Многие знают многое, но никто не знает всего (Античное изречение)

Смысл этой античной мудрости состоит в том, что, каким бы всесторонне образованным ни был человек, ему не под силу знать всё на свете. На всей нашей планете нет и не может быть такого учёного.

Я полностью согласен с данным афоризмом, поскольку тоже считаю, что процесс познания поистине безграничен. Можно всю свою жизнь с упорством и усердием добывать новые знания, однако так и не познать всего.

Рассмотрим данное высказывание с точки зрения теории обществознания. Понятие «знание» является многозначным. Во-первых, это весь объём той информации об окружающем мире, которую человек смог получить, осознать и воспринять; всё то, что он знает. Во-вторых, это умения и навыки, полученные и освоенные человеком в результате овладения информацией. Кроме того, о знании говорится как об определённой познавательной единице, что противоположна практике, однако находится с нею в тесной взаимосвязи. Формы человеческого познания могут иметь научный и ненаучный характер. В первом случае имеется в виду знание систематизированное, объективное, доказанное, проверяемое. Во втором – знания разрозненные, несистематизированные, житейские, практические, художественные; как рациональные, так и иррациональные. Для каждого члена общества знания являются его интеллектуальным и информационным багажом.

В качестве исторического примера, хотелось бы обратиться к знаменитому утверждению Альберта Эйнштейна, которое гласит, что всё в этом мире относительно. Так, в сравнении с жителями Средневековья мы знаем чрезвычайно много, а вот относительно даже недалёкого будущего – очень мало. Несмотря на бурное развитие науки и техники, мы до сих пор не в силах объяснить многих явлений в мире, постичь многие его законы и закономерности. Есть лишь гипотезы, и не более того. Если бы мы знали всё, то понятия «прогресса», «эволюции» стали бы устаревшими, утратили бы свою ценность.

Как пример из современности, хотелось бы упомянуть всемирную пандемию коронавируса COVID-19, которая охватила весь мир в 2020 году. Казалось бы, медицина в развитых странах мира находится на такой высокой ступени развития, что знает практически всё о вирусных заболеваниях и способах борьбы с ними. Однако оказалось, что это совсем не так. Когда коронавирус стал распространяться по планете с огромной скоростью, лучшие медицинские и государственные умы поначалу просто-напросто не знали, как остановить пандемию и какие меры предпринимать перед лицом этой новой опасности.

Подводя черту под своими рассуждениями, хотелось бы сделать следующие выводы. Новые знания поступают к нам постоянно. С каждым новым днём, даже по мере собственного развития, мы узнаем что-либо новое. Однако это новое чаще всего является новиной только лишь для нас самих, а не для всего общества. Багаж знаний как каждого отдельного человека, так и общества в целом, будет и далее увеличиваться и пополняться, однако знать всё мы никогда не будем.

Кинообразование в Германии. Круглый стол

Ира Посредникова: Кирилл, а как вы познакомились с Юлианом Радльмайером?

Кирилл Красовский:  Мы учились с ним вместе на одном курсе. Он учился на режиссуре, а до этого изучал киноведение в Свободном университете в Берлине и в Сорбонне, и после этого он поступил в киношколу. Ну мы с ним встретились, как все на первом курсе, когда показывали свои фильмы. Я увидел его первую работу, подошел к нему, сказал, что мне понравился его фильм, ну и мы просто разговорились. Это все просто, ты понимаешь, что это какая-то химия, ты понимаешь, что тебе это интересно, притягивает тебя или нет. Для меня это всегда был такой барометр: если режиссер снимает что-то такое, что я, например, никогда не снял бы сам, вот мне как продюсеру становится интересно. Для меня главный двигатель, конечно, это продюсерский синефильский интерес. Я не всегда, может быть, могу среагировать на какой-то интересный сценарий, мне часто интересен сам по себе автор, мне интересен как бы режиссер, человек, с которым я вместе работаю, и это могут быть более успешные проекты, это могут быть менее успешные проекты, мне интересен процесс, мне интересен этот обмен.

Вообще, наш курс был очень хороший. Сейчас на Берлинале есть наш с Юлианом фильм «Кровопийцы», есть Сильван Цюрхер, мой однокурсник, который который получил приз за режиссуру в секции Encounters (фильм «Девочка и паук»). Потом Александр Коберидзе, он первые два года отучился на продюсерском факультете, потом перешел на режиссуру. Это к разговору о том, что вот процент какой-то есть, есть какой-то процент студентов, которые меняют курс.

Ксения Реутова: А есть ли шанс поступить у людей, которые знают английский, но не знают немецкого, или, возможно, знают его плохо? Понятно, что на сценариста ты тогда вряд ли поступишь. А если говорить о других специальностях? И на каком языке преподаются мастер-классы? Дмитрий, вы на каком языке преподавали?

Дмитрий Мамулия: Я преподавал на русском языке, и у меня был синхронный переводчик совершенно гениальный, который лучше переводил, чем я говорил. И там я впервые увидел, что такое синхрон, то есть я вообще без заминки, вот как я сейчас говорю, так я и говорил, а она переводила. Но были и такие ситуации, когда в классе были ребята, которые знали английский, но не очень хорошо знали немецкий, тогда она часть переводила на немецкий, часть на английский. Было такое тоже.

Кирилл Красовский: Как правило, мастер-классы французских, испанских режиссеров на английском языке все-таки. Знаю, что многие иностранцы ходили на курсы и изучали немецкий, проходили ступени A, B, C. Как вы понимаете, для сценаристов это совсем проблема — не знать немецкого языка, а для других это намного проще и комфортнее, ты просто знаешь, что тебя понимают, и тебе проще. Для продюсера очень сложно, например, не говорить на немецком языке, потому что твоя работа заключается в том, что ты постоянно сидишь на компьютере, пишешь мейлы, постоянно звонишь людям, что-то у них просишь. Но я знаю много студентов, которые пришли в DFFB вообще с нулевым знанием немецкого, их взяли просто с английском языком, и через год они уже шпарили, говорили, писали.

Анастасия Горохова: Когда мой поток поступал, я точно помню, что нужен был сертификат B2. Понятно, для сценаристов B2 маловато, но в принципе у нас все равно очень много было на английском.

Ира Посредникова: А есть ли какие-то ограничения, связанные с возрастом? Например, сейчас у нас есть вопрос, есть ли такие случаи, когда поступают после Studienkolleg? 

Анастасия Горохова: У нас был такой случай, когда девочка пришла сразу после школы. Но сразу после школы — это имеется в виду, что она еще год где-то поездила еще что-то поделала, это так называемый gap year, ей был 21 год. Ну средний возраст у сценаристов — 28 лет.

Ира Посредникова: А потолок есть? Допустим, больше 40 — все, нельзя.

Анастасия Горохова: Не видела, чтобы был кто-то старше 40, но, по-моему, в требованиях там такого нет.

Кирилл Красовский: В требованиях нет такого. Вы знаете, я себе слабо могу представить, что они могут сказать: знаете, вам 40 и вы нам не подходите. Во всяком случае, например, в немецких университетах, где я учился, в Свободном университете Берлина были студенты, которым было по 40 лет.

Кирилл Красовский: У меня такое ощущение, что каждый второй на моем курсе все-таки учился до этого где-то в другом месте. Может, это было неоконченное высшее, кто-то учился просто в обыкновенных немецких университетах. Я, например, не закончил Свободный университет, я его бросил, потому что я просто понял, что я не выдержу. Я понимал, что я просто не вытягиваю, просто интеллектуально это вообще не мое, мне было интересно кино, я хотел заниматься этим.

Harvard Business Review Россия

Как говорится, одна голова — хорошо, а две — лучше. Если уж на то пошло, три головы — еще лучше, чем две, а четыре — тем более. При наличии сотни или тысячи разум просто обязан восторжествовать — недаром ведь появилось понятие «коллективный разум».

Аристотель, один из первых поборников коллективного разума, преимущество коллектива видел в том, что, «когда в процессе обсуждения участвуют многие, каждый может внести свою лепту добродетели и благоразумия… один понимает одну деталь, другой — другую, и все вместе понимают все». Главное, что разные люди обращают внимание на разные «детали», и, если их правильно соединить, коллективное знание будет обширнее (и подробнее) знания любого отдельного человека.

Но коллективы редко соответствуют этому идеалу. Компании делают ставку на продукты, у которых нет будущего, упускают заманчивые возможности, реализуют проигрышные стратегии. Власти принимают сомнительные политические решения, осложняя жизнь тысячам, а то и миллионам людей.

Коллективное отклонение от истины чаще всего обозначают термином «групповое мышление». С легкой руки психолога Ирвинга Яниса, популяризатора феномена, термин этот в 1970-х заслуженно вошел в повседневную речь. Но Янис в основном ограничился описанием группового мышления: он не объясняет с научной точки зрения, как и почему ошибаются коллективы и как им не ошибаться. Многие исследователи пытались экспериментально подтвердить его догадки о том, что сплоченность и стили управления отражаются на групповом поведении, однако пользы от этого было мало.

Но с тех пор как Янис сформулировал свою теорию, психологи и другие ученые-бихевиористы собрали богатую информацию о том, как и когда допускают промахи отдельные люди, принимающие решения. Эта работа получила признание в научных кругах — даже в виде нескольких Нобелевских премий— и широкую известность благодаря таким бестселлерам, как «Думай медленно, решай быстро» Даниэля Канемана, «Предсказуемая иррациональность» Дэна Ариэли и «Nudge» (книга, написанная одним из авторов статьи, Кассом Санстейном, вместе с экономистом Ричардом Талером).

Были и другие исследования, включая наши, коллективного принятия решений. Но их выводы мало кому известны, а потому они не оказали сколько-нибудь заметного влияния на реальное положение дел. И с этим нужно что-то делать. Мы намерены изучить феномен коллективной работы с точки зрения бихеовиористики — описать основные варианты коллективного отклонения от истины и предложить простые способы коррекции этого отклонения.

Почему происходят ошибки?

Группы ошибаются по двум основным причинам. Первая связана с качеством информационных сигналов. Люди обмениваются знанием друг с другом, что вполне естественно. Но коллектив часто сбивается с верного пути, если кто-нибудь из его членов получает от других некорректные сигналы. Вторая причина — опасение за свою репутацию. Во избежание наказания, даже если речь идет лишь о недовольстве окружающих, люди предпочитают молчать или изменять свою точку зрения. Если же эти окружающие обладают особыми правами или властью, их неодобрение может обернуться для человека серьезными последствиями. Из-за некорректных информационных сигналов и репутационного фактора коллективы сталкиваются с четырьмя отдельными, но взаимосвязанными проблемами.

Если группа принимает неверное или саморазрушительное решение, дело обычно хотя бы в одной из них: коллектив не только не исправляет ошибок своих членов, но даже усугубляет их; начинается цепная реакция/эффект каскада — члены коллектива повторяют слова и поступки тех, кто говорил и действовал первым; коллектив раскалывается — его члены занимают полярные позиции, расходящиеся более резко, чем до обсуждения; коллектив сосредоточивается на том, что все уже знают, и не учитывает важную информацию, которой располагает кто-нибудь один — или несколько его членов.

