Что такое сознание / Хабр

Одним из самых главных научных вопросов Человечества, считается вопрос: «Что такое сознание?». Как Человек думает, принимает решения, как происходит мышление, анализ и интерпретация различных внешних раздражителей и т.д. Ответы на эти вопросы, а также что такое сознание, главный вопрос жизни, вселенной и всего такого под катом.

42

Рефлексом принято считать ответ на раздражитель и это понятие довольно-таки простое. Оно было введено Рене Декартом еще в XVII веке нашей эры. Декарт представил нервную систему как некую гидравлическую конструкцию с «нервными трубками», которые заполнены «животными духами», при воздействии на которые они перемещались сначала в мозг, а затем, отразившись также двигаясь по трубкам, действовали на мышцы, заставляя их сжиматься подобно гидравлическим исполнительным механизмами. Слово рефлекс с латинского языка означает отраженный, и его суть хорошо отражается в следующей схеме, которая до сих пор сохраняет свою актуальность.

Раздражители воздействуют на рецепторы органов чувств, рецепторы интерпретируют эти воздействия в нервные импульсы, сигналы, поступающие в центральную нервную систему (ЦНС), мозг, где обрабатываются соответствующими цепочками нейронов (отражаются) и далее происходит соответствующий рефлекторный ответ, сокращение мышцы или секреция желёз.

Но данной схемы оказалось недостаточно для объяснения многих форм целенаправленного поведения. Ведь здесь логичным будет заявление о том, что если мы прекратим подачу раздражителей, то и прекратиться нервная деятельность. Для животных с относительно простой нервной системой это справедливо, к примеру, если лягушке перерезать восходящие нервные пути, то её мозг как бы погрузится в сон, и не будет генерировать никакой нервной активности. Но если то же самое сделать с кошкой, то есть вероятность обнаружения нервной активности приводящей, к примеру, к хождению.

На людях операции по частичному перерезанию спинного мозга с целью проверки гипотез Декарта не делались по этическим соображениям, но американский психолог Тимоти Лири проводил эксперименты в специальных депривационных камерах. Камера сенсорной депривации Лири представляла собой ванну со специальным солевым раствором, который поддерживал на плаву тело подопытного. Камера была изолирована от внешних звуков и света, температура раствора регулировалась и подбиралась с учётом температуры тела. Об ощущениях пребывания в такой камере писал в своей автобиографической книге: «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!», американский учёный в области физики Ричард Филлипс Фейнман. Обычно Ричард засыпал, но бывало, что он переживал некий опыт внетелесного пребывания. В общем, о полном прекращении нервной деятельности в случае отсутствия раздражителей говорить нельзя.

Значит, схема Декарта неверна и существует нечто, что выше рефлекторной деятельности, некое мышление, или мыслительный процесс. – Нет! Она верна, просто её нужно немного дополнить.

Во-первых, в схеме Декарта не учтено наличие потребностей и эмоциональных механизмов. К примеру, пищевой голод может вызвать активность соответствующих «клеток требования» и их активность может привести к активизации определённых рефлексов, которые приводили бы к целенаправленным действиям по удовлетворению потребности в пище. Наши потребности это источник активных действий, которые зарождается в самой центральной нервной системе. Нервные клетки с рецепторами, реагирующими на лептин и его отсутствие, находятся на одном из отделов ЦНС гипоталамусе. Лептин вырабатывается жировыми клетками и является индикатором уровня питательных веществ в арготизме. Поэтому если мы изолируем ЦНС от тела, активность в ней возникнет и по причине отсутствия лептина.

Потребность в новизне вообще не затрагивает периферию и уровень активности соответствующих «клеток требования» зависит от характера активности в самой центральной нервной системе, что создает источник активности направленной на поиск новой информации, изучению новых материалов, чтению книг или елозанию пальцем по экрану телефона и планшета.

Активность клеток требования не удовлетворяемых потребностей, можно использовать – это называется сублимацией. В частности, Зигмунд Фрейд описывал сублимацию как перенаправление сексуальной энергии в полезное русло. Некоторым творческим личностям приписывается высокая творческая продуктивность благодаря использованию нервной активности черпанной из неудовлетворенных потребностей или несбиваемых болей.

Во-вторых, нервная система обладает уникальным свойством – памятью. Мы знаем, что это не просто записанная где-то информация, а некая перестройка системы. Можно сказать, что с каждой новым внешним обрабатываемым сигналом мы имеем дело с новой системой. Как сказал бы Гераклит: «В одну реку нельзя войти дважды». Поэтому обязательно при описании нервной системы необходимо учитывать фактор времени. Рефлекс – это не только ответ на раздражитель, это ответ на раздражитель с учетом всей истории полученных раздражителей. К примеру, у нас есть два близнеца их нервные системы, по своей структуре очень схожи, но в процессе взросления к одному обращались по имени – Николай, к другому – Пётр. Если мы воздействуем на их нервные системы одинаковым раздражителем, вопросом: «Как тебя зовут?», то получим различные ответные действия, ответы: «Николай» или «Пётр» соответственно. История полученных данных, как от внешних раздражителей, так и от сигналов организма, а также начальные настройки системы определяют какой ответ на раздражитель, будет выдавать нервная система в данный момент времени.

В-третьих, генераторы. Именно генераторы играют главную роль в процессах мышления. Генератор – это цепочка нейронов, в которой происходит циклическая передача нервного возбуждения. Генератор как бы аккумулирует в себе возбуждение и может быть его источником. К примеру, центральный генератор упорядоченной активности (ЦГУА), подающий ритмические упорядоченные моторные сигналы без обратной связи.

Реализация генератора в симуляторе нервной системы:

Схема простого генератора:

Генератор представляет собой замкнутый контур цепочки нейронов. Запуск генератора происходит от активации рецептора «Q», а его остановка рецептором «W» через ингибирующий нейрон, который тормозит возникновение возбуждения в одном из нейронов цепочки. Такой замкнутый контур может быть источником возбуждения. Данная нейронная сеть иллюстрирует простой рефлекторный акт, но при этом в период активации генератора возникают некоторые действия без раздражителей.

Что это, уже не рефлекс или еще не мышление? Некоторые исследователи предпочитают называть явления связанные с аккумуляцией нервной активности мышлением, но для меня термин рефлекс менее абстрактен, он хотя бы подразумевают передачу возбуждения от нервных клеток к клеткам. Поэтому мы будем использовать термин рефлекс и рефлекторный акт, подразумевая, что для выполнения рефлекса не всегда требуется раздражитель и генератор может быть источником возбуждения.

Генераторы появились в нервных системах эволюционно очень рано, в основном они используются для генерации циклических сокращений мышц при передвижении и выполнения некоторых вегетативных функций.

У обычного таракана существуют два режима локомоций (перемещение в пространстве): неспешная прогулка и бег. Когда таракан находится в поиске пищи и изучении окружающего пространства он неспешно перебирает своими ножками, а источником циклической нервной активности для этих действий может служить цепочка нейронов – генератор, подпитываемая клетками требования пищевого голода (Q). Отключением этой цепочки может служить ингибирующее влияние анализаторов рецепторов таракана, если рецепторы указывают на наличие пищи, то не стоит проходить мимо (W). В случае опасности таракан может выбрать более быстрый режим перемещения. Включённый свет на кухне среди ночи будет являться раздражителем для включения цепочки нейронов бега ®. В приведённой схеме для переключения используется модулируемый нейроэлемент (зелёный), его активность указывает на состояние паники или стресса у таракана. По окончании модулирующего действия или воздействия других благоприятных факторов неравная система таракана переключается обратно в режим «неспешной прогулки» (F).

Конечно, данная схема лишь демонстрирует некоторые принципы организации биологических нейронных сетей и не является интерпретацией нервной системы таракана. Нервная система таракана в значительной степени более сложная насчитывающая в себе сотни тысяч нейронов и, конечно же, обладает большей вариативностью поведения.

Четвероногие млекопитающие увеличили количество вариантов аллюра по сравнению с насекомыми вдвое. В приведенном примере смена видов походок происходит с помощью двух раздражителей «R» и «F», причем переход с «Прогулки» на «Рысь», «Аллюр» и затем «Галоп» происходит при повторной активации раздражителя «R», а для обратного порядка «F», своеобразное повышение и понижение передачи. Конечно, такое сложное действие как хождение нельзя сводить к односторонним сигналам, посылаемым к конечностям. Каждая конечность управляется группой мышц разгибателей и сгибателей в свою очередь каждая мышца подразделяется на отдельные моторные единицы и всем нужно подавать свои согласованные сигналы. Так же существует обратная связь, которая нужна для корректировки команд в случае усталости мышц или получения повреждения. Теоретически эту модель, возможно, усложнять до бесконечности приближаясь к биологическому аналогу.

Помимо заложенных в цепочках нейронов программ моторных движений у млекопитающих есть отдельный нервный центр позволяющий корректировать и более точно координировать работу двигательных единиц – это мозжечок.

Самое удивительное в приведённом примере то, что мы можем переключать режимы генерации сигналов, используя лишь модулирующие свойства нейронов. Логика построения подобных нейронных сетей может быть любая, как инженер я отталкивался от идеи нейрон-транзистор, изначально у модулируемого нейрона очень высокий порог, а значит, он практически не пропускает сигналы, действие модулирующего синапса с понижением порога подобно действию базы в транзисторе. Промодулировав порог нейрона на снижение мы открываем проход для сигналов от синапсов прямого действия на время пока действует эффект модуляции или пока мы не окажем модулирующее действие к повышению порога. Для представленной схемы достаточно было использовать три таких нейронов-транзисторов.

В своё время появление транзисторов в электротехнике породило неограниченные возможности в построении систем с функционалом любой сложности, подобный инструмент был и в арсенале эволюции.

Из наблюдения за поведением животных явно следует, что в нервной системе должна присутствовать возможность переключения между различными схемами поведения, запечатленными в цепочках нейронов. К примеру, самцы сумчатой мыши (лат. Antechinus) в период спаривания (раз в год) кардинально меняют своё поведение. Игнорируя потребность в еде, воде и без экономии сил находятся в поисках самок или спариваются на протяжении от 6 до 12 часов, а после этого истратив все силы, погибают. Это возможно благодаря модулирующим свойствам нейронов и синапсов. Действие определенной комбинации гормонов оказало модулирующее действие на цепочку-переключатель нейронов в нервной системе мыши, благодаря чему на прежние раздражители мышь стала реагировать иначе, в данном случае стала полностью игнорировать другие свои потребности кроме как потребность в размножении.

Модуляция работает и при смене нашего настроения и при управлении концентрацией и вниманием. Если Ваша нервная система будет промодулирована активностью дофаминовых нейронов вентральной области покрышки, то настроение будет положительным и будет возможность радоваться жизни, двигаться и изучать что-то новое, в противном случае Вам не захочется даже пошевелиться.

Рефлекс становиться всё более сложным понятием: генераторы, память, потребности и переключатели – неужели только такая простая вещь может стоять за величием Человеческого мышления, сознания способное познавать окружающий мир и самого себя и своё место в этом мире.

Чтобы погружаться дальше в ответ на самый главный вопрос мы рассмотрим механизмы работы нервной системы с образами.

Образ в нервной системе это активность вполне конкретных нейронов, в статье посвящённой памяти мы увидели, как происходит самоорганизация, и специализация нервных клеток, в основе которой лежит взаимопритяжение возбуждения нервной ткани. Роль, которую выберет для себя нейрон, определяется его местоположением, а если учесть то, что пластичность нервной ткани ниже абсолютной то, и историей обработанных данных окружающих его областей. Важно положение относительно источников возбуждения, они будут являться отражением понятия «признак».

Признак или совокупность признаков после обработки приводят к формированию или активации образа. Образ в свою очередь может сформировать сигнал, который будет являться признаком, приводящим к запуску другого образа. Следовательно, можно говорить о некой иерархии образов и можно выделить уровни образности или абстрактности. Каждый последующий уровень абстрактности будет всё в меньшей степени привязан к активности определённых рецепторов органов восприятия. Можно сопоставить уровни абстрактности с разбиением различных областей коры как анализаторов образов различной сложности.

Признаки могут принадлежать сразу нескольким различным образам, и решающим условием активации того или иного образа является исключительные комбинации признаков, с учётом взаимной конкуренции схожих образов. Зачастую для формирования образа требуется участие признаков различного характера, к примеру, для зрительного распознавания объектов нашим мозгом требуется использовать команды, посылаемые на мышцы управляющие положением глаз, как признаки, наряду с некоторыми несложными образами.

Люди, которые занимаются рисованием, знают, что очень сложно нарисовать портрет не нарушив положение элементов лица, мало того, что мы видим лицо, которое рисуем как совокупность отдельных образов, так и рисованное нами лицо воспринимается также. Поэтому в школах рисования рекомендуют изначально создать некий контур, скелет из тонких линий который будет определять положение элементов лица.

Существуют повреждения мозга, при которых люди не могут распознать объекты целиком, воспринимая только отдельные признаки. В книге «Человек, который принял жену за шляпу» Оливер Сакс американский невролог и писатель описывает подобные патологии.

Совокупность признаков как образов элементов лица, а размер саккад как оценка расстояния и положения этих элементов позволяет объяснить, почему мы легко узнаем искаженные или карикатурные лица.

Вытяните руку перед собой и выставите большой палец вверх, область диаметром не более вашего большого пальца соответствует зрительной области, которая воспринимается достаточно чётко для нашей зрительной системы, остальная периферия, можно сказать, воспринимается с низкой чёткостью, размыто. Но мы ощущаем, что зрительная область нашего восприятия значительно более широкая, это происходит не только благодаря саккадам, но способностью нашего мозга, в частности зрительного анализатора «склеивать» воспринимаемые образы. Нарушение в работе данной функции мозга делает людей в быту практически слепыми.

24 кадра в секунду скорость стандартной кинопроекции, обусловленная не способностью нашего восприятия уловить смену кадров при такой скорости. Наш мозг обрабатывает информацию не дискретными порциями, а в непрерывном потоке. При условии, что для каждого этапа обработки информации требуется затратить определённое время возникает ситуация при которой информационные потоки разной степени актуальности могут обрабатываться совместно. К примеру, область под названием V5 (MT) средне-височная кора получает информацию в форме некоторых признаков сразу от трех областей V1, V2 и V3 первичной зрительной обработки информации, которая обрабатывается в этих областях последовательно. Соответственно самой актуальной информацией попадающей в средне-височную кору является та информация, которая поступает от области V1, а информация от областей V2 и V3 была актуальна некоторое время ранее. Если информация поступаемся от трех областей мозга, будет отличаться определенным образом и при этом не было команды на саккаду, то можно говорить о возможном перемещении объекта, но если движение глаз было, то можно составить представление о форме объекта. Также областью V5 можно оценить новизну зрительной информации, если информация статична в тех областях, то пора делать новое движение глаз.

Наша система зрительного восприятия основана сразу на нескольких методах работающих параллельно, одни методы быстры, но неточны, другие более качественные, но требующие времени на сбор признаков в форме концентрации взгляда на детали объекта.

Пример со зрительной областью V5 показывает то, как мозг может работать с контекстом, но здесь речь идет всего лишь о долях секунд пока возбуждение распространяется по коре. В нервной системе существует очень простой механизм, который позволяет оставить «след» информации, которая была обработана, для использования её в последующей обработке как контекст.

Соблазнительно думать, что обработка информации в нервной системе идет последовательно от области к области и сигнал не возвращается к своему источнику, но в действительности структура и строение мозга указывает на обратное. К примеру, все сенсорные пути проходят через таламус, через таламические ядра, прежде чем попасть в кору, практически все клетки (90%) таламуса посылающие сигнал к коре получают обратный сигнал. И такая тенденция характерна для всего мозга, зрительный анализатор V1 имеет обратную связь с областью V2 и так далее по иерархии, так же гипоталамус связан с поясной извилиной. Это породило теорию реверберации импульсов как механизм временной памяти. На мой взгляд, она верна только отчасти. Генераторы могут быть элементами моментальной памяти, той памяти, которая требуется при выполнении элементарных действий, таких как набор номера телефона пока мы его слышим. Моментальная память длиться от нескольких секунд до нескольких минут, причём реверберации в префронтальной коре, или между передней частью поясной извилины и префронтальной корой самые продолжительные, до нескольких минут, а реверберации между таламусом и областями коры, анализирующими сенсорную информацию, длятся доли секунд или секунды, выше по уровням абстрактности это время будет увеличиваться. Именно реверберации и создают ритмы головного мозга своей совокупной работой.

Главное чтобы генератор заработал как ячейка памяти это наличие латерального ингибирования. Латеральное ингибирование (боковое торможение) еще один механизм, который распространен в нервной системе повсеместно, начиная от сетчатки глаза и других сенсорных систем и заканчивая ганглиями и корой. Эта система позволяет нам видеть чётче и острее, выделять важные звуки из шума и не спутывать образы. На gif’е выше показан пример из четырех элементов-генераторов, работа каждого генератора подавляет активность в трех других. Как видно это прекрасно работает, причем не происходит никаких изменений в синапсах и вообще в структуре сети, но мы можем точно сказать какой из четырех сигналов был активирован последним.

Теперь представьте сенсорную карту на коре разбитую на кортикальные колонки, каждая колонка воздействует на своих соседей латеральным торможением. Это кора получает сложный рисунок активности от рецепторного поля органа чувств через таламическое ядро, происходит реверберация, в процессе которой этот рисунок видоизменяется. Слабые и нетипичные сигналы подавляются, а формируется более типичная форма образа для данной комбинации признаков, это можно сравнить с тем как происходят вычисления в рекуррентных сетях, но несколько проще.

Рисунок активных контуров возбуждения будет достаточно стабилен, если последующие сигналы от рецепторного поля будут незначительно отличаться. Удивительно насколько в нервной системе всё взаимосвязано, один механизм переплетён с другим, и элемент памяти может являться и элементом обработки информации. И только комплексное представление всей системы целиком даёт более точный смысл отдельных её механизмов.

Еще один очень важный контур передачи в нервной системе это круг Пейпеца (переднее ядро таламуса – поясная извилина – гиппокамп – опять таламус), этот контур тесно взаимодействует с эмоциональными центрами остальной части лимбической системы. Отличительную особенность ему даёт гиппокамп в котором обнаруживается самая большая концентрация нейронов с долговременной потенциацией. Долговременная потенциация – это усиление эффективности синаптической передачи между нейронами на некоторое время от нескольких минут, часов или даже дней. Это усиление происходит вследствие выбивания магниевых пробок из определённых рецепторов на постсинаптической мембране, что бы это произошло необходимо неоднократное частое прохождение потенциала действия по мембране нейрона. Можно сказать, что вовлекаясь в реверберацию нейрон гиппокампа становиться чувствительней, и ему требуется меньшее воздействие для активации на определённое время. В свою очередь нейроны поясной извилины, как и другая основная масса нейронов, подчинены принципам привыкания при длительной частой активации их чувствительность снижается на некоторое время. Если один элемент контура прекращает отвечать на сигнал то и прекращается реверберация. Гиппокамп отвечает за временную эксплицитную память, которая отражается в долговременной потенциации его нейронов. Эту память мы используем в течение всего дня, а в процессе сна происходит дополнительный «прогон» контуров передачи возбуждения помеченных долговременной потенциацией.

Круг Пейпеца находится в тесном взаимодействии с эмоциональными центрами, эти центры определяют, на какую информацию гиппокамп будет реагировать острее, модулируя чувствительность его нейронов.

По всей видимости, в процессе эволюции центральный генератор упорядоченной активности (ЦГУА) такой как у простого таракана усложнялся, добавлялось всё больше контуров передачи возбуждения, добавлялись условия взаимодействия между генераторами, добавлялись разветвления и увеличивался периметр и таким образом формировался венец творения природы – человеческий мозг. Как и прежде описанные процессы можно назвать рефлекторной деятельностью, хотя архитектура рефлекса значительно усложнилась, но всё равно она поддаётся систематическому описанию и теоретически моделированию.

Существует уникальный для мозга Человека генератор – это речевой круг.

Речевой круг – это контур передачи информации от сенсоров слуха и внутримышечной чувствительности к областям-анализаторам речи коры мозга, затем к областям воспроизведения речи, далее к мышцам речевого аппарата, и в свою очередь работа речевого аппарата активизирует определённые сенсорные системы, причём в процессе циркуляции информации происходит её постоянная модификация.

Упрощенный вариант:

Слух (1), Внутримышечная чувствительность (5) > Вернике (8) > Брока (9) > Активность мышц (5)

В процессе произношения речи вслух активируются две сенсорные системы – это слух(1) и внутримышечная чувствительность мышц речевого аппарата(5). Причём эти две системы фактически интерпретируют одну и туже информацию синхронно.

Вся сенсорная информация проходит через область в мозге – таламус(2). Таламус – это скопление нервных узлов или таламических ядер, представляющих собой группы и скопления нейронов. Человеческий таламус это симметричное образование имеющий от 40 до 60 ядер. Таламус не просто передает информацию далее к высшим отделам мозга, а выполняет важную роль во внимании и концентрации, он подобно привратнику стоит на входе потока информации и оценивает, что из этого следует допустить к высшему руководству, а что проигнорировать. Именно на уровне таламуса активно происходят явления привыкания для нейронов, т.е. однотипный и повторяющийся сигнал будет вызывать привыкание в определенных нейронах таламуса, чем приводить к снижению восприятия этого сигнала на более высоком уровне. Нервная система так устроена, что она корректно работает только на определённом уровне активности мозга, поэтому между таламическими ядрами работает взаимное модулирующее ингибирование, что формирует механизм концентрации внимания. Сосредоточенность, к примеру, на слухе может подавлять тактильные ощущения. Природная чувствительность нейронов таламуса к привыканию может говорить о неусидчивости и неспособности к длительной концентрации, таламус неминуемо переключает внимание – это защитный механизм от перенапряжения нервной ткани. Внимание в таламусе регулируется двумя путями: «снизу вверх» и «сверху вниз». Путь «снизу вверх» заложен в животных от рождения, Нас неминуемо привлекает громкие звуки, новые звуки, болевые ощущения, неприятные запахи и т.д. Эти сигналы связанны с рефлекторными актами, которые увеличивают (модулируют) чувствительность соответствующих таламических ядер. Путь «сверху вниз» — это зачастую более слабое управление вниманием и осуществляется оно от префронтальной коры(10). Мы можем посредством своих желаний и своей воли сконцентрироваться на определённых органах чувств и даже на определённом участке кожи, но при этом громкий звук всё равно переключит наше внимание. Конечно, всё поддается тренировке и известны практики, которые позволяют развить управление вниманием.

Уже на уровне таламуса информации может быть дана эмоциональная оценка, которая заложена генетически, к примеру, громкий и неожиданный звук может промодулировать миндалину и вызвать чувство страха. Нам инстинктивно неприятен крик и плачь ребёнка, а заливной смех ребёнка непременно вызывает чувство радости.

После таламуса (2) информационные пути распределяются между соответствующими областями-представителями коры, информация от органов слуха попадает в слуховую кору (3), а от внутримышечных рецепторов в сенсорную кору (6). В этих областях формируются образы первичных уровней абстрактности, далее части этих образов сливаются в ассоциативную кору (4) сюда же и добавляется копии образов команд от моторной коры (7) к мышцам речевого аппарата, всё эти образы будут являться признаками для нового образа, который будет передан в область Вернике (8).

Область Вернике (8) ответственна за восприятие речи. Человек с повреждением области Вернике может обладать прекрасным слухом и распознавать и различать различные звуки, но не способен понять речь, в том числе и собственную. Как говорилось ранее две сенсорные системы слух, и внутримышечная чувствительность синхронно формируют образы, интерпретирующие одну и туже информацию, но воспринимается полем Вернике суммарный образ от двух систем, точнее трех следует добавить и копии команд от моторной коры к мышцам речевого аппарата. Если сенсорная информация от слуха прекратиться, а останется только чувствительность мышц, то поле Вернике всё равно будет «слышать» эту речь, ассоциативная связь этих получаемых образов очень крепка и для ассоциативной коры уже не имеет значения, какие именно признаки будут формировать образ.

Человек постоянно ведет монолог «про себя» – это явление называется внутренней речью, её особенностью является то, что мышцы речевого аппарат совершают очень слабые сокращения, не приводящие к произнесению звуков и вообще видимым движениям, но достаточны для фиксации этих сокращений внутримышечным рецепторами. Между полем Вернике (8) и ассоциативной корой (4) возникают реверберации, которые и дают некоторый контекст информации и ассоциативные связи.

Образы поля Вернике (8) как признаки передаются области Брока (9) посредством дугового пучка – нервного скопления. Поле Брока (9) – область коры мозга ответственная за воспроизведение речи. При повреждении области Брока человек может прекрасно понимать чужую речь, но при попытках говорить вместо речи воспроизводятся нечленораздельные звуки, или существует возможность воспроизведения только одного слова. Но поле Брока имеет значение и при восприятии звука, что отражается при тяжелом поражении области. Контур: поле Брока (9), моторная кора (7), ассоциативная кора (4) и поле Вернике (8) важен для формирования цепочек звуков формирующих слова, в свою очередь цепочки слов формируют фразы и предложения.

В процессе осмысленной речи поле Брока (9) вовлекается в реверберации с префронтальной корой (10). Префротальная кора (10) очень обширная область коры головного мозга, именно она ответственна за осмысления, происходящего в данный момент времени. Реверберации с участием префронталной коры и в ней самой определяют моментальную память, ту память о информации которая необходима в процессе выполнения конкретных действий пока мы держим их в поле своего внимания, примерно в течение нескольких минут. Помимо этого нашу префронтальную кору (10) можно назвать Великим подавителем, активность этой области может оказывать ингибирующее действие на эмоциональные центры, чем снижать их влияние на наше поведение.

Повреждение префронтальной коры (10) делает человека более импульсивным, делает его подвластным порокам и действия становятся менее обдуманными и рассудительными. Можно сказать, что только благодаря постоянной активности префронтальной коры мы не подчиняемся первому зову наших потребностей, к примеру, желанию опорожнить мочевой пузырь, находясь на важном заседании, а позволит нам досидеть до конца и сделать все дела в правильном месте. Управление эмоциональными центрами позволяет, и определять какая информация будет сохраняться и обрабатывается в кругу Пейпеца (13). Обратите внимание, что информация от таламуса (2) попадает не только в области-анализаторы, но и в поясную извилину здесь интересная и полезная информация по оценке эмоциональных центров сохраняется на более длительное время.

Основной контур речевого круга при внутренней речи начинается с мышц речевого аппарата (5), далее таламус (2), сенсорная кора (6), ассоциативная кора (4), поле Вернике (8), затем поле Брока (9). Брока в свою очередь «общается» с префронтальной корой (10) и посылает команды моторной коре (7). Моторная кора (7) посылает команды базальным ганглиям (11) и копию этих команд (12) мозжечку. Мозжечок (12) корректирует команды моторной коры, деля работу моторных единиц более слаженной и координированной во времени. Повреждение мозжечка может приводить к замедлению речи, так как формирование моторного действия становиться более сложной задачей. Базальные ганглии формируют окончательную форму команды для мышц речевого аппарата (5).

Очень сложный генератор.

Важно отметить, что в речевом круге при внутренней речи присутствует «физическая основа» — мышечная активность. Это делает внутреннюю речь подвластной контролю, к примеру, во время сна происходит снижение уровня тонуса всех мышц, что лишает внутренний монолог обратной связи через мышечную чувствительность, поэтому возможен только малый контур (8, 9, 7, 4, 8). Без ведома префронтальной коры (10) в процессе сна, когда тормозящее действие на эмоциональные центры снижается, активируется круг Пейпеца (13) и запускает образы, которые в течение дня могли вызвать повышенную эмоциональную оценку, это и формирует сновидения. В своей работе «Толкование сновидений» Зигмунд Фрейд очень удачно и точно описал принцип сновидений. В основе видимых снов лежит простая фраза или предложение, которое имеет для нас весомое значение в момент засыпания, но мы её не слышим, а только видим интерпретируемые на её основе зрительные образы. Не редко без дополнительного контроля с помощью «физической основы» фраза может превратиться в бред.

В книге Вилейанура Рамачандрана «Мозг рассказывает. Что делает нас людьми» рассказывает о женщине рука, которой не обладала внутримышечной чувствительностью, видимо вследствие повреждения определённой области мозга. Это для неё не причиняло больших неудобств, иногда просто создавалось ощущение, что её рука находится, где то в другом месте, к примру, за спиной или где то в стороне. Такое ощущение прекращалось сразу после того как рука попадала в поле зрения, тогда всё ставало на свои места на некоторое время. Так же и с речью если не будет возможности обратной связи через органы чувств, то есть вероятность получить вместо осмысленного монолога генератор бреда, бесконтрольного блуждания очага возбуждения между областью Вернике и Брока.