Усложнение ошибок

Возглавляемые психологами Даниэлем Канеманом и Амосом Тверски, ученые-бихевиористы выявили некоторые общие для всех ментальные ошибки (эвристики) и когнитивные ловушки, которые уводят людей от истины. Скажем, из-за ошибки планирования люди часто неверно представляют себе, сколько времени и денег потребуется на те или иные проекты, а попав в ловушку самоуверенности, считают, что их прогнозы точнее, чем на самом деле. Из-за эвристики доступности мы хватаемся за первое, что приходит в голову, потому что это памятно или потому что это мы недавно пережили, а из-за эвристики репрезентативности считаем, что если вещи, события или люди схожи в чем-то одном, то они схожи и во всем остальном. Эвристика эгоцентризма заставляет нас преувеличивать типичность наших вкусов и предпочтений, а ловушка невозвратных издержек — продолжать безнадежный проект, если в него вложено много сил и средств.

Сказывается на решениях и эффект формулировки: например, люди охотнее соглашаются на операцию, если им говорят, что через пять лет после нее живут 90% пациентов, а не тогда, когда им сообщают, что в первые пять лет умирают 10% пациентов. Нас интересует прежде всего, могут ли коллективы избежать этих ошибок или минимизировать их. Эксперименты показывают, что, как правило, не могут. Психологи Роджер Бюлер, Дейл Гриффин и Джоанна Питц выяснили, например, что ошибка планирования в группах лишь усугубляется. То есть, оценивая необходимые для выполнения задачи время и ресурсы, коллективы проявляют еще больше необоснованного оптимизма, чем отдельные люди, и выбирают самые простые и ­безоблачные сценарии будущей работы. Хэл Аркес и Кэтрин Блумер доказали, что коллективы спасают свои явно неудачные планы еще более рьяно, чем отдельные люди, особенно если члены группы прочно себя с ней отождествляют. Это объясняет, почему компании, государства и даже народы не отказываются от заведомо провальных проектов и планов. Кроме того, установлено, что группы полагаются на эвристику репрезентативности не меньше, а больше, чем отдельные люди, они более самоуверенны и сильнее подвержены влиянию эффекта формулировки.

Также тут сказываются факторы информационных сигналов и репутации. Если большинство членов коллектива совершает некие ошибки, то естественно, что эти люди замечают те же ошибки и у других, то есть опять же у большинства — и видят в этом подтверждение своей «правоты». И следом проявляется фактор репутации: если основная масса членов группы совершает ошибки, то остальным приходится тоже их совершать просто для того, чтобы не становиться белыми воронами или не казаться дураками. К счастью, исследования подтверждают, что коллективы, которые обсуждают свои решения, могут исправить или уменьшить некоторые когнитивные искажения. Когда для проблемы есть решение эвристического типа (как только кто-нибудь предлагает правильный ответ, остальные понимают, что решение есть), группы быстро его находят, даже если их отдельные представители в начале обсуждения пребывали в плену когнитивных искажений.

Из ловушки эгоцентризма коллектив выбирается быстрее, чем каждый в нем по отдельности. Человек сосредоточится на своих пристрастиях: на том, что ему нравится или не нравится. Если он обменивается мнениями с другими, он начинает понимать, что его ­вкусы присущи именно ему. В таких случаях общее обсуждение помогает ему откорректировать свою точку зрения. Правда, если коллектив состоит из единомышленников, то шансов увидеть более или менее объективную картину меньше. Значимость эвристики доступности в группах тоже несколько уменьшается. Каждый отдельный человек может предлагать первое, что приходит в голову, но поскольку воспоминания у всех обычно разные, то в группе решение получается более репрезентативным. Но многие индивидуальные когнитивные искажения не корректируются сами собой на коллективном уровне, а даже усугубляются. Это, как правило, объясняется еще тремя проб­лемами коллективного принятия решений.

Путь к неверному ответу

Наш мозг с самого нашего рождения настроен на то, чтобы синхронизироваться с другими людьми или подражать им. Не будет пре­увеличением сказать, что стадное поведение естественно для групп людей. У социологов есть термин, который они применяют к коллективным решениям и информационному обмену, — каскад. Имеется в виду, что тонкая струйка информации, текущая в одном направлении, быстро превращается в поток. Социологи Мэттью Салганик, Питер Доддс и Дункан Уоттс провели блистательное исследование на примере музыкальных файлов для скачивания. Испытуемым предлагали прослушать или скачать хотя бы одну из 72 песен новых музыкальных групп. Добровольцы, попавшие в контрольные группы, не знали, что скачивали или выбирали для прослушивания другие участники эксперимента, то есть им оставили простор для самостоятельных решений. Добровольцы из остальных групп могли видеть, сколько человек уже загрузили те или иные песни.

Ученые проверяли, повлияет ли возможность видеть, как ведут себя другие, на окончательное количество загрузок. Влияние оказалось колоссальным. Хотя худшие, по определению контрольной группы, песни не попали в число самых популярных, а лучшие не заняли низших строчек рейтинга, возможны были все остальные варианты. Если песне везло и ее сразу загружали многие добровольцы первого «призыва», дальше она могла оставаться популярной. Но во всех иных случаях судьба ее могла сложиться неудачно. И события развивались так же, даже когда испытуемым давали неверную информацию о том, какие песни ­загружались чаще всего. Если проект (продукт, бизнес, политик или позиция) с самого начала получает мощную поддержку, он может завоевать симпатии группы, даже если она ничего особо интересного в нем при иных обстоятельствах не увидела бы. Многие сплоченные группы считают, что их сплоченность предопределена общностью взглядов. Это неверно. Сплоченность вполне может быть «памятником» тому, кто первым взял слово, а значит, и тому, что можно назвать структурой коллективных обсуждений. Двум основным причинам коллективных ошибок соответствуют каскады двух типов — информационные и репутационные.

При информационном люди не высказываются из уважения к тому, что знают другие, при репутационном — из боязни общественного порицания. Вот пример информационного каскада на совещании присяжных. Один из авторов статьи, Хасти, провел несколько десятков псевдосудов с участием тысяч добровольцев. Во время экспериментов присяжные до начала заседания тайно записывают, какое решение они бы предпочли, и отмечают степень уверенности в своей правоте. Само обсуждение, как обычно и бывает в судебных процессах, начинается с предварительного голосования, цель которого — выявить позицию каждого. Присяжные голосуют по списку, и очень часто два-три первых из них все более уверенно высказываются в пользу одного и того же решения. Во время одного такого совещания присяжные 1, 2 и 3 поддержали решение о непреднамеренном убийстве два раза — и в своих тайных записях, и во время предварительного голосования. Присяжный 4 поначалу считал подсудимого абсолютно невиновным, причем до совещания оценил уверенность в своем решении самым высоким баллом. Что сделал присяжный 4, узнав о трех решениях коллег? Он немного помолчал, после чего сказал: «Непреднамеренное убийство». Тогда оживился присяжный 7, не определившийся: «Почему?». Экспериментаторы заметили, что присяжный 4 вздрогнул, прежде чем ответить: «Но это же явно непреднамеренное убийство». Не сомневаемся, что подобное происходит каждый день и в комнатах для совещания присяжных, и в залах заседаний советов директоров, и в конференц-залах всего мира. У репутационного каскада другой механизм. Члены группы считают, что знают, что правильно, но тем не менее соглашаются с большинством, чтобы о них думали хорошо. Допустим, по мнению Альберта, новый проект просто обречен на успех. Барбара не уверена в этом, но поддерживает Альберта, лишь бы никто не усомнился в ее профессионализме и не подумал, что она из принципа всегда и во всем находит изъян. Если Альберт и Барбара хотя бы на словах единодушно прочат проекту светлое будущее, то Синтия не только не будет возражать им на людях, но, вероятно, и даст понять, что разделяет их точку зрения — не потому, что считает ее правильной (она так не считает), а потому, что дорожит отношениями с ними. Поскольку Альберт, Барбара и Синтия выступают единым фронтом, их коллега Дэвид уж точно не захочет спорить с ними, даже если он точно уверен, что они заблуждаются, и может аргументированно это доказать. (Уже есть доказательства того, что женщины особенно осторожно высказываются при обсуждении «мужских» тем, например спорта, а мужчины — «женских» вроде моды. В обоих случаях группы не получают ценного знания.)

Политкорректность — термин, распространившийся в 1990-е на волне борьбы за политические права, — нечто большее, чем «визитная карточка» склонных к левым взглядам научных кругов. И в бизнесе, и в правительстве нередко формируется четкая установка, согласно которой некая точка зрения считается правильной, и те, кто подвергает ее сомнению или отметает, хотя бы и в рамках дискуссии, делают это совершенно напрасно. О таких людях говорят, что у них плохой характер, что они откалываются от коллектива, даже называют отщепенцами. Члены описанных выше коллективов в определенном смысле абсолютно рациональны. Они заботятся о своей репутации, и в этом нет ничего неразумного. Однако, как уже отмечалось, пользуясь эвристиками, которые могут ввести в заблуждение, люди попадают в ловушки когнитивных искажений. Чтобы было понятнее, как проявляются эффекты каскадирования, отметим, что важнейшая эвристика подразумевает доступность: яркая идея или пример быст­ро распространяется, и в итоге формируется популярное мнение — в группе, а может быть, в городе, в стране и даже в народе. То или иное явление или событие (вредный пестицид, опасная свалка, авария на атомной ТЭЦ, теракт) может стать очень известным среди членов группы. И тогда их представления о процессе, продукте или работе изменятся. Каскады доступности проявляются и в бизнесе. Слухи об успехе или провале могут мгновенно распространиться по компании и сформировать мнение о других вроде бы похожих событиях или продуктах. Если фильм («Звездные войны»?) или книга (о Гарри Поттере?) имеет коммерческий успех, компании учтут это и начнут аналогичный проект. Побочный эффект доступности — ассоциативная блокировка или коллективное пристрастие: убедительные идеи блокируют память о другом знании, и это превращается в проблему, когда перед группой стоит задача найти творческие решение. Яркие идеи одних членов коллектива подавляют творческую мысль других. Конечно, в реальном мире люди могут и не знать, откуда «растут» утверждения их коллег — из независимого знания, информационного каскада, феномена репутации или эвристики доступности. Они обычно переоценивают значение независимого знания как основы для мнений других членов группы. Результат — уверенные (но ошибочные) коллективные решения.

Поляризация групп

Поляризация — феномен, который проявляется, когда группы обсуждают те или иные вопросы. Его фиксировали сотни исследований. Мы наблюдали резкую поляризацию в ходе эксперимента, в котором добровольцы — ­жители двух городов штата Колорадо — обсуждали свои политические взгляды (см. врезку «Повесть о двух городах»). Целью самых первых экспериментов, посвященных эффектам поляризации, было понять, в какой степени люди готовы рисковать. Исследователи сделали четкий вывод: у людей, изначально склонных к риску, после дискуссии эта склонность усиливается. (Примеры рискованных решений: переход на новую работу, инвестирование денег в экономику другого государства, побег из лагеря военнопленных, участие в выборной гонке.)