Речь – это инструмент, позволяющий нам передавать и аккумулировать информацию, декларировать и планировать действия и события, благодаря этому инструменту Человек смог создать цивилизацию. Основная форма нашего мышления – это внутренняя речь, внутренний монолог и большую часть времени в этом монологе мы уделяем социальным взаимодействиям, прорабатывая предстоящие диалоги, или воображаемые диалоги, к примеру, мы едем домой с работы и можем прогнозировать, что скажем жене (супругу, маме, брату, другу) при встрече, что она (он) ответить, что мы ответим в ответ. И этими банальными и приземлёнными вещами занят наш ум постоянно, если Вы не мыслитель-философ, витающий в облаках. Речь позволяет нам декларировать – описывать все аспекты нашей жизни и не только, в некой системе знаков и смыслов. Попробуйте описать или спланировать свой день, используя только визуальные интерпретации (картинками) без каких либо символов и цифр, да еще так, чтобы другой человек Вас понял. Конечно, иногда достаточно одного изображения дивана, но если планов много и они подразумевают сложные социальные взаимодействия, то без системы позволяющей сделать это емко и четко не обойтись. Развитая речь является отличительной чертой Человека от животных, в остальном наш мозг и принципы его работы сходны с мозгом приматов, если не считать и более большое количество нейронов.

Теперь имея представления того как работает мозг и то как в этом мозгу формируется речь, мы можем ответить на вопрос: «Что такое сознание и где оно локализуется?».

Наша нервная система это единый целый механизм, который можно разбить на отдельные функциональные части. Выделить отдельные цепочки нейронов, нейронных сетей выполняющих определённую задачу, к примеру, можно выделить сенсорные анализаторы или как в примере выше цепочки-контура ответственные за речь. Эти функциональные нейронные сети я называю «личности», так как многое указывает на их определённую самостоятельность. Обычно эти личности в здоровой нервной системе обмениваются информацией, они информируют друг друга о том, что на данный момент они выполняют, о том, что на данный момент у них происходит. Это происходит за счёт большого числа связей между областями мозга. Личности действуют в кооперации, как будто это согласованная команда, никто не пытается идти против команды. И причина здесь просто в ассоциативном обучении, все, что происходит в одно время, объединяется и при большой информативности между личностями, а так же длительном совместном обучении так или иначе будет возникать слаженность в работе.

Схемы, сформированные нейронами и конфигурациями связей между ними в Человеческой нервной системе можно дробить на очень мелкие и простейшие, но мы выделим только несколько основных. Во-первых, возможно выделить сенсорные анализаторы, для различных типов сенсорных сигналов определяются свои структуры. Для зрительной информации — это зрительные бугры и затылочная часть коры больших полушарий. Слух – области в височных долях, сенсорная информация – это теменные области коры, вкус небольшой участок в «островке», обоняние – обонятельные луковицы и небольшой участок в височных областях. Задача этих нейронных сетей первичная обработка сенсорной информации, как результата работы формирование некого образа и передача его в ассоциативные области коры. Ассоциативная кора связывает разлитые образы, от анализаторов формируя на их основе свои образы, эта область ответственна за восприятие окружающего мира, именно она формирует целостность окружающей нас картины мира. Так же есть цепочки нейронов способные описывать, декларировать образы, сформированные ассоциативной корой, они локализованы в зонах Брока и Вернике, но речевые механизмы могут выходить за пределы этих областей. Область ответственной за принятие решений является префронтальная кора, наши мысли в форме внутренней речи – это реверберации между префронтальной корой и областью Брока. Далее можно выделить область ответственные за моторные действия, эти области подчинены некой иерархии, во главе моторная кора, далее базальные ганглии и мозжечок, и формирование базовых движений возможно в ретикулярной формации и спинном мозге. Но при этом нейронные сети в этих образованиях могут быть полностью самостоятельными, если нет команд свыше.

Подобно электрическим схемам, которые могут выполнять свои функции только при наличии электричества, биологические нейронные сети девствуют только при наличии нервного возбуждения. И здесь самое интересное! Это нервное возбуждение для нейронных схем лимитировано. Так уж сложилось, что мозг работает корректно только когда поддерживается определённый уровень единовременной активности нервной ткани, повышенная активность может привести к эпилептическому припадку, заниженная может погрузить мозг в сон. Уровень активности регулируется таламусом, посредством фильтра входящих сигналов, а так же механизмом латерального торможения/побуждения в коре и поддерживается на определённом уровне (диапазон достаточно широк). Таким образом, нервная активность в мозге является ресурсом, который распределяется среди нейронных схем. Конечно, это распределение неравномерно и зависит от функциональных особенностей, к примеру, зрительным анализаторам для обработки большого массива данных от рецепторов требуется большая часть нервного возбуждения как ресурса. Распределите нервного возбуждения среди префронтальной коры, ассоциативной коры и областей, ответственных за речь – это то, чем является наше «Я», наше сознание или фокус восприятия.

Рене Декарт искал, по крайней мере, одну структуру мозга, которая бы была непарной, и в результате решил, что это маленькая шишковидная железа (эпифиз) позади ствола головного мозга – является вместилищем души, так как считал душу чем-то неделимым. Многие психологи и философы издревле считают сознание целостным, неделимым и чем-то постоянным. Ведь эту иллюзию наш мозг создает крайне убедительно. Но оказалось, что эпифиз состоит из двух симметричных половинок, почти зеркальных друг по отношению к другу.

Сознание – это сущность подающиеся невероятному фрагментированию, вплоть до активности одного нейрона. В некоторых случаях нервная активность может быть сконцентрирована в определённых областях мозга, к примеру, при решении сложной логической задачи требуется сделать акцент на префронтальной коре, а при расслабленном бездействии возбуждение рассеянно распределено по всей коре. Когда мы ходим описать свои субъективные ощущения, фокус восприятия «смещается» к речевым областям, тем самым мы в совершенстве можем описать только «декларативное Я». Когда фокус восприятия сильно смещен к префронтальной коре, то сознание выходит из зоны речевого описания. Можно посчитать, что сознание – это то, что подчиняется внутреннему монологу, но многие решения мы принимаем без участия внутренней речи. Сознательным мы считаем то, что можем описать, а бессознательным то, что не подчиняется «декларативному Я».

Более наглядно разобраться в том какова природа сознания помогают разливного рода патологии в работе мозга.

Каллозотомия – это операция по рассечению мозолистого тела, область мозга, представляющая собой скопление нервных путей соединяющих два полушария мозга, позволяющая им обмениваться информацией. Данную операцию проводят с целью уменьшения следствий эпилептических припадков. Один из побочных эффектов операции – сидром чужой руки. В человеческом теле как будто заключено две личности управляющих разными половинами тела, причем, так как в левом полушарии заключены основные речевые центры (в большинстве случаев), а так же ему подконтрольна правая сторона тела, то отвечать на вопросы будет именно личность, управляющая правой рукой. Эта личность может жаловаться на несогласованные действия со стороны левой руки, которая может брать вещи, или совершать действия которые не входили в планы левого полушария. Это возникает по причине того, что личности перестали слышать друг друга, что приводит к рассогласованной работе нейронных сетей.

Еще одни пример. Апраксия – неврологическое состояние, характеризующиеся неспособностью выполнять целенаправленные движения, не смотря на то что человек знает, что от него требуется, хочет это сделать и обладает нужными физическими данными. Апраксия может возникнуть вследствие разрыва связи между областями ответственными за формирование моторных команд и областью ответственной за принятие решений, префронтальной корой.

Разрыв связи между зрительным анализатором и префронтальной корой может привести к видящей слепоте или корковой слепоте, при которой человек слеп, но при этом способен обходить препятствия, или с высокой вероятностью угадывать, в какую сторону движется мишень-точка при проведении экспериментов.

Рекомендую к просмотру выступление Джил Боулт Тейлор на конференции TED. В контексте вышеизложенного описываемая ей ситуация становится более яснее.

Мистические переживания ученого Джил Боулт Тейлор

Наш мозг искусно создает иллюзию внутреннего наблюдателя, да и вообще создает целый ряд иллюзий, в том числе даруя нам ощущение, что мы являемся специалистами в области знаний о сознании, так как им обладаем. Об этом еще одно выступление на конференции TED, но уже Дэна Деннета.

Дэн Деннет о нашем сознании

Подводя итоги можно сказать, что ответ на вопрос о сознании мы давно уже имеем, остаётся только его принять. Рефлекторная деятельность, речевой круг, реверберации и циркуляция нервного возбуждения давно известные явления, но очень заманчиво создать вокруг понятия сознания мистический ореол и бесконечно искать некой чудесной его трактовки.

P.S. Чем больше изучаешь мозг и нервную систему, тем больше поражаешься невероятным мастерством природы создавать системы, элементы которой столь взаимосвязаны. Один и тот же механизм может одновременно выполнять несколько функций, и все механизмы сплетены между собой, что приводит к необходимости обладания некой целостной картины работы мозга при изучении деталей. Когда я начал писать статью о сознании, то думал, что уложусь в небольшой этюдик, но в процессе написания для полноты картины решил упоминать некоторые темы, поэтому возможно получилось несколько скомкано, а хотелось еще о многом рассказать. И как всегда дьявол кроется в деталях, а работа нервной системы просто соткана из различных нюансов и тонкостей, к примеру, механизм синаптической задержки, как он изменяется и от чего зависит, или как происходит эмоциональное подкрепление событий происходивших ранее во времени и т.д. Возможно, стоит систематизировать и сформировать данный материал в какой-либо форме, который просто и доступно на инженерном уровне помог бы понять механизмы работы мозга. И конечно работа над симулятором продолжается, намечены цели и определен план-минимум.

» Симулятор нервной системы для Windows

» Сохранения для Симулятора (примеры из данной статьи)

С наступившим Новым Годом!

СОЗНАНИЕ — это… Что такое СОЗНАНИЕ?

«Что есть сознание человека и зачем оно?» – Яндекс.Кью

Слово «сознание» является тем, что философ и математик Василий Васильевич Налимов, разрабатывавший проблематику вероятностного мышления, создавший вероятностную модель языка и написавший книгу «Спонтанность сознания», называл «полифоническим термином».

Иными словами, с перспективы семиотики, слово «сознание» — это означающее, означаемые которого весьма многогранны и зависят от философской и психологической традиции, из которой исходит тот или иной конкретный индивидуум.

Но при этом это не просто условная языковая конструкция, а слово, указывающее на реально существующий, неописуемый, трудно уловимый референт — причём такой референт, который объединяет всех людей и, по-видимому, всех сознающих существ.

Чтобы более комплексно подойти к пониманию феномена сознания, считаю целесообразным процитировать отрывки из своей работы «Междисциплинарный подход к исследованиям сознания» (2008).

Что такое «сознание»

Сознание — это то, что доступно читающему данную страницу прямо сейчас, в настоящий момент, и всё же дать вразумительное «строго научное» и уж тем более «строго естественнонаучное» определение этой естественной данности, ведомой каждому из людей, невероятно сложно (и, судя по всему, невозможно), если в своих академических изысканиях по проблемам сознания мы игнорируем простой феноменологический факт: сознание — это всё, что субъективно доступно здесь и сейчас каждому из нас: в нём возникают наше ощущение тела, наши мысли, наши высшие переживания; в нём возникает субъективная интерпретация объективных и социокультурных реальностей. Когда же факт реальности субъективных реальностей признаётся, когда признаётся факт их значимости в теоретических построениях, определение того, что следует рассматривать как сознание, превращается в более простую задачу.

В классической модернистской науке начала — середины двадцатого века наблюдалась имевшая тотальный характер тенденция редуцировать все вопросы о сознании (и в итоге сознание как таковое) до вопросов чисто объективных предметов и взаимодействий между ними, при этом всё субъективное было вынесено за пределы науки как «неподвластное эмпирическому подходу». Б. А. Уоллэс обозначил этот феномен — захват радикальным научным материализмом доминирующего положения в науке первой половины прошлого столетия — метким термином «табу на субъективность». Это привело к отторжению от науки исследований субъективности, интроспекции, феноменологии, созерцательных и духовных традиций Востока и Запада. В действительности же модернистская эмпирическая эпистемология, в рамках которой действовал и великий американский психолог Уильям Джеймс, первоначально понималась достаточно широко, чтобы включать субъективные измерения человеческого бытия, и, к примеру, классическая работа Джеймса «Многообразие религиозного опыта» предлагала понятие чистой феноменологии как «радикального эмпиризма» (термин самого Джеймса).

<…> [К] концу двадцатого века сформировались три крупных и, как казалось, конкурирующих друг с другом эпистемологических подхода к реальности: 1) первый подход (предмодернистская эпистемология) говорил о важности данных от первого лица; 2) второй подход (модернистская эпистемология) говорил о важности данных от третьего лица; и 3) третий подход (постмодернистская эпистемология) говорил о том, что любое познание опосредуется межличностными реальностями второго лица. Несмотря на то, что противостояние этих подходов обострилось именно в двадцатом веке, все они имеют долгую историю, корнями, по всей видимости, уходящую в самые основы человеческого сознания. <…>

Таким образом, интегральная теория подразумевает, что сознание — это не просто размерность субъективного опыта, доступная исключительно феноменологической методологии: это размерность субъективного опыта, имеющая свои корреляты в виде объективных процессов (нейрональные корреляты сознания) и вплетённая в тесную сеть социокультурных взаимодействий (культурный фон), — причём все эти аспекты имеют свои собственные уровни развёртывания. Это означает, что, к примеру, нейрональные корреляты психического следует рассматривать, учитывая все уровни — спинномозговых рефлексов, ствола мозга, коры больших полушарий и т. д.; сосредоточение только лишь на одном уровне (например, изучение неврологических основ сознания на уровне рефлексов без учёта более комплексных уровней организации), как и игнорирование какого-либо сектора (например, игнорирование вопросов субъективного опыта), в вопросе междисциплинарного исследования сознания не сможет привести к более полному и более целостному пониманию картины сознания. Как мы видели, современная наука пришла к пониманию, что только согласованный междисциплинарный (трансдисциплинарный) подход способен расширить горизонты нашего понимания проблем и задач, стоящих перед сферой исследований сознания.

<…> [Кен] Уилбер, опираясь на философскую систему буддизма мадхъямаки и йогачары, предлагает рассматривать сознание как нечто пустотное, некую субъективную открытость, в которой обретают форму и развиваются различные линии развития: «Сознание само по себе ничем не является: это просто степень открытости или пустотности, просвет, в котором проявляются феномены различных линий (но само по себе сознание не является феноменом: это пространство, в котором феномены возникают)».

* * *

В общем, понимание, что такое сознание, во всей многогранности и комплексности этого «феномена» (трудно назвать феноменом, или явлением, то, что всегда сокрыто от объективизации: мы всегда изучаем сознаваемые объекты, которые иногда называем «сознанием», пытаясь сузить широкое понятие и нарезать его на съедобные кусочки, но сознавание как таковое, лежащее в сердцевине человеческого сознания, зачастую ускользает от нас) требует рассматривать его, как минимум, из перспектив-методологий 1-го, 2-го и 3-го лица.

Именно интегральное сочетание этих перспектив (взглядов изнутри и снаружи на сознание в его индивидуальных и коллективных гранях) позволяет ухватить более-менее целостный образ, что такое сознание. (См. также статью Уилбера «Интегральная теория сознания».) Сознание есть то, что имеет корреляты во всех этих перспективах (к ним можно добавить ещё и четвёртую, системную перспективу), которые в интегральной модели AQAL [аквал] Кена Уилбера называются квадрантами «я», «мы», «оно» и «они» (см. рис. 1).

Рис. 1. Интегральная модель AQAL Кена Уилбера применительно к человеку

Соответственно, что же такое именно человеческое сознание?

Человеческое сознание — это сознание, воплощённое в Homo sapiens (биологическом виде — носителе этого сознания, имеющем определённые биологические и социальные характеристики).

Человек обладает характерной биологической структурой и особенно нейробиологическими структурами (неокортекс, «триединый мозг» и т. д.), служащими биоматериальным проводником для поддержания определённых степеней сознания как пустотного пространства субъектности, в котором (в жизни каждого субъекта) проявляется весь мир.

Рис. 2. Чем выше сложность организации материи, тем больше (глубже) сознание

Чем более развитой является нейробиологическая структура вида (в рамках нашей эволюционной ветви), тем больше «ёмкость сознания» и большее количество всё более сложных и многообразных феноменов сознательно (и бессознательно) включаются в пространстве сознания (рис. 2).

Сознание, когда оно воплощено через биологического индивидуума, всегда есть со-знание, совместное ведание мира, пребывание в культурных полях межсубъективных резонансов и нетворках (сетях) опосредуемых материальными знаками коммуникаций.

Само сознание в индивидууме в плане той глубины, которую оно таит и потенциально может раскрывать, структурировано иерархически, многоуровнево (см. рис. 3). Мы содержим в себе этажи архаического и личного бессознательного (которые упластовались туда как филогенетически, так и в результате онтогенеза, или индивидуального развития), а также, по-видимому, и даже субчеловеческие эволюционные структуры сознания (которые, на каком-то уровне, возможно, уместнее называть уже протосознанием).

Также сознанию присуща полифазность — динамизм состояний сознания (все люди проходят цикл бодрствование — сновидение — глубокий сон без сновидений), также всем людям, как и, вероятно, другим животным, свойственна способность вхождения в изменённые состояния сознания (ИСС), как, например, описанные Абрахамом Маслоу пиковые переживания.

Рис. 3. Абрахам Маслоу, Жан Гебсер, Клэр Грейвз, Кен Уилбер. Уровни развития и эволюции сознания

Зачем сознание?

Если брать самый широкий и глубокий взгляд, который имеется сегодня, то можно говорить не просто о том, что сознание играет какую-то роль в адаптации и эволюции видов (это, скорее, эволюционный редукционизм: да, такой момент есть, и факторы эволюционного отбора играют большую роль в эволюционной динамике сознания, однако сознание, по-видимому, это настолько фундаментальная невещественная «вещь», что она ускользает и от подобного, казалось бы, всеохватного эволюционного нарратива).

Можно говорить, как предполагают некоторые исследователи — например, Томас Нагель, известный философ сознания, написавший книгу «Сознание и Вселенная: Почему материалистическая неодарвинистская концепция природы почти точно ложна» (Mind and Cosmos: Why the Materialist Neo-Darwinian Conception of Nature is Almost Certainly False, 2012), — что сознание является неотъемлемым, исконным свойством Вселенной как таковой (Нагель предполагает нечто вроде панпсихизма).

Уилбер, несомненно, с ним согласится, формулируя, правда, более осторожный вариант подобного воззрения: панинтериоризм (англ. paninteriorism) — все эволюционные уровни сложности организации материи имеют некий внутренний коррелят (интериорность), от субатомных частиц и атомов (с их «прегензией», если обратиться к термину А. Н. Уайтхеда) до растений, простейших организмов и самых сложных многоклеточных организмов.

Таким образом, можно говорить не столько о том, «зачем» человеческое сознание (хотя об этом, как и обо всём ином, тоже можно говорить), сколько о том, что Вселенная естественным образом плодоносит, в том числе, и человеческим сознанием. Почему? Быть может, от внутренне присущего ей изобилия.

Алан Уотс

В завершение приведу созвучное высказывание Алана Уотса, знаменитого писателя-автодидакта, просветителя, буддолога-востоковеда, друга Олдоса Хаксли и популяризатора восточных философий и медитации:

«Вы не можете вывести разумный организм, такой как человек, из неразумной вселенной. В Новом Завете говорится, что „инжир не растет на чертополохе, а виноград на шиповнике“. Это в равной степени относится к миру. Вы не найдете разумный организм, живущий в неразумной среде.

К примеру, в саду есть дерево, и каждое лето здесь родятся яблоки, и поэтому мы называем дерево яблоней. Дерево называется яблоней потому, что плодоносит яблоками. Хорошо, теперь задумайтесь о Солнечной системе посреди нашей галактики. Одна из особенностей Солнечной системы заключается в том, что, по крайней мере на планете Земля, она рождает людей, точно так же, как яблоня рождает яблоки. Может быть, два миллиона лет назад инопланетяне прилетели из другой галактики на летающей тарелке и, взглянув на нашу солнечную систему, пожали плечами и сказали: „Ничего особого, просто куча камней“. И улетели. Позже, может быть, два миллиона лет спустя, они пришли и снова посмотрели на нее и сказали: „Извините! Мы думали, что это просто куча камней, но эта штука заплодоносила людьми. Эта штука живая, она создало что-то, обладающее разумом“.

Мы вырастаем на Земле, на Вселенной точно так же, как яблоки растут на яблоне. Если эволюция что-то значит, то она значит ровно это». (Уотс А. «Миф о себе», см. также его аудиолекцию на англ. языке.)

Сознание человека и его взаимосвязь с мозгом — Блог Викиум

Сознание человека – это великое поле для исследований. До сих пор ученые не пришли к единому мнению, что такое сознание. Однако в определениях разных исследователей есть общие моменты. Существуют научные и псевдонаучные подходы к трактовке этого понятия. Есть религиозные и духовные определения того, что лежит в основе сознания. В этой статье рассмотрим, как определяют, что означает такое понятие, с использованием точных естественно-научных методов, а не философских взглядов и абстрактных суждений.

История изучения сознания

Первые серьезные работы, пытающиеся объяснить, в чем суть сознания, откуда оно появляется, на чем основывается, приходятся на конец XIX века. В 1872 году немецкий физиолог Дюбуа-Реймон представил миру теорию биопотенциалов, согласно которой исключительно физико-химические законы движут организмом человека. Физиолог пессимистично полагал, что человек никогда не узнает, что является сознанием. И судя по тому, что до сих пор точного ответа на этот вопрос нет, его взгляд можно считать оправданным. Коллега же Дюбуа, Карл Фридрих Вильгельм Людвиг, утверждал, что если бы не было сознания, у человека не было бы чувств и ощущений.

Некоторые ученые считают, что сознание рождается в процессе поиска мозгом информации. Другие предполагают, что на основе имеющейся в головном мозге информации происходит формирование сознания. В любом случае мысль о том, что именно мозг порождает и определяет сознание человека, на сегодняшний день является общей. Хранящаяся в мозге информация получает своеобразные коды. Так и появляется сознание, которое можно охарактеризовать как процесс, при котором человек понимает, что происходит с ним в данный момент.

Сознание в современном понимании

Сегодня, как и раньше, человеческое сознание изучают медики, психологи, физики и другие научные деятели. Можно сказать, что это одно из главных направлений в современной науке. И сейчас ученые сходятся во мнении, что мозг моделирует внешний мир. К примеру, если закрыть глаза, то мы можем представить окружающий мир, причем гораздо ярче и интереснее, чем он есть на самом деле. То есть, мозг создает модели реальности.

Психологи утверждают, что реальность носит субъективный характер. Каждый воспринимает мир по-своему. На восприятие влияет богатство ощущений. Благодаря рецепторам мы определяем запах и вкус. Краски мы видим благодаря восприятию электромагнитных волн разной длины. Таким образом, индивидуальные особенности человека делают его сознание.

В свою очередь за восприятие, ощущения, эмоции и мысли отвечают нейроны, из которых состоит мозг. Сознание включает в себя образы, которые создают нейроны. Совокупность этих образов называют внутренним миром. С биологической точки зрения к проявлениям сознания относятся многомиллиардные физико-химические реакции, которые происходят из-за связи нейронов. Любая мысль рождается, когда нейроны активируются и образуют нейронные сети. С ходом мысли взаимодействие нейронов меняется. Таким образом, ученые пришли к выводу, что мозг – инструмент познания. При этом до сих пор невозможно определить, насколько точно и полно мозг отражает реальность. Этот орган изучен не до конца, и никто не знает, возможно ли это в принципе. Но мыслители полагают, что если это когда-либо удастся, человек сможет силой собственного разума изменить мир.

Меняя мышление, меняем сознание

То, как человек воспринимает окружающий мир, зависит от его индивидуальных особенностей, ощущений и эмоций. Если у человека много негативных эмоций, его сознание формируется не в самых радужных красках. В свою очередь это ведет к эмоциональной нестабильности и даже серьезным расстройствам психики. Чтобы это изменить, необходимо начать с мышления. Меняя свое мышление, учась понимать, контролировать и управлять собственными эмоциями, человек постепенно начинает по-другому относиться в реальности. А чем ярче в его сознании представлен окружающий мир, тем легче ему выполнять повседневные задачи, достигать цели, добиваться успехов.

Работайте над сознанием вместе с Викиум. Для начала можно пройти курс «Детоксикация мозга», чтобы научиться понимать свои эмоции и избавиться от негатива. А затем можно переходить к более глобальной работе над мышлением, пробуя другие онлайн-курсы, выбор которых достаточно большой.

Читайте нас в Telegram —
wikium

Глава V. «Сознание» — Департамент философии

Содержание главы пятой раздела второго:

• Постановка проблемы сознания в философии

• Информационное взаимодействие как генетическая предпосылка сознания

• Сознание как необходимое условие воспроизводства человеческой
культуры

• Самосознание

1. Постановка проблемы сознания в философии

Проблема сознания всегда привлекала пристальное внимание
философов, ибо определение места и роли человека в мире, специфики его
взаимоотношений с окружающей его действительностью предполагает выяснение
природы человеческого сознания. Для философии эта проблема важна и потому, что
те или иные подходы к вопросу о сущности сознания, о характере его отношения к
бытию затрагивают исходные мировоззренческие и методологические установки любого
философского направления. Естественно, что подходы эти бывают разные, но все они
по существу всегда имеют дело с единой проблемой: анализом сознания как
специфически человеческой формы регуляции и управления взаимодействием человека
с действительностью. Эта форма характеризуется прежде всего выделением человека
как своеобразной реальности, как носителя особых способов взаимодействия с
окружающим миром, включая и управление им.

Такое понимание природы сознания
предполагает очень широкий спектр вопросов, который становится предметом
исследования не только философии, но и специальных гуманитарных и естественных
наук: социологии, психологии, языкознания, педагогики, физиологии высшей нервной
деятельности, а в настоящее время и семиотики, кибернетики, информатики.
Рассмотрение отдельных аспектов сознания в рамках этих дисциплин всегда
опирается на определенную философско-мировоззренческую позицию в трактовке
сознания. С другой стороны, развитие специальных научных исследований
стимулирует разработку и углубление собственно философской проблематики
сознания. Так, скажем, развитие современной информатики, создание «думающих»
машин, связанный с этим процесс компьютеризации человеческой деятельности
заставили по-новому рассмотреть вопрос о сущности сознания, о специфически
человеческих возможностях в работе сознания, об оптимальных способах
взаимодействия человека и его сознания с современной компьютерной техникой.
Острые и актуальные вопросы современного общественного развития, взаимодействия
человека и техники, соотношения научно-технического прогресса и природы,
проблемы воспитания, общения людей и т.д. — короче говоря, все проблемы
современной общественной практики оказываются органически связанными с
исследованием сознания.

Важнейшим философским вопросом
всегда был и остается вопрос об отношении сознания человека к его бытию, вопрос
о включенности человека, обладающего сознанием, в мир, о тех возможностях,
которые предоставляет человеку сознание, и о той ответственности, которую
налагает сознание на человека. Известно, что практически-преобразовательная
деятельность как специфическая форма человеческого отношения к миру с
необходимостью предполагает в качестве своей предпосылки создание «идеального
плана» этой реальной деятельности. Бытие человека в мире всегда связано с
сознанием, «пронизано» им, короче говоря, не существует человеческого бытия без
сознания, независимого от тех или иных его форм. Другое дело, что реальное бытие
человека, его взаимоотношения с окружающей социальной и природной
действительностью выступают как более широкая система, внутри которой сознание
является специфическим условием, средством, предпосылкой, «механизмом»
вписывания человека в эту целостную систему бытия. В контексте человеческой
деятельности как целостной системы сознание является ее необходимым условием,
предпосылкой, элементом. Таким образом, если исходить из понимания человеческой
реальности как целого, то вторичность человеческого сознания по отношению к
человеческому бытию выступает как вторичность элемента по отношению к объемлющей
его и включающей его в себя системе. Разрабатываемые сознанием идеальные планы
деятельности, его программы и проекты предшествуют деятельности, но их
осуществление обнажает новые «незапрограммированные» слои реальности, открывает
новую фактуру бытия, которая выходит за пределы исходных установок сознания. В
этом смысле бытие человека постоянно выходит за пределы сознания как идеального
плана, программы действия, оказывается богаче содержания исходных представлений
сознания. Вместе с тем это расширение «бытийного горизонта» осуществляется в
деятельности, стимулируемой и направляемой сознанием. Если исходить из
органической включенности человека в целостность неживой и живой природы, то
сознание выступает как свойство высокоорганизованной материи. Отсюда возникает
необходимость проследить генетические истоки сознания в тех формах организации
материи, которые предшествуют человеку в процессе его эволюции. Важнейшей
предпосылкой такого подхода является анализ типов отношения живых существ к
среде, в рамках которых в качестве их «обслуживающих механизмов» возникают
соответствующие регуляторы поведения. Развитие последних предполагает
формирование телесных органов, благодаря которым осуществляются процессы психики
и сознания — нервной системы и ее наиболее высокоорганизованного отдела —
головного мозга. Однако определяющим фактором в развитии этих телесных органов
является та реальная жизненная функция, на которую работают эти органы. Человек
сознает при помощи мозга, но сознание — не функция мозга самого по себе, а
функция определенного, специфического типа взаимоотношения общественно развитого
человека с миром.

Если учитывать эту предпосылку,
то сознание с самого начала является общественным продуктом. Оно возникает и
развивается в совместной деятельности людей, в процессе их труда и общения.
Вовлекаясь в эти процессы, люди вырабатывают соответствующие представления,
установки, нормы, которые вместе с их эмоциональной окраской составляют
содержание сознания как специфической формы отражения. Это содержание и
закрепляется в их индивидуальной психике.

С сознанием в широком смысле
слова, конечно, следует связывать и представление о самосознании. Развитие
сложных форм самосознания происходит на достаточно поздних этапах истории
человеческого сознания, где самосознание приобретает известную
самостоятельность. Однако понять его происхождение можно только на основе
рассмотрения существа сознания в целом.

Сознание выступает, таким
образом, как ключевое, исходное философское понятие для анализа всех форм
проявления духовной и душевной жизни человека в их единстве и целостности, а
также способов контроля и регуляции его взаимоотношений с действительностью,
управления этими взаимоотношениями.

2. Информационное взаимодействие как генетическая предпосылка сознания

Содержание:

• Возникновение информационного взаимодействия

• Типы и уровни информационного взаимодействия

• Сущность психического

Возникновение информационного взаимодействия. Любое реальное
взаимодействие живых существ, в том числе и человека, с окружающим миром
предполагает использование информации об этом мире как средства регуляции и
управления собственным поведением, что обеспечивает адекватные взаимоотношения с
действительностью. Активность всего живого, являющегося его атрибутивным,
необходимым признаком, отличающим живую природу от неживой, органически связана
с использованием информации, которая выступает обязательным условием и
предпосылкой этой активности.

Информация, однако, не является
ни веществом, ни энергией, ни вообще какой-либо особой субстанцией. Она целиком
воплощена в каких-то материальных вещественных или энергетических явлениях,
которые выступают как ее носители. Информация не может существовать без этих
носителей, хотя она и отличается от их материального субстрата. Таким образом,
сама возможность такого специфического явления, как информация, должна иметь
свои основания в определенных свойствах материальных реалий, обеспечивающих
воплотимость информации в их вещественном или энергетическом субстрате. Эти
свойства связаны с природой материального взаимодействия. Все явления, объекты,
процессы объективно существующего материального мира беспрестанно
взаимодействуют между собой и в ходе этого взаимодействия претерпевают
определенные изменения. Каждый из взаимодействующих объектов, процессов и т.д.,
воздействуя на другие и вызывая в них соответствующие изменения, оставляет
определенный «след» в том объекте, явлении, процессе, на который он
воздействует, и тем самым запечатлевает себя в результате этого воздействия.
Таким образом, в процессах взаимодействия материальные объекты, явления,
процессы фиксируют в своих изменениях определенные свойства воздействующих на
них объектов, явлений, процессов.

Эта способность одних
материальных систем запечатлевать, фиксировать свойства воздействующих на них
других материальных систем и составляет возможность, потенциальное основание
приобретать информацию об этих системах. Когда материальные системы,
испытывающие воздействие, приобретают способность осуществлять активное
поведение, ориентируясь на эффект воздействия как на сигнал включения такой
активности (что связано с потребностями решения определенных задач,
предполагающих самостоятельное движение по отношению к окружающей
действительности), потенциальная информация, заложенная в эффекте воздействия,
превращается в актуальную информацию.

В материалистической философской
традиции, начиная с французских материалистов, охарактеризованная выше
способность одних материальных систем запечатлевать свойства воздействующих на
них других систем получила название отражение. При этом различаются отражение
как всеобщее фундаментальное свойство материи, связанное с эффектами
материальных взаимодействий, то есть с наличием потенциальной информации, и
отражение в более узком и специфическом смысле, предполагающее актуализацию
(использование) этой информации. Оба эти смысла термина «отражение» имеют
несомненную связь (но далеко не тождественны) с использованием термина
«отражение» (или «отображение») в специфически гносеологическом смысле как
соответствия содержания восприятий, представлений и понятий объективной
реальности — в качестве образов, отражающих эту реальность.

Итак, важнейшим шагом в эволюции
материи от неощущающей к ощущающей и далее к материи, которая обладает психикой
и сознанием, является возникновение информационного взаимодействия, основанного
на использовании следов, отпечатков воздействия одних материальных систем на
другие для активной ориентации в действительности.

При тех формах взаимодействия,
которые мы можем наблюдать в неживой природе, след, отпечаток воздействия одного
объекта на другой не становится для последнего каким-либо ориентиром его
собственной активности. Скажем, воздействие солнечных лучей на камень вызывает
нагревание камня, но никак не стимулирует, не пробуждает какой-либо активности
камня. Следует заметить, что та схожесть следа воздействия с отражаемым
предметом, их физическое подобие, которые мы в обыденном сознании привычно
ассоциируем с образностью (например, отражение в зеркале или на гладкой
поверхности воды), являются ситуациями материального взаимодействия. В этом
случае хотя и существует отражение в обыденном смысле, однако нет никакого
использования информации, потенциально заключенной в подобном отражении. Зеркало
совершенно «равнодушно» к тому, что отражено в нем, информация, содержащаяся в
этом отражении, существует в данном случае для нас, а не для зеркала. Само
структурное подобие копии и оригинала ничего еще не говорит о возможности
использовать эффекты отражения для ориентации в окружающем мире, для
осуществления определенной активности, построения определенного движения. Эти
ориентация, активность предполагают использование результатов внешних
воздействий в качестве ориентиров, несущих определенную информацию об окружающей
среде. Поэтому отражение, связанное с активным использованием результатов
внешних воздействий, можно назвать информационным взаимодействием. Информацию в
данном контексте следует понимать достаточно широко: как свойство явлений быть
побудителем известных действий, способствовать активной ориентации в окружающем
мире. О «взаимодействии» здесь можно говорить постольку, поскольку живое
существо, во-первых, воспринимает на «входе» след материального воздействия на
него со стороны внешней среды как информацию об этой среде и, во-вторых,
реализует эффект этого восприятия на «выходе» в реальном действии по отношению к
этой среде.

Очевидно, что возникновение
информационного взаимодействия предполагает существование способности не просто
испытывать внешние воздействия и соответственно изменять свое состояние, а
активно строить свое движение во внешней среде. Продолжим приведенный выше
пример с камнем. Камень, как и вообще любое явление неживой природы, не может
строить своего движения при воздействии на него, скажем, солнечных лучей, тогда
как растение тянется к солнцу, мобилизуя свои возможности ориентации во внешней
среде. Этими возможностями построения движения, возможностями ориентации во
внешней среде обладают лишь такие материальные системы, которые на основе
заложенной в них внутренней программы, закодированной в их материальном
субстрате, могут активно относиться к предметам и явлениям внешнего мира как к
ориентирам для осуществления самодвижения. Такого рода «системы» возникают в
ходе естественной эволюции в живой природе, но в наше время в связи с развитием
технической цивилизации они могут создаваться человеком также и
искусственно.

При информационном взаимодействии
внешнее воздействие влияет на изменение состояния системы не прямо, а косвенно.
Это воздействие опосредствуется приведением в активное состояние заложенной в
материальной системе внутренней программы построения движения. В этом и
заключается суть информационно-сигнального воздействия внешних факторов на
системы, способные к восприятию такого воздействия. Внешнее воздействие
стимулирует, возбуждает внутреннюю программу самодвижения, но не вызывает самого
движения. Регуляция движения, управление им осуществляется на основе внутренней
программы, которая приводится в действие благодаря получению сигнала,
заключенного во внешнем воздействии, заложенной в нем информации.
Информационно-сигнальный характер внешнего воздействия определяется не
свойствами этого воздействия как такового — скажем, его энергетическими
свойствами, — а способностями воспринимающей системы определенным образом
использовать это воздействие в качестве средства для ориентации системы.
Ничтожное по своим собственным энергетическим или вещественным характеристикам
воздействие может иметь громадное информационно-сигнальное значение для
воспринимающей его системы.

Способные к информационному
взаимодействию системы, воспринимающие внешние воздействия через призму
заложенных в них внутренних программ построения движения, предполагают тем самым
известные критерии отношения к окружающему миру, что проявляется в таких
важнейших свойствах подобного рода отражения, как его избирательность и
опережающий характер. Система, использующая информацию, относится к миру
избирательно в том смысле, что она не просто испытывает воздействие внешней
среды, а активно строит свои отношения с ней, используя те ее факторы, которые
могут служить для ее самосохранения и развития, и, наоборот, отталкиваясь от тех
факторов, которые способны дестабилизировать, разрушать систему, препятствовать
ее функционированию или развитию. В перспективе развития психики и сознания это
свойство избирательности выступает как генетическая предпосылка их оценочной
функции. В свое время известным российским физиологом П. К. Анохиным для
обозначения способности живых организмов к своего рода «преднастройке» в
отношении будущих событий на основе заложенных в них поведенческих программ было
введено понятие «опережающего отражения». И действительно, этот момент
«преднастройки» по отношению к будущему, к возможным встречам воспринимающей
системы с различными факторами окружающей среды является важнейшей предпосылкой
осуществления самодвижения на основе информации. Система, использующая
информацию, всегда как бы «знает», что будет, уже наперед, предваряет в той или
иной степени результаты ее возможных взаимодействий с внешним миром. Она активно
строит свое поведение, организуя и мобилизуя свои ресурсы и средства,
ориентируясь на эти возможные результаты.

Итак, рассматривая генетические
предпосылки сознания, следует выделять «отражение» как всеобщее свойство
материи, связанное с потенциальной информацией, заключенной в эффектах
материального взаимодействия, и информационное взаимодействие (актуальное или
информационное «отражение»), появляющееся на стадии живой природы. В
информационном взаимодействии выделяются такие его виды, как раздражимость
простейших одноклеточных животных и растений, возбудимость нервных тканей при
регуляции внутриорганических реакций животных и человека (нейрофизиологическое
«отражение») и, наконец, психика. Особое положение занимает работа с информацией
на социальном уровне в технике связи и управления, где человек создает
искусственные системы, использующие естественное свойство отражения, присущее
всей природе, и делает его основой специфической формы информационного
взаимодействия.

Типы и уровни информационного
взаимодействия. Генетически исходной формой информационного
взаимодействия, специфической для живой природы, является раздражимость. Под
раздражимостью понимается способность организма к простейшим специфическим
реакциям в ответ на действие определенных раздражителей. (Например, растение
закрывает или открывает свои лепестки под воздействием света и тени.) Реакция
организма при раздражимости происходит целиком за счет энергии самого организма.
Энергия внешнего раздражителя лишь вызывает внутренний процесс. В этом свойстве
раздражимости можно усмотреть проявление уже отмеченного выше признака
информационных воздействий, в которых физические энергетические характеристики
носителя информации отнюдь не обязательно совпадают с информационным
эффектом.

Следующий этап в развитии форм
использования информации в живой природе заключается в появлении
чувствительности (способности к ощущению). Если раздражимость присуща и
растениям, то ощущение — форма отражения, специфичная для животного мира. Оно
появляется уже на уровне простейших животных и предполагает способность
реагировать не только непосредственно на факторы внешней среды, имеющие
биологическое значение для организма, но и на биологически нейтральные для
организма факторы, которые, однако, связаны с биологически значимыми факторами и
несут тем самым жизненно важную для организма информацию. Так, если питательные
вещества находятся только в освещенной части бассейна, в котором обитает данный
организм, скажем амеба, и отсутствуют в затемненной его части, то амеба,
реагируя на свет и двигаясь к нему, получает возможность добраться до этих
питательных веществ. Свет выступает здесь как сигнал, несущий информацию о пище
и вызывающий определенное внутреннее состояние, которое и называется ощущением.
Это внутреннее состояние опосредствует отношения между фактором внешней среды,
вызывающим непосредственное воздействие на организм и имеющим для него
информативно-сигнальное значение, и реальным ответным «исполнительным» действием
организма. Жизненная значимость этого внутреннего состояния для организма
заключается в мобилизации его возможностей, ресурсов его активности, чтобы
осуществить адекватное с точки зрения потребности организма реальное действие.
Принципиальная тенденция развития форм информационного взаимодействия в живой
природе заключается в увеличении удельного веса, жизненной роли этого
внутреннего состояния мобилизации, настройки организма на решение жизненных
задач, проявляющихся, в частности, в увеличении временных и пространственных
промежутков между актом воздействия на организм и реальными действиями организма
в ответ на это воздействие. Иными словами, в механизме информационного
взаимодействия все в большей степени возрастает роль внутренней работы
организма, перерабатывающей информацию внешнего воздействия.

Эволюция информационного
взаимодействия в живой природе в этом случае связана с формированием особой
материальной структуры, ответственной за отражение, — нервной ткани,
развивающейся в сложные нервные системы.

На основе нервной системы и
развивается в дальнейшем информационное взаимодействие. Если информационное
взаимодействие на уровне раздражимости и простейшей чувствительности
обеспечивает активность организма, выражающуюся в отдельных движениях по поиску
пищи, света, тепла и т.д., то нейрофизиологическое «отражение» по мере развития
нервной системы дает возможность осуществлять сложные схемы оповещения,
предполагающего систему расчлененной, организованной последовательности
действий, лишь в конечном счете направленную на достижение жизненно значимой
цели. Согласно современным научным представлениям, организм в процессе
взаимодействия с внешней средой не просто реагирует на внешние раздражители,
хотя бы и проявляя при этом известную активность, например затормаживая те или
иные реакции. Существо поведения организма заключается в том, что он активно
реализует в столкновении с внешней средой свою внутреннюю программу, в основе
которой лежат нейрофизиологические структуры, аккумулирующие «видовой опыт»
организма.

Усваивая поступающую в ходе
взаимодействия с внешней средой информацию с точки зрения решения задачи,
которая обусловливается внутренней программой, организм строит подвижную
нейродинамическую «модель потребного будущего» — термин, введенный отечественным
ученым Н. А. Бернштейном.

Вклад современной нейрофизиологии
в выявление естественных оснований внутренней активности организма в процессах
отражения, возможностей реализации организмами, обладающими нервной системой,
некоторых внутренних целей, установок, потребностей, имеет большое философское
значение. Это значит, что живой организм — не просто пассивный регистратор
внешних воздействий, отвечающий на них своими однозначными реакциями. Наличие
нервной системы позволяет ему активно строить свое поведение и осуществлять его
в окружающей среде, реализуя определенные установки, которые вытекают из его
жизненных потребностей.

Информационное взаимодействие у живых существ,
обладающих нервной системой, — это прежде всего активная внутренняя работа по
формированию схемы поведения. Эта работа, естественно, стимулируется,
вызывается, направляется, корректируется реальным контактом с внешней средой.
Она невозможна без постоянных материальных взаимодействий с окружающим миром.
Однако нельзя понять механизмы информационного взаимодействия (и самое важное —
его результаты, которые получают свое выражение в реальных актах действия,
поведения), ограничиваясь только рассмотрением внешних факторов воздействия на
живое существо. Чем выше на лестнице эволюции стоит живое существо, тем в
большей степени эффект воздействия на него внешних факторов опосредствуется
внутренними причинами, тем больше степеней свободы имеет это существо в
построении и осуществлении своих действий по отношению к окружающей ситуации.
Информационное взаимодействие включает в себя сложное единство — воздействия
внешней среды и реализации внутренних целей, установок, программ живого существа
при построении им адекватной схемы поведения, отвечающей как реальной ситуации,
так и внутренним целям и потребностям.

Сущность психического. Диалектика
внутренней активности и внешнего воздействия, присущая всякому информационному
взаимодействию в живой природе, получает свое развернутое выражение на стадии
психики. Сразу же заметим, что психика возможна только у развитых живых существ,
обладающих достаточно сложной нервной системой. Иными словами, где есть психика,
там обязательно должна быть нервная система. Однако обратное утверждение неверно
— существование нервной системы и соответственно механизмов
нейрофизиологического информационного взаимодействия не свидетельствует еще
однозначно о наличии психики. В обыденном сознании мы привыкли судить о наличии
психических актов — ощущений, восприятий, представлений, воображения — на
основании самонаблюдения. О существовании психических актов у других людей и
живых существ мы судим по аналогии с самими собой или по способности других
людей описывать свои внутренние переживания. Очевидно, что подобные субъективные
критерии никак не срабатывают в тех ситуациях, когда невозможны описания
самонаблюдения и недейственны аналогии. Скажем, как осмысленно можно поставить
вопрос о наличии или отсутствии психики у «думающих машин», всякого рода
автоматических технических систем?

Вопрос же об объективных
критериях психического достаточно сложен, он вызывал и вызывает серьезные
дискуссии. При всех возможных позициях в ответах на этот вопрос ясно, что само
основание таких объективных критериев следует искать в том типе решения
жизненных задач, для которого необходимы формы психики. Прежде всего следует
подчеркнуть, что информационное взаимодействие у живых организмов, обладающих
нервной системой, осуществляется в ситуациях двух различных типов. К первому
типу относятся такие ситуации, когда имеющиеся у живого организма ресурсы
ориентации во внешней действительности достаточны для решения возникающих перед
ним задач. Решение этих задач осуществляется автоматизированно, на основе
«закодированных» в нервной системе схем регуляции работы внутренних органов и
внешнего поведения. К числу таких ситуаций относится автоматическая регуляция
жизненных процессов — дыхания, теплообмена со средой, пищеварения и других,
автоматическая регуляция внешних движений — ходьбы, манипуляций руками, вообще
осуществление всех тех движений, которые основаны на выработанных в процессе
жизни навыках. Подобного рода регуляция основывается на мобилизации уже
сформированных программ действий. Заметим, что регуляция такого типа у живых
существ в принципе ничем не отличается от «технического отражения» во всякого
рода саморегулирующихся, самонастраивающихся технических системах. Различие лишь
в том, что исходные базисные программы формируются в последнем случае не в
процессе естественной эволюции, а закладываются в техническое устройство
человеком.

Однако сплошь и рядом живое
существо вынуждено решать такие задачи, когда уже имеющиеся ресурсы регуляции
взаимоотношения с окружающей средой оказываются недостаточными, автоматизмы
прошлого видового и индивидуального опыта не срабатывают и необходим активный
поиск того, что требуется организму для решения стоящей перед ним задачи. В
такого рода ситуациях, когда автоматических действий для решения жизненных задач
становится недостаточно, живое существо вынуждено задерживать автоматическое
реагирование и переходить к обследованию реальной ситуации, к ориентировочной
деятельности по отношению к реальным объектам.

Разумеется, это обследование
предполагает активную мобилизацию всех имеющихся ресурсов взаимоотношения со
средой, всего накопленного опыта отражения и основанных на нем автоматизмов —
иными словами, активную внутреннюю работу. Но сама эта внутренняя работа
стимулируется и направляется обследованием реальных ситуаций, предполагающих
активный поиск и ориентировку. Скажем, строя маршрут своего движения в
незнакомой местности, мы опираемся на какие-то имеющиеся навыки, стереотипы,
автоматизмы, однако главным, направляющим является обследование реальной
ситуации, наметка каких-то возможных схем движения. Впоследствии, когда этот
маршрут уже отработан, движение по нему может быть доведено до автоматизма,
стать стереотипом, но первое построение его схемы обязательно предполагает
ориентировку в заданной ситуации.

Эта ориентировочная деятельность
по обследованию реальной объективной ситуации и является основой психических
форм регуляции поведения и возникновения осуществляющих такую регуляцию
психических образов. Разумеется, осуществляя ориентировочную деятельность, ее
субъект — живое существо — всегда опирается на всякого рода автоматизмы, прошлые
навыки, мобилизует уже «закодированные» в нервной системе схемы поведения.
Однако все это представляет собой необходимое, но недостаточное условие для
построения психического образа. Основанием для его построения, то есть
интегратором уже имеющихся ресурсов отражения, их синтезирования для решения
возникшей задачи является реальное ориентировочное движение в действительности.
Образ как результат психического отражения строится благодаря установлению,
прослеживанию живым существом новых для него отношений и связей между явлениями
внешнего мира, которые выделяются субъектом психического отражения в качестве
средства решения стоящей перед ним задачи.

Именно благодаря этому
психический образ и является образом, схемой предстоящей живому существу
действительности, а не просто результатом мобилизации внутренних регулятивных
ресурсов. Нельзя поэтому сводить психический образ к нейродинамической модели,
которая является физиологической основой этого образа. Формируя образ, скажем
образ того пути, который должен быть пройден, чтобы достичь требуемого пункта,
мы сначала осуществляем какую-то внутреннюю работу, приводящую к «закодированию»
этого образа в нервной ткани. Если мы опять вынуждены проделать этот путь, мы
проследим его на местности, что будет свидетельствовать о «закодированности»
этого образа в мозгу. Однако само это «закодирование», воплощение образа в
нервной ткани, в динамике происходящих в ней процессов возможно потому, что
живое существо осуществляло ориентировочную деятельность по прослеживанию пути в
реальном мире. Поэтому-то и сам образ проецируется в этот мир.

Определяющее основание для
построения образа в процессе ориентировочной деятельности лежит во внешней
действительности, и поэтому образ есть результат отношения, взаимодействия его
носителя с внешним миром. В процессе этого взаимодействия, которое всегда
предполагает некоторые поисковые движения в этом внешнем мире, живое существо,
выступающее как субъект психического отражения, вырабатывает определенную схему
решения жизненной задачи, связанную с ориентацией и с построением определенного
типа движения во внешнем мире. Эта схема движения и представляет собой
содержание образа. Данная схема, скажем маршрут намечаемого пути движения к
требуемой точке, движение к которой выступает как решение жизненной задачи,
определяется объективным отношением между явлениями и предметами внешнего мира.
Психический образ выступает тем самым как модель, отображение (в
гносеологическом смысле) внешней объективной реальности, представляя собой
определенную программу возможного поведения во внешней реальности, схему
«действия до действия».

Итак, психический образ строится
живым существом в процессе активного взаимодействия с внешним миром и по своему
содержанию является отражением свойств, связей и отношений внешнего мира,
освоенных субъектом психики в процессе взаимодействия с миром. Образ не есть
результат пассивного созерцания, фиксации, регистрации действительности. Он
формируется в процессе активной поисковой, ориентировочной деятельности во
внешнем мире, и показателем, критерием его наличия у живого существа является
способность этого живого существа совершать определенные действия по отношению к
внешнему миру, решая тем самым свои жизненные задачи, добиваясь своих жизненных
целей. Схема действия во внешнем мире, если угодно, траектория движения во
внешнем мире, представляющая собой содержание образа, закрепляется, «кодируется»
при этом в нейродинамических структурах.

Психический образ в этом смысле
представляет собой именно способность живого существа как субъекта поведения, и
эта способность выступает как определенная реальность, отличающая живое
существо, выработавшее данный образ, от такого же живого существа, у которого
этого образа нет. Тем самым появляется возможность говорить о существовании
некой субъектной, а лучше, субъективной «духовной» реальности, присущей именно
данному живому существу и обнаруживаемой в определенных актах поведения.

Характеристика образа как схемы,
программы будущего поведения, как способности «преднастройки» к действию
позволяет понять и такое важное свойство образа, как его идеальность. Прежде
всего надо подчеркнуть, что идеальность является лишь одним из свойств образа, а
именно таким свойством, которое характеризует содержание образа, то есть того
отображения действительности, которое произведено в образе. Зададимся вопросом:
что означает существование содержания образа как определенного отображения
действительности? Это, очевидно, не объективно реальное существование. Образ
вещи, которую я хочу изготовить, образ пути, который я хочу проделать, — это не
объективно существующая вещь, не объективно проделанный путь. Однако и вещь и
намеченный путь идеально существуют в образе, и эта ситуация их идеального
существования, несомненно, отличается от той ситуации, когда соответствующих
идеальных образов нет.

Таким образом, понятие
идеальности в охарактеризованном выше смысле используется для обозначения того
способа существования, который характерен для содержания образа, то есть
представленности в образе объективной реальности. Идеальное существование образа
демонстрирует собой определенную реальность отражения живым существом
действительности. Эта реальность проявляется в возможности будущего действия, в
существовании известной программы, проекта действия во внешнем объективном мире
на основе образа. Ничего иного, кроме представленности, отраженности в образе
объективной действительности и способности субъекта отражения строить все
отношения к внешнему миру на этой представленности, отраженности,
сформулированное выше понятие идеальности образа не выражает. Идеальность
представляет собой специфические свойства, характеризующие предметную
направленность, отнесенность к предметам объективного мира результатов
психического отражения как определенного способа организации, регуляции
взаимодействия живых существ с окружающим миром.

Предметная отнесенность образа
позволяет ставить вопрос о правильном или неправильном, адекватном или
неадекватном отображении внешнего мира. Однако это не пассивное, «зеркальное»
отражение. Оно формируется и проявляется в активном взаимодействии с внешним
миром при решении жизненных задач. Образ поэтому заключает в себе не только
чисто познавательный аспект, с ним связана всегда известная оценка отражаемой
ситуации, активное отношение к ней субъекта отражения, что предполагает
эмоциональный аспект процессов психического отражения. Реализация же поведения
на основе психических образов предполагает мобилизацию имеющегося опыта
отображения мира, то есть деятельность памяти и внутреннюю активность волевых
усилий. Таким образом, формирование и использование психических образов
представляет собой органическое единство познавательных и эмоциональных
процессов, работы памяти и активности волевой сферы психики.

3. Сознание как необходимое условие воспроизводства человеческой
культуры

Содержание:

• Общественная природа сознания

• Сознание и язык

Общественная природа сознания. Мы уже знаем, что движущие,
определяющие факторы возникновения и развития форм регуляции поведения следует
искать в специфических типах взаимоотношения, взаимодействия живых организмов с
окружающей действительностью. Каков тип бытия в мире этих организмов, таковы и
формы регуляции поведения, выступающие в качестве необходимого средства и
условия вписывания этих систем в мир. Информационное взаимодействие возникает у
живых организмов, способных к самосохранению и самовоспроизводству, психика — у
животных, которые способны осуществлять ориентировочную деятельность во внешнем
мире и активно решать возникающие в связи с этим задачи. Этот принципиальный
философско-методологический подход к анализу форм регуляции и управления
поведением распространяется и на человеческое сознание, несмотря на его
несомненное качественное отличие от генетически предшествующих ему форм
регуляции и управления.

Применительно к сознанию этот
подход означает, что той системой, внутри которой возникает и развивается
сознание и на основе анализа которой только и можно понять его возникновение,
выступает специфически человеческий способ бытия в мире, взаимодействия с миром.
Осуществляя практически-преобразовательную деятельность, человек создает свое
«неорганическое тело», «вторую природу», орудия и средства производства,
специфически человеческую среду обитания, строит формы общения и социальной
организации, короче говоря, созидает культуру. Опыт этого созидания и составляет
содержание тех характерных для общественно развитого человека и отличающихся от
психики животного форм регуляции взаимоотношений с миром, которые образуют
человеческое сознание.

Возникновение сознания связано,
таким образом, прежде всего с формированием культуры на основе
практически-преобразовательной общественной деятельности людей, с необходимостью
закрепления, фиксации навыков, способов, норм этой деятельности. Поскольку эти
навыки, способы, нормы специфически человеческой деятельности имеют общественную
природу, возникают, осуществляются и воспроизводятся в совместной деятельности
людей, постольку закрепляющие их формы сознания также всегда носят социальный
характер, возникают как своеобразные «коллективные представления». Эти
«коллективные представления» (термин французского социолога и философа Э.
Дюркгейма) должны быть освоены отдельными индивидами в процессе их воспитания,
приобщения к достигнутому их обществом типу и уровню культуры. Сознание как
специфически человеческая форма регуляции и управления взаимоотношением с миром
существует, таким образом, в двух формах, в двух, так сказать, ипостасях.
Во-первых, оно предполагает наличие «коллективных представлений», фиксирующих
накопленный опыт культуры и образующих содержание таких социокультурных систем,
как мировоззрение, идеология, мораль, наука, искусство, которые обычно и
именуются системами общественного сознания. Во-вторых, содержание «коллективных
представлений» этих систем должно быть сделано достоянием внутреннего мира
реальных конкретных людей, «интериоризировано» (усвоено) ими, как говорят
психологи, и стать субъективной реальностью их мироотношения.