Поэтому стало считаться, что коллективное обсуждение вызывает «сдвиг к риску». Дальнейшие исследования поставили этот вывод под сомнение — и породили новые загадки. При обсуждении одних и тех же тем у американских добровольцев происходил сдвиг к риску, а у тайваньских — к осторожности. Но сдвиг к осторожности наблюдался и у американцев, чаще всего — при обсуждении двух вопросов: нужно ли человеку жениться или лететь самолетом, если у него сильно болит живот. Чем это объясняется? Французские социальные психологи Серж Московичи и Мариса Заваллони уже давно обнаружили, что при коллективном обсуждении члены группы начинают занимать более полярные позиции. Если члены коллектива с самого начала настроены рисковать, то вероятен сдвиг к риску, а если осторожничать — то к осторожности.

Для бизнеса важно то, что поляризация происходит при обсуждении не только принципиальных, но и самых обыденных вопросов. Допустим, людей просят на шкале от нуля до восьми отметить вероятность того, что в следующем году в Европе будет продано столько-то единиц товара. Если до обсуждения медианное значение близко к пяти, то коллективное решение, скорее всего, сдвинется в сторону большей цифры, а если к трем — меньшей. Перед эффектом поляризации группы не могут устоять даже федеральные судьи — знатоки закона и, по идее, люди, которые должны занимать нейтральную позицию. Как показало исследование, проведенное одним из авторов статьи (Кассом Санстейном вместе с Дэвидом Шкейдом, Лайзой Эллман и Андресом Савицки), судьи, выдвинутые и демократами, и республиканцами, заседая с коллегами, назначенными президентом «их» же партии, при вынесении решения гораздо чаще руководствуются соображениями идеологии. Если вы хотите узнать, каким будет вердикт судьи апелляционного суда в идеологически неоднозначном случае, узнайте, какой президент его назначил — демократ или республиканец. Это вполне надежный прогностический фактор. Но для многих отраслей права важнее другое: кто утвердил остальных судей. Почему происходит поляризация группы? Основных причин три.

Первая и главная связана с информационными сигналами, но особым образом. Члены коллектива обращают внимание на аргументы коллег. У любой группы есть некая изначальная предрасположенность — к риску или осторожности, и аргументы обязательно будут тяготеть к ней. Судя по статистике, аргументов в пользу начальной позиции предлагается больше, чем в пользу противоположной. Люди будут высказывать или воспринимать не все, а лишь некоторые соображения, высказанные при обсуждении. И в ходе дискуссии люди само собой придут к более крайней позиции, по сравнению с начальной. Вторая причина связана с репутацией. Как мы видели, для людей важно, чтобы в группе к ним относились хорошо. Иногда их публичные высказывания свидетельствуют о том, как они хотят, чтобы их воспринимали другие. Услышав мнение коллег, они корректируют свою точку зрения, хотя бы немного, подстраивая ее под господствующую, чтобы соответствовать создаваемому ими образу самих себя.

Третья причина подчеркивает прочную связь трех факторов: уверенности, радикальности взглядов и признания правоты человека другими. Когда людям не хватает уверенности в себе, они обычно занимают умеренную позицию. Знаменитый американский судья Лернед Хэнд говорил: «Дух свободы — это такой дух, который не очень уверен в своей правоте». Чем больше у людей уверенности, тем более резки они в своих взглядах, так как исчезает важный сдерживающий фактор — их неуверенность в своей правоте. Согласие других повышает уверенность — и способствует крайности оценок.

Равнение на то, что «все знают»

Последняя проблема, пожалуй, и самая интересная. Допустим, группа располагает обширным знанием — достаточным, чтобы принять правильное решение, если знание будет грамотно воспринято и обобщено. Но даже в этом случае группа потерпит фиаско, если ее члены будут полагаться на широко известную информацию, игнорируя знание немногих. Несметное множество исследований доказывают высокую вероятность такого, достойного сожаления исхода. Точно характеризует ситуацию, когда группа могла бы решить задачу, но не решила, специальный термин — «скрытое знание». Скрытое знание — следствие эффекта общеизвестности: информация, известная всему коллективу, оказывает более сильное влияние на коллективные решения, чем та, которой владеет меньшинство. Простое объяснение этого эффекта заключается в том, что общеизвестная информация с большей вероятностью станет известна группе. Но важную роль играют и ложные информационные сигналы.

Вот что показало исследование Росса Хайтауэра и Латфуса Саида. Группам из трех человек давали резюме трех кандидатов на должность директора по маркетингу. Исследователи составили резюме так, чтобы один из претендентов явно выигрывал на фоне остальных. Однако каждый испытуемый получал лишь часть ­информации, изложенной в резюме. Ни одна группа не сделала единственно верного вывода, а его можно было сделать, только изучив информацию в полном объеме. Предпочтение отдавали кандидату, о котором все три добровольца знали что-нибудь хорошее. Отрицательная информация о фаворите и положительная об аутсайдерах (предоставленная лишь одному или двум членам группы) до всей группы так и не дошла.

Во многих экспериментах со скрытым знанием участвовали добровольцы из числа студентов, но и настоящие менеджеры ведут себя точно так же. Сюзанна Абел, Гарольд Стассер и Сандра Воган-Парсонс изучали, как руководители высшего звена принимают решения о найме. Экспериментаторы никак не контролировали информацию о кандидатах, которой располагали топ-менеджеры. Наоборот, руководители сами искали ее. В итоге что-то знали все, что-то — не все, а что-то — лишь кто-нибудь один. И что же? Общеизвестная информация оказывала непропорционально сильное влияние на обсуждения и выводы. Руководители не придавали значения ценным знаниям меньшинства и принимали неверные решения.

Был сделан еще один вывод. В коллективе есть два типа людей: когнитивно центральные — знающие то же, что почти все остальные члены группы, и когнитивно периферийные, обладающие уникальной информацией. Чтобы хорошо работать, группам надо пользоваться знаниями когнитивно периферийных людей. Но в большинстве групп при обсуждении решений первую скрипку играют когнитивно центральные члены коллектива. Объясняется это просто: люди предпочитают слышать известную всем информацию и слушать тех, кто может ее предоставить. Поэтому когнитивно центральным членам группы доверяют больше, чем когнитивно периферийным.

Как разбудить коллективный разум

При коллективном обсуждении самое главное — помочь группе проанализировать всю информацию, которой располагают ее члены, и не позволить ложным информационным сигналам и репутационному фактору воздействовать на решение. Вот как это можно сделать.

Не давайте слова руководителю. Руководители нередко в самом начале обсуждения высказывают свое мнение, а возражать им охотников мало. Руководители и пользующиеся авторитетом члены группы окажут большую услугу всему коллективу, если проявят готовность и желание выслушать неизвестную информацию. Хорошо, если они откажутся от идеи сразу же занять твердую позицию и тем самым позволят остальным высказать то, что те знают. По данным многих исследований, люди, принадлежащие к низкостатусным группам — малообразованные, афроамериканцы, иногда женщины, — не оказывают какого-либо заметного влияния на ход коллективного обсуждения (и предпочитают молчать). Руководители, которые подают подчиненным пример непредвзятого подхода и требуют искренности в высказываниях, могут исправить ситуацию.

Раскрепощайте критическое мышление. Социологи провели немало исследований, изу­чая такой прием, как «раскрепощение», при котором стимулируют некую мысль или ассоциацию так, чтобы повлиять на решения и поступки людей. В ходе экспериментов, посвященных коллективному принятию решений, добровольцам до обсуждения давали задание, предполагающее необходимость либо «дружить», либо «мыслить критически», и это сильно влияло на их дальнейшее поведение. Если людям надо «дружить», они молчат. Если «критически мыслить», они охотнее говорят о том, что знают. Поэтому, если руководитель группы с самого начала поощряет откровенный обмен информацией, даже неприятной, люди, скорее всего, будут меньше молчать.

Воздавайте должное коллективному успеху. Нередко люди молчат, зная, что ничего стоящего в обмен на свое знание они не получат. Как показали хорошо подготовленные эксперименты, можно так перестроить систему поощрений, чтобы стимулировать ­коллективные успехи — а значит, и вознаграждать готовность делиться знанием. Если каждый в группе знает, что индивидуальное решение, даже самое правильное, ничего лично ему не сулит, а правильное коллективное ему очень выгодно, то вероятность эффекта каскада уменьшается в разы. Короче говоря, если человек идентифицирует себя с коллективным успехом, он охотнее расскажет все, что знает, даже если его информация противоречит мнению большинства. (Это, кстати, одна из причин, из-за которых информационные рынки работают и заслуживают самого пристального внимания.)

Распределяйте роли. Эта стратегия особенно перспективна. Чтобы лучше понять ее, представьте себе, что у каждого члена группы, которая что-нибудь обсуждает, своя особая роль, всем известная и всеми высоко оцениваемая. Допустим, у одного медицинское образование, у другого — юридическое, третий — специалист по связям с общественностью, четвертый — знаток статистики. У такого коллектива больше шансов получить и обобщить ценную информацию, просто потому, что все знают: каждому есть что сказать. Эксперименты показали, что, когда между испытуемыми роли распределяются открыто, вероятность сдвига в сторону всем известной информации снижается. Если группа хочет получить информацию, которой располагают ее члены, им надо еще до начала обсуждения сказать, что каждому предстоит сыграть свою, именно им присущую роль — или хотя бы внести свой информационный вклад.

Назначьте кого-нибудь на роль адвоката дьявола. Когда коллектив терпит неудачу из-за скрытого знания и самоцензуры его членов, заманчивым представляется такой вариант действий: попросите кого-нибудь одного выступить против всей группы и затеять спор, чтобы проверить господствующее мнение на прочность. На того, кто согласится на эту роль, не будут смотреть косо, как смотрят на идущего поперек большинства, потому что спорить — его обязанность. Но тут важно не переборщить: одно дело — природный критический взгляд на вещи, другое — выполнение формальной миссии: в последнем случае качество работы группы улучшается не намного, поскольку все понимают, что «адвокат дьявола» — это такая игра.

Назначьте команды, которые отстаивали бы противоположные взгляды. Способ, похожий на предыдущий, но более эффективный — создать «красные бригады». Они могут быть двух типов: первые пытаются опроверг­нуть решение основной группы, выдвигая свое, диаметрально ему противоположное, а вторые пытаются привести убедительные примеры, доказывающие уязвимость предложенного плана. Идея «красных бригад» хороша во многих ситуациях, особенно если люди искренне стараются находить ошибки и слабые места и если их однозначно поощряют к этому.

Метод дельфийского оракула. Этот метод разработал американский стратегический исследовательский центр RAND Corporation во времена холодной войны. В нем сочетаются плюсы как индивидуального принятия решений, так и коллективного знания. Цель метода — преодолеть конформизм экспертов, то есть их склонность некритически присо­единяться к господствующим в группе суждениям. В ходе первого раунда сначала абсолютно анонимно выявляют мнение или оценку каждого эксперта, а затем — преобладающее мнение: подсчитывают среднюю оценку и степень разброса и сообщают результаты экспертам. На втором раунде эксперты дают повторные оценки (или повторно голосуют), причем оценки этого второго раунда должны попадать в средние квартили (25—75%) оценок первого раунда. Этот процесс повторяется (обычно чередуясь с решениями группы) до тех пор, пока участники не сходятся на одном мнении. Есть более простая и легко осуществимая альтернатива: окончательные суждения выносятся анонимно и только после обсуждения.

Анонимность минимизирует влияние на членов группы репутационного фактора, а значит, и устраняет проблему самоцензуры.