Эта двухуровневость, двуслойность
сознания, обусловливаемая опосредствованным отношением людей как к внешнему
миру, — природному и социальному, — так и к своему внутреннему ментальному миру,
включенностью людей в культуру, составляет характерную специфику мироотношения
человека, которая отличает его от животного. Необходимо подчеркнуть, что
реальность сознания, его бытие — а сознание, несомненно, представляет собой
реальность бытия людей (в этом смысле употребляют термин «бытийный характер»
сознания), — обязательно предполагает оба этих уровня. Без заданности
«коллективных представлений», входящих в состав социокультурных систем,
невозможно развитие сознания на индивидуальном уровне, а без выхода на уровень
реального мироотношения конкретных людей невозможна передача и творческое
развитие аккумулируемого в нормах сознания социокультурного опыта. При этом надо
иметь в виду, что, хотя, как отмечалось выше, с термином «общественное сознание»
зачастую связывают только социокультурные системы типа мировоззрения, идеологии,
морали, науки, сознание, как оно существует на индивидуальном уровне, также
имеет общественную природу, поскольку, во-первых, оно задается социокультурным
опытом, а во-вторых, что не менее важно, само освоение этого опыта, фиксация
навыков совместных практических действий, норм поведения всегда предполагает
определенное общение людей, их кооперацию. Люди в своей индивидуальной психике
способны приобщиться к содержанию «коллективных представлений» общественного
сознания постольку, поскольку они реально участвуют в совместной социокультурной
деятельности.

Существо общественного
воздействия на индивидуальную психику, приобщения ее к общественному сознанию и
формирования в результате этого приобщения индивидуального человеческого
сознания заключается, таким образом, не в простом пассивном усвоении людьми норм
и представлений общественного сознания, а в их активном включении в реальную
совместную деятельность, в конкретные формы общения в процессе этой
деятельности.

Закрепление, фиксация в сознании
плана совместной деятельности, ее целостности являются необходимым условием
устойчивого воспроизводства выработанных способов совместной деятельности. Без
их закрепления в виде определенных представлений, норм и установок сознания,
регулирующих, программирующих отношение общественно развитого человека к
внешнему природному и социальному миру и к самому себе, оказывается невозможной
совместная деятельность людей в одном поколении, а также передача опыта культуры
от одного поколения к другому. Сознание выступает, таким образом, как условие
программирования специфически человеческой коллективной совместной деятельности
по созиданию и развитию форм культуры. Оно выполняет функцию социальной памяти
человечества, вырабатывая некоторые схемы, «матрицы» воспроизводства
накопленного человечеством опыта. Реальное бытие людей в социокультурном
пространстве и времени невозможно без соответствующих норм общественного
сознания. Для того чтобы определенный опыт бытия, реального отношения людей к
миру мог воспроизводиться и стать действительным опытом культуры, он должен быть
зафиксирован и освоен в соответствующих формах сознания. Сознание в этом смысле
не является некой внешней «надстройкой» над реальным мироотношением людей, оно
встроено в это мироотношение, является необходимым фактором его осуществления.
Всякое реальное поведение людей, носящее характер некоторого акта культуры,
предполагает проработку этого акта в сознании, превращающую содержание данного
поведенческого акта в норму культуры. Так, скажем, практика запрета брачных
отношений внутри родовых коллективов в первобытных обществах (так называемая
экзогамия) получает свою проработку и закрепление в виде представлений о
происхождении всех членов рода от одного мифического тотемного предка.

Таким образом, сознательное
программирование человеческой жизнедеятельности предполагает, что к проблемной
ситуации человек подходит, ориентируясь на определенные нормы сознания, в
которых закреплен, отражен опыт культуры — производственный, познавательный,
нравственный, опыт общения и т.п. Человек рассматривает и оценивает данную
ситуацию с позиции тех или иных норм, выступая их носителем. Осуществляя оценку
ситуации, человек вынужден фиксировать свое отношение к ней и тем самым выделять
себя как субъекта такого отношения, осознавать себя в качестве такового. Эта
фиксация определенной позиции по отношению к заданной ситуации, выделение себя
как носителя такой позиции, как субъекта соответствующего ей активного отношения
к ситуации и составляет характерную черту сознания как специфической формы
регуляции отношений к действительности. Субъект сознания не просто вписывается в
ситуацию благодаря давлению на него факторов, определяющих эту ситуацию, он
способен отнестись к ситуации «извне», включить ее в более широкий контекст
рассмотрения, различая рамки ситуации, собственную позицию и возможности для
своего действия в данной ситуации.

Эта возможность подойти к
ситуации «извне» и включить ее в более широкий контекст рассмотрения является
основой сознания как специфического типа освоения действительности. Она
коренится в особенностях реального бытия человека, его реального взаимодействия
с миром. На основе и в процессе этого взаимодействия человек преодолевает
биологическую непосредственность отношения к природе, биологическую слитность с
«экологической нишей» и опосредствует отношение к заданной действительности
созданным им миром культуры. Взгляд сознания на мир — это всегда взгляд с
позиций данного мира культуры и соответствующего ему опыта деятельности. Отсюда
и характерное для всех видов сознания — теоретического, художественного,
нравственного и т.д. — своеобразное удвоение отражения: фиксация непосредственно
данной ситуации и рассмотрение ее с позиций общей нормы сознания. Тем самым
сознание носит четко выраженный характер целенаправленного освоения
действительности; его нормы, установки, позиции всегда заключают в себе
определенное отношение к действительности, некоторое представление о должном,
если пользоваться специальным философским термином.

Программируя целенаправленное
активное отношение человека к миру, мобилизуя его на преобразующее реальное
действие, сознание охватывает всю полноту сущностных сил человека, оно
стимулирует все его возможности, настраивая и перестраивая его психику. Нормы и
представления сознания носят общественный характер как по своему происхождению,
так и по способу функционирования (функция программирования совместного
действия, социальная память). Работа же с этими нормами сознания и в этих
нормах, задаваемых социумом и его культурой, соответствующим образом формирует
индивидуальную психику, развивает высшие психические функции, специфичные именно
для человека, — мышление, память, волю, эмоции.

Как показывают исследования по
психологии, по истории культуры, формирование воли в качестве индивидуальной
психической способности к самоуправлению по своему происхождению связано с
воспитанием способности руководствоваться общественно выработанными нормами
сознательного поведения. Вписывая свое поведение в систему общения и совместной
деятельности с другими людьми, руководствуясь существующими здесь коллективными
нормами, человек развивает в себе способность управлять и регулировать свое
поведение уже самостоятельно, независимо от какого-либо непосредственного
внешнего воздействия. Рациональное мышление как форма психической деятельности
также появляется в виде способности смотреть на мир «глазами общества», через
призму выработанных им абстракций и понятий. Эмоциональная сфера индивидуальной
психики, такие специфически человеческие чувства, как любовь, дружба,
сопереживание другим людям, гордость, стыд и т.д., также воспитываются под
воздействием норм и идеалов общественного сознания в процессе развития культуры
человечества. Выделяя себя из мира в качестве носителя определенного отношения к
этому миру, человек с самых ранних этапов существования культуры вынужден в
своем сознании так или иначе вписывать себя в мир, прорабатывать свое отношение
к нему, что является основой развития самосознания.

Говоря о развитии индивидуального
сознания, стимулируемом воздействием социокультурных факторов, необходимо в то
же время учитывать, что психика человека вовсе не является неким пассивным
экраном, запечатлевающим внешние эффекты, как иногда интерпретируют процесс
интериоризации, то есть буквально «овнутрения» социокультурных норм. На самом
деле интериоризация — это активная самостоятельная работа, специфика которой
определяется имеющимися индивидуальными задатками психики отдельного человека,
особенностями мотивационно-смысловой сферы индивида, формами его общения с
окружающими и т.п. Каждый человек формирует и развивает свой неповторимый «образ
мира» — понятие, введенное видным отечественным психологом А. Н. Леонтьевым.
Современные психологи подчеркивают, что «образ мира» возникает как целостное
интегральное личностное образование, задающее мировосприятие индивида. Этот
«образ мира» функционально и генетически первичен по отношению к любому
конкретному образу или чувственному восприятию. Любая информация, получаемая
человеком, в том числе и восприятие социокультурных норм, аккумулируемых в
общественном сознании, преломляется через индивидуальный «образ мира»,
осваивается как компонента этого целостного интегрального образования. Именно
активность и вариабельность индивидуального мировосприятия в самом широком
смысле этого выражения, включая и особенности индивидуальной памяти, и работу
воображения, и ценностно-смысловые предпочтения и установки, и оттенки
эмоционального отношения к миру, создают специфические предпосылки освоения
социокультурного опыта сознания, что в конечном счете и открывает возможности
индивидуального творчества в культуре, а также развития сознания благодаря этому
индивидуальному творчеству.

Выступая в качестве компоненты индивидуальной психики
человека, сознание — и в этом своем
качестве оно становится преимущественно предметом психологии — оказывается связанным прежде всего
с возможностями контроля и управления личностью своим поведением,
способностями самоотчета, артикуляции идеального плана и предпосылок своей деятельности,
превращения тем самым своего отношения к миру, в
том числе и к своему собственному внутреннему миру, в предмет работы рефлексии. Связывая
понятие сознания с этими способностями самоконтроля и рефлексии, следует
выделять в индивидуальной психике уровни сознательного (осознаваемого и осознанного),
неосознаваемого и бессознательного. Различие между двумя последними уровнями
обычно проводят по степени скрытости психического содержания,
сложности его выявления. Неосознаваемое может достаточно легко стать
осознанным при специальной установке на его выявление (например, скрытые
посылки логического рассуждения, так называемые неявные леммы в математическом доказательстве
или практические автоматизированные операции, требующие при определенных обстоятельствах
специального самоконтроля). Бессознательное же в классическом психоаналитическом
истолковании представляет собой нечто в принципе скрытое
от сознания, выявлению чего психика активно сопротивляется; их
примером выступают фобии и комплексы, выявление и устранение которых требует
специальной психотерапевтической техники. Существенным недостатком классического рационализма был чрезмерный оптимизм
в отношении прозрачности для рефлексии
и самоконтроля глубинных слоев психики. Сознательное в нашей психике, связанное
с возможностями рефлексивного самоконтроля, критического отношения к своему поведению и
возможностями управления им, находится в достаточно сложных
и напряженных, а нередко драматических взаимоотношениях с теми элементами и
слоями сознания, которые с трудом поддаются, а нередко и активно
сопротивляются его критико-рефлексивным установкам. Но, ясно представляя себе ограниченность классического рационализма,
необходимо помнить, что именно способность управлять собственным
поведением, органически связанная со способностью прорываться на новые
уровни бытия, является непреходящим достижением человека, непреложной ценностью
его культуры, что позволяет рассматривать сознание как высшую
способность человеческого духа, как космический фактор. Наш выдающийся психолог
и философ С. Л. Рубинштейн писал: «Вселенная с появлением
человека — это осознанная, осмысленная Вселенная, которая изменяется действиями в ней человека…
Осознанность и деятельность выступают как новые способы существования
в самой Вселенной, а не как чуждая ей
субъективность моего сознания» [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1976.
С. 327.].

Сознание и язык. Содержание сознания,
вырабатываемое в процессе совместной деятельности людей и выражающее их
социокультурный опыт, должно быть проявлено, воплощено в объективированной
предметно-вещественной форме, существующей независимо от отдельных индивидов.
Двуслойность, двухуровневость существования сознания, о которой говорилось выше,
предполагает и двойственность формы его выражения. Наряду с кодированием,
воплощением содержания сознания в соответствующих нейродинамических структурах
индивидуальной психики информация о социокультурном опыте, передаваемая,
транслируемая от поколения к поколению, должна быть задана людям в виде
реальности, «грубо, зримо» представленной их личностному восприятию.

Возникновение и развитие сознания
как социально-культурного явления, специфически человеческой формы освоения мира
неразрывно связано прежде всего с возникновением и развитием разговорного языка
как материального носителя, воплощения норм сознания. Только будучи выражено в
языке, коллективно вырабатываемое сознание выступает как некоторая социальная
реальность.

Наряду со словесным разговорным
языком содержание коллективных представлений сознания может быть выражено,
объективировано и в материальных явлениях иного рода, которые в этом случае, так
же как и разговорный язык, приобретают знаковую функцию. Материальное явление,
материальный предмет выполняет знаковую функцию, или функцию знака, становится
знаком в том случае, если выражает некоторое содержание сознания, становится
носителем определенной социокультурной информации. В этой ситуации данное
явление или предмет приобретает смысл или значение. Отдельные знаки входят в
некоторые знаковые (или семиотические) системы, подчиняющиеся определенным
правилам построения и развития. Таковы знаковые системы естественного
(разговорного или письменного) языка, искусственных языков науки, знаковые
системы в искусстве, мифологии, религии. Говоря о знаке, надо, таким образом,
четко различать его информационно-смысловой аспект, воплощенную в знаке
социокультурную информацию, его смысл и значение и материальную форму,
«оболочку», «плоть» знака, которая является носителем определенной
социокультурной информации, смысла, значения. Так, определенными смыслами или
значениями обладают выражения разговорной речи, которые как материальные
предметы представляют собой сочетание звуков или черточек на бумаге.
Определенный смысл заключает в себе кусок ткани, когда он является флагом или
знаменем. Глубокий смысл для религиозного сознания воплощают предметы культа,
которые для непосвященного могут выступать просто как бытовые предметы. Все эти
смыслы существуют постольку, поскольку в них выражается определенная идея
национального, государственного, религиозного и т.д. сознания.

Важно понять, что знак является
знаком именно в единстве обеих этих сторон. Не существует знака без его материи,
плоти, предметно-вещественной оболочки. Но было бы серьезной ошибкой сводить
знак к последней. Знак является функциональным образованием, он становится
знаком, поскольку его вещественная реальность приобретает знаковую функцию.
Ясно, что знаковую функцию тот или иной материальный предмет может выполнять
только в контексте определенной культуры. То, что для людей определенного
общества, определенной культуры заключает в себе известный им смысл, известное
им символическое значение, воспринимается людьми, не принадлежащими к данному
обществу или культуре, как обычный материальный предмет с обычными
пространственными, энергетическими, цветовыми и т.п. свойствами. Надо, например,
понимать язык религиозной храмовой символики, для того чтобы усмотреть
определенное смысловое значение в архитектонике храма.

Степень связи материальной
природы знака с выражаемым им смысловым содержанием может быть весьма различной
и варьироваться в достаточно широком диапазоне. Характеризуя знак и стремясь
подчеркнуть его отличие от образа, зачастую в качестве специфического признака
знака отмечают отсутствие сходства, подобия материи знака и той реальности, на
которую этот знак указывает. Это верно, однако, только для так называемых
искусственных знаков, скажем, когда буквами алфавита обозначаются физические
величины в математических формулах. Однако сходство или подобие материи знака и
выражаемого им содержания вовсе не противопоказано знаку. В предельном случае
единичный предмет данного класса может стать знаком для обозначения других
предметов этого класса — например, экземпляр товара, выставленный в витрине
магазина, является знаком наличия этого товара на прилавке. Существует далее
обширный класс так называемых иконических знаков (от греч. «икона» — образ),
когда такой вещественной однородности, как в приведенном примере с товаром в
витрине и на прилавке, нет, но существует момент физического подобия, наглядно
воспринимаемого соответствия знака и обозначаемого — скажем, различные схемы,
позволяющие ориентироваться на местности или в помещении. Весьма распространены
известные комбинации условности и иконичности знака — например, дорожные знаки.
Кстати, знаки письменности, буквы алфавита, которые приводятся обычно в качестве
примеров условных знаков, генетически восходят к иконическим знакам — рисункам.
Скажем, начальная буква нашего и других родственных ему алфавитов «А» восходит к
иконическому знаку, обозначающему на языке финикийцев, которые и были
родоначальниками всех этих алфавитов, голову быка — звук «А» входил в слово,
обозначавшее быка на финикийском языке. Своеобразную знаковую функцию в истории
культуры осуществляют коллективные действия, имитирующие, «проигрывающие»
жизненные ситуации, культовые религиозно-мифологические сюжеты. Здесь само
реальное действие людей становится той материей, в которой воплощается
содержание сознания, его смысл (скажем, боевая или охотничья пляска мужчин
первобытного племени). В общем, принципиально важным является вопрос не о
физическом подобии знака и обозначаемого или об отсутствии такового, а о наличии
функции означения одной реальностью другой, в результате чего в данной системе
культуры осуществляется передача известной социокультурной информации,
известного содержания сознания об определенной реальности на основе восприятия
другой реальности.

Своеобразную форму таких движений
в смысловом содержании сознания представляет работа сознания с символами.
Символы всегда связаны с некоторым образом, что отличает их от абстрактных идей,
теоретических понятий. Вместе с тем если смысл образа нацелен на воспроизведение
сознанием именно данной реальности в ее определенности и специфичности, то
символ через образ данной конкретной реальности указывает на некое связанное с
ней содержание, воплощаемое в определенной конкретике, но несводимое к ней.
Скажем, образ льва нацелен на то, чтобы зафиксировать своеобразие этого зверя,
отличая его от других родственных ему хищных животных. Но представление о льве,
не теряющее своей образности, может приобретать символическое значение,
символический смысл, указывая на силу, мужество, агрессивность как некие
глубинные реальности, воплощенные в этом живом существе. Иными словами, через
непосредственную конкретность в символе «просвечивает», проявляется некоторая
более широкая или более глубокая реальность, представителем, проявлением,
воплощением которой выступает данная конкретность.

Символ, символизация,
символическое сознание имели и имеют исключительно важное значение как в истории
культуры, так и на современном ее этапе. Исключительно важную роль играли
символы в возникновении культуры и на ранних фазах ее существования. Все
архаические сознания, вся мифология пронизана символами. Без символизма нельзя
представить себе искусство, теоретическое сознание, в том числе и наука, так или
иначе связано с символизмом. В частности, всегда можно проследить генетические
связи исходных теоретических понятий с символами, значение символического
сознания для подвижности, «открытости» научного мышления. Весьма велика роль
символизма и в практическом сознании. Скажем, достаточно ясна мобилизующая роль
символов в общественных движениях, в государственном строительстве (в частности,
символика знамен, флагов, гербов, эмблем и т.п., в которой, несмотря на
значительный налет условной знаковости, все-таки проглядывает глубинное
смысловое содержание).

Во всех ситуациях осуществления
знаково-символической функции связанные с ней смысл или значение, выражающие
определенное содержание сознания, носят идеальный характер. Как и идеальность
психического образа, идеальность смысла и значения знаков, знаково-символических
систем связана прежде всего с тем, что эти смысл и значение выражают
определенную программу действия людей, воспринимающих этот смысл и значение в
данной системе культуры. Чертеж здания, которое намерен построить архитектор,
или же чертеж машины, которую собирается создать конструктор, — реальные
материальные листы бумаги. Однако, кроме того, в чертеже воплощен образ будущего
здания (или машины), определенный смысл как план, проект, программа, воплощен
определенный результат творческой работы сознания.

Понятие идеальности как раз и
характеризует специфический способ существования воплощенного в материальном
предмете смысла и значения, служащего программой для реальных действий людей.
Поскольку нечто воспринимается как знак или символ, обладающий известным смыслом
и значением только в системе определенной культуры, содержание сознания,
закрепляемое в смысле и значении, является субъективным, или субъектной
реальностью, лишь для представителей данной культуры Скажем, чертеж машины
включает в себя идеальное содержание только для технически образованных людей,
способных прочитать этот чертеж и воплотить его смысл в объективную реальность.
Эта способность выступает как некоторая субъектная реальность, наличие которой
является особенностью данных субъектов. Аналогично, скажем, идеальность картины
или статуи как художественного произведения, воплощенного во вполне реальном
материале, представляет собой некоторую субъективную реальность для людей,
способных воспринять, «распредметить» то смысловое содержание, которое воплощено
в статуе или картине. Специфика идеальности образов и норм общественного
сознания, его смыслов и значений по сравнению с идеальностью психических
индивидуальных образов заключается в том, что первые создаются в процессе
совместной деятельности людей и воплощаются в социокультурных семиотических
системах, в артефактах культуры. Реальность смыслов и значений, выраженных в
социокультурных семиотических системах, выступает поэтому прежде всего как
реальность коллективной субъектности носителей определенных культурных навыков.
А субъективной реальностью для отдельных людей соответствующие содержания
сознания, смыслы и значения становятся в той мере, в какой эти люди приобщены к
соответствующей культуре.

Сознание возникает в практической
деятельности людей как необходимое условие ее организации и воспроизводства.
Важнейшей вехой в развитии человеческой культуры является разделение духовного и
физического труда, обособление производства феноменов сознания как особого,
духовного, производства. В свою очередь, в духовном производстве, производстве
норм и представлений сознания выделяется теоретическое сознание, нравственное,
религиозное, политическое и другие виды сознания.

4. Самосознание

Содержание:

• Структура и формы самосознания

• Предметность и рефлексивность самосознания

Сознание предполагает выделение
субъектом самого себя в качестве носителя определенной активной позиции по
отношению к миру. Это выделение себя, отношение к себе, оценка своих
возможностей, которые являются необходимым компонентом всякого сознания,
образуют разные формы той специфической характеристики человека, которая
именуется самосознанием.

Структура и формы самосознания.
Самосознание — динамичное исторически развивающееся образование, выступающее на
разных уровнях и в разных формах. Первой его формой, которую иногда называют
самочувствием, является элементарное осознание своего тела и его вписанности в
мир окружающих вещей и людей. Оказывается, что простое восприятие предметов в
качестве существующих вне данного человека и независимо от его сознания уже
предполагает определенные формы самоотнесенности, то есть некоторый вид
самосознания. Для того чтобы увидеть тот или иной предмет как нечто существующее
объективно, в сам процесс восприятия должен быть как бы «встроен» определенный
механизм, учитывающий место тела человека среди других тел — как природных, так
и социальных — и изменения, которые происходят с телом человека в отличие от
того, что совершается во внешнем мире. Иначе произошло бы спутывание, смешивание
тех изменений образа предмета, которые вызваны процессами, происходящими в самой
действительности, и тех, которые всецело обязаны субъекту (например, приближение
или удаление человека от предмета, поворот его головы и т.д.). Психологи говорят
о том, что осознание действительности на уровне восприятия предполагает
определенную, включенную в этот процесс «схему мира». Но последняя, в свою
очередь, в качестве своего необходимого компонента предполагает определенную «схему
тела».

Следующий, более высокий уровень
самосознания связан с осознанием себя в качестве принадлежащего к тому или иному
человеческому сообществу, той или иной культуре и социальной группе. Наконец,
самый высокий уровень развития этого процесса — возникновение сознания Я как
совершенно особого образования, похожего на Я других людей и вместе с тем в
чем-то уникального и неповторимого, могущего совершать свободные поступки и
нести за них ответственность, что с необходимостью предполагает возможность
контроля над своими действиями и их оценку.

Однако самосознание — это не
только разнообразные формы и уровни самопознания. Это также всегда и самооценка
и самоконтроль. Самосознание предполагает сопоставление себя с определенным,
принятым данным человеком идеалом Я, вынесение некоторой самооценки и — как
следствие — возникновение чувства удовлетворения или же недовольства собой.

Самосознание — настолько очевидное свойство каждого
человека, что факт его существования
не может вызвать никаких сомнений. Более того, значительная и весьма влиятельная
ветвь идеалистической философии утверждала, начиная с Декарта, что самосознание
— это как раз единственное, в чем никак нельзя усомниться.
Ведь если я вижу какой-то предмет, то он может оказаться моей иллюзией или
галлюцинацией. Однако же я никоим образом не могу сомневаться в том, что
существую и существует процесс моего восприятия чего-то (пусть даже это будет галлюцинация).
И вместе с тем самое небольшое размышление над фактом самосознания вскрывает его
глубокую парадоксальность. Ведь для того, чтобы осознавать самого себя,
нужно видеть себя как бы со стороны. Но со стороны меня
может видеть только другой человек, а не я. Даже свое тело я лишь отчасти могу
видеть так, как его видит другой. Глаз может видеть все, кроме самого себя. Для того
чтобы человек мог видеть самого себя, осознавать самого себя, ему необходимо иметь зеркало.
Увидев свой образ в зеркале и запомнив его, человек получает возможность уже
без зеркала, в своем сознании видеть себя как бы «со стороны», как
«другого», то есть в самом сознании выходить за его пределы. Но для того
чтобы человек увидел себя в зеркале, он должен осознать, что в зеркале отражен
именно он, а не какое-то другое существо. Восприятие зеркального отображения как своего подобия
кажется абсолютно очевидным. Между тем в действительности это вовсе
не так. Недаром животные не узнают себя в зеркале. Оказывается, для
того чтобы человек увидел себя в зеркале, он должен уже обладать определенными
формами самосознания. Формы эти не даны изначально. Человек их усваивает и
конструирует. Он усваивает эти формы с помощью другого зеркала, уже не реального,
а метафорического. Это «зеркало», в котором человек видит самого себя и
с помощью которого он начинает относиться к себе как к человеку, то есть
вырабатывает формы самосознания, — общество других людей. Об этом сложном процессе хорошо
сказал К. Маркс: «Так как он [человек] родится без зеркала в руках и
не фихтеанским философом: «Я есмь я», то человек сначала смотрится, как в зеркало, в
другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр
начинает относиться к самому себе как к человеку. Вместе с тем и
Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода «человек»
[Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 62.].

Отношение человека к самому себе
необходимо опосредовано его отношением к другому человеку. Самосознание
рождается не в результате внутренних потребностей изолированного сознания, а в
процессе коллективной практической деятельности и межчеловеческих
взаимоотношений. Важно отметить, что человек не только себя воспринимает по
аналогии с другим, но и другого — по аналогии с собой. Как показывают
современные исследования, в процессе развития самосознания осознание себя и
осознание другого человека в качестве похожего на меня и вместе с тем отличного
от меня возникают одновременно и предполагают друг друга.

Предметность и рефлексивность
самосознания. Самосознание существует не только в различных формах и на
разных уровнях, но и в разной степени проявленности и развернутости. Когда
человек воспринимает какую-то группу предметов, то с этим, как уже было сказано,
необходимо связано осознание «схемы тела», места, которое занимает его тело в
системе других предметов и их пространственных и временных характеристик,
осознание отличия сознания этого человека от воспринимаемых им предметов и т.д.
Однако все эти факты сознания находятся в данном случае не в его «фокусе», а как
бы на его «периферии». Непосредственно сознание человека нацелено на внешние
предметы. Тело человека, его сознание, его познавательный процесс не входят
непосредственно в круг предметов его сознательного опыта. Самосознание в этом
случае выражается как бы «неявным»
образом.

С этим интересным явлением связан
ряд любопытных фактов восприятия. Приведем в этой связи следующий пример. Когда
человек касается рукой предмета, он чувствует сам предмет, а не свою руку.
Осязательное восприятие говорит о внешнем предмете, а не о самом человеке. И
лишь на «заднем плане» сознания человек переживает акт собственного касания и
локализует его на кончиках собственных пальцев (это и выступает как элементарная
форма самосознания). В том случае, если человек трогает предмет не рукой, а
палкой, осязательное восприятие опять-таки относится к самому предмету, а не к
использованному средству — палке. Последняя уже не попадает в фокус сознания, а
оказывается на его периферии и переживается воспринимающим человеком как
непосредственное продолжение его тела. В этом случае ощущение воздействия
предмета на человека (выступающее в данном случае как своеобразная элементарная
форма самосознания) любопытным образом переживается человеком как локализованное
уже не на кончиках его пальцев, а на конце палки или зонда.

Явные формы самосознания, когда
те или иные феномены сознания становятся предметом специальной аналитической
деятельности субъекта, носят название рефлексии. Важно отметить, что рефлексия —
это всегда не просто осознание того, что есть в человеке, а одновременно и
изменение самого человека, попытка выхода за границы того уровня развития
личности, который был достигнут. Сама рефлексия над состояниями сознания, над
особенностями той или иной личности всегда возникает в контексте сознаваемой или
несознаваемой задачи прояснения системы сознания и личности. Когда человек
сознает себя как Я с такими-то особенностями, он превращает в устойчивый предмет
некоторые до того текучие и как бы «распыленные» моменты своей психической
жизни. Человек рефлексивно анализирует себя в свете того или иного идеала
личности, выражающего его тип отношения к другим людям. Когда человек
анализирует себя, пытается дать отчет в своих особенностях, размышляет над своим
отношением к жизни, стремится заглянуть в тайники собственного сознания, он тем
самым хочет как бы «обосновать» себя, лучше укоренить систему собственных
жизненных ориентиров, от чего-то в себе отказаться, в чем-то еще более
укрепиться. В процессе и результате рефлексии происходит изменение и развитие
индивидуального сознания.