Неправильные коллективные решения могут иметь катастрофические последствия не только для компаний, некоммерческих организаций и правительств, но и для всех, кого они затрагивают. К счастью, несколько десятилетий экспериментальной работы, а также недавние инновации помогли выработать некоторые практические коррективы и меры безопасности, благодаря которым коллективы могут действительно стать разумнее.

Главные вопросы жизни. Почему люди бывают так жестоки друг к другу?

• Саймон Маккарти-Джонс
• доцент клинической психологии и нейропсихологии

1 ноября 2020

Автор фото, Getty Images

Причинение боли тому, кто не способен ответить тем же, может выглядеть недопустимой жестокостью, но такое случается значительно чаще, чем можно предположить.

Отчего некоторые люди жестоко поступают в отношении тех, кто не представляет для них никакой опасности — порой даже в отношении собственных детей? Откуда берется такое поведение и какой цели служит? — Рут, 45 лет, Лондон.

Ей отвечает Саймон Маккарти-Джонс, доцент клинической психологии и нейропсихологии в дублинском Тринити-колледже (Ирландия).

«Какую химеру представляет собою человек, какой центр противоречий, какое чудовище! Судья всех вещей — и в то же время земной червь; свидетель истины — и в то же время клоака неведения и заблуждений; гордость вселенной — и в то же время ее последний отброс», — написал в 1658 году выдающийся французский философ и математик Блез Паскаль.

Со времен Паскаля мало что изменилось. Мы любим, мы ненавидим, мы помогаем, мы вредим. Мы протягиваем руку и мы втыкаем в спину нож. Мы понимаем, когда кто-то в ответ огрызается, пытаясь защитить себя. Но когда кто-то обижает совершенно безобидного, мы задаем вопрос: «Как он мог?!»

Люди обычно делают то, что приносит им удовольствие или помогает избежать страдания. Причинение боли другому человеку заставляет большинство из нас ощущать его боль. И нам не нравится это ощущение.

Из этого можно сделать предположение, что есть две причины, по которым люди заставляют страдать беззащитных: они либо не чувствуют боль других, либо чувствуют, но это приносит им наслаждение.

Есть и еще одна причина: даже в самом безвредном человеке другой может видеть скрытую угрозу для себя. Тот, кто не представляет опасности для вашего тела или кошелька, может угрожать вашему социальному статусу. Это помогает объяснить кажущиеся необъяснимыми действия тех, кто причиняет вред помогающим им — например, финансово.

В нынешнем либеральном обществе принято считать, что заставляя страдать других, мы причиняем им вред. Однако некоторые философы отвергают эту идею. (Например, Фридрих Ницше в книге «Злая мудрость» писал: «Жестокость бесчувственного человека есть антипод сострадания; жестокость чувствительного — более высокая потенция сострадания».)

Но можем ли мы в XXI веке понять и принять жестокость «ради сострадания»?

Садисты и психопаты

Тот, кто получает удовольствие от унижения другого и причинения боли другому, — садист. Садисты ощущают боль другого человека больше других и наслаждаются этим — по крайней мере, до тех пор, пока эта боль длится. После чего могут чувствовать себя скверно.

В общественном сознании садизм ассоциируется с убийцами и палачами, теми, кто пытает. Однако есть куда менее экстремальный, но гораздо более распространенный вид садизма — бытовой садизм.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Большинство из нас откажется от сознательного причинения боли другому человеку — прежде всего потому, что раня других, мы частично разделяем их боль

Бытовые садисты испытывают удовольствие от причинения страдания другим или от наблюдения за тем, как те страдают. Обычно им нравятся жестокие фильмы, они в восторге от драк, им интересны пытки. Таких людей мало — но не настолько, чтобы их не замечать. Около 6% опрошенных студентов признались, что получают удовольствие от причинения боли другим.

Бытовой садизм может принимать формы интернет-троллинга или травли одноклассника. Бытовых садистов тянет играть в компьютерные игры, полные насилия. А в ролевых компьютерных онлайн-играх такие люди обычно бывают «гриферами» — вредителями, пакостниками, которые портят другим игровой процесс без всякой пользы для себя.

В отличие от садистов психопаты причиняют страдания другим не потому, что получают от этого удовольствие (хотя могут и получать), а потому, что чего-то хотят. Если причинение боли другому поможет достигнуть цели, то, значит, так тому и быть.

Психопаты так поступают, потому что с меньшей вероятностью чувствуют жалость, угрызения совести или страх. Они могут понимать, что при этом чувствуют другие, но это их не трогает.

И это очень опасный набор качеств. В течение тысячелетий человечество приручало себя. В результате многим из нас трудно причинить боль другому человеку. Тех, кто пытает или убивает, воспоминания об этом преследуют всю жизнь. И тем не менее психопатия — это мощный прогностический параметр для будущих случаев неспровоцированного насилия.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Некоторые ученые считают, что обладание чертами садиста помогает людям добиться влияния, прорваться к власти

Нам следует понимать, когда мы сталкиваемся с психопатом. Вывод об этом можно сделать, наблюдая за выражением лица человека или коротко пообщавшись с ним.

К несчастью, психопаты знают это и очень стараются замаскироваться, произвести на вас первое хорошее впечатление.

Благо, у большинства людей нет психопатических черт характера. Только 0.5% можно признать психопатами. При этом среди заключенных таковых около 8% среди мужчин и 2% среди женщин.

Но не все психопаты опасны. Антисоциальные психопаты могут стремиться к острым ощущениям от наркотиков или опасных видов деятельности. Просоциальные психопаты могут действовать в интересах общества, получая удовольствие от погони за новыми идеями.

Как изобретения, инновации изменяют наше общество, так и просоциальные психопаты могут изменять мир для всех нас. Как в лучшую, так и в худшую сторону.

Откуда берутся такие черты характера?

На самом деле никто не знает, почему некоторые люди — садисты. Некоторые полагают, что садизм выработался как реакция на необходимость убивать животных во время охоты. Другие считают, что он помогает людям добиться влияния, прорваться к власти. Нейрология полагает, что садизм мог быть тактикой выживания в тяжелые времена.

Когда определенной пищи не хватает, уровень нейромедиатора серотонина, «гормона счастья», в нашем организме падает. Это делает нас более склонными желать нанести вред другим, потому что это начинает приносить больше удовольствия.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Существуют более «мягкие» формы садизма, доставляющие людям дешевое удовольствие от наблюдения за кем-то в уязвимом положении

Психопатия тоже может быть приспособленчеством. В ряде исследований более высокий уровень психопатии связывается с большей фертильностью (хотя обнаруживалось и противоположное). Причина этого может быть в том, что психопаты обладают репродуктивным преимуществом именно в агрессивной среде.

И действительно, психопатия расцветает пышным цветом в нестабильном мире жесткой конкуренции. Способности психопатов делают их умелыми манипуляторами. Импульсивность и отсутствие страха помогают им рисковать и достигать краткосрочных целей.

То, что психопатия жива и процветает в современном мире, можно объяснить и ее связью с творчеством.

Эрик Вайнштейн, математик и экономист, применяющий теоретические достижения математической физики к традиционной экономике, утверждает, что вообще люди с тяжелым характером — двигатель прогресса.

Впрочем, когда окружающая обстановка благоприятствует творческому мышлению, преимущества психопатов уже не столь очевидны.

Садизм и психопатия обычно тесно связаны с другими чертами характера — нарциссизмом и макиавеллизмом. Эти аспекты человеческой личности имеют общий знаменатель — так называемый D-фактор, фактор «темной триады».

Наследственный компонент в этих чертах может быть как умеренным, так и сильным. Некоторые люди могут такими родиться. Или родители, у которых высок уровень D-фактора, могут передать своим детям эти черты характера, грубо ведя себя в семье.

Понятно, что наблюдение за тем, как другие ведут себя, может научить нас вести себя так же. Так что у каждого из нас своя роль в борьбе против жестокости.

Страх и обесчеловечивание

Часто говорят, что быть жестокими позволяет обесчеловечивание других людей, лишение их человеческих качеств. Потенциальные жертвы называются собаками, тараканами, вшами, чтобы потом было легче ущемлять их, причинять им боль.

В этом есть определенный смысл. Исследования показывают, что когда кто-то нарушает общественные нормы, наш мозг изображает его лицо как менее человеческое. Из-за этого нам легче наказывать тех, кто нарушает нормы поведения.

Конечно, приятно думать, что если мы видим кого-то как человека, то мы не причиним ему зла. Но это опасное заблуждение.

Психолог Пол Блум считает, что самые жестокие наши поступки имеют основанием не обесчеловечивание других. Люди могут причинять боль другим именно потому, что видят в них человеческие существа, которые не хотят терпеть боль и унижение.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Во время Холокоста нацисты убили в концентрационных лагерях миллионы

Например, нацисты обесчеловечивали евреев, называя их паразитами и причисляя к низшей, неполноценной расе. Однако евреев унижали, пытали и убивали именно потому, что видели в них живых людей, которых можно заставить страдать.

Умаление благодетеля

Иногда люди причиняют зло даже тем, кто им помогает, в том числе финансово, хотя на первый взгляд такие действия не имеют никакого смысла. Зачем вредить тому, кто делает тебе добро?

Этот феномен известен как «умаление благодетеля» и встречается он повсюду в мире.

«Умаление благодетеля» существует потому, что мы склонны противостоять доминированию, в каком бы виде оно ни проявлялось — в виде помощи «с барского плеча» или в виде категоричной всезнайки на трибуне ООН.

Лучшее — враг хорошего, гласит крылатое выражение, приписываемое Вольтеру. Кроме того, у умаления благодетеля есть одна скрытая позитивная сторона. После того, как мы свергаем благодетеля с его пьедестала, мы с большей вероятностью прислушиваемся к тому, что он говорил.

Например, в одном из исследований было обнаружено, что когда людям позволяют говорить, что им не нравятся вегетарианцы, впоследствии они, как ни странно, начинают меньше поддерживать мясоедение.

Расстрел, распятие или просто жестокая критика благовестника могут в итоге помочь его словам найти новых слушателей и сторонников.

Жестокость ради добра

В фильме «Одержимость» (Whiplash, «Из-под палки» — Ред.) руководитель джазового коллектива жестоко обращается со своим учеником-барабанщиком, чтобы подвигнуть того на достижение высокого уровня мастерства игры на ударных. Через психологический стресс он пытается раскрыть талант, дать шанс достичь настоящего величия.

Такая тактика может вызвать у нас отвращение. Однако немецкий философ Фридрих Ницше считал, что мы испытываем к такой жестокости незаслуженно большое отвращение.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

История человечества омрачена насилием и жестокостью в отношении тех, кто несет благую весть

С точки зрения Ницше, учитель жесток с учеником ради его же, ученика, блага. Люди могут быть жестоки и по отношению к себе самим, чтобы стать такими, какими им хочется стать.

Ницше считал, что переживание жестокости может помочь выработать мужество, силу духа, стойкость и способность к творчеству.

Готовы ли мы к тому, чтобы вырабатывать хорошие качества у себя и у других с помощью страдания?

Вероятно, нет. Нам уже известны потенциально ужасные последствия переживания опыта жестокости со стороны других, в том числе — для физического и душевного здоровья, и мы все больше признаем преимущества отношения к себе самому с сочувствием.

И сама идея того, что мы обязаны страдать, чтобы развиваться, вызывает все больше вопросов. Позитивные события в жизни — влюбленность, рождение детей, достижение заветной цели — вполне могут вести к развитию личности.