Не следует, однако, думать, что
образ самого себя, который творит человек в разных формах самосознания, всегда
адекватен своему предмету — реальному человеку и его сознанию. Между ними может
существовать разрыв, возможность которого особенно велика как раз на стадии
развернутого явного самосознания в виде рефлексии. Однако этот разрыв может быть
и в элементарных формах самосознания, самостроительстве, самоопределении
личности.

Казалось бы, что может быть
элементарнее простого самопереживания, выраженного в утверждении «мне больно»?
Однако обратим внимание на то, что обычно осознание собственной боли связано с
определенной локализацией этого переживания, и эта локализация иной раз бывает
ошибочной (что знакомо каждому, у кого, например, болели зубы). Если в сознании
человека всплывает какой-то образ, то он пытается определить его, то есть
выяснить, о чем он говорит, к какому конкретному лицу или событию жизни
относится. Нередко человек ошибается в осмыслении отдельных образов: например,
ошибочной локализует в пространстве и времени предмет того или иного
воспоминания, неверно соотносит данный образ с тем или иным лицом и т.д.

Если же человек пытается
рефлективно осознать особенности своей личности, осмыслить себя в целом, то
возможность ошибки еще больше. Дело в том, что человек в целом не открывается
себе в акте индивидуальной рефлексии, а обнаруживается наиболее всесторонне в
своих отношениях с другими людьми, в своих действиях и социально значимых
поступках. Последние наиболее адекватно могут быть поняты как раз другими.
Другой человек, судящий о данном человеке извне, нередко может лучше понять его,
чем последний понимает сам себя. В той мере, в какой человек учитывает
объективную оценку себя, возникающую в процессе коллективной деятельности и
взаимоотношений с другими людьми, он и сам может судить о себе более точно.

Важно, однако, подчеркнуть, что
самосознание не только возникает в процессе совместной деятельности и общения с
другими людьми и генетически связано с отношением к себе с «точки зрения
другого», но что оно постоянно проверяется, корректируется, исправляется и
развивается в ходе жизни человека в системе межчеловеческих отношений.

Это относится и к таким феноменам
сознания, которые не просто выражают субъективные состояния того или иного
индивида, а претендуют на общезначимость и существуют в объективированной,
отделенной от конкретного индивида форме, в форме книг, картин, скульптур и
т.д., то есть в форме культуры. Дело в том, что тот смысл, который автор вложил
в то или иное произведение (а этот смысл и выступает как рефлексия автора над
тем, что он сделал), может не совпадать с тем объективным смыслом, который
заложен, реально имеется в этом произведении, но был выявлен не автором, а умным
читателем, критиком, интерпретатором.

Итак, феномен самосознания,
который кажется чем-то очень простым и самоочевидным, в действительности
оказывается очень сложным, многообразным, находящимся в весьма непростых
отношениях со своим носителем, развивающимся и изменяющимся в процессе включения
человека в систему коллективной практической деятельности и межчеловеческих
отношений.

Несмотря на огромные усилия,
затраченные философией и другими науками, проблема человеческого сознания
(индивидуального и общественного) далека от своего решения. Много неясного таят
в себе механизмы, функции, состояния, структура и свойства сознания, его
взаимоотношения с деятельностью и личностью индивида, пути его формирования и
развития, связи с бытием. Важно подчеркнуть, что вопрос о взаимоотношении
сознания и бытия не сводится к вопросу о первичности и вторичности, хотя и
исходит из этого. Изучение отношения сознания и бытия включает исследование всех
его многообразных и исторически меняющихся типов и форм, то есть в некотором
роде это «вечный вопрос». «Вечный» не в смысле невозможности доказательного его
решения, а в том смысле, что развитие форм человеческой жизнедеятельности,
прогресс культуры и науки постоянно усложняют и изменяют конкретные формы
отношения сознания и бытия и ставят множество проблем перед философской
мыслью.

Место сознания в структуре бытия
не может быть преуменьшено. Его следует понимать как нечто работающее,
соучастное бытию, существенное для жизни, а не как нечто эпифеноменальное,
существующее вне и над жизнью. Сознание проявляет себя не только в отношении к
действительности. Оно есть и отношение в действительности, то есть оно есть и
реальное дело. Очевидно, что между этими двумя ведущими типами отношений к миру
имеются не только существенные различия, но и реальные противоречия, преодоление
которых отнюдь не просто, как не просто преодоление противоречий между сознанием
и деятельностью, мыслью и словом, словом и делом. Единство сознания и
деятельности, о котором говорят психологи, не дано, а задано. Оно должно быть
построено. Точнее, оно должно строиться постоянно.

Важно отметить, что сознание, деятельность и личность
индивида представляют собой весьма противоречивое, развивающееся и не очень
легко дифференцируемое единство. Конечно, можно и нужно изучать каждый из этих
феноменов отдельно. Однако надо всегда иметь в виду целое, то есть человека и
его место в мире. В этом целом в качестве ведущего фактора на разных этапах
развития может выступать либо деятельность, либо сознание, либо личность. Но при
этом сознание выступает в качестве связки, опосредствующего звена между
деятельностью и личностью.

Если перейти от познавательного
плана рассмотрения проблем сознания к социотехническому (проективному,
формирующему) и ценностному, то совершенно очевидно, что обществу необходима не
всякая деятельность, не пустой активизм, а деятельность квалифицированная,
целенаправленная, целесообразная, произвольная, сознательная. Равным образом
обществу необходима не просто эмпирическая человеческая индивидуальность, а
личность, обладающая мировоззрением, убежденная, самостоятельная, имеющая власть
над собой и над деятельностью, способная к совершению свободных действий —
поступков, словом, обладающая сознанием. Общество не удовлетворяет
созерцательное, бездеятельное сознание, равно как и безличное (и безличностное),
равнодушное понимание, знание, то есть так называемая сознательность или
«умозрение жизни» частного индивида. Поэтому-то «сознание» — не просто эпитет,
используемый применительно к понятиям «деятельность» и «личность», оно должно
составлять их сущностное свойство, входить в их определение. Хотя общество,
казалось бы, всегда апеллирует к сознанию, тем не менее его реальные
воспитательные, организационные и другие меры направляются на деятельность и на
личность. Качество и действенность таких мер определяется тем, насколько в них
учитывается вся полнота триады: деятельность, сознание, личность. Эта триада как
предмет специально построенного исследования, как социотехнический и
психотехнический объект развития и формирования связывает обществоведение и
человековедение, которые друг без друга одинаково беспомощны в решении насущных
практических социальных проблем. Действенное и действующее сознание является
очень важным положительным фактором развития общества и его институтов. В основе
такого сознания должны лежать мысли о смысле человеческого бытия, о подлинно
человеческих ценностях. Когда этого нет, то сознание остается узким,
ограниченным, неразвитым, несовершенным.

Имеется целый ряд способов
расширения и развития сознания. К их числу относятся не только различные формы
предметно-практической, коммуникативной, учебной и воспитательной деятельности,
но и рефлексия, самосознание, самооценка, самоактуализация личности. Что
означает расширение сознания? Сознание нельзя полностью свести ни к одному из
целого ряда условно выделяемых и представленных ему миров: к миру идей, понятий,
значений, научных знаний; к миру человеческих ценностей, эмоций и смыслов; к
миру образов, представлений, воображения, культурных символов и знаков; к миру
производительной предметно-практической деятельности. Еще меньше его можно
свести к миру предметов, созданных в результате такой деятельности, в том числе
орудий и средств новейшей информационной технологии. Сознание не только
рождается и присутствует в этих мирах. Оно может метаться между ними,
погружаться в какой-либо из них; подниматься или витать над всеми ними;
сравнивать, оценивать, судить их. Оно может судить и самое себя. Вот почему так
важно, чтобы все эти миры, включая и мир сознания, были открыты ему. Именно в
этом случае сознание будет обладать не только рефлексивными, но и бытийными
чертами. Оно сможет осторожно и вместе с тем решительно вмешиваться в бытие,
преодолевать слепые или, как говорил В. И. Вернадский, бессознательные
устремления науки и техники, породившие огромное число глобальных проблем
современности. Для их решения человечеству нужно планетарное, вселенское, или же
подлинно культурное сознание, сравнимое с мощью технократического мышления.
Исследование и формирование такого сознания — это вызов со стороны культуры
современной науке и образованию. В поисках такого (возможно, утраченного)
сознания философия и наука должны обратиться к культуре, мифу, религии, политике
и, конечно, к своей собственной истории, где возникали представления о ноосфере,
о власти Разума.

Мозги — в сторону: ученые расчленят сознание и вынут душу

Разработкой такой модели занимаются ученые из международного проекта Human Brain Project, основанного пять лет назад. Ядро исследовательской команды составляют специалисты из Brain Blue Gene, продемонстрировавшие в 2015 году компьютерную симуляцию неокортекса крысы. Планируется, что действующая модель человеческого мозга будет готова к 2023 году.

Сейчас исследователи из Human Brain Project пытаются реконструировать отделы мозга крысы (гиппокамп, мозжечок, сенсомоторная кора, базальные ганглии) и работают над «режимом реального времени», при котором одна секунда функционирования мозга моделировалась бы процессорами тоже за одну секунду. На основе полученных результатов исследователи надеются воссоздать весь мозг грызуна, а впоследствии и человека.

Нейрофизиолог Генри Маркрам, возглавляющий и Brain Blue Gene, и Human Brain Project, в опубликованной в прошлом году статье предлагал отказаться от «попыток рассчитать срок, за который мы сможем воссоздать мозг с точностью до каждой его молекулы». Основная причина все та же — недостаточная вычислительная мощность современных суперкомпьютеров.

Чтобы настолько детально симулировать деятельность человеческого мозга, необходимы йоттафлопсы мощности 10 в 24-й степени операций в секунду, а возможностей нынешних машин, измеряемых в сотнях петафлопс (10 в 15-й степени операций в секунду), хватит только на грубую симуляцию нервной системы червя Rotifera, состоящей из надглоточного ганглия и нескольких нервных стволов.

Вечная жизнь сознания

Точная компьютерная симуляция человеческого мозга позволит ученым лучше понять принципы, по которым он действует, и разобраться в механизмах развития психических расстройств. Кроме того, искусственный аналог станет идеальным объектом для испытаний новых методов лечения и лекарственных препаратов. Вероятно, даже можно будет полностью отказаться от опытов на животных.

Не за горами создание технологий постнеокортекса, полагает Марков. К неокортексу человека смогут присоединять огромную нейросеть, превосходящую естественную нейросеть мозга по размерам, числу клеток и синапсов. Человеческое сознание в этом случае будет базироваться на комбинированном субстрате, состоящем из биологического мозга и искусственной нейронной сети. После смерти его биологической части искусственная продолжит существовать без серьезных потерь для личности. Вероятно, так людям удастся отсрочить неминуемую смерть.

«Мозг — не тарелка нейронного спагетти» | Статьи

Как нервная деятельность формирует внутренний мир человека? Огромное количество собранных учеными фактов о деятельности мозга пока не привело к ответу на этот вопрос, считает директор Института перспективных исследований мозга МГУ имени М.В. Ломоносова Константин Анохин. Об этом он рассказал в беседе с «Известиями». Нейронаука остро нуждается сегодня в общей теории мозга. Ее разработкой и займется недавно созданный Институт перспективных исследований. Специалисты сосредоточатся в первую очередь на изучении механизмов памяти, интеллекта и сознания.

— Константин Владимирович, расскажите, пожалуйста, как будет организован институт?

— Создание Института перспективных исследований мозга — идея ректора МГУ Виктора Антоновича Садовничего. Эта структура имеет прототип — Институт перспективных исследований в Принстоне. Он был организован в 1930 году Абрахамом Флекснером, пригласившим туда Эйнштейна, фон Неймана, Гёделя. В мире с тех пор возникла целая система подобных учреждений. Как правило это небольшие структуры, которые концентрируют вокруг себя ученых, занятых глубинным поиском в разных областях науки.

— Но это же обычно гуманитарные институты?

— Не всегда, но часто. Тем интересней мысль Виктора Антоновича создать линейку таких организаций, профилем которых были бы точные и естественные науки.

— Какая главная задача, которую вы будете решать?

— Мы хотим понять, как работает мозг. Это похоже на поиск устройства генетического кода — фундаментальных принципов его организации, которые одинаковы у всех живых организмов. Но только нам не интересен мозг, если он будет просто тарелкой нейронного спагетти, обычным органом тела — таким же, как печень, почка, сердце. Мозг имеет свою тайну. Он состоит из тех же клеток, которые составляют и печень, и почки, с такими же ДНК, белками. Но нефроны продуцируют мочу, а нейроны — мысль. Нас интересует такая теория мозга, которая разрешит эту загадку, может быть, самую последнюю великую научную загадку о человеческой природе. Нас интересует, как клетки нашего мозга образуют наши мысли и чувства — наше «я».

— Вы считаете, что это реально понять?

— Да, убежден в этом. Конечно, я могу и ошибаться. Однако сегодня наступил важный момент, когда в данной теме следует попытаться разобраться.

— В чем особенность настоящего момента?

— Два фактора определяют состояние науки о мозге в последние десятилетия: поразительная революция в методах его изучения и стремительное накопление огромного числа сведений о нем. Количество работ в области нейронаук исчисляется уже в миллионах, превосходя публикации по физике или химии. Эти сведения расширяют горизонт наших знаний, но одновременно ведут к его фрагментации. Происходит то, что Станислав Лем называл «разрывом периметра». Ни один ученый уже не способен соединить эти миллионы фактов в своей голове. Фундаментальная теория — единственный способ «стянуть» это разорванное пространство.

— Итак, вернемся к главной задаче. Она понятна. Что нужно иметь для ее решения в вашем институте?

— Прежде всего нужен ясный план. Он у нас есть. Одна его часть — разработка общей теории мозга, вторая — исследования с помощью версий этой теории наиболее важных свойств и функций мозга. Я выделяю три таких перспективных области: память, интеллект и сознание.

— Можно было бы назвать много высших функций мозга, которые достойны изучения: мышление, внимание, эмоции, язык… Почему именно эти три?

— Память — это ответ на вопрос, что собой представляет мозг на его высшем уровне. Если вы присмотритесь к памяти внимательно, то увидите, что она и есть «мы». Если перенести память от одного человека к другому, то его тело останется на прежнем месте, но личность перекочует туда, куда трансплантирована память. Но в действительности она неотделима от мозга и представляет собой его уникальную структурную организацию. Для обозначения этой высокоуровневой структуры мозга я ввел новый термин — когнитом. О нем можно думать, так же как о геноме. Как геном представляет собой систему генетических элементов — генов, так когнитом есть система когнитивных элементов — когов. Главное его отличие от генома в том, что он в течение жизни постоянно растет.

— Вторая область, которую вы собираетесь изучать, — это интеллект. Что это?

— Интеллект — это умение решать задачи, способность системы достигать целей в широком диапазоне обстоятельств.

— У всех животных, имеющих нервную систему, есть интеллект?

— Да, в любом организме, обладающем нервной системой, она обеспечивает поведение для достижения полезных результатов. Исследования последних десятилетий показывают, что даже насекомые обладают отличными способностями к обучению и памятью.

— С памятью и интеллектом понятно. А зачем изучать сознание и как вы его определяете?

— Сознание — это любой субъективный опыт. В этом смысле самое знаменитое изречение западной философии — cogito, ergo sum следует читать более широко. Сознание — это когда я не только мыслю, но и воспринимаю, воображаю, желаю, переживаю, сомневаюсь, даже нахожусь в состоянии некой пустотности в буддийском понимании этого слова.

Почему сознание? Во-первых, это то, что нас больше всего интересует. Мы хотим понять себя, свои состояния, осмыслить, что значит «я существую». Во-вторых, потому что сегодня наука о мозге достигла того уровня, на котором она уже может попытаться ответить на этот вопрос.

— Но ведь на человеке такие исследования проводить нельзя. А как тогда изучать сознание? На лабораторных животных, что ли?

— Действительно, пока это можно делать преимущественно на животных, а они не могут рассказать нам о своем субъективном опыте. Но мы можем попробовать приблизиться к расшифровке клеточных основ субъективных состояний животных через их память. Память — это ведь сохраненные в мозге следы субъективных состояний организма, следы сознания. Изучая, из чего они состоят, как они формируются, извлекаются, используются мы можем многое узнать о природе субъективного опыта. И не только у человека, но и у крысы, вороны, осьминога.

— А понятно, где живет сознание? Ведь нейроны у человека есть и в желудке, однако если их удалить вместе с желудком, то с нашим «я» ничего не произойдет…

— Более того, можно удалить и значительную часть головного мозга — и опять же с сознанием ничего не произойдет. У нас в головном мозге две трети нейронов находится в мозжечке. Однако существуют редкие случаи врожденных патологий, когда человек оказывается без мозжечка. Недавно описан такой случай в Китае: у женщины вместо мозжечка пустота, дыра. И нормальной живет жизнью человек, с семьей. Значит, это не вопрос просто массы нейронов. Вопрос, где живет сознание, более сложный. Сейчас, например, ведется острый спор между двумя научными лагерями по поводу «зоны проживания сознания». Одна школа считает, что это передние области коры головного мозга: префронтальная кора. Другая — что это задние области: связанная со зрением затылочная кора, теменная и височная кора. Вопрос этот не решен, у каждого лагеря есть свои аргументы. А возможно, сознание возникает, когда эти области «разговаривают» друг с другом.

— Вы обозначили вопросы, сферы, в которых вы будете искать ответы. Что вам для этого еще нужно? Сколько нужно людей, какая аппаратура?

— Прежде всего требуется совершенно другое поколение научной аппаратуры по сравнению с тем, что есть у нас в стране. Генетическая информация кодируется отдельными генами, а когнитивная — отдельными нейронами. Чтобы вскрыть этот нейронный код, нужно исследовать активность больших масс нервных клеток в бодрствующем мозге. Такие методы были разработаны лишь в последние годы. По аналогии с новыми технологиями секвенирования ДНК они получили название «нейротехнологии нового поколения». Эти приборы позволяют регистрировать до 1 млн нейронов в мозге, который думает, решает интеллектуальные задачи, запоминает новую информацию и обладает сознанием.

— Деньги на это есть?

— Мы получили крайне важную стартовую поддержку из программы развития МГУ. Она позволяет нам начать исследования. Однако, чтобы участвовать в напряженной мировой гонке, развернувшейся за взламывание нейронного кода, приборная база должна быть на порядок более развитой.

— Сколько людей вы планируете к этому привлечь и кто это будет?

— Думаю, 15–20 ученых с разным образованием. Прежде всего биологи и нейрофизиологи, возможно, психологи. Но обязательно физики и математики. Я хочу создать в институте группу теоретической физики и математики мозга. Думаю, передний рубеж теоретических исканий в науке о мозге будет проходить именно здесь.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Что такое сознание? | Живая наука

Люди когда-то считали, что наша планета является физическим центром солнечной системы , поэтому неудивительно, что мы также высоко ценим сознание, очевидно уникальное качество, которое позволяет нашему виду размышлять о таких вещах.

Но что такое сознание? Эта тема была чрезвычайно противоречивой в научных и философских традициях. Мыслители потратили огромное количество времени и чернил, пытаясь разгадать тайны, например, как работает сознание и где оно пребывает.

Короткий ответ не очень удовлетворительный. Ученые и философы до сих пор не могут прийти к согласию в отношении нечеткого представления о том, что такое сознание, не говоря уже о строгом определении. Одна из причин этого в том, что это понятие используется для обозначения несколько разных вещей . Однако многие эксперты согласны с тем, что сознательные существа осознают свое окружение, себя и свое собственное восприятие.

Связанный: Можем ли мы когда-нибудь перестать думать?

Но длинный ответ оставляет место для надежды, потому что исследователи, похоже, приближаются к ответу.

Что-то особенное?

Современные исследователи показали, что они могут использовать метод сканирования мозга, известный как функциональная МРТ –, обнаруживать сознание путем косвенного измерения кровотока в головном мозге , процесс, который может указывать, какие области мозга более активны, чем другие. Но на протяжении тысячелетий не было возможности собрать доказательства этого явления. Это сделало эту тему сложной для мыслителей, которые ценили рациональность и методичное экспериментирование.

В западном мире итальянский астроном Галилео Галилей пытался вытеснить что-либо, имеющее отношение к сознанию , за пределы области научных исследований. Поколение спустя французский математик и философ Рене Декарт немного более четко сфокусировал сознание своим аргументом о том, что разум (или душа) и тело — две фундаментально разные вещи. Эта позиция называется дуализмом разума и тела.

«Подавляющее большинство [мыслителей] считало сознание очень особенным», — сказала Live Science Сюзанна Шелленберг, выдающийся профессор философии и когнитивных наук в Университете Рутгерса в Нью-Джерси.

Но это отношение вышло из моды, отчасти благодаря таким людям, как биолог 19-го века Томас Хаксли, который помог ввести в точку зрения, что все, что происходит в уме, является результатом материальных событий, происходящих в мозгу. Эта перспектива становится все более популярной.

«Я придерживаюсь физикалистской точки зрения, что в сознании нет ничего особенного в мире», — сказал Шелленберг. Это значительно упрощает представление о том, что не только люди обладают сознанием.

«Мы пишем стихи, а кролики — нет, насколько мы можем судить», — сказала она. «Итак, это разница в степени, а не в роде».

Вглядываясь в древо жизни

«Почти все, что вы можете сказать о [сознании], — это своего рода чушь», — сказал Джозеф Леду, профессор неврологии и психиатрии Нью-Йоркского университета. «Единственный способ описать это с точки зрения того, что это такое, а что нет».

Сравнивая человеческое сознание с сознанием других животных, Леду считает полезным взглянуть на нейроанатомию.Например, люди уникальны тем, что имеют высокоразвитую кору фронтального полюса, часть мозга, которую исследователи связали со способностью знать, что у человека на уме. Это важный аспект сознания практически во всех определениях. Хотя нечеловеческие приматы не могут похвастаться этой поздней модельной областью мозга, у многих из них есть другие эволюционно недавние дополнения к мозгу, такие как дорсолатеральная префронтальная кора. Это вовлечено в сознание, и люди тоже.Например, эта область мозга связана с рабочей памятью у людей, согласно обзору за 2015 год в журнале Frontiers in Systems Neuroscience .

«Мы знаем, что у других животных, вероятно, есть что-то [например, сознание], но у них нет того, что есть у нас, потому что мы разные» из-за этих различий в нейронной анатомии, согласно Леду, который написал «Глубокую историю Мы сами: история за четыре миллиарда лет о том, как у нас появился сознательный мозг »(Viking, 2019).

«Люди очень расстраиваются, когда вы так говорите … но никто не путает шимпанзе с человеком», — сказал он. Клеточный и молекулярный состав шимпанзе заставляет его выглядеть и действовать иначе, чем люди, поэтому логично предположить, что одни и те же различия могут привести к тому, что сознание шимпанзе также будет отличаться.

Связанный: Почему время летит, когда вы развлекаетесь?

Некоторые исследователи идут еще дальше, считая, что сознание является настолько фундаментальным свойством материи, что даже электрон в определенной степени обладает сознанием, и эта позиция известна как панпсихизм.Кристоф Кох, президент и главный научный сотрудник Института исследований мозга Аллена в Сиэтле и сторонник панпсихизма, написал в Scientific American , что «любая сложная система … имеет основные атрибуты разума и минимальное количество сознания. ощущение, что это что-то вроде этой системы ».

Может ли быть причиной опасность?

Шелленберг сказала, что, по ее мнению, у многих животных есть сознание, потому что «все, что чувствует боль …сознательно », — сказала она, отметив, что мнение является спорным.

Точно так же Леду считает, что избегание опасности является важной функцией сознания и, возможно, причиной, по которой она существует.

« Все наши психические состояния, эмоциональные состояния не передаются по наследству. от животных. Они когнитивно собраны на основе наших знаний всего, что мы узнали о страхах и опасностях в нашей жизни », — сказал он. Человеческий мозг организует массивы информации в схемы, которые служат« шаблоном вашего сознательного опыта », — сказал он. .

Со своей стороны, Шелленберг не думает, что сознание — это общий, конечный вопрос, которым оно задумывается.

«Я один из тех, кто думает, что сознание не так интересно по сравнению с тем, почему наш разум и мозг могут делать то, что они делают», — сказал Шелленберг. «Мозг может, за множеством исключений, выполнять свою работу независимо от того, находится он в сознательном состоянии или нет».

Первоначально опубликовано на Live Science.

Что такое сознание?

Сознание — это то, что позволяет вам думать, помнить и чувствовать.

Термин может относиться к чьему-либо действительному восприятию мира — его мыслям, ощущениям и принятию решений — а также к появлению осознанности для наблюдателя.

Это может показаться довольно прямым определением, но сознание входит в число самых сложных явлений для объяснения науки благодаря своей самой фундаментальной особенности: своей субъективности.

В отличие от вещей, определяемых тем, что мы все можем наблюдать, таких как заряд протона или количество звезд во всей галактике, особенности, которые определяют субъективное восприятие сознания, не могут наблюдаться независимо от опыта человека.

Откуда взялось сознание?

Как утверждает философ Томас Нагель в своем эссе «Каково быть летучей мышью?», Даже если вы должны были превратиться в другое мыслящее существо (например, летучую мышь Нагеля), сам факт, что это «вы» преобразование означает, что вы никогда не испытаете сознание того, во что превратились.

Чтобы усложнить задачу, аспекты сознания включают в себя чувство свободы воли или чувство контроля над своими действиями.

Поскольку выбор не может быть ни случайным действием, ни объяснимым квантовой физикой, ни предопределенным более классическими законами физики, концепция «свободы воли» — всего лишь еще одна головная боль, которую ученые должны объяснить, прежде чем сознание может быть полностью понято.

Как ученые изучают сознание?

С философской точки зрения, сознание можно разделить на две области — то, что философ Дэвид Чалмерс разделяет на «легкие» и «сложные» проблемы.

Простая задача включает отображение взаимосвязи между проявлением сознания для других наблюдателей (например, появлением осознания, принятием решений, выражением мыслей) и вещами в физическом мире, особенно активностью нервной системы.

Неврологические исследования показывают, что изменения в мозге могут иметь прямое причинное влияние на сознание. Это включает в себя не только влияние травм на сознательные переживания человека, но и воздействие лекарств, в том числе анестетиков, и электромагнитной стимуляции.

Наблюдая за изменениями физиологических реакций и сравнивая их с личными описаниями сознательных переживаний, неврологи могут объяснить, как может возникнуть сознание.

Сюда входит описание того, как мы испытываем постоянное чувство идентичности, как наш мозг разделяет сознательное восприятие на рамки и как области мозга взаимодействуют для создания внешнего вида сознательной деятельности.

Может ли ИИ стать сознательным?

Исследование, направленное на решение простой проблемы, означает, что однажды мы сможем создать компьютер, который будет казаться таким же сознательным, как человек.

Трудная проблема, с другой стороны, отражает проблемы определения и моделирования агентства и наблюдения за механизмами, лежащими в основе субъективного опыта (или, если использовать более философский термин, квалиа).

Не имея возможности даже предсказать виды наблюдений, которые соответствуют определениям сознания, основанным на квалиа и свободной воле, сознание такой природы остается слишком трудным для научного изучения.

Согласно сложной задаче, мы никогда не будем уверены, знает ли «сознательный» компьютер свои мысли, как человеческий.

Все разъяснители определены специалистами по проверке фактов как правильные и актуальные на момент публикации.Текст и изображения могут быть изменены, удалены или добавлены по решению редакции, чтобы информация оставалась актуальной.

Определение сознания по Merriam-Webster

сознание

| \ ˈKän (t) -shəs-nəs

\

1

: состояние сознания : нормальное состояние бодрствования и способности понимать, что происходит вокруг вас

Она пережила кратковременную потерю сознания .= Она потеряла сознание [= потеряла сознание] ненадолго. Он медленно пришел в сознание [= снова пришел в сознание; проснулся] после операции.

2

: разум и мысли человека

Лекарство заставило ее войти в измененное состояние , сознание .

3

: знания, которыми владеет группа людей.