Обучение через жестокость провоцирует злоупотребление властью и эгоистичный садизм.

Альтернативу предлагает буддизм — в виде гневного проявления сострадания. Настоящее сострадание, считают буддисты, может принимать конфронтационные формы, которые выглядят как гнев, но на самом деле им не являются (например, сострадание гневных божеств). И тогда мы вступаем в конфронтацию с другими, действуя во имя любви, защищая их от их же жадности, ненависти и страха.

Жизнь бывает жестокой, правда бывает жестокой. Но мы можем сделать выбор: не быть жестокими самим.

Война, что это такое?

Вадим Васильев о том, чем занимаются философы в эпоху пандемии

Раз в два года Московский центр исследования сознания при философском факультете МГУ проводит школу-практикум для молодых философов. Этим летом из-за пандемии мероприятие пройдет в онлайн-формате. Накануне сооснователь центра Вадим Васильев в интервью корреспонденту “Ъ” Валерии Мишиной рассказал о проблемах отечественной философии, влиянии технологий на философскую мысль, сотрудничестве с зарубежными коллегами, а также о том, как марксистская философия повлияла на выбор тем диссертаций в сегодняшней России.

— В ходе прошлой философской школы, которую проводил Центр исследования сознания, звучало мнение, что советская эпоха отделила наших философов от общемировой науки. Удается ли строить мосты?

— В советское время у нас было много замечательных философов, хотя общение с мировой философией было действительно затруднено. Прежде всего из-за идеологических препон: если и писали о западных философах, то обязательно их надо было критиковать, разоблачать. Подчеркну, кому-то удавалось обходить это условие. Здесь можно много кого вспоминать — Сергея Сергеевича Аверинцева, Александра Львовича Доброхотова или выдающегося профессора с философского факультета МГУ Геннадия Георгиевича Майорова.

Сейчас, в новейшие времена, идеологических барьеров нет. И казалось бы, наша философия должна была давно интегрироваться в международное сообщество. Но происходит это очень и очень сложно.

У нас в России одно из самых больших в мире философских сообществ. У нас тысячи и тысячи профессиональных философов, больше, чем в какой-нибудь среднеевропейской стране. Только в США, пожалуй, больше профессиональных философов, чем у нас.

— Количество здесь говорит о качестве?

— Качество тоже есть, но проблема в том, что нас не знают на Западе. Например, словенского философа Славоя Жижека, а Словения — крошечная страна, знает весь мир. А российского философа Федора Гиренка мир не знает так, как Жижека, хотя он, может быть, не меньше этого заслуживает.

Я на самом деле считаю, что волноваться из-за этого не стоит. Мы вообще не должны бросаться в погоню за англоязычной философией, которая сейчас доминирует в мире.

Нам нужно знать, что происходит там, но делать свое, собственное дело. Если мы будем эффективно и плодотворно работать, в конце концов догонять будут нас.

Может показаться, что я говорю какие-то утопичные вещи, но такое уже было в XVIII веке в Германии. Тогда в Европе никто из просвещенных людей, из философов не знал немецкий язык. Германия была отстающей в философском смысле страной, но вдруг одна за другой стали появляться звезды: Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель. И в XIX веке весь мир бросился догонять Германию. Мы можем повторить это чудо. Я говорю без всякой иронии, я верю в нашу философию.

— Нужно ли сейчас это чудо? Насколько нужна философия как наука в мире развивающихся технологий?

— Чем больше технологий в мире, тем больше человек осознает, что его существо не сводится к технологиям. Технологии не надо бояться, она не уничтожит философию, не уничтожит гуманитарную науку, не уничтожит человеческое в человеке. Наоборот, технологии обостряют наше восприятие подлинных ценностей.

К примеру, очень часто говорят, что виртуальная реальность, интернет затрудняет общение, разобщает людей. На самом деле это не так: виртуальная реальность заставляет людей осознать ценность истинного общения.

Только окружив себя этими цифровыми вещами, можно по-настоящему понять прелесть прогулки по лесу или поездки в горы.

Раньше на такие вещи люди могли не обращать внимания, а теперь, по контрасту, они учатся их ценить. Это как человек, который оказался взаперти на долгие годы, ценит каждую секунду своей свободной жизни.

— Что происходит в мировой философии сейчас? Какие там основные идеи и направления?

— В философии в последние десятилетия произошло возвращение к обсуждению традиционных вопросов, великих метафизических вопросов. Начиная с вопросов о бытии Бога, о человеческой свободе, о природе сознания, о природе морали. Все эти фундаментальные вопросы обсуждались еще в античные времена, но потом философия как бы от них отошла. Был период, когда философия пыталась бороться с метафизикой, были попытки объявить эти вопросы бессмысленными, это была позитивистская эпоха на рубеже XIX–XX веков — утилитаризм, посюсторонность, отрицание священного и сакрального. Но где-то к середине XX века и вплоть до наших дней наука вернулась к этим фундаментальным, вечным вопросам.

Российская философия находится во многом под влиянием так называемой континентальной традиции. Континентальные философы — больше всего их в Германии, во Франции — понимают философию как литературу. У нас много такого бурления, попыток найти что-то новое. Популярны социальные, политические вопросы, очень много работ о виртуальной реальности, о ее природе. Этот феномен имеет важное социальное значение: некоторые философы считают, что в наши дни возникает новое информационное общество, и это, разумеется, имеет отношение к социальной философии, к культуре, к этике.

Ведь что философы делают в принципе? Они пытаются объяснить новые, недавно возникшие и пока сложные вещи.

И как раз континентальные философы главным образом занимаются такими толкованиями. Это актуально и в науке — ученые делают открытия, тут же приходят философы, которые пытаются это объяснить.

Но наша группа Центра исследования сознания совершенно осознанно пытается вернуть в дискуссионное поле российской философии традиционные темы — свободу воли, природу сознания, существование Бога, истоки морали, границы человеческого знания и так далее. И наша уже традиционная летняя школа была посвящена как раз одному из таких великих метафизических вопросов: что такое личность, как она может сохраняться?

— Ну и что же такое личность? И как она может сохраняться?

— Выдающийся британский философ Ричард Суинберн, который вел летнюю школу, считает, что личность — это душа. То есть глубинное духовное начало, независимое в конечном счете от работы мозга, тела. Которое может сохраниться при разрушении тела. Вот это, по его мнению, истоки личности — такая мыслящая декартовская субстанция. А есть философы, которые считают, что душа — это иллюзия и личность — иллюзия. То есть, по их мнению, это такой конструкт, который кажется чем-то реальным, как мираж в пустыне. Но подходишь, присматриваешься — и он исчезает. Так считает выдающийся современный философ Дэниел Деннет.

Третьи философы — в том числе я сам — считают, что в нашей личности есть какие-то искусственные моменты, но тем не менее в ней есть что-то по-настоящему реальное.

Например, наш внутренний мир — фундамент личности, поток субъективных состояний, которые называют «квалиа».

Как понять, что нечто принадлежит внутреннему миру? К нему есть доступ только у вас самих. Например, стол — публичный объект, но если я воображу лимон, то этот воображаемый лимон будет доступен только мне. Никто другой, кроме меня, этот ментальный образ не может увидеть. Дальше важно понять, что такое этот внутренний мир, в какой степени он зависит от мозга, как он устроен. Здесь возникает масса интересных вопросов, которые могут привести даже к неким парадоксам.

— Какие это могут быть парадоксы?

— Например, если разделить полушария мозга, куда уйдет этот поток сознания? Куда уйдет личность, если этот поток является основой личности? В ряде случаев оказывается очень непросто это решить. Или другой знаменитый мысленный эксперимент: если взять и сканировать состояние мозга, потом воспроизвести его в каком-нибудь устройстве и создать на основе этой схемы точно такой же мозг, можно ли будет сказать, что я телепортируюсь? Или же там будет возникать совершенно другая личность, мой двойник? У одних философов одни ответы на это, у других — другие.

— А вы бы как ответили на этот вопрос?

— Моя позиция достаточно радикальная в обоих этих случаях. Если взять стандартный эксперимент и предположить, что мы разделяем полушария мозга и помещаем их в два разных тела, то я считаю, что никакой неопределенности здесь нет, личность пойдет туда, куда пошло левое полушарие. Так как обычно именно там локализованы речевые центры, самосознание и тот «наблюдатель», который смотрит за нашим внутренним миром и видит его.

А если взять мысленный эксперимент с телепортом, то я считаю, что там возникает другая личность. Моя личность исчезнет вместе с организмом, с которого делалась копия, если, согласно условиям мысленного эксперимента, этот организм уничтожается. Я считаю, что поток сознания поддерживается именно работой мозга. И для тождества — чтобы там был я — необходимо непрерывное существование этого объекта. Если нет непрерывности, то возникнет другая личность, а не моя.

— Какие есть проблемы с философским образованием в России?

— Я в целом доволен нашим философским образованием. Одна из проблем — в том, что у нас слишком много патернализма, то есть мы в нашем образовании навязываем студенту какие-то пакеты программ.

В западном мире, и не только в западном, студенты сами выбирают большинство курсов, а мы считаем, что если дать им возможность самим выбирать, то это приведет к пробелам.

В этой позиции есть свои резоны, и тем не менее баланс свободы и обязательности, на мой взгляд, должен быть другим. Еще одна проблема нашего философского цеха в том, что снижается количество преподавателей, меньше становится философских факультетов.

— Почему?

— Я не берусь судить, думаю, этого никто толком не понимает. Но, допустим, у нас на философском факультете МГУ очень живая среда, тут у меня нет претензий, все очень динамично, проходит большое количество конференций, дискуссий, много разных взглядов, полная свобода мнений в пределах разумного. Я заметил в последние годы огромную востребованность наших профессоров, преподавателей: они постоянно участвуют в передачах, у них берут интервью, за последнее время во много раз увеличилась их вовлеченность в деятельность за пределами философского сообщества.

— Вы сказали, что становится меньше преподавателей философских факультетов. А что касается студентов, их становится меньше или больше?

— Я могу судить только по нашему факультету, у нас конкурс не уменьшается, он достаточно высокий. Хотя в последнее время трудно выстроить непрерывную кривую: изменился принцип приема, теперь абитуриенты могут подавать документы сразу в несколько мест. У нас на отделении философии конкурс в районе семи—десяти человек на место, это очень неплохо. И он последние годы таким и остается.

— Многие ли остаются в философии после выпуска из университета?

— Во-первых, я не видел и не слышал никого, кто жалел бы, что окончил философский факультет. Есть разные пути: кто-то остается в науке, например только за последние годы несколько наших выпускников было взято на работу в Институт философии РАН, там они будут вести научные исследования. Кто-то остается у нас в университете и на кафедре. Кто-то идет в другие университеты, кто-то идет в школу преподавать обществознание. Но многие идут в другие места, например в журналистику. В общем, молодой философ может сделать хорошую карьеру.

Но остается проблема международного признания. Его добиться непросто, в том числе в силу разницы традиций: у нас принято несколько иначе писать философские статьи, и поэтому нашим авторам очень трудно пробиться в престижные западные философские журналы.

— Но чем отличается наша традиция от западной?

— У нас принято писать статьи как бы с высоты птичьего полета, достаточно общего плана, с глобальными выводами. Такая традиция. Думаю, это идет с советских времен. Потому что философия царского времени была все-таки интегрирована в западную традицию, наших философов хорошо знали на Западе, и писали они примерно как их зарубежные коллеги.

Нам надо работать в своей традиции, взаимодействовать с коллегами из других стран, добиться чего-то важного — и тогда они сами будут нас изучать и читать.

Тем не менее взаимодействовать надо. Ведь, по моим подсчетам, у нас примерно на порядок меньше публикаций по основным философским темам, чем в англоязычной литературе. И это одна из загадок для меня, ведь я уже говорил, что наше сообщество большое, вроде бы и книг у нас много публикуется… Может быть, дело в том, что многие наши философские книги, как я уже говорил, выполнены в континентальной традиции, то есть они посвящены не традиционным темам, а чему-то другому. Их много, но они поэтому как бы неклассифицируемы.

— Вы возглавляете экспертный совет ВАК по философии, социологии и культурологии. Диссертаций в какой области там сейчас больше всего?

— Большинство тем у нас по социальной философии, их примерно 50%. Гораздо меньше работ по эстетике, хотя у нас очень сильная эстетика. К сожалению, мало работ и по истории философии, мало работ по философии науки, по логике мало. Чуть больше по эпистемологии и онтологии.

— В чем причина?

— Я думаю, это наследие советского прошлого, когда все-таки философия была марксистской. Марксистская философия сосредоточена была на социальных проблемах, и вот этот интерес к социальной философии достался нам. Наследство это нестрашное, впрочем.

— Что же все-таки сейчас происходит с философией на Западе?

— В последние годы западная англоязычная аналитическая философия вернулась к классическим темам. Основные области исследований — это эпистемология (теория познания, рассуждение о природе нашего знания и о его границах.— “Ъ”), метафизика (рассуждение о фундаментальных принципах бытия, о свободе воли.— “Ъ”) и, конечно, этические вопросы. Интерес к этике очень понятен: мир быстро меняется, возникают совершенно новые запросы, связанные, в частности, с искусственным интеллектом. Этикам задают вопросы о том, какими моральными принципами должны руководствоваться умные беспилотные машины, как поступать в той или иной ситуации, например с эвтаназией или проблемой абортов. И здесь философы очень востребованы, на Западе с ними постоянно консультируются. И сами философы не остаются в долгу, работают, пишут прикладные вещи.

Одним из самых известных прикладных этиков является австралийский философ Питер Сингер. Его знаменитая книга «Освобождение животных. Новая этика нашего обращения с животными» уже давно написана, в 1975 году, и с нее началось широкое движение в защиту прав животных.

— Какие направления сейчас наиболее популярны на Западе?

— Самая широко обсуждаемая философская тема — это, конечно, проблема сознания. Здесь есть свои достижения, есть свои гуру. Это, конечно же, Дэвид Чалмерс, хороший друг нашего центра и факультета, который 22 года назад написал книгу «Сознающий ум». Сегодня нет ни одной серьезной работы по сознанию, в которой нет ссылок на эту книгу. Основная мысль Чалмерса в том, что мы должны, прежде чем говорить о сознании, различать два типа проблем, которые хотим обсуждать. Это так называемые легкие проблемы сознания и трудная проблема сознания.

— Легкие проблемы сознания — это какие?

— Это те, относительно которых в принципе понятно, какими методами их решать, а именно методами экспериментальных наук. Например, в последние десятилетия было проведено много исследований, направленных на отыскание нейронных коррелятов сознания,— это попытки определить, что происходит в мозге, когда есть какое-то конкретное переживание. Чем отличаются состояния мозга, когда вы представляете красный мяч и синий? Есть очень остроумные методики, которые позволяют зафиксировать эти различия, и, когда вы их фиксируете, вы находите нейронные корреляты сознания. Поиск таких нейронных коррелятов — это один из примеров легких проблем по Чалмерсу. Или, например, чем функциональное состояние сна отличается от состояния бодрствования, как происходит обработка информации при восприятии, как работает память и так далее.

А трудные проблемы — это попытка понять, почему вообще есть сознание. Почему, как говорит Чалмерс, не все темно у нас внутри. Почему есть этот внутренний мир, о котором мы с вами говорили.

— Некоторые философы ответят: потому что есть душа.

— Этот ответ не является окончательным. Можно тогда спросить — и похожий вопрос задавал Декарт, отец новоевропейской философии: «Меня гораздо больше удивляет не то, что у животных нет души, а то, что она есть у человека. Зачем она нужна?» Чалмерс тоже говорит, что есть внутренний мир, это факт. Но почему он есть, зачем он нужен? Из того, что он есть, не следует, что мы не можем спросить, почему и зачем он нужен. И этот вопрос оказывается действительно загадочным, интересным и доступным для решения только философам.

Чалмерс начинает его решать, пытается показать, как встроен внутренний мир в физическую реальность, придумывает множество мысленных экспериментов. И приходит к выводу, что сознание, внутренний мир есть не только у человека, но даже и у каких-то простых приборов вроде термостата. Никто не мог предположить еще несколько десятилетий назад, что в философии вновь расцветет панпсихизм. Этого не случалось с античных времен, но это случилось. Чалмерс доказывал, что когда вы пытаетесь честно рассуждать о природе сознания, то вы приходите к выводу, что сознание, внутренний мир должно мыслиться как что-то фундаментальное, как фундаментальное свойство универсума, такое же как масса, электрический заряд. И более того, вы понимаете, говорит он, что природа сознания связана информацией. Там, где есть обработка информации, там у вещей есть эта ментальная изнанка. Но ведь информация обрабатывается не только в человеческом организме.

— То есть это связано с искусственным интеллектом?

— Это скорее отдельная область исследований, в свое время ставшая очень популярной. Люди думали, что если они создадут программы, которые смогут решать интеллектуальные задачи, то они смогут понять, как устроен человеческий интеллект, не вдаваясь в детали нейронауки. Мозг ведь до недавнего времени был черным ящиком.

— И когда мозг перестал быть черным ящиком?

— Это был постепенный процесс. Но несколько десятилетий назад стали применяться революционные неинвазивные методы исследования мозга, такие как функциональная магнитно-резонансная томография. Ведь самое сложное было добраться, понять, что там происходит. Были грубые методы, например энцефалография, с помощью которой можно получить представление о работающем мозге, но очень приблизительное. А новые методы вроде МРТ позволили с высоким разрешением видеть то, что происходит в разных участках мозга при выполнении тех или иных ментальных операций.

— Получается, что современная философия очень близка к медицине?

— Есть разные подходы. Есть философы, которые сотрудничают с учеными и считают, что их главная задача — нести факел перед наукой. И многие ученые с этим согласны. Например, великий Фрэнсис Крик, британский молекулярный биолог, биофизик и нейробиолог, который расшифровал вместе с Джеймсом Уотсоном и другими коллегами в 1950-е годы структуру ДНК, разгадав загадку жизни. Потом, как он сам говорил, поставил перед собой задачу разгадать еще и загадку сознания. Он занялся поисками нейронных коррелятов и говорил, что философы очень нужны, так как они прекрасно ставят вопросы, а вот ответы дают ученые.

Но не все философы готовы играть такую служебную роль.

Есть так называемая кабинетная философия, которая считает, что даже без ученых, чисто концептуальными методами, анализом базовых наших представлений о мире, мы можем много прояснить в устройстве сознания.

Я вот, например, как раз отношу себя к радикальным кабинетным философам.

— Зачем в современном мире нужно изучение сознания и личности?

— Философ Иоганн Николаус Тетенс в XVIII веке в связи с подобными вопросами сравнил истины, которые мы хотим отыскать, с золотом: вы найдите его, а уж потом употребление, применение для него точно найдется. То есть мы, философы, не задаемся вопросом «зачем», мы пытаемся разобраться, как что устроено, но потом оказывается, что этому находится применение. Истина найдет применение.

— Могли бы вы привести пример практического применения философской идеи?

— Философские идеи всегда перестраивали мир так или иначе. Рассуждения древнегреческих философов и породили науку, заложив основу экспериментальной науки, математики — а начиналось все с философских интуиций. Рассуждения философов-марксистов в XIX веке о том, какую роль играют в человеческом сознании экономические факторы, привели к полному изменению европейской истории. Или Кант в XVIII веке пришел к идее о том, что практическое начало в человеке выше, более ценно, чем теоретическое. И посмотрите на XIX век, когда многие мыслители работали под влиянием Канта. Это век практики, век изменений.

И давайте снова вспомним Чалмерса, это уже наше время. Чалмерс разлиновал области исследования, и с тех пор исследования сознания совершили невероятный скачок, в том числе и экспериментальные. Ученые поняли, что они, грубо говоря, будут заниматься одним, философы — другим, но указал-то им путь философ. Ну а уж практические следствия из изучения работы мозга и сознания очевидны. Это новые лекарства, новые интерфейсы и тому подобное.

Если говорить об экспериментальных исследованиях, к которым философы указали путь, то это излечение множества болезней, повышение качества жизни. Каждый год здесь новые достижения. И все эти исследователи нуждаются в философах.

— В этом году философская школа из-за пандемии коронавирусной инфекции пройдет онлайн. Как на нее повлияет изменение формата? И как пандемия повлияла на занятия на философском факультете МГУ?

— У преподавателей МГУ уже был немалый опыт работы онлайн. Но, разумеется, теперь он многократно обогатился. Справляемся мы, на мой взгляд, хорошо. Почти все прежние формы работы удается выполнять онлайн. При этом я считаю, что лучше все-таки работать в одном физическом пространстве. Человеческая коммуникация от природы предполагает его наличие. А онлайн может быть полезным дополнением.

— В этом году философскую школу вести будет профессор Австралийского национального университета профессор Дэниел Столджар. Каких идей он придерживается?

— Дэниел Столджар — один из ведущих мировых специалистов по проблеме сознание—тело, философии сознания. Главным образом он известен своими работами по материализму и прогрессу философии. Столджар считает, что знаменитые аргументы против материализма, например аргумент зомби (гипотетическое существо, которое неотличимо от нормального человека, за исключением того, что у него отсутствует сознательный опыт или способность ощущать.— “Ъ”), не являются реальной угрозой для материалистического объяснения сознания. Эти аргументы лишь указывают на наше неведение относительно знания устройства физического мира. Именно неведение, а не какие-то принципиальные трудности является источником проблем для материализма. Таким образом, у нас нет оснований принимать представления об особой нефизической природе сознания.

А в отношении прогресса философии Столджар придерживает оптимистического взгляда. Вопреки распространенному мнению он считает, что за столетия работы философы добились значительного прогресса в понимании многих крупных проблем и, что самое важное, продолжают его добиваться.

Вопросы и ответы о правах человека

Что такое «права человека»?

Права человека – это то, чем, согласно нормам морали, наделен каждый живущий в мире просто в силу того, что он — человек. Добиваясь реализации наших прав, мы обращаемся, как правило, к собственному правительству с позиций морали: так поступать нельзя, потому что это – вторжение в сферу моей морали и оскорбление моего личного достоинства. Никто,  ни человек, ни правительство, никогда не может отобрать у нас наших прав человека.

Откуда они взялись?