События стали частью национального сознания . кризис, который исчез из общественного сознания [= общественность больше не помнит и не думает]

1а

: качество или состояние осознания, особенно чего-то внутри себя

б

: состояние или факт осознания внешнего объекта, состояния или факта.

c

: осведомленность

особенно

: беспокойство по какой-либо социальной или политической причине

Организация нацелена на повышение политического сознания подростков.2

: состояние, характеризующееся ощущениями, эмоциями, волей и мыслью : разум

3

: совокупность сознательных состояний человека

4

: нормальное состояние сознательной жизни

пришел в сознание

5

: верхний уровень психической жизни, который осознает человек, в отличие от бессознательных процессов.

Наука в том виде, в каком мы ее знаем, не может объяснить сознание, но грядет революция

Объяснение того, как нечто столь сложное, как сознание, может возникать из серого желеобразного комка ткани в голове, возможно, является величайшей научной задачей нашего времени.Мозг — чрезвычайно сложный орган, состоящий из почти 100 миллиардов клеток, известных как нейроны, каждая из которых связана с 10 000 другими, что дает около десяти триллионов нервных связей.

Мы добились значительного прогресса в понимании активности мозга и того, как она влияет на поведение человека. Но пока никому не удалось объяснить, как все это приводит к появлению чувств, эмоций и переживаний. Как передача электрических и химических сигналов между нейронами вызывает чувство боли или ощущение красного?

Растет подозрение, что традиционные научные методы никогда не смогут ответить на эти вопросы.К счастью, есть альтернативный подход, который в конечном итоге может раскрыть тайну.

На протяжении большей части 20-го века существовало большое табу на исследование таинственного внутреннего мира сознания — это не считалось подходящей темой для «серьезной науки». Вещи сильно изменились, и сейчас все согласны с тем, что проблема сознания — серьезная научная проблема. Но многие исследователи сознания недооценивают глубину проблемы, полагая, что нам просто нужно продолжить изучение физических структур мозга, чтобы выяснить, как они производят сознание.

Проблема сознания, однако, радикально отличается от любой другой научной проблемы. Одна из причин в том, что сознание ненаблюдаемо. Вы не можете заглянуть в чью-то голову и увидеть его чувства и переживания. Если бы мы просто исходили из того, что мы можем наблюдать с точки зрения третьего лица, у нас вообще не было бы оснований для постулирования сознания.

Конечно, ученые привыкли иметь дело с ненаблюдаемым. Электроны, например, слишком малы, чтобы их можно было увидеть.Но ученые постулируют ненаблюдаемые сущности, чтобы объяснить то, что мы наблюдаем, например, молнии или следы пара в облачных камерах. Но в уникальном случае сознания то, что нужно объяснить, невозможно наблюдать. Мы знаем, что сознание существует не через эксперименты, а благодаря нашему непосредственному осознанию наших чувств и переживаний.

Только вы можете испытать свои эмоции.
Ольга Даниленко

Так как же наука может это объяснить? Когда мы имеем дело с данными наблюдений, мы можем проводить эксперименты, чтобы проверить, соответствует ли то, что мы наблюдаем, тому, что предсказывает теория.Но когда мы имеем дело с ненаблюдаемыми данными сознания, эта методология не работает. Лучшее, что могут сделать ученые, — это сопоставить ненаблюдаемый опыт с наблюдаемыми процессами, сканируя мозг людей и полагаясь на их отчеты об их личном сознательном опыте.

С помощью этого метода мы можем установить, например, что невидимое чувство голода коррелирует с видимой активностью в гипоталамусе мозга. Но накопление таких корреляций не составляет теории сознания.В конечном итоге мы хотим объяснить , почему сознательных переживаний коррелируют с активностью мозга. Почему такая активность гипоталамуса сопровождается чувством голода?

На самом деле, мы не должны удивляться тому, что наш стандартный научный метод изо всех сил пытается справиться с сознанием. Как я исследую в своей новой книге «Ошибка Галилея: основы новой науки о сознании», современная наука была специально разработана таким образом, чтобы исключить сознание.

До «отца современной науки» Галилео Галилея ученые считали, что физический мир наполнен качествами, такими как цвета и запахи.Но Галилей хотел чисто количественной науки о физическом мире, и поэтому он предположил, что эти качества на самом деле присутствуют не в физическом мире, а в сознании, которое, как он утверждал, находится вне области науки.

Это мировоззрение составляет основу науки и по сей день. И пока мы работаем с ним, лучшее, что мы можем сделать, — это установить корреляции между количественными процессами в мозге, которые мы видим, и качественными переживаниями, которые мы не можем, без возможности объяснить, почему они идут вместе.

Разум — это материя

Я считаю, что есть путь вперед, подход, основанный на работах философа Бертрана Рассела и ученого Артура Эддингтона 1920-х годов. Их отправной точкой было то, что физическая наука на самом деле не говорит нам, что такое материя.

Это может показаться странным, но оказывается, что физика ограничивается сообщением нам о поведении материи. Например, материя имеет массу и заряд, свойства, которые полностью характеризуются с точки зрения поведения — притяжения, отталкивания и сопротивления ускорению.Физика ничего не говорит нам о том, что философы любят называть «внутренней природой материи», о том, как материя есть сама по себе.

Получается, что в нашем научном мировоззрении есть огромная дыра — физика оставляет нас в неведении относительно того, что такое материя на самом деле. Предложение Рассела и Эддингтона заключалось в том, чтобы заполнить эту дыру сознанием.

Результатом является своего рода «панпсихизм» — древнее представление о том, что сознание является фундаментальной и вездесущей чертой физического мира.Но «новая волна» панпсихизма лишена мистических коннотаций предыдущих форм взглядов. Есть только материя — ничего духовного или сверхъестественного — но материю можно описать с двух точек зрения. Физическая наука описывает материю «извне» с точки зрения ее поведения, но материя «изнутри» состоит из форм сознания.

Это означает, что разум — это материя, и что даже элементарные частицы проявляют невероятно основные формы сознания.Прежде чем списывать это со счетов, подумайте об этом. Сознание может быть разным по сложности. У нас есть веские основания полагать, что сознательный опыт лошади намного менее сложен, чем опыт человека, и что сознательный опыт кролика менее сложен, чем опыт лошади. По мере того, как организмы становятся проще, может наступить момент, когда сознание внезапно отключается — но также возможно, что оно просто исчезает, но никогда не исчезает полностью, что означает, что даже электрон имеет крошечный элемент сознания.

Панпсихизм предлагает нам простой и элегантный способ интеграции сознания в наше научное мировоззрение. Строго говоря, это невозможно проверить; ненаблюдаемая природа сознания влечет за собой, что любая теория сознания, выходящая за рамки простых корреляций, строго говоря, не поддается проверке. Но я считаю, что это можно оправдать, сделав вывод о лучшем объяснении: панпсихизм — это простейшая теория того, как сознание вписывается в нашу научную историю.

Хотя наш нынешний научный подход не предлагает никакой теории — только корреляции, традиционная альтернатива утверждению, что сознание находится в душе, приводит к расточительной картине природы, в которой разум и тело различны.Панпсихизм избегает обеих этих крайностей, и именно поэтому некоторые из наших ведущих нейробиологов теперь принимают его как лучшую основу для построения науки о сознании.

Я оптимистично настроен, что однажды у нас будет наука о сознании, но это не будет наука в том виде, в каком мы ее знаем сегодня. Требуется не что иное, как революция, и она уже в пути.

Сознание | Noba

Созерцайте уникальный опыт быть собой в этот момент! Вы и только вы имеете непосредственное знание своего собственного сознательного опыта.В то же время вы не можете узнать сознание изнутри чужого взгляда. Как мы можем начать понимать эту фантастическую способность иметь личный, сознательный опыт?

На самом базовом уровне все сознательные переживания уникальны для каждого человека. [Изображение: Этьен Льони Пуассон, https://goo.gl/mbo5VJ, CC BY-NC-SA 2.0, https://goo.gl/Toc0ZF]

В некотором смысле все, что вы знаете, — это ваше собственное мнение, с вашим собственным сознанием в центре. Тем не менее, научное изучение сознания сталкивается с проблемой выработки общего понимания, выходящего за рамки того, что можно узнать с точки зрения одного человека.

Чтобы углубиться в эту тему, необходимо сначала рассмотреть некоторую терминологию. Термин сознание может обозначать способность человека генерировать серию сознательных переживаний один за другим. Сюда мы включаем переживания ощущения и понимания сенсорной информации, временной последовательности автобиографических событий, воображения, эмоций и настроений, идей, воспоминаний — всего диапазона ментального содержания, открытого для человека.

Сознание также может относиться к состоянию человека, например, в остром или тупом состоянии сознания, в состоянии, вызванном наркотиками, таком как эйфория, или в состоянии ослабления из-за сонливости, сна, неврологической аномалии или комы.В этом модуле мы фокусируемся не на состояниях сознания или самосознании, а скорее на процессе, который разворачивается в ходе сознательного опыта — моменте осознания — важном ингредиенте сознания.

Другой разум

Вы, вероятно, испытали чувство, что точно знаете, о чем думает ваш друг. Различные знаки могут направлять наши выводы о сознании других. Мы можем попытаться сделать вывод о том, что происходит в сознании другого человека, полагаясь на предположение, что он чувствует то же, что, по нашему мнению, мы чувствовали бы в той же ситуации.Мы можем объяснить чьи-то действия или эмоциональные выражения, зная об этом человеке и внимательно наблюдая за его поведением. Таким образом, мы часто показываем существенное понимание того, о чем они думают. В других случаях мы полностью ошибаемся.

Измеряя активность мозга с помощью различных нейробиологических технологий, мы можем получить дополнительную информацию, полезную для расшифровки душевного состояния другого человека. В особых обстоятельствах такие выводы могут быть очень точными, но ограничения на чтение мыслей остаются, подчеркивая сложность понимания того, как именно возникают сознательные переживания.

A Science of Consciousness

Попытки понять сознание были широко распространены на протяжении всей истории человечества, в основном они основывались на философском анализе, сфокусированном на перспективе от первого лица. Теперь у нас есть более широкий набор подходов, который включает философию, психологию, нейробиологию, когнитивную науку и созерцательную науку (Blackmore, 2006; Koch, 2012; Zelazo, Moscovitch, & Thompson, 2007; Zeman, 2002).

Сознание — это тема, к которой обращались религиоведы, философы, психологи и нейробиологи.[Изображение: CC0 Public Domain, https://goo.gl/m25gce]

Задача этой комбинации подходов — дать исчерпывающее объяснение сознания. Это объяснение будет включать описание преимуществ сознания, особенно для поведенческих способностей, которые позволяет сознательный опыт, которые превосходят автоматическое поведение. Субъективные переживания также необходимо описывать таким образом, чтобы логически показать, как они возникают в результате предшествующих событий в человеческом мозгу. Более того, полный отчет описывает, как сознание зависит от биологических, экологических, социальных, культурных факторов и факторов развития.

Вначале центральный вопрос заключается в том, как представить себе сознание относительно других вещей, которые мы знаем. Объекты в нашей окружающей среде имеют физическую основу и считаются состоящими из компонентов, так что они могут быть разбиты на молекулы, элементы, атомы, частицы и так далее. Но мы также можем понимать вещи относительно и концептуально. Иногда явление лучше всего рассматривать как процесс, а не как физическую сущность (например, пищеварение — это процесс, при котором пища расщепляется).Каковы же тогда отношения между нашими сознательными мыслями и физической вселенной и, в частности, нашим мозгом?

Позиция Рене Декарта, дуализм , заключалась в том, что ментальное и физическое, по сути, являются разными субстанциями. Этому взгляду можно противопоставить редукционистских взглядов , что ментальные явления можно объяснить с помощью описаний физических явлений. Хотя дебаты о дуализме / редукционизме продолжаются, есть много способов показать, что разум зависит от мозга.

Важным направлением научного изучения сознания является поиск понимания этих зависимостей — чтобы увидеть, сколько света они могут пролить на сознание. Таким образом, были достигнуты значительные успехи в наших знаниях о сознании, как видно из следующих примеров.

Предположим, вы встречаете друга на переполненном вокзале. Вы можете заметить на ее лице легкую улыбку. В этот момент вы, вероятно, не подозреваете о многих других вещах, происходящих в вашем поле зрения. Что заставляет вас осознавать одни вещи, а другие — нет? У вас, вероятно, есть своя собственная интуиция на этот счет, но эксперименты доказали неверность многих распространенных интуитивных представлений о том, что порождает визуальное восприятие.

Например, вы можете подумать, что если вы внимательно смотрите на яркое пятно, вы должны его осознавать. Не так. При явлении, известном как слепота, вызванная движением, яркие диски полностью исчезают из вашего сознания при полном внимании. Чтобы убедиться в этом, см. Раздел «Внешние ресурсы» этого модуля для демонстрации слепоты, вызванной движением.

Вы действительно в курсе всего, что происходит вокруг вас? В контексте переполненного железнодорожного вокзала вы можете визуально осознавать определенные вещи, в то же время не обращая внимания на многие другие, которые находятся прямо перед вами.[Изображение: Диего Торрес Сильвестр, https://goo.gl/ZkCWEC, CC BY 2.0, https://goo.gl/BRvSA7]

Вы можете подумать, что если вы глубоко проанализируете изображение, расшифруете его значение и примете решение об этом вы должны знать изображение. Не обязательно. Когда число кратковременно мигает и быстро заменяется случайным рисунком, вы можете не осознавать этого, несмотря на то, что ваш мозг позволяет вам определить, что число больше 5, а затем подготовить правую руку для нажатия клавиши. если это то, что вам было поручено сделать (Dehaene et al., 1998).

Таким образом, ни яркость изображения, ни полное внимание к нему, ни его глубокий анализ не гарантируют, что вы его осознаете. Что же тогда является важнейшим компонентом визуального восприятия?

Современный ответ состоит в том, что наше понимание визуальной особенности зависит от определенного типа взаимного обмена информацией между несколькими областями мозга, особенно в коре головного мозга. В поддержку этой идеи, прямая активация вашей области визуального движения (известной как V5) с помощью внешнего магнитного поля ( транскраниальная магнитная стимуляция ) заставит вас увидеть движущиеся точки.Это не удивительно. Что удивительно, так это то, что активизация одной только области визуального движения не позволяет вам увидеть движение. Вы не увидите движущихся точек, если сигнал обратной связи от V5 к первичной зрительной коре будет нарушен дополнительным транскраниальным импульсом магнитной стимуляции (Pascual-Leone & Walsh, 2001). Реверберирующий взаимный обмен информацией между визуальными областями более высокого уровня и первичной зрительной корой, по-видимому, необходим для создания визуальной осведомленности.

Эта идея также может объяснить, почему людям с определенными типами повреждений головного мозга не хватает визуальной осведомленности.Рассмотрим пациента с повреждением головного мозга, ограниченным первичной зрительной корой, который утверждает, что ничего не видит — проблема, названная корковой слепотой . Другие области зрительной коры могут по-прежнему получать визуальный сигнал через проекции от структур мозга, таких как таламус и верхний холмик, и эти сети могут опосредовать некоторые сохраненные зрительные способности, которые происходят без осознания. Например, пациент с корковой слепотой может обнаруживать движущиеся стимулы через активацию V5, но все еще не имеет сознательного восприятия стимулов, потому что реверберирующий взаимный обмен информацией не может иметь место между V5 и поврежденной первичной зрительной корой.Сохраненная способность обнаруживать движение может быть очевидна только тогда, когда требуется предположение («угадать, переместилось ли что-то влево или вправо») — в противном случае ответ был бы «Я ничего не видел». Этот феномен слепого зрения относится к слепоте из-за неврологической причины, которая сохраняет способность анализировать и реагировать на зрительные стимулы, которые не воспринимаются сознательно (Lamme, 2001).

Если обмен информацией между областями мозга имеет решающее значение для создания визуальной осведомленности, нейронная синхронизация должна играть важную роль, поскольку она способствует нейронной коммуникации.Возбудимость нейрона меняется со временем. Коммуникация между нейронными популяциями улучшается, когда их колебательные циклы возбудимости синхронизируются. Таким образом, информация, передаваемая от одной популяции в ее возбудимой фазе, принимается целевой популяцией, когда она также находится в возбудимой фазе. Действительно, колебательная нейронная синхронизация в частотах бета- и гамма-диапазонов (определяемых по количеству колебаний в секунду, 13–30 Гц и 30–100 Гц, соответственно), по-видимому, тесно связана со зрительным восприятием.Эта идея освещена в Глобальной теории нейронального рабочего пространства (Dehaene & Changeux, 2011), в которой обмен информацией между префронтальной, нижней теменной и затылочной областями коры головного мозга считается особенно важным для повышения осведомленности.

Схожая точка зрения, Теория интеграции информации о сознании , заключается в том, что совместно используемая информация сама по себе составляет сознание (Тонони, 2004). У организма было бы минимальное сознание, если бы структура совместно используемой информации была простой, тогда как у него был бы богатый сознательный опыт, если бы структура совместно используемой информации сложная.Грубо говоря, сложность определяется как количество сложно взаимосвязанных информационных единиц или идей, генерируемых сетью обмена информацией на местном и глобальном уровнях. Степень осознанности в организме (или машине) будет высокой, если возникают многочисленные и по-разному взаимосвязанные идеи, низкой, если возникает только несколько идей или если существует множество идей, но они случайны и не связаны. Вычислительный анализ дает дополнительные перспективы для таких предложений. В частности, если каждый нейрон связан со всеми остальными нейронами, все нейроны будут иметь тенденцию активироваться вместе, генерируя несколько отличительных идей.С другой стороны, при очень низком уровне нейронной связи все нейроны будут иметь тенденцию активироваться независимо, генерируя множество, но не связанных идей. Таким образом, для развития богатого уровня сознания потребуется подходящая смесь нейронных связей ближнего, среднего и дальнего действия. Кора головного мозга человека действительно может иметь такую ​​оптимальную структуру нейронных связей. Учитывая то, как сознание концептуализируется в этой теории как ступенчатое, а не как все или ничего, количественный подход (например,г., Casali et al., 2013; Monti et al., 2013) можно предположительно использовать для оценки уровня сознания у нечеловеческих видов и искусственных существ.

Вершина сознательных функций человеческой памяти известна как эпизодическое воспоминание, потому что оно позволяет заново пережить прошлое, виртуально пережить более раннее событие. Люди, страдающие амнезией из-за неврологического повреждения определенных критических областей мозга, плохо запоминают события и факты. Их дефицит памяти нарушает тип памяти, называемый декларативной памятью , и затрудняет сознательное запоминание.Однако при амнезии обычно сохраняется набор функций памяти, не связанных с сознательным запоминанием. Эти другие типы памяти, которые включают различные привычки, двигательные навыки, когнитивные навыки и процедуры, могут быть продемонстрированы, когда человек выполняет различные действия в зависимости от предшествующего обучения, но в этих случаях сознательный опыт запоминания не обязательно включается.

Память — одна из основ сознательного осознания. [Изображение: CC0 Public Domain, https://goo.gl/m25gce]

Таким образом, исследования амнезии подтвердили предположение, что сознательное запоминание требует определенного набора операций мозга, которые зависят от сетей нейронов в коре головного мозга.Некоторые из других типов памяти связаны только с подкорковыми областями мозга, но есть и заметные исключения. В частности, восприятие — это тип памяти, который не влечет за собой сознательный опыт запоминания и который обычно сохраняется при амнезии. Считается, что перцептивная прайминг отражает беглость обработки, производимую предыдущим опытом, даже если человек не может вспомнить этот предыдущий опыт. Например, слово или лицо могли бы быть восприняты более эффективно, если бы они были просмотрены на несколько минут раньше, чем если бы их не было.В то время как человек с амнезией может продемонстрировать эту специфическую беглость речи из-за изменений в соответствующих областях коры головного мозга, он, тем не менее, будет нарушен, если его попросят распознать слова или лица, которые они видели ранее. Разумный вывод на основе этих данных состоит в том, что воспоминание об эпизоде ​​- это сознательный опыт не только из-за вовлечения одной части коры головного мозга, но, скорее, из-за специфической конфигурации корковой активности, участвующей в обмене или интеграции информации. .

Дальнейшие нейробиологические исследования восстановления памяти пролили дополнительный свет на шаги, необходимые для осознанного воспоминания. Например, хранение воспоминаний о событиях, которые мы переживаем каждый день, по-видимому, зависит от связей между несколькими корковыми областями, а также от структуры мозга, известной как гиппокамп. Хранение в памяти становится более безопасным благодаря взаимодействиям между гиппокампом и корой головного мозга, которые могут происходить в течение продолжительных периодов времени после первоначальной регистрации информации.Таким образом, восстановление сознания зависит от активности сложных наборов сетей в коре головного мозга. Восстановление памяти, которое не включает сознательное воспоминание, зависит либо от ограниченных частей коры головного мозга, либо от областей мозга, отдельных от коры.

Способы, которыми выражения памяти, включающие осознание запоминания, отличаются от тех, которые, таким образом, не подчеркивают особую природу переживаний сознательной памяти (Paller, Voss, & Westerberg, 2009; Voss, Lucas, & Paller, 2012).Действительно, хранение памяти в мозгу может быть очень сложным для многих различных типов памяти, но существуют определенные физиологические предпосылки для того типа памяти, который совпадает с сознательным воспоминанием.

Мозг может генерировать осознание тела, регистрируя совпадающие ощущения. Например, когда вы потираете руку, вы видите, как ваша рука трет ее, и одновременно чувствуете ощущение трения как в руке, так и в руке. Эта одновременность говорит вам, что это ваша рука и ваша рука .Младенцы используют тот же тип совпадающих ощущений, чтобы вначале развить различие между собой и чужим, что является фундаментальным для нашего конструирования мира.

Тот факт, что ваш мозг таким образом конструирует телесное осознание, можно испытать с помощью иллюзии резиновой руки (см. Внешний ресурс). Если вы видите, как натирают резиновую руку, и одновременно ощущаете соответствующее ощущение трения о собственное тело вне поля зрения, вы на мгновение испытаете странное ощущение, что эта резиновая рука принадлежит вам.

Построение нашего телесного осознания, по-видимому, опосредуется специфическими механизмами мозга, включающими область коры головного мозга, известную как височно-теменное соединение. Повреждение этой области мозга может вызвать искаженное восприятие тела, например ощущение существенно удлиненного туловища. Измененная нейронная активность в этой области посредством искусственной стимуляции также может вызывать внетелесный опыт (см. Раздел «Внешние ресурсы» этого модуля), когда вы чувствуете, что ваше тело находится в другом месте, и у вас есть новый взгляд на свое тело и мир, например, с потолка комнаты.

Примечательно, что сопоставимые мозговые механизмы могут также генерировать нормальное осознание ощущения себя и ощущения пребывания внутри тела. В контексте виртуальной реальности это ощущение известно как присутствие (неотразимое ощущение присутствия на самом деле). Наша нормальная локализация «я» может быть столь же искусственной, поскольку это не конкретный аспект жизни, а конструируется с помощью особого механизма мозга.

A Социальная нейробиологическая теория сознания (Graziano & Kastner, 2011) приписывает важную роль нашей способности локализовать собственное ощущение себя.Основная посылка теории состоит в том, что вы лучше чувствуете себя в социальной среде в той степени, в которой вы можете предсказать, что люди собираются делать. Итак, человеческий мозг разработал механизмы для построения моделей внимания и намерений других людей и для локализации этих моделей в головах соответствующих людей, чтобы отслеживать их. Предполагается, что тот же самый мозговой механизм был адаптирован для построения модели собственного внимания и намерения, которая затем локализуется в собственной голове и воспринимается как сознание.Если это так, то основная функция сознания — позволить нам предсказывать собственное поведение. Необходимы исследования, чтобы проверить основные предсказания этой новой теории, например, связаны ли изменения в сознании (например, из-за нормальных колебаний, психических заболеваний, повреждения мозга) с изменениями в мозговых механизмах, которые позволяют нам моделировать внимание других людей. и намерение.

Выбор среди множества возможных действий, чувство воли , тесно связано с нашим субъективным ощущением сознания.Когда мы принимаем много решений, мы можем чувствовать себя особенно сознательными, а затем чувствовать себя истощенными, как будто наша умственная энергия истощена.

Принимая решение, вы можете тщательно обдумать свой выбор или просто «действовать интуитивно». [Изображение: Дэниел Ли, https://goo.gl/aJi3jx, CC BY-NC-SA 2.0, https://goo.gl/Toc0ZF]

Мы принимаем решения двумя разными способами. Иногда мы тщательно анализируем и взвешиваем различные факторы, чтобы принять решение, в полной мере используя сознательный режим обработки информации нашим мозгом.В других случаях мы принимаем внутреннее решение , доверяя бессознательному способу обработки информации (хотя он все еще зависит от мозга). Бессознательный режим искусен в одновременном рассмотрении множества факторов параллельно, что может дать общее представление о совокупности доказательств. В этом случае мы не осознаем индивидуальных соображений. В сознательном же режиме, напротив, мы можем тщательно исследовать каждый фактор, хотя фокусирование на конкретном факторе может мешать взвешиванию других факторов.

Можно попытаться оптимизировать процесс принятия решений, принимая во внимание эти две стратегии. Тщательное осознанное решение должно быть эффективным, когда необходимо учитывать лишь несколько известных факторов. Интуитивное решение должно быть эффективным, когда следует учитывать одновременно большое количество факторов. Иногда интуитивные решения действительно могут быть точными (например, угадывать, какая из многих команд выиграет соревнование), но только в том случае, если вы хорошо разбираетесь в соответствующей области (Dane, Rockmann, & Pratt, 2012).

По мере того, как мы учимся на собственном опыте, часть этого постепенного накопления знаний происходит бессознательно; мы не знаем, что у нас есть это, и мы можем использовать это, даже не зная об этом. С другой стороны, сознательно полученная информация может быть уникально полезной, если допустить дополнительные стадии контроля (de Lange, van Gaal, Lamme, & Dehaene, 2011). Часто бывает полезно контролировать, какие новые знания мы получаем и какую сохраненную информацию извлекаем в соответствии с нашими сознательными целями и убеждениями.

Независимо от того, доверяете ли вы своей интуиции или тщательно анализируете соответствующие факторы, вы чувствуете, что свободно принимаете собственное решение.Реально ли это чувство свободы выбора? Современные экспериментальные методы не дают ответа на этот экзистенциальный вопрос. Однако вполне вероятно, что по крайней мере ощущение срочности наших решений — иллюзия.

В одном эксперименте людей попросили свободно обдумывать, нажимать ли правую кнопку или левую, и нажимать ее, когда они принимают решение (Soon, Brass, Heinze, & Haynes, 2008). Хотя они указали, что приняли решение непосредственно перед нажатием кнопки, их мозговая активность, измеренная с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии, предсказывала их решение за 10 секунд до того, как они заявили, что приняли решение свободно.Точно так же каждому сознательному опыту, вероятно, предшествуют предшествующие мозговые события, которые сами по себе не влекут за собой сознание, но завершаются сознательным опытом.

Во многих ситуациях люди создают причину действия, которая не имеет ничего общего с фактической основой решения действовать определенным образом. У всех нас есть склонность задним числом давать разумное объяснение нашему поведению, однако наше поведение часто является результатом бессознательной мыслительной обработки, а не сознательной воли.

Почему мы чувствуем, что каждому нашему действию непосредственно предшествует наше собственное решение действовать? Эта иллюзия может помочь нам отличить наши собственные действия от действий других агентов. Например, идя рука об руку с другом, если вы почувствовали, что приняли решение повернуть налево непосредственно перед тем, как вы оба повернули налево, то вы знаете, что начали поворот; в противном случае вы бы знали, что это сделал ваш друг.

Даже если некоторые аспекты процесса принятия решений иллюзорны, в какой степени наши решения определяются предшествующими условиями? Определенно кажется, что мы можем полностью контролировать некоторые решения, например, когда мы создаем сознательное намерение, ведущее к определенному действию: вы можете решить идти налево или направо.Чтобы оценить такие впечатления, дальнейшие исследования должны развить лучшее понимание нейрокогнитивной основы воли, что является сложной задачей, учитывая, что на решения предположительно влияют бессознательная обработка, нейронный шум и непредсказуемость обширной интерактивной сети нейронов в головной мозг.

Тем не менее, было доказано, что вера в свободный выбор способствует нравственному поведению и является основой человеческих представлений о справедливости. Чувство свободного выбора может быть полезной чертой, которая стала преобладающей, потому что помогала нам процветать как социальным существам.

Наше человеческое сознание неизбежно окрашивает все наши наблюдения и наши попытки понять. Тем не менее, научные исследования предоставили полезные точки зрения на сознание. Описанные выше достижения должны вселить оптимизм в отношении различных исследовательских стратегий, применяемых на сегодняшний день, и перспектив дальнейшего понимания сознания в будущем.