Они возникли потому, что человек помимо физической, имеет также моральную и духовную сущность. Права человека нужны для того, чтобы защитить и сохранить человеческую сущность каждого, чтобы обеспечить каждому человеку достойную жизнь – жизнь, которую человек заслуживает.

Почему кто-то «должен» их уважать? 

Прежде всего потому, что человеческая сущность включает и нравственную составляющую. Большинство людей, если им указать на то, что они ущемляют чье-то личное достоинство, постараются этого не делать. Как правило, люди не хотят причинять зла другим. Однако теперь помимо моральных санкций собственной или чужой совести в большинстве стран мира существуют законы, которые обязывают правительства уважать основные права своих граждан, даже если им этого, может быть, и не хочется. 

Кто обладает правами человека? 

Абсолютно все. Преступники, главы государств, дети, мужчины, женщины, африканцы, американцы, европейцы, беженцы, лица без гражданства, безработные, работающие, банкиры, лица, обвиняемые в совершении террористических актов, работники благотворительных учреждений, учителя, танцоры балета, астронавты… 

Даже преступники и главы государств? 

Абсолютно все. Преступники и главы государств — тоже люди. Сила прав человека заключается  в том, что они признают всех равными с точки зрения обладания человеческим достоинства. Кто-то порой может нарушить чьи-либо права или стать угрозой для общества, и поэтому может возникнуть необходимость тем или иным образом ограничить права таких людей, чтобы защитить права других,  но только в определенных пределах. Эти пределы определяются как минимум, необходимый  для сохранения человеческого достоинства.

Почему некоторым группам требуются особые права человека? Означает ли это, что у них больше прав, чем у других людей?

Нет, не означает, но некоторые группы, такие как цыгане-рома в Европе, далиты и определенные касты в Индии так долго подвергались дискриминации в том или ином обществе, что потребовались специальные меры, чтобы обеспечить им равный с другими людьми стандарт прав человека. Было бы смешно полагать, что после долгих лет укоренившейся дискриминации и стереотипов, откровенной ненависти и социальных барьеров будет достаточно просто предоставить им общеприменимые права, полагая, что этого будет достаточно для соблюдения равенства.

Почему речь идет о правах людей, а не об их ответственности? 

Несмотря на то, что некоторые философы и НПО выдвинули веские аргументы в пользу необходимости определить меру ответственности людей и даже представили в защиту этого довода свои «кодексы» и «декларации», сообщество правозащитников в целом хранит молчание по поводу этого спора. Причина в том, что многие правительства ставят «дарование» прав в зависимость от определенных обязанностей, налагаемых на людей правительством или правителем, отчего сама идея прав человека изначально теряет смысл. И все же, разумеется, все мы ‒ отдельные люди и группы людей ‒ должны со всей ответственностью относиться к правам других, не злоупотреблять ими, но уважать, как свои собственные права. И в этом свете статья 29 Всеобщей Декларации прав человека признает, что: «1. Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности. 2. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».

Кто следит за соблюдением прав человека? 

Все мы должны за этим следить. Существуют законы, как национальные, так и международные, которые ограничивают свободу действий правительств в отношении своих граждан, но если никто им не укажет на то, что своими действиями они нарушают международные нормы, правительства могут безнаказанно продолжать нарушения. Каждый из нас, как личность, должен в повседневной жизни не только уважать права других, но и внимательно следить за действиями наших и не наших правительств. Системы защиты прав существуют для того, чтобы все мы могли ими воспользоваться. 

Как я могу защитить свои права? 

Постарайтесь обратить внимание других на то, что ваши права были нарушены; потребуйте их соблюдения. Дайте противоположной стороне понять: вам известно, что она не имеет права обращаться с вами подобным образом. Выделить соответствующие статьи во Всеобщей декларации прав человека, Конвенции о правах человека или других международных документах. Если соответствующие законы есть в вашей собственной стране, сошлитесь и на них. Сообщите другим о случившемся: дайте сообщение в печать, напишите вашему депутату парламента и главе государства, проинформируйте об этом неправительственные организации, занимающиеся правами человека. Спросите у них совета. Если есть возможность, поговорите с адвокатом. Постарайтесь, чтобы правительству стало известно о ваших действиях.  Дайте ему понять, что вы не собираетесь отступать. Продемонстрируйте поддержку, на которую вы можете рассчитывать. Наконец, если все остальное не помогло, вы можете обратиться в суд. 

Как мне обратиться в Европейский Суд?

Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод определяет процедуры рассмотрения индивидуальных жалоб. Однако принятие дел к  рассмотрению регламентируется строгими требованиями. Например, до подачи дела в Европейский суд вы должны подтвердить, что ваша жалоба уже подавалась в национальные суды вашей страны (вплоть до самой высшей инстанции!). Если вы хотите попытаться, и полагаете, что ваша жалоба отвечает установленным требованиям, ее можно представить на официальном бланке, который можно получить в Секретариате. Однако вам настоятельно рекомендуется обратиться за советом к юристу или неправительственным организациям, действующим в этой области, и убедиться, действительно ли у вас есть реальный шанс на успех. Имейте в виду, что вынесению окончательного решения может предшествовать длительный и сложный процесс. 

У кого мне требовать соблюдения моих прав?

Соблюдения почти всех основных прав человека, перечисленных в международных соглашениях,  вы должны требовать от правительства вашей страны, или от официальных должностных лиц государства. Права человека защищают ваши интересы от посягательств государства, поэтому вы должны требовать их соблюдения от государства или от его представителей. Если вы считаете, что ваши права нарушаются, например, вашим работодателем или соседом, вы не можете напрямую ссылаться на международные законы о правах человека, за исключением тех случаев, когда правительство вашей страны было обязано принять меры, чтобы не допустить таких действий работодателей или соседей. 

А лежит ли на ком-нибудь обязанность защищать мои права? 

Да. Право не имеет смысла, если на кого-то не возложена соответствующая ответственность и обязанность. Моральная обязанность не посягать на ваше личное достоинство возложена на каждого человека, но правительство вашей страны, подписав международные соглашения, несет не только моральную, но и юридическую ответственность.

Права человека – это проблема только недемократических стран?

Даже сегодня в мире нет такой страны, где бы полностью были соблюдены все права человека. В одних странах нарушения могут происходить чаще, чем в других, затрагивать бóльшую или меньшую часть населения, но всякое, даже единичное нарушение представляет проблему, которая не должна возникать и которой надо заниматься. Человеку, чьи права были нарушены в стране с устоявшейся демократией, вряд ли будет легче от того, что в целом в его стране положение с соблюдением прав человека лучше, чем в других странах мира. 

Добились ли мы прогресса в борьбе с нарушениями прав человека? 

Большого прогресса — даже если порой он и кажется каплей в море. Вспомните об уничтожении рабства, о предоставлении женщинам права голоса, о странах, которые отменили смертную казнь, об освобождении узников совести в результате международного нажима, о крахе режима апартеида в Южной Африке, о делах, рассмотренных в Европейском суде и законах, измененных в результате этого. Задумайтесь над тем, что постепенное развитие культуры международного общения означает, что даже наиболее авторитарным режимам приходится сегодня считаться с правами человека, если они хотят быть принятыми на международной арене. Положительных результатов было достигнуто много, особенно за последние 50 лет, но гораздо больше еще предстоит сделать.

Paris Review — Искусство фантастики № 78

Джеймс Болдуин в Гайд-парке, Лондон. Фотография Аллана Уоррена, Парижское обозрение № 129.

Это интервью проводилось в двух местах, наиболее дорогих писательской борьбе Джеймса Болдуина. Сначала мы встретились в Париже, где он провел первые девять лет бурно развивающейся карьеры и написал свои первые два романа, Go Tell It on the Mountain и Giovanni’s Room , а также его самый известный сборник эссе, Notes Родного сына .По его словам, именно в Париже он впервые смог разобраться в своих взрывоопасных отношениях с собой и Америкой. Наши вторые переговоры проходили на каменной вилле Болдуина poutres в Сен-Поль-де-Ванс, где он поселился последние десять лет. Мы пообедали в августовские выходные вместе с сезонными гостями и его секретарем. В субботу на фоне невыносимой жары и влажности бушевала буря, в результате чего у Болдуина, страдающего легким артритом, появилась боль в его пишущей руке (слева) и запястье.Неустойчивая нехватка электроэнергии, вызванная штормом, прервала работу магнитофона рядом с нами. Во время отключений мы обсуждали темы наугад или молча ждали, потягивая напитки.

Вернувшись в воскресенье по приглашению Болдуина, светило солнце, и мы смогли пообедать на открытом воздухе за столом для пикника в тени беседки, которая выходила на территорию, усеянную фруктовыми деревьями, и с захватывающим видом на побережье Средиземного моря. Настроение Болдуина значительно улучшилось по сравнению с предыдущим днем, и мы вошли в кабинет и занялись изучением, которое он называет своей «камерой пыток».”

Болдуин пишет от руки («вы добиваетесь более коротких декларативных предложений») на стандартном блокноте, хотя на одном конце его стола стоит большой старый электрокар Adler — прямоугольная дубовая доска со стульями из ротанга по обеим сторонам. Он заполнен письменными принадлежностями и набросками нескольких незавершенных работ: романа, пьесы, сценария, очерков об убийствах детей в Атланте, последние из которых собраны в «Свидетельства невидимых вещей ». Его последняя работа включает в себя Дьявол находит работу , атаку на расовые предубеждения и страх в киноиндустрии, и роман Just Above My Head , в котором он опирается на его опыт правозащитника в 1960-х годах.

ИНТЕРВЬЮЕР

Не могли бы вы рассказать нам, как вы приехали, чтобы покинуть Штаты?

ДЖЕЙМС БОЛДУИН

Я разорился. Я приехал в Париж с сорока долларами в кармане, но мне нужно было уезжать из Нью-Йорка. Мои рефлексы мучила судьба других людей. Чтение уводило меня на длительные периоды времени, но мне все еще приходилось иметь дело с улицами, властями и холодом. Я знал, что значит быть белым, и я знал, что значит быть негром, и я знал, что со мной будет.Моя удача на исходе. Я собирался попасть в тюрьму, я собирался кого-нибудь убить или быть убитым. Мой лучший друг покончил жизнь самоубийством двумя годами ранее, прыгнув с моста Джорджа Вашингтона.

Когда я приехал в Париж в 1948 году, я не знал ни слова по-французски. Я никого не знал и никого знать не хотел. Позже, когда я встретил других американцев, я стал их избегать, потому что у них было больше денег, чем у меня, и я не хотел чувствовать себя нахлебником. Помнится, сорок долларов, с которыми я пришел, хватило мне на два-три дня.Занимая деньги всякий раз, когда мог — часто в последнюю минуту — я переезжал из одного отеля в другой, не зная, что со мной будет. Потом я заболел. К моему удивлению, меня не выгнали из отеля. Эта корсиканская семья по причинам, которых я никогда не пойму, заботилась обо мне. Одна пожилая женщина, великий старый матриарх, вылечила меня через три месяца; она использовала старые народные средства. И каждое утро ей приходилось подниматься по пяти лестничным пролетам, чтобы убедиться, что я жив. Я прошел через тот период, когда я был очень одинок и хотел быть.Я не был частью какого-либо сообщества, пока позже не стал Сердитым молодым человеком в Нью-Йорке.

ИНТЕРВЬЮЕР

Почему вы выбрали Францию?