Поскольку сознательные переживания по своей природе являются частными, их иногда принимают за пределы области научных исследований.Этот взгляд идеализирует науку как попытку, включающую только наблюдения, которые могут быть проверены несколькими наблюдателями, полностью полагаясь на точку зрения от третьего лица или вид из ниоткуда (без какой-либо конкретной точки зрения). Однако ведение науки — это человеческая деятельность, которая, как и другие виды человеческой деятельности, зависит от людей и их субъективного опыта. Рациональное научное описание мира не может избежать того факта, что люди обладают субъективным опытом.

Таким образом, субъективность имеет место в науке.Сознательные переживания могут быть подвергнуты систематическому анализу и эмпирическим тестам для достижения прогрессивного понимания. Ученым будущего еще предстоит ответить на многие вопросы. Является ли взгляд на сознательный опыт от первого лица в основном одинаковым для всех людей, или люди фундаментально различаются по своим интроспективным переживаниям и способностям? Должна ли психологическая наука сосредотачиваться только на обычных переживаниях сознания, или необычные переживания также актуальны? Может ли обучение самоанализу привести к особому опыту в отношении сознательного опыта? Человек, прошедший обучение, например, посредством обширной практики медитации, мог бы описать свой опыт более точно, что затем могло бы поддержать улучшенные характеристики сознания.Такой человек мог бы понять тонкости опыта, которые другие люди не замечают, и тем самым значительно продвинуть наше понимание сознания. Эти и другие возможности ждут будущих научных исследований сознания.

Что такое сознание? Некоторые новые перспективы нашего физического проекта — Стивен Вольфрам Писания

«А как насчет сознания?»

Я много лет боролся с этим. Я буду говорить о своих открытиях в вычислительной вселенной, о вычислительной несводимости и о моем Принципе вычислительной эквивалентности, и люди спросят: «Так что это значит для сознания?» И я скажу: «Это скользкая тема».И я начну говорить о последовательности: жизнь, интеллект, сознание.

Я спрошу: «Каково абстрактное определение жизни?» Мы знаем о жизни на Земле со всеми ее РНК и белками, а также о других деталях реализации. Но как мы обобщаем? Что такое жизнь вообще? И я утверждаю, что на самом деле это просто вычислительная сложность, которая, как утверждает Принцип вычислительной эквивалентности, встречается повсюду. Затем я расскажу об интеллекте. И я утверждаю, что это то же самое.Мы знаем случай человеческого разума. Но если обобщить, то это просто вычислительная сложность — и она повсеместна. И поэтому вполне разумно сказать, что «погода имеет собственное мнение»; это просто разум, детали и «цели» которого не соответствуют нашему существующему человеческому опыту.

Я всегда имплицитно предполагал, что сознание — это просто продолжение одной и той же истории: то, что, если задуматься в достаточной общности, является просто особенностью вычислительной сложности и, следовательно, довольно повсеместным.Но благодаря нашему физическому проекту — и, в частности, размышлениям о его последствиях для основ квантовой механики — я начал понимать, что по своей сути сознание на самом деле является чем-то совершенно другим. Да, его реализация требует вычислительной сложности. Но его суть не столько в том, что может случиться, сколько в том, чтобы найти способы интегрировать происходящее, чтобы сделать его каким-то образом связным и позволить сформировать то, что мы можем рассматривать как «определенные мысли».

И вместо того, чтобы сознание каким-то образом выходило за рамки «обобщенного интеллекта» или общей вычислительной сложности, теперь я вместо этого рассматриваю его как своего рода «шаг вниз» — как нечто, связанное с упрощенными описаниями Вселенной, основанными на использовании только ограниченного объема вычислений.Вначале не очевидно, что понятие сознания, определенное таким образом, могло постоянно существовать в нашей Вселенной. И действительно, возможность этого, похоже, связана с глубокими особенностями формальной системы, лежащей в основе физики.

В конце концов, во вселенной происходит многое, что в некотором смысле «за пределами сознания». Но основное понятие сознания имеет решающее значение для всего нашего способа видения и описания Вселенной — и на очень фундаментальном уровне именно из-за этого нам кажется, что Вселенная имеет те виды законов и поведения, которые она имеет.

Сознание — тема, которая обсуждается и обсуждается веками. Но для меня сюрпризом является то, что благодаря тому, что мы узнали из исследования вычислительной вселенной, и особенно из нашего недавнего Физического проекта, кажется, что могут появиться новые перспективы, которые, по всей видимости, имеют потенциал связать вопросы о сознании с другими. конкретные формальные научные идеи.

Неизбежно обсуждение сознания — и особенно его связи с нашими новыми основами физики — довольно концептуально сложно, и все, что я попытаюсь сделать здесь, это набросать некоторые предварительные идеи.Несомненно, довольно многое из того, что я говорю, может быть связано с существующим философским и другим мышлением, но пока у меня была только возможность исследовать сами идеи, и я еще не пытался изучить их исторический контекст.

Наблюдатели и их физика

Вселенная в наших моделях полностью заполнена сложными вычислениями. На самом низком уровне это просто гигантский набор «атомов пространства», отношения которых постоянно обновляются в соответствии с вычислительным правилом.И неизбежно большая часть этого процесса является вычислительно несводимой в том смысле, что не существует общего способа «выяснить, что произойдет», кроме, по сути, простого выполнения каждого шага.

Но учитывая это, почему Вселенная не кажется нам произвольно сложной и непредсказуемой? Каким образом мы можем ощутить в нем порядок и закономерность? Есть еще много вычислительной несводимости. Но каким-то образом есть также участки сводимости, которые нам удается использовать, чтобы сформировать более простое описание мира, которое мы можем успешно и последовательно использовать.И фундаментальное открытие нашего Физического проекта состоит в том, что два великих столпа физики двадцатого века — общая теория относительности и квантовая механика — точно соответствуют двум таким областям сводимости.

Есть непосредственный аналог — который фактически оказывается примером того же фундаментального вычислительного явления. Рассмотрим газ, как воздух. В конечном итоге газ состоит из множества молекул, которые движутся сложным образом, что не может не сводиться к вычислениям. Но центральным фактом статистической механики является то, что если мы посмотрим на газ в крупном масштабе, мы можем получить полезное описание того, что он делает, только с точки зрения таких свойств, как температура и давление.И, по сути, это отражает карман вычислительной сводимости, который позволяет нам работать, не задействуя всю вычислительную несводимость, лежащую ниже.

Как мы должны думать об этом? Обобщающая идея состоит в том, что как «наблюдатели» за газом мы объединяем множество различных микроскопических конфигураций молекул и просто обращаем внимание на общие совокупные свойства. На языке статистической механики это, по сути, история «грубой зернистости». Но в рамках нашего вычислительного подхода теперь есть четкий вычислительный способ охарактеризовать это.На уровне отдельных молекул происходит непреодолимое вычисление. И чтобы «понять, что происходит», наблюдатель выполняет вычисления. Но решающим моментом является то, что если есть определенная ограниченность этого вычисления, то это имеет непосредственные последствия для эффективного поведения, которое будет воспринимать наблюдатель. А в случае с чем-то вроде газа оказывается, что прямо подразумевается второй закон термодинамики.

В прошлом возникла определенная тайна, связанная с происхождением и действительностью Второго закона.Но теперь мы можем видеть это как следствие взаимодействия между лежащей в основе вычислительной несводимостью и вычислительной ограниченностью наблюдателей. Если бы наблюдатель отслеживал все вычислительно неразложимые движения отдельных молекул, он бы не увидел поведения Второго закона. Второй закон зависит от некоторого объема вычислительной сводимости, который в действительности возникает только тогда, когда на наблюдателя накладывается ограничение, равное требованию, чтобы наблюдатель имел «последовательное представление» о том, что происходит.

Так что насчет физического пространства? Традиционно считалось, что пространство — это что-то, что в значительной степени можно описать просто как согласованный математический объект. Но в наших моделях физики пространство на самом деле состоит из огромного количества дискретных элементов, структура взаимосвязей которых развивается сложным и неприводимым в вычислительном отношении способом. Но это очень похоже на молекулы газа. Если наблюдатель собирается сформировать последовательное представление о том, что происходит, и если у него ограниченные вычислительные возможности, то это накладывает определенные ограничения на то, какое поведение он будет воспринимать.И оказывается, что эти ограничения в точности приводят к теории относительности.

Другими словами, для «атомов пространства» относительность является результатом взаимодействия между лежащей в основе вычислительной несводимостью и требованием, чтобы наблюдатель имел последовательное представление о том, что происходит.

Может быть полезно ввести еще немного технических деталей. Наша основная теория в основном гласит, что каждый элементарный элемент пространства подчиняется вычислительным правилам, которые приводят к неприводимому с точки зрения вычислений поведению.Но если бы это было все, что нужно было сделать, Вселенная казалась бы совершенно несвязным местом, где каждая ее часть совершала бы неизмеримо непредсказуемые вещи.

Но представьте, что есть наблюдатель, который ощущает согласованность во Вселенной. И кто, например, рассматривает это как определенно связное понятие «пространство». Что можно сказать о таком наблюдателе? Во-первых, поскольку наша модель должна описывать все во Вселенной, она, в частности, должна включать нашего наблюдателя.Наблюдатель должен быть встроенной частью системы, состоящей из тех же атомов пространства и подчиняющейся тем же правилам, что и все остальное.

И у этого есть немедленные последствия. «Изнутри» системы есть только определенные вещи, которые может воспринимать наблюдатель. Скажем, например, что во всей вселенной есть только одна точка, в которой что-либо обновляется в любой момент времени, но эта «точка обновления» перемещается по вселенной (в «машинном стиле Тьюринга»), иногда обновляя часть наблюдателя, и иногда обновляя то, что они наблюдали.Если проследить подобные сценарии, то поймешь, что «изнутри системы» единственное, что наблюдатель может когда-либо воспринимать, — это причинно-следственные связи между событиями.

Они не могут сказать, «когда конкретно» происходит какое-либо событие; все, что они могут сказать, — это то, какое событие должно произойти раньше другого, или, другими словами, каковы причинные отношения между событиями. И это начало того, что делает относительность неизбежной в наших моделях.

Но есть еще две штуки.Если наблюдатель хочет иметь связное описание «пространства», он фактически не сможет отслеживать каждый атом отдельно; они должны будут вписать их в некую общую структуру, скажем, присвоив каждому из них определенные «координаты» или, говоря языком теории относительности, определив «систему отсчета», которая объединяет множество различных точек в пространстве. Но если наблюдатель ограничен в вычислительном отношении, то это накладывает ограничения на структуру системы отсчета: она не может, например, быть настолько дикой, что отдельно отслеживает неприводимое в вычислительном отношении поведение отдельных атомов пространства.

Но предположим, что наблюдатель успешно выбрал некоторую систему отсчета. Что сказать, что по мере развития Вселенной все еще возможно постоянно поддерживать эту систему отсчета? Что ж, это основывается на фундаментальном свойстве, которое, как мы считаем, прямо или эффективно определяет работу нашей вселенной: то, что мы называем «причинной инвариантностью». Основные правила просто описывают возможные способы обновления связей между атомами пространства. Но причинная инвариантность подразумевает, что какая бы фактическая последовательность обновлений ни использовалась, всегда должен существовать один и тот же граф причинно-следственных связей.

И именно это дает наблюдателям возможность выбирать разные системы отсчета, сохраняя при этом такое же последовательное и связное восприятие поведения Вселенной. И, в конце концов, мы получаем определенный результат: если существует лежащая в основе вычислительная несводимость — плюс причинная инвариантность — то любой наблюдатель, формирующий свое восприятие Вселенной вычислительно ограниченным способом, неизбежно должен воспринимать Вселенную, чтобы она следовала законам общей теории относительности.

Но — как и в случае со Вторым законом — этот вывод основан на наличии наблюдателя, который формирует связное восприятие Вселенной.Если бы наблюдатель мог отдельно отслеживать каждый атом пространства, он не «увидел бы общую теорию относительности»; это появляется только для наблюдателя, который формирует связное восприятие Вселенной.

Квантовый наблюдатель

Хорошо, а что насчет квантовой механики? Как это относится к наблюдателям? История на самом деле удивительно похожа как на Второй закон, так и на общую теорию относительности: квантовая механика снова возникает в результате попытки сформировать связное восприятие Вселенной.

В обычной классической физике считается, что все, что происходит во Вселенной, происходит определенным образом, по сути, определяя единственную нить истории. Но суть квантовой механики в том, что на самом деле существует множество исторических нитей, по которым можно проследить. И важная особенность наших моделей — это неизбежно.

Основные правила определяют, как следует обновлять локальные паттерны связей между атомами пространства. Но в гиперграфе связей, который представляет вселенную, в целом будет много разных мест, где могут применяться правила.И если мы проследим все возможности, мы получим многосторонний график, который включает в себя множество возможных потоков истории, иногда ветвящихся, а иногда сливающихся.

Так как же все это воспримет наблюдатель? Решающим моментом является то, что наблюдатель сам является частью этой многосторонней системы. Другими словами, если Вселенная разветвляется, то же самое происходит и с наблюдателем. И, по сути, возникает вопрос, как «ветвящийся мозг» будет воспринимать ветвящуюся вселенную.

Довольно легко представить, как наблюдатель, который является «пространственно большим» по сравнению с отдельными молекулами в газе или атомами пространства, может объединить свои взгляды на эти элементы так, чтобы воспринимать только некоторые совокупные свойства.Что ж, похоже, что примерно то же самое происходит с наблюдателями в квантовой механике. Просто вместо того, чтобы расширяться в физическом пространстве, они расширяются в том, что мы называем жаберным пространством.

Рассмотрим многосторонний граф, представляющий возможные истории системы. Теперь представьте, что вы разрезаете этот график на определенном уровне, который фактически соответствует определенному времени. В этом срезе будет определенный набор узлов многостороннего графа, представляющий возможные состояния системы.Затем структура многостороннего графа определяет отношения между этими состояниями (скажем, через общее происхождение). А в крупномасштабном пределе можно сказать, что состояния расположены в жаберном пространстве.

На языке квантовой механики геометрия жаберного пространства фактически определяет карту сцеплений между квантовыми состояниями, а координаты в жаберном пространстве подобны фазам квантовых амплитуд. В эволюции квантовой системы можно начать с определенного набора квантовых состояний, а затем проследить их исторические нити, глядя на то, куда они идут в жаберном пространстве.

Но что бы об этом воспринял квантовый наблюдатель? Даже если бы они так не начали, со временем квантовый наблюдатель неизбежно рассредоточится по жаберному пространству. И поэтому в конечном итоге они всегда будут отбирать целую область в жаберном пространстве или целую связку «нитей истории» в многопутевом графе.

Что они с ними сделают? Если бы они рассматривали каждый из них по отдельности, никакой целостной картины не получилось бы, не в последнюю очередь потому, что можно ожидать, что лежащая в основе эволюция отдельных нитей истории не поддается вычислению.Но что, если наблюдатель просто определяет свой взгляд на вещи так, чтобы он систематически организовывал разные нити истории, скажем, объединяя «вычислительно близкие» нити? Это похоже на установку системы отсчета в теории относительности, за исключением того, что теперь когерентное представление, которое определяет эта «квантовая система», относится к жаберному пространству, а не к физическому пространству.

Но на что будет похоже это связное представление? Что ж, похоже, это в точности квантовая механика в том виде, в каком она была разработана в прошлом веке.Другими словами, подобно тому, как общая теория относительности возникает как совокупное описание физического пространства, сформированного вычислительно ограниченным наблюдателем, так и квантовая механика возникает как совокупное описание жаберного пространства.

Наблюдатель «создает» квантовую механику? В каком-то смысле да. Как и в случае с пространством-временем, в многопутевом графе происходят все виды вычислительно неразложимых вещей. Но если есть наблюдатель с последовательным описанием происходящего, то его описание должно соответствовать законам квантовой механики.Конечно, происходит и множество других вещей, но они не укладываются в это связное описание.

Хорошо, но предположим, что у нас есть наблюдатель, который создал квантовую рамку, которая объединяет различные нити истории, чтобы получить связное описание того, что происходит. Как их описание будет коррелировать с тем, что воспринимал бы другой наблюдатель — с другой квантовой системой отсчета? В традиционном формализме квантовой механики всегда было трудно объяснить, почему разные наблюдатели, производящие разные измерения, по-прежнему считают, что Вселенная работает одинаково.

В нашей модели есть четкий ответ: как и в случае с пространством-временем, если лежащие в основе правила демонстрируют причинную инвариантность, то, независимо от используемой рамки, основное воспринимаемое поведение всегда будет одним и тем же. Или, другими словами, причинная инвариантность гарантирует согласованность поведения, установленного разными наблюдателями.

Здесь есть много технических подробностей. Традиционный формализм квантовой механики состоит из двух отдельных частей. Во-первых, это временная эволюция квантовых амплитуд, а во-вторых, процесс измерения.В наших моделях существует прекрасное соответствие между явлением движения в пространстве и эволюцией квантовых амплитуд. По сути, оба связаны с отклонением (геодезических) путей из-за наличия энергии-импульса. Но в случае движения это отклонение (которое мы идентифицируем как эффект гравитации) происходит в физическом пространстве, тогда как в квантовом случае отклонение (которое мы определяем как изменение фазы, определяемое интегралом по путям) происходит в жаберном пространстве. (Другими словами, интеграл по путям Фейнмана в основном является прямым аналогом в жаберном пространстве уравнений Эйнштейна в физическом пространстве.)

Хорошо, а что насчет квантового измерения? Выполнение квантового измерения включает в себя использование множества нитей истории (соответствующих суперпозиции многих квантовых состояний) и их эффективное сведение к единой нити, которая когерентно представляет «результат». Квантовая рамка определяет способ сделать это — по сути, определяя образец нитей истории, которые должны быть объединены. Сама по себе квантовая система отсчета — как релятивистская система отсчета — не является физической вещью; он просто определяет способ описания происходящего.

Но в качестве способа исследования возможных когерентных представлений, которые может сформировать наблюдатель, можно рассмотреть, что произойдет, если формально объединить вещи в соответствии с определенной квантовой системой отсчета. По аналогии, когда многосторонний граф определяет выводы между предложениями в формальной системе, объединение вещей похоже на «выполнение определенных завершений». И тогда каждое завершение — это как элементарный шаг в процессе измерения. И, глядя на эффект всех необходимых завершений, можно получить «завершенную интерпретацию квантовой механики», предложенную Джонатаном Горардом.

Предполагая, что основное правило Вселенной в конечном итоге демонстрирует причинную инвариантность, выполнение этих дополнений никогда не является принципиально необходимым, потому что разные потоки истории всегда в конечном итоге будут давать одинаковые результаты для того, что может быть воспринято внутри системы. Но если мы хотим получить «возможный снимок» того, что делает система, мы можем выбрать квантовую систему отсчета и формально выполнить те доработки, которые она определяет.

Это на самом деле не «меняет систему» ​​так, как мы «видим со стороны».Просто мы фактически «делаем формальную проекцию», чтобы увидеть, как вещи будут восприниматься наблюдателем, который выбрал конкретную квантовую систему отсчета. И если наблюдатель хочет иметь связное восприятие того, что происходит, он, по сути, должен выбрать какую-то конкретную квантовую систему отсчета. Но тогда с «точки зрения наблюдателя» дополнения, связанные с этим кадром, в некотором смысле «кажутся реальными», потому что они позволяют наблюдателю получить доступ к происходящему.

Или, другими словами, способ, которым вычислительно ограниченный «ветвящийся мозг» может иметь когерентное восприятие «ветвящейся вселенной», заключается в том, чтобы смотреть на вещи с точки зрения квантовых рамок и завершений и эффективно отбирать вычислительно сокращаемый фрагмент целая вычислительно неразложимая эволюция Вселенной — где затем оказывается, что срез обязательно должен следовать законам квантовой механики.

Итак, еще раз, для вычислительно ограниченного наблюдателя, чтобы получить когерентное восприятие Вселенной — со всей лежащей в его основе вычислительной несводимостью — существует сильное ограничение на то, каким может быть это восприятие. И что мы обнаружили, так это то, что оказывается, что он в основном должен следовать двум великим основным теориям физики двадцатого века: общей теории относительности и квантовой механике.

Не сразу очевидно, что должен быть какой-то способ получить связное восприятие Вселенной.Но что мы теперь знаем, так это то, что если это так, то это, по сути, приводит к конкретным важным результатам в области физики. И, конечно же, если бы не было никакого способа получить согласованное восприятие Вселенной, не было бы на самом деле общих систематических законов или, если уж на то пошло, чего-то вроде физики или науки в том виде, в каком мы их знаем.

Итак, что такое сознание?

Что особенного в том, как мы, люди, воспринимаем мир? На каком-то уровне особенным сам факт, что у нас даже есть понятие «пережить» это вообще.Мир делает то, что делает, со всеми видами вычислительной несводимости. Но каким-то образом даже с вычислительно ограниченными ресурсами нашего мозга (или разума) мы можем сформировать некую согласованную модель того, что происходит, так что, в некотором смысле, мы можем осмысленно «формировать связные мысли» о Вселенная. И так же, как мы можем формировать связные мысли о Вселенной, мы можем формировать связные мысли о той небольшой части Вселенной, которая соответствует нашему мозгу — или вычислениям, которые представляют работу нашего разума.

Но что значит сказать, что мы «формируем связные мысли»? Существует общее понятие вычислений, которое, как говорит нам принцип вычислительной эквивалентности, встречается повсеместно. Но кажется, что «формировать связные мысли» означает «концентрировать вычисления» до такой степени, что в них может быть идентифицирован согласованный поток «определенных мыслей».

Вначале, конечно, не очевидно, что наш мозг — с его миллиардами нейронов, работающих параллельно, — должен достигать чего-либо подобного.Но на самом деле кажется, что наш мозг имеет довольно специфическую нейронную архитектуру, предположительно созданную биологической эволюцией, которая, по сути, пытается «интегрировать и упорядочить» все. В коре головного мозга мы собираем собранные нами сенсорные данные, а затем обрабатываем их, обращая особое внимание. И действительно, в медицинских учреждениях наблюдаемый дефицит в этом — это то, что обычно используется для определения отсутствия уровней сознания. Нейроны все еще могут активироваться, но без интеграции и секвенирования не может быть того, что мы обычно считаем сознанием.

Это биологические детали. Но они, кажется, указывают на фундаментальную особенность сознания. Сознание не связано с общими вычислениями, которые мозг — или, если на то пошло, многое другое — может делать. Речь идет об особенностях нашего мозга, которые заставляют нас иметь связную нить опыта.

Но теперь мы осознали, что идея наличия связной нити опыта имеет глубокие последствия, далеко выходящие за рамки деталей мозга или биологии.Потому что, в частности, мы видели, что он определяет законы физики или, по крайней мере, то, что мы считаем законами физики.

Сознание — как и разум — это то, что мы можем ясно ощутить только в единственном случае с людьми. Но так же, как мы видели, что понятие интеллекта может быть обобщено до понятия произвольных сложных вычислений, теперь кажется, что понятие сознания может быть обобщено до понятия формирования связной нити представления для вычислений.

С практической точки зрения, потенциально есть довольно простой способ думать об этом, хотя это зависит от нашего недавнего понимания концепции времени. В прошлом время в фундаментальной физике обычно рассматривалось как другое измерение, очень похожее на пространство. Но в наших моделях фундаментальной физики время сильно отличается от пространства. Пространство соответствует гиперграфу связей между элементами, которые мы можем рассматривать как «атомы пространства». Но время вместо этого связано с неумолимым и неразрешимым вычислительным процессом многократного обновления этих связей всеми возможными способами.

Между этими обновляющими событиями существуют определенные причинно-следственные связи (в конечном итоге определяемые многосторонним причинным графом), но можно думать о многих событиях как о происходящих «параллельно» в разных частях пространства или в разных нитях истории. Но этот вид параллелизма в некотором смысле противоположен концепции связной нити опыта.

И, как мы обсуждали выше, формализм физики — будь то системы отсчета в теории относительности или квантовой механике — специально создан для объединения вещей в точку, где существует единственная нить эволюции во времени.

Таким образом, можно думать об этом так, что мы настраиваем вещи так, что нам нужно выполнять только последовательные вычисления, как в машине Тьюринга. У нас нет нескольких элементов, обновляющихся параллельно, как в клеточном автомате, и у нас нет нескольких потоков истории, как в многоходовой (или недетерминированной) машине Тьюринга.

Функционирование Вселенной может быть фундаментально параллельным, но наш «анализ» и «переживание» ее каким-то образом последовательны. Как мы обсуждали выше, не очевидно, что такая «последовательность» будет последовательной.Но если это делается с помощью фреймов и т. Д., Взаимодействие между причинной инвариантностью и лежащей в основе вычислительной несводимостью гарантирует, что это будет — и что поведение Вселенной, которое мы воспринимаем, будет следовать основным чертам физики двадцатого века, а именно общим относительность и квантовая механика.

Но действительно ли мы «упорядочиваем» все? Опыт работы с искусственными нейронными сетями, кажется, дает нам довольно хорошее представление об основных принципах работы мозга. И да, что-то вроде начальной обработки визуальных сцен определенно происходит параллельно.Но чем ближе мы подходим к вещам, которые можно реалистично описать как «мысли», тем более последовательными становятся вещи. И примечательной особенностью является то, что то, что кажется нашим самым богатым способом передачи мыслей, а именно язык, является явно последовательным.

Когда люди говорят о сознании, часто упоминается «самосознание» или способность «думать о собственных процессах мышления». Без концептуальной основы вычислений это могло бы показаться довольно загадочным. Но идея универсальных вычислений вместо этого делает это почти неизбежным.Вся суть универсального компьютера в том, что его можно заставить эмулировать любую вычислительную систему — даже саму себя. И поэтому, например, мы можем написать оценщик для Wolfram Language на самом языке Wolfram Language.

Принцип вычислительной эквивалентности подразумевает, что универсальные вычисления распространены повсеместно, и что они есть как в мозгу, так и в сознании, а также во Вселенной в целом. Да, эмулированная версия чего-либо обычно требует больше времени для выполнения, чем оригинальная. Но дело в том, что эмуляция возможна.

Но представьте, что разум в действительности думает о себе. Когда разум думает о мире в целом, его процесс восприятия включает, по сути, создание модели того, что есть снаружи (и, как мы уже обсуждали, обычно последовательной модели). Итак, когда ум думает о себе, он снова создает модель. Наш опыт может начаться с создания моделей «внешнего мира». Но затем мы рекурсивно создадим модели созданных нами моделей, возможно, едва различая «сырье», которое исходит «изнутри» и «снаружи».

Связь между последовательностью и сознанием дает возможность понять, почему могут быть разные сознания, скажем, связанные с разными людьми, которые имеют разный «опыт». По сути, просто можно выбрать разные кадры и так далее, что ведет к различным «упорядоченным» отчетам о том, что происходит.

Почему они должны в конечном итоге быть последовательными и в конечном итоге согласиться с объективной реальностью? По сути, по той же причине, по которой работает теория относительности, а именно, что причинная инвариантность подразумевает, что какой бы фрейм ни был выбран, причинный граф, который в конечном итоге прослеживается, всегда один и тот же.

Если бы не все взаимодействия, постоянно происходящие во вселенной, не было бы причин для согласования опыта различных сознаний. Но взаимодействия — с лежащей в их основе вычислительной несводимостью и общей причинной инвариантностью — приводят к необходимой согласованности и, как мы уже обсуждали, к чему-то еще: частным эффективным законам физики, которые, как оказалось, являются просто теорией относительности и квантовой механикой. мы знаем.

Другое сознание

Обсуждаемая нами точка зрения на сознание в некотором смысле сосредоточена на примате времени: речь идет об уменьшении «параллелизма», связанного с пространством — и жаберным пространством, — чтобы позволить сформировать связную нить опыта, которая, по сути, происходит последовательно во времени.

И это, несомненно, не совпадение, что мы, люди, на самом деле располагаемся во Вселенной так, чтобы иметь возможность делать это. В значительной степени это связано с физическими размерами вещей — и с (несомненно, не случайным) фактом, что человеческие масштабы занимают промежуточное положение между теми, при которых эффекты теории относительности или квантовой механики становятся экстремальными.

Почему мы можем «игнорировать пространство» до такой степени, что можем просто обсуждать вещи, происходящие «где угодно» в последовательности моментов времени? В основном это потому, что скорость света велика по сравнению с человеческими масштабами.В нашей повседневной жизни важные части нашей визуальной среды, как правило, находятся на расстоянии не более десятков метров, поэтому свету требуется всего десятки наносекунд, чтобы добраться до нас. Тем не менее, наш мозг обрабатывает информацию в масштабе времени, измеряемом миллисекундами. А это означает, что в том, что касается нашего опыта, мы можем просто «комбинировать» вещи в разных местах в пространстве и рассматривать последовательность мгновенных состояний во времени.

Если бы мы были размером с планету, это больше не работало бы.Потому что — если предположить, что наш мозг по-прежнему работает с той же скоростью — мы неизбежно получим фрагментированный визуальный опыт, о котором мы не сможем думать как о единой нити, о которой мы можем сказать: «это случилось, потом это произошло». ».

Даже в стандартном человеческом масштабе у нас был бы такой же опыт, если бы мы использовали, например, запах в качестве источника информации о мире (как, скажем, собаки в значительной степени). Потому что на самом деле «скорость обоняния» довольно медленная по сравнению с обработкой мозга.И это сделало бы гораздо менее полезным идентифицировать наше обычное понятие «пространство» как связное понятие. Поэтому вместо этого мы могли бы изобрести некую «другую физику», возможно, обозначив вещи в терминах путей воздушных потоков, доставляющих нам запахи, а затем изобрести какую-нибудь сложную конструкцию, подобную калибровочному полю, чтобы говорить о взаимосвязях между разными путями.

При размышлении о нашем «месте во Вселенной» есть еще один важный эффект: наш мозг мал и достаточно медленен, чтобы его не ограничивала скорость света, поэтому они могут «формировать связные мысли» в первое место.Если бы наш мозг был размером с планету, для «достижения равновесия» потребовалось бы гораздо больше миллисекунд, поэтому, если бы мы настаивали на этих временных масштабах, не было бы никакого способа — по крайней мере, «извне» — гарантировать последовательная нить опыта.

Однако «изнутри» мозг размером с планету может просто предположить, что у него есть постоянная нить опыта. И, делая это, он в некотором смысле пытается навязать вселенную иную физику. Это сработает? Основываясь на том, что мы знаем в настоящее время, не без, по крайней мере, значительного изменения используемых нами понятий пространства и времени.

Кстати, ситуация была бы еще более экстремальной, если бы разные части мозга были разделены постоянными горизонтами событий. И кажется, что единственный способ сохранить последовательность опыта в этом случае — это фактически «заморозить опыт» до того, как сформируются горизонты событий.

Что, если бы мы и наш мозг были намного меньше, чем они есть на самом деле? На самом деле наш мозг может содержать, возможно, 10 ³⁰⁰ атома пространства. Но что, если они содержат, скажем, всего несколько сотен? Вероятно, будет трудно избежать вычислительной несводимости — и мы никогда не сможем даже представить, что существуют общие законы или в целом предсказуемые особенности Вселенной, и мы никогда не сможем создать необходимый согласованный опыт. для нашего взгляда на сознание.

Как насчет нашей протяженности в жаберном пространстве? Фактически, наше восприятие того, что «определенные вещи происходят даже вопреки квантовой механике», подразумевает слияние различных нитей истории, существующих в области жаберного пространства, которое мы занимаем. Но насколько это повлияет на остальную Вселенную? Это очень похоже на историю со скоростью света, за исключением того, что сейчас актуальным является новая величина, которая появляется в наших моделях: максимальная скорость запутывания. И почему-то это достаточно велико, чтобы в «повседневных масштабах» в жаберном пространстве нам было достаточно просто выбрать квантовую систему отсчета и рассматривать ее как нечто, что можно рассматривать как имеющее определенное состояние в любой данный момент времени, — чтобы мы могли действительно постоянно поддерживать «единую нить опыта».

Хорошо, теперь мы понимаем, почему с нашим особым человеческим масштабом и характеристиками наш взгляд на сознание может быть возможным. Но где еще возможно сознание?

Это сложный вопрос. Чтобы достичь нашего взгляда на сознание, мы должны уметь создавать что-то, что «вид изнутри» представляет собой связную нить опыта. Но проблема в том, что мы действуем «снаружи». Мы знаем о нашем человеческом опыте.И мы знаем о физике, которая фактически следует из этого. И мы можем спросить, как мы могли бы это испытать, если бы, например, наши сенсорные системы были другими. Но чтобы по-настоящему «попасть внутрь», мы должны уметь вообразить что-то очень чуждое. Не только разные сенсорные данные и разные «модели мышления», но и другая подразумеваемая физика.

Очевидное место для размышлений о «других сознаниях» — это животные и другие организмы. Но сразу возникает вопрос общения.И это фундаментальный вопрос. Возможно, однажды у разных животных появятся способы плавно выражать себя с помощью чего-то вроде видеоигр, связанных с людьми. Но на данный момент у нас есть удивительно мало представления о том, как животные «думают о вещах», и, например, каково их восприятие мира.

Можно догадаться, что будет много отличий от нашего. На простейшем уровне есть организмы, которые используют различные сенсорные модальности для исследования мира, будь то запахи, звуки, электрические, тепловые, напорные и т. Д.Существуют организмы «коллективного разума», в которых любое интегрированное восприятие мира создается посредством медленного общения между разными индивидами. Есть такие организмы, как растения, которые (в буквальном смысле) укоренены в одном месте в космосе. Есть также такие вещи, как вирусы, в которых что-то вроде «интегрированного опыта» может предположительно возникнуть только на уровне чего-то вроде развития эпидемии.

Между тем, даже в нас есть такие вещи, как иммунная система, которая, в сущности, имеет своего рода «нить опыта», но с совершенно другими входами и выходами, чем наш мозг.Даже если кажется странным приписывать что-то вроде сознания иммунной системе, интересно попытаться представить, какова была бы ее «подразумеваемая физика».

Можно пойти еще дальше и подумать о таких вещах, как полное древо жизни на Земле, или, если на то пошло, геологическая история Земли или погода. Но как они могут иметь что-то подобное сознанию? Принцип вычислительной эквивалентности подразумевает, что все они обладают той же фундаментальной вычислительной сложностью, что и наш мозг.Но, как мы уже обсуждали, сознание, похоже, требует еще чего-то еще: некой последовательной интеграции и секвенирования.

Возьмем, к примеру, погоду. Да, модели течения жидкости в атмосфере требуют больших вычислительных затрат. Но — как и фундаментальные процессы в физике — кажется, что это происходит повсюду, и, кажется, ничто не определяет что-то вроде связной нити опыта.

Подойдя немного ближе к дому, мы можем рассмотреть программное обеспечение и системы искусственного интеллекта.Можно было ожидать, что для «достижения сознания» нужно пойти дальше, чем когда-либо прежде, и вселить какую-то особую «человеческую искру». Но я подозреваю, что на самом деле все обстоит иначе. Если кто-то хочет, чтобы системы максимально использовали то, что может предложить вычислительная вселенная, тогда они должны вести себя немного как фундаментальная физика (или природа в целом), со всеми видами компонентов и всеми видами неприводимого в вычислительном отношении поведения.

Но для того, чтобы иметь нечто подобное нашему взгляду на сознание, необходимо сделать шаг вниз и эффективно заставить более простое поведение, в котором вещи интегрированы, чтобы произвести «упорядоченный» опыт.И, в конце концов, это может не сильно отличаться от выбора из вычислительной вселенной возможностей только того, что может быть выражено на определенном вычислительном языке того типа, который предоставляет Wolfram Language.

Мы снова можем спросить о «подразумеваемой физике» такой установки. Но поскольку язык Wolfram Language основан на выборе вычислительной сущности человеческого мышления, в принципе неизбежно, что его подразумеваемая физика будет в значительной степени такой же, как обычная физика, производная от обычного человеческого мышления.

Одной из особенностей фундаментальной модели физики является то, что она «сводит физику к математике» в том смысле, что она обеспечивает чисто формальную систему, описывающую Вселенную. Таким образом, возникает вопрос, можно ли думать о сознании в формальной системе, такой как математика.

Например, представьте себе формальный аналог Вселенной, построенный с применением аксиом математики. Можно было бы создать сложную сеть теорем, которые, по сути, заполняют «метаматематическое пространство».Эта установка приводит к некоторым увлекательным аналогиям между физикой и метаматематикой. Понятие времени остается неизменным, но здесь представляет собой прогрессивное доказательство новых математических теорем.

Аналог нашего пространственного гиперграфа — это структура, которая представляет все теоремы, доказанные на данный момент. (И есть также аналог многостороннего графа, который порождает квантовую механику, но в котором разные пути, по сути, представляют разные возможные доказательства теоремы.) Так что насчет таких вещей, как системы отсчета?

Ну, как и в физике, система отсчета — это нечто, связанное с наблюдателем. Но здесь наблюдатель наблюдает не физическое пространство, а метаматематическое пространство. И в некотором смысле любой данный наблюдатель «открывает математику в определенном порядке». Может случиться так, что все различные «точки в метаматематическом пространстве» (то есть теоремы) ведут себя совершенно некогерентным — и вычислительно неприводимым — образом. Но, как и в физике, кажется, что существует определенная вычислительная сводимость: причинная инвариантность подразумевает, что разные системы отсчета в определенном смысле всегда будут «видеть одну и ту же математику».

Есть аналог скорости света: скорость, с которой новая теорема может влиять на теоремы, которые постепенно уходят в метаматематическое пространство. И тогда релятивистская инвариантность становится утверждением, что «есть только одна математика», но ее можно просто исследовать по-разному.

Как это относится к «математическому сознанию»? Вся идея создания систем отсчета, по сути, основана на понятии, что можно «упорядочить метаматематическое пространство».А это, в свою очередь, опирается на понятие «математическое восприятие». Ситуация немного похожа на физику. Но теперь у человека есть формализованный математик, чей разум простирается на определенную область метаматематического пространства.

В современных формализованных подходах к математике типичная «математическая теорема в масштабе человека» может соответствовать, возможно, 10 ⁵ математическим предложениям самого низкого уровня. Между тем, «математик» может «интегрировать в свой опыт» некоторую небольшую часть метаматематической вселенной (которая для человеческой математики в настоящее время составляет, вероятно, 3 × 10 ⁶ теорем).И именно эта установка — которая сводится к определению «последовательного математического сознания» — означает, что имеет смысл проводить анализ с использованием систем отсчета и т. Д.

Итак, как и в физике, в конечном итоге именно характеристики нашего сознания приводят к физике, которую мы приписываем Вселенной, поэтому в математике, похоже, происходит нечто подобное.

Очевидно, что теперь мы достигли довольно высокого уровня абстракции, поэтому, возможно, стоит упомянуть еще об одной проблеме, которая связана с еще более высоким уровнем абстракции.

Мы говорили о применении правила для обновления абстрактной структуры, представляющей вселенную. И мы обсудили тот факт, что это правило может применяться в разных местах и ​​на разных этапах истории. Но есть еще одна свобода: нам не нужно рассматривать конкретное правило; мы можем рассмотреть все возможные правила.

В результате получился правильный многосторонний граф возможных состояний Вселенной. На разных путях соблюдаются разные правила. И если вы разрежете график, вы можете получить карту состояний, размещенную в правовом пространстве, с разными позициями, соответствующими результатам применения различных правил к вселенной.

Важным фактом является то, что на уровне правилного многоходового графа всегда существует причинная инвариантность. Это означает, что разные «правовые системы отсчета» всегда должны в конечном итоге давать одинаковые результаты. Или, другими словами, даже если кто-то приписывает эволюцию Вселенной разным правилам, всегда есть фундаментальная эквивалентность в результатах.

В некотором смысле это можно рассматривать как отражение принципа вычислительной эквивалентности и фундаментальной идеи о том, что Вселенная является вычислительной.По сути, это говорит о том, что, поскольку любые правила, которые человек использует для «конструирования вселенной», почти неизбежно универсальны для вычислений, их всегда можно использовать для имитации любых других правил.

Как это относится к сознанию? Что ж, одна особенность разных правил системы отсчета состоит в том, что они могут привести к совершенно и бессвязным базовым описаниям Вселенной.

Одним из них может быть наша установка, основанная на перезаписи гиперграфа, с представлением пространства, которое хорошо соответствует тому, что появилось в физике двадцатого века.Но другой может быть машина Тьюринга, в которой один рассматривает обновление Вселенной как совершаемое одним движением головы в разные места.

Мы говорили о некоторых возможных системах, в которых может существовать сознание. Но мы еще не упоминали — но о котором часто думали — это «внеземные разумные существа». До нашего Физического проекта можно было разумно предположить, что даже если бы не было ничего общего с такими «инопланетными разумными существами», по крайней мере, они «испытывали бы ту же физику».

Но теперь ясно, что это совершенно не обязательно. Инопланетный разум вполне мог воспринимать Вселенную в другой системе координат, совершенно несовместимой с той, которую мы используем.

Есть ли что-нибудь «упорядочиваемое» в другой исходной системе отсчета? По-видимому, можно найти хоть что-то, что можно упорядочить в любой исходной системе отсчета. Но вопрос о том, можно ли рассматривать инопланетный интеллект как образец его, совсем другой.

Должно ли быть «последовательное сознание», чтобы подразумевать «значимые законы физики»? Предположительно значимые законы должны каким-то образом быть связаны с вычислительной сводимостью; конечно, это было бы правдой, если бы они были полезны «вычислительно ограниченному» инопланетному разуму.

Но несомненно, что «секвенируемость» — не единственный способ получить доступ к вычислительной сводимости. По математической аналогии использование секвенируемости немного похоже на использование обычной математической индукции.Но есть и другие аксиоматические установки (например, трансфинитная индукция), которые определяют другие способы делать такие вещи, как доказательство теорем.

Да, человеческое сознание может включать в себя возможность секвенирования. Но если общая идея сознания состоит в том, чтобы иметь способ «познания вселенной», который дает доступ к вычислительной сводимости, тогда нет никаких сомнений в других способах. Это своего рода «чужеродность второго порядка»: в дополнение к использованию другой правящей системы отсчета используется другая схема для доступа к сводимости.И подразумеваемая физика такой установки, вероятно, будет сильно отличаться от всего, что мы в настоящее время считаем физикой.

Можем ли мы когда-нибудь ожидать определения некоторых из этих «инопланетных возможностей»? Принцип вычислительной эквивалентности, по крайней мере, подразумевает, что мы в принципе можем ожидать, что сможем установить любое возможное правило вычислений. Но если мы начнем проводить эксперименты, у нас не может быть ожиданий, что научная индукция будет работать, а выявить вычислительную сводимость потенциально сколь угодно сложно.Да, мы можем распознать какую-то форму предсказания или закономерности, с которой мы знакомы. Но для того, чтобы распознать произвольную форму вычислительной сводимости на самом деле, нужно опираться на некий аналог определения сознания, что мы и искали в первую очередь.

Что теперь?

Сознание — сложная тема, веками волновавшая философов и не только. Но с тем, что мы знаем сейчас из нашего Физического проекта, по крайней мере кажется возможным представить его в новом свете, гораздо более тесно связанном с традициями формальной науки.И хотя я не делал этого здесь, я полностью предвижу, что можно будет взять идеи, которые я обсуждал, и использовать их для создания формальных моделей, которые могут ответить на вопросы о сознании и зафиксировать его связи, особенно с физикой.

Непонятно, насколько реалистичной должна быть физика в моделях, чтобы сделать их полезными. Возможно, кто-то уже сможет получить полезную информацию о том, как ветвящийся мозг воспринимает ветвящуюся вселенную, посмотрев на какой-нибудь простой случай многоходовой машины Тьюринга.Возможно, какая-нибудь комбинаторная система уже откроет что-нибудь о том, как могут быть созданы разные версии физики.

В некотором смысле важно то, что кажется, что у нас может быть реалистичный способ формализовать вопросы о сознании и превратить вопросы о сознании в то, что сводится к конкретным вопросам математики, вычислений, логики или чего-то еще, что можно формально и тщательно исследовать.

Но в конечном итоге способ связать дискуссию — и не допустить, чтобы она, например, переросла в дебаты о значении слов, — состоит в том, чтобы связать ее с практическими проблемами и приложениями.

В качестве первого примера давайте обсудим распределенные вычисления. Как мы должны думать о вычислениях, которые, как и в нашей модели физики, выполняются параллельно для множества различных элементов? Что ж, за исключением очень простых или структурированных случаев, это сложно, по крайней мере, для нас, людей. И из того, что мы обсуждали о сознании, возможно, теперь мы можем понять, почему.

Основная проблема заключается в том, что сознание, кажется, всецело направлено на формирование определенной «последовательной» нити восприятия мира, что прямо противоречит идее параллелизма.

Но как мы можем действовать, если нам нужны распределенные вычисления? Следуя тому, что мы думаем о сознании, я подозреваю, что хороший подход будет состоять в том, чтобы по существу отразить то, что мы делаем при анализе физической вселенной, и, например, выбрать системы отсчета, в которых мы будем рассматривать и интегрировать вычисления.

Распределенные вычисления достаточно сложны для нас, людей, чтобы «осмыслить». Многосторонние или недетерминированные вычисления, как правило, еще сложнее. И снова я подозреваю, что это из-за «ограничений, налагаемых сознанием».И этот способ справиться с этим будет заключаться в использовании идей, которые приходят из физики и из взаимодействия сознания с квантовой механикой.

Несколько лет назад на конференции по этике ИИ я поднял вопрос о том, что может заставить нас думать, что ИИ должны иметь права и обязанности. «Когда у них есть сознание!» сказал восторженный философ. Конечно, возникает вопрос о том, что значило бы для ИИ обладать сознанием. Но дело в том, что приписывание сознания чему-либо имеет потенциальные последствия, скажем, для этики.

И интересно посмотреть, как может работать соединение. Рассмотрим систему, которая выполняет всевозможные сложные и несводимые вычисления. Уже сейчас можно с полным основанием сказать, что система демонстрирует обобщение интеллекта. Но для достижения того, что мы рассматриваем как сознание, система также должна интегрировать это вычисление в какую-то единую нить опыта.

И почему-то кажется более подходящим приписать «ответственность» тому единственному потоку, на который мы можем каким-то образом «указать», чем целому бессвязному распределенному вычислению.Кроме того, гораздо «неправильнее» представить «уничтожение» отдельного потока, вероятно, потому, что он кажется гораздо более уникальным и особенным. В общей вычислительной системе есть много способов «двигаться вперед». Но если есть единичный опыт, это больше похоже на то, что он только один.

А возможно, это как смерть человеческого сознания. Неизбежно история, связанная с этим сознанием, повлияла на все виды вещей в физической вселенной, которые переживут его исчезновение.Но именно нить сознания, которая связывает все это воедино, кажется нам важной, особенно когда мы пытаемся составить «краткое изложение» Вселенной, чтобы создать нашу собственную связную нить опыта.

И, между прочим, когда мы говорим о «объяснении ИИ», то, как правило, сводится к способности не просто сказать «это вычисление, которое было выполнено», но и к способности «рассказать историю» о том, что произошло, который обычно начинается с того, что делает его «достаточно последовательным», чтобы мы могли относиться к нему как к «другому сознанию».

Я часто отмечал, что принцип вычислительной эквивалентности имеет важное значение для понимания нашего «места во вселенной». Мы могли подумать, что наша жизнь и разум должны быть в нас чем-то принципиально особенным. Но мы поняли, что суть всего этого — просто вычислительная сложность, а принцип вычислительной эквивалентности подразумевает, что это на самом деле довольно повсеместно и универсально. Так что в некотором смысле это способствует важности наших человеческих деталей — потому что это, в конечном счете, все, что в нас особенного.

Так что насчет сознания? В общем, он тоже имеет определенную общность. Потому что он потенциально может «подключиться» к любому карману сводимости, которого неизбежно бесконечно много, даже если мы, люди, еще не узнаем большинство из них. Но для нашей конкретной версии сознания идея секвенирования кажется центральной.

И да, мы могли надеяться, что наше сознание будет чем-то, что даже на абстрактном уровне поставит нас «выше» других частей физической вселенной.Так что идея о том, что эта наша хваленая особенность в конечном итоге связана с ограничением вычислений, может показаться разочаровывающей. Но я рассматриваю это как часть истории о том, что особенность нас — не большие абстрактные вещи, а конкретные вещи, которые отражают все те конкретные несводимые вычисления, которые были использованы при создании нашей биологии, нашей цивилизации и наших жизней.

В известном смысле история науки — это история борьбы между вычислительной несводимостью и вычислительной сводимостью.Богатство того, что мы видим, является отражением вычислительной несводимости, но если мы хотим понять это, мы должны найти в нем вычислительную сводимость. И из того, что мы здесь обсудили, мы теперь видим, как сознание — которое кажется таким важным для нашего существования — может фундаментально относиться к вычислительной сводимости, которая нам нужна для науки, и в конечном итоге может управлять нашими фактическими научными законами.

Банкноты

Как все это соотносится с тем, что философы (и другие) говорили раньше? Чтобы понять это, потребуется значительная работа, а я этого не делал.Но это наверняка будет ценно. Конечно, будет интересно узнать, догадывались ли уже Лейбниц, Кант или Платон — или догадывались — то или иное, даже за столетия или тысячелетия до того, как мы открыли какую-то особенность вычислений или физики. Но что более важно, если есть совпадение с каким-то существующим объемом работы, это дает возможность установить связь с другими аспектами этой работы и показать, например, как то, что я обсуждаю, может относиться, скажем, к другим областям. философии или другие вопросы философии.

Моя мать, Сибил Вольфрам, долгое время работала профессором философии в Оксфордском университете, и я познакомился с философским дискурсом в очень молодом возрасте. Однако я всегда говорил, что если и есть что-то, чем я никогда не буду заниматься, когда вырасту, то это философия; Просто казалось слишком безумным, чтобы спорить об одних и тех же проблемах спустя две тысячи лет. Но после более чем полувекового «обходного пути» в науке я, возможно, занимаюсь философией….

Некоторые из первых разработок представленных здесь идей были отражены в прямой трансляции: «Обсуждение физики, созданной инопланетным разумом» (25 июня 2020 г.).Особая благодарность Джеффу Арлю, Джонатану Горарду и Александру Вольфраму за обсуждения.

Что такое сознание? Сознательна ли Вселенная?

• Является ли Вселенная сознательным существом, как гигантский широко разбросанный человеческий мозг?
• Ученые давно задаются вопросом, как сочетаются сознание и наука.
• Два математика превратили одну теорию в разрушаемую математическую модель.

---

В предстоящих исследованиях ученые попытаются показать, что у Вселенной есть сознание.Да, действительно. Независимо от результата, мы скоро узнаем больше о том, что значит быть сознательными, и какие объекты вокруг нас могут иметь собственное сознание.

➡

Ты считаешь науку крутой. И мы тоже. Давайте вместе поработаем над этим.

Что это будет значить для нашего отношения к объектам и окружающему миру? Пристегните ремни, потому что вот-вот начнутся странности.

Что такое сознание?

Базовое определение сознания намеренно оставляет без ответа множество вопросов.Это «нормальное психическое состояние бодрствования человека, характеризующееся восприятием, мыслями, чувствами, осознанием внешнего мира и часто самосознанием у людей (но не обязательно у других животных)», согласно Оксфордский словарь психологии.

У ученых просто нет единой теории о том, что такое сознание. Мы также не знаем, откуда он и из чего сделан.

Однако одна лазейка в этом пробеле в знаниях состоит в том, что мы не можем исчерпывающе сказать, что другие организмы и даже неодушевленные предметы не имеют сознания .Люди относятся к животным и могут представить, например, что собаки и кошки обладают некоторой степенью сознания, потому что мы видим их выражения лиц и то, как они выглядят, чтобы принимать решения. Но только потому, что мы не «связаны» со скалами, океаном или ночным небом, это не то же самое, что доказывать, что у этих вещей нет сознания.

Здесь вступает в игру философская позиция под названием панпсихизм , пишет Все о космосе Дэвид Крукс:

«Это утверждает, что сознание присуще даже мельчайшим частицам материи — идея, которая предполагает фундаментальные строительные блоки реальности имеют сознательный опыт.Что особенно важно, это означает, что сознание можно найти повсюду во вселенной ».

Здесь также играет роль физика. Некоторые ученые утверждают, что то, что мы думаем как сознание, состоит из микромасштабных событий квантовой физики и других «жутких действий на расстоянии», которые каким-то образом трепещут внутри нашего мозга и порождают сознательные мысли.

Изображения PMGetty

Загадка свободы воли

Один из ведущих умов в физике, лауреат Нобелевской премии 2020 года и пионер черных дыр Роджер Пенроуз много писал о квантовой механике как предполагаемом носителе сознания.В 1989 году он написал книгу под названием The Emperor’s New Mind , в которой утверждал , «что человеческое сознание не является алгоритмическим и является продуктом квантовых эффектов».

Давайте быстро разберем это утверждение. Что означает «алгоритмическое» сознание человека? Что ж, алгоритм — это просто серия предсказуемых шагов для достижения результата, и в изучении философии эта идея играет большую роль в вопросах, касающихся свободы воли и детерминизма.

Неужели наш мозг просто запускает математические процессы, которые можно предсказать заранее? Или происходит что-то дикое, что дает нам истинную свободу воли, то есть способность принимать осмысленно разные решения, влияющие на нашу жизнь?

В самой философии изучение свободы воли восходит к году, по меньшей мере, векам.Но совпадение с физикой намного новее. И то, что Пенроуз утверждал в The Emperor’s New Mind , заключается в том, что сознание не является строго причинным, потому что на самом крошечном уровне оно является продуктом непредсказуемых квантовых явлений, которые не соответствуют классической физике.

Итак, где же нам остается вся эта справочная информация? Если вы чешете голову или у вас возникают неприятные мысли, вы не одиноки. Но эти вопросы важны для людей, изучающих философию и науку, потому что ответы на них могут изменить наше понимание всей вселенной вокруг нас.Например, наличие или отсутствие у людей свободы воли имеет огромное моральное значение. Как вы наказываете преступников, которые никогда не поступили иначе?

Сознание повсюду

В физике ученые могут узнать ключевые вещи, изучая сознание как квантовый эффект. Здесь мы воссоединяемся с современными исследователями: Иоганнесом Кляйнером, математиком и физиком-теоретиком из Мюнхенского центра математической философии, и Шоном Таллом, математиком из Оксфордского университета.

Кляйнер и Талл следуют примеру Пенроуза как в его книге 1989 года, так и в статье 2014 года, где он подробно изложил свою веру в то, что микропроцессы нашего мозга можно использовать для моделирования вещей, касающихся всей вселенной. Полученная в результате теория называется интегрированной теорией информации (ИИТ) и представляет собой абстрактную, «в высшей степени математическую» форму философии, которую мы изучаем.

В ИИТ сознание присутствует повсюду, но оно накапливается там, где необходимо, чтобы помочь склеить воедино различные связанные системы.Это означает, что человеческое тело забито множеством систем, которые должны взаимодействовать друг с другом, поэтому существует много сознания (или фи , как количество известно в ИИТ), которое можно вычислить. Подумайте обо всех частях мозга, которые работают вместе, например, чтобы сформировать картинку и ощутить воспоминание о яблоке перед вашим мысленным взором.

Студия BiwaGetty Images

Революционная вещь в ИИТ не связана с человеческим мозгом — это то, что сознание вообще не является биологическим, а представляет собой просто это значение, phi , которое можно вычислить, если вы хорошо знаете сложность того, что ты учишься.

Если в вашем мозгу почти бесчисленное множество взаимосвязанных систем, то вся вселенная должна иметь практически бесконечное количество систем. И если именно там накапливается сознание, то во вселенной должно быть много фи .

Эй, мы же говорили, что это будет странно.

«Теория состоит из очень сложного алгоритма, который в применении к подробному математическому описанию физической системы дает информацию о том, является ли система сознательной или нет, и что она осознает», — сказал Кляйнер . Все о космосе .«Если где-то в космосе плавает изолированная пара частиц, у них будет какая-то рудиментарная форма сознания, если они будут правильно взаимодействовать».

Кляйнер и Тулл работают над , превращая IIT в этот сложный математический алгоритм — устанавливая стандарт, который затем можно использовать для изучения того, как работают сознательные вещи.

Подумайте о классическом философском комментарии: «Я думаю, следовательно, я существую», а затем представьте, что два гения превращают это в работоспособную формулу, в которой вы подставляете сотню различных числовых значений и в конечном итоге получаете свой конкретный ответ «Я есть».

Следующий шаг — это на самом деле вычислить числа, а затем разобраться с моральными последствиями гипотетически сознательной вселенной. Пришло захватывающее время быть философом или философом-калькулятором.

---

🎥 Смотри:

Кэролайн Делберт
Кэролайн Делберт — писатель, редактор книг, исследователь и заядлый читатель.

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты.Вы можете найти больше информации об этом и подобном контенте на сайте piano.io.

.