BALDWIN

Дело было не столько в выборе Франции, сколько в том, чтобы выбраться из Америки. Я не знал, что со мной будет во Франции, но я знал, что со мной будет в Нью-Йорке. Если бы я остался там, я бы погиб, как мой друг на мосту Джорджа Вашингтона.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы говорите, что город забил его до смерти. Вы имеете в виду это метафорически.

BALDWIN

Не так образно. Ищу место для жизни. Ищу работу. Вы начинаете сомневаться в своем суждении, вы начинаете сомневаться во всем. Вы становитесь неточным. И вот тогда ты начинаешь падать. Вас избили, и это было сделано намеренно. Все общество решило сделать из вас ничего . И они даже не знают, что делают это.

ИНТЕРВЬЮЕР

Было ли письмо видом спасения?

BALDWIN

Я не уверен! Я не уверен, что мне что-то удалось. С этим все еще живешь во многих смыслах. Это происходит вокруг нас каждый день. Со мной все иначе, потому что я Джеймс Болдуин; Я не езжу в метро и не ищу себе жилье. Но это все еще происходит. Поэтому слово «спасение» трудно использовать в таком контексте. В некотором смысле, описывая свои обстоятельства, я был вынужден научиться жить с ними.Это не то же самое, что принять их.

ИНТЕРВЬЮЕР

Был ли момент, когда вы знали, что собираетесь писать, чтобы стать писателем, а не чем-либо еще?

BALDWIN

Да. Смерть моего отца. Пока не умер мой отец, я думал, что могу заняться чем-нибудь еще. Я хотел быть музыкантом, думал о художнике, думал о том, чтобы стать актером. Все это было до того, как мне исполнилось девятнадцать. В условиях этой страны быть черным писателем было невозможно.Когда я был молод, люди думали, что ты не столько злой, сколько больной, они отказались от тебя. Мой отец не думал, что это возможно — он думал, что меня убьют, убьют. Он сказал, что я оспариваю определения белого человека, и это было совершенно верно. Но я также узнал от отца, что он думает об определениях белого человека. Он был набожным, очень религиозным и в некотором роде очень красивым человеком, а в некотором смысле ужасным человеком. Он умер, когда родился его последний ребенок, и я понял, что должен совершить прыжок — прыжок.Я был проповедником три года, с четырнадцати до семнадцати. Это были три года, которые, вероятно, заставили меня писать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Были ли проповеди, которые вы произносили с кафедры, были подготовлены очень тщательно, или они были абсолютно неуместны?

BALDWIN

Я импровизировал из текстов, как джазовый музыкант импровизирует из темы. Я никогда не писал проповедей — я изучал тексты. Я никогда не писал речи. Я не могу прочитать речь.Это своего рода компромисс. Вы должны чувствовать людей, с которыми разговариваете. Вы должны отвечать на то, что они слышат.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы имеете в виду читателя, когда пишете?

BALDWIN

Нет, этого нельзя.

ИНТЕРВЬЮЕР

Так это совсем не похоже на проповедь?

BALDWIN

Полностью. Эти две роли совершенно не связаны. Когда вы стоите за кафедрой, вы должны звучать так, как будто вы знаете, о чем говорите.Когда вы пишете, вы пытаетесь узнать то, чего не знаете. Для меня весь язык письма — это выяснение того, что вы не хотите знать, чего вы не хотите узнавать. Но что-то все равно заставляет.

ИНТЕРВЬЮЕР

Это одна из причин, по которой вы решили стать писателем — чтобы узнать о себе?

BALDWIN

Не уверен, что решил. Было то или ничего, поскольку в моем собственном сознании я был отцом своей семьи.Это не совсем то, что они видели в , но все же я был старшим братом и очень серьезно отнесся к этому, я должен был показать пример. Я не мог допустить, чтобы со мной что-нибудь случилось, потому что что тогда с ними случится? Я мог бы стать наркоманом. На дорогах, по которым я путешествовал, и на улицах, по которым я бегал, с таким мальчиком, как я, могло случиться все, что угодно — в Нью-Йорке. Спать на крышах домов и в метро. До сих пор меня пугает общественный туалет. В любом случае . . . мой отец умер, и я сел и сообразил, что мне делать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Когда вы нашли время написать?

BALDWIN

Тогда я был очень молод. Я мог бы написать и на нескольких работах. Какое-то время я был официантом. . . как Джордж Оруэлл в Down and Out в Париже и Лондоне . Я не мог этого сделать сейчас. Я работал в Нижнем Ист-Сайде и в том, что мы теперь называем Сохо.

ИНТЕРВЬЮЕР

Был ли кто-нибудь, кто вас направил?

BALDWIN

Я помню, как стоял на углу улицы с черным художником Бьюфордом Делани в Виллидж, ожидая, когда изменится свет, и он указал вниз и сказал: «Смотри.«Я посмотрел и увидел только воду. И он сказал: «Посмотри еще раз», что я сделал, и я увидел масло на воде и город, отраженный в луже. Для меня это было большим открытием. Я не могу этого объяснить. Он научил меня видеть и доверять тому, что я видел. Художники часто учили писателей видеть. И как только вы испытаете этот опыт, вы увидите по-другому.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как вы думаете, художники могут помочь начинающему писателю больше, чем другой писатель? Вы много читали?

BALDWIN

Все прочитал.Я прочитал свой выход из двух библиотек в Гарлеме к тринадцати годам. О том, как писать таким образом, можно многому научиться. Прежде всего, вы узнаете, как мало вы знаете. Верно, что чем больше человек узнает, тем меньше он знает. Я все еще учусь писать. Я не знаю, что такое техника. Все, что я знаю, это то, что вы должны заставить читателя увидеть его . Об этом я узнал от Достоевского, от Бальзака. Я уверен, что моя жизнь во Франции была бы совсем другой, если бы я не встретил Бальзака. Хотя я еще не испытал этого, я кое-что понял о консьержах, всех французских учреждениях и личностях.Как работает эта страна и ее общество. Как сориентироваться в ней, не потеряться в ней и не чувствовать себя отвергнутой ею. Французы дали мне то, что я не мог получить в Америке, а именно: «Если я могу это сделать, я могу это сделать». Не буду обобщать, но за те годы, что я вырос в США, я не мог этого сделать. Меня уже определили.

ИНТЕРВЬЮЕР

С самого начала далось ли вам то, о чем вы хотели написать, легко?

BALDWIN

Мне нужно было освободиться от ужасной застенчивости — иллюзии, что я могу скрыть что угодно от кого угодно.

ИНТЕРВЬЮЕР

Я думаю, что всякий, кто сможет раз за разом и без заметок обратиться к собранию, никогда больше не будет стесняться.

BALDWIN

Тогда мне было страшно, и я боюсь сейчас. На самом деле общение — это улица с двусторонним движением, это вопрос прислушивания друг к другу. Во время движения за гражданские права я находился в задней части церкви в Таллахасси, и пастор, узнавший меня, назвал меня по имени и попросил сказать несколько слов.Мне было тридцать четыре года, и семнадцать лет назад я оставил кафедру. Момент, когда мне пришлось встать, пройти по проходу и встать за кафедру, был самым странным моментом в моей жизни до того времени. Мне удалось пройти через это, и когда я спустился с кафедры и пошел обратно к проходу, маленькая старая чернокожая женщина из собрания сказала своему другу: «Он маленький, но он шумный!»

ИНТЕРВЬЮЕР

Каким был процесс, с помощью которого вы могли писать?

BALDWIN

Мне пришлось пройти через время изоляции, чтобы понять, кем и чем я являюсь, в отличие от всего того, что мне говорили.Примерно в 1950 году я помню, как чувствовал, что прошел через что-то , сбросил умирающую кожу и снова был голым. Возможно, я не был, но я определенно чувствовал себя более непринужденно. И тогда я смог писать. В течение 1948 и 1949 годов я просто рвал бумагу.

ИНТЕРВЬЮЕР

Те годы были трудными, и все же вы получили четыре стипендии в период с 1945 по 1956 год. Насколько они вас поддержали?

BALDWIN

Ну, первое было самым важным с точки зрения морального духа — Сакстонское товарищество в 1945 году.Мне был двадцать один год. Я был запущен в издательский мир, так сказать. И был роман, который несколько лет спустя стал «Иди и скажи на горе» .

ИНТЕРВЬЮЕР

«Сакстон» должен был помочь вам закончить роман, над которым вы работали?

BALDWIN

Это помогло мне закончить роман, сохранило жизнь . Роман не получился, но я начал делать рецензии на книгу New Leader по десять и двадцать долларов за штуку.Мне приходилось все читать и все время писать, и это отличное ученичество. Люди, с которыми я работал, были левоцентристскими троцкистами, социалистическими троцкистами. Я был молодым социалистом. Для меня это была очень приятная атмосфера; в некотором смысле это спасло меня от отчаяния. Но большинство книг, которые я рецензировал, были «Будьте добры к неграм», «Будьте добры к евреям», в то время как Америка переживала одну из своих либеральных конвульсий. Люди внезапно обнаружили, что у них еврейская проблема, с такими книгами, как Gentleman’s Agreement, Earth and High Heaven , или они обнаружили, что у них есть негры, с такими книгами, как Kingsblood Royal и Quality .

За те годы были опубликованы тысячи таких трактатов, и мне кажется, что я должен был прочитать каждый из них; цвет моей кожи сделал меня экспертом. Итак, когда я приехал в Париж, мне пришлось выпустить все это, что и было причиной моего эссе «Всеобщий протестный роман». Тогда я был убежден — и я до сих пор убежден, — что такого рода книги только укрепляют имидж. Все это имело непосредственное отношение к направлению, которое я выбрал как писатель, потому что мне казалось, что если я возьму на себя роль жертвы, то я просто успокаиваю защитников статус-кво; пока я был жертвой, они могли пожалеть меня и добавить еще несколько пенсов к моему чеку на пособие по дому.Я чувствовал, что таким образом ничего не изменится, и это эссе стало началом моего поиска нового словаря и другой точки зрения.

ИНТЕРВЬЮЕР

Если вы чувствовали, что это мир белых людей, что заставляло вас думать, что есть смысл писать? А почему пишет мир белого человека?

BALDWIN

Потому что они владеют бизнесом. Что ж, оглядываясь назад, все сводилось к тому, что я не позволял себе определять себя другими людьми, белыми или черными.Было ниже меня винить кого-либо в том, что со мной произошло. То, что случилось со мной, было моей ответственностью . Я не хотел жалости. «Оставь меня в покое, я разберусь». Я был очень ранен и был очень опасен, потому что стал тем, кого ненавидишь. Это то, что случилось с моим отцом, и я не хотел, чтобы это случилось со мной. Его ненависть была подавлена ​​и обращена против него самого. Он не мог выпустить это — он мог только выпустить это в дом с яростью, и я обнаружил, что это происходит и со мной тоже. И после того, как мой лучший друг спрыгнул с моста, я понял, что буду следующим.Итак — Париж. С сорока долларами и билетом в один конец.

ИНТЕРВЬЮЕР

Оказавшись в Париже, вы много времени проводили наверху в Café de Flore. Это где были написаны Go Tell It on the Mountain и Giovanni’s Room ?

BALDWIN

Много из Go Tell It on the Mountain нужно было написать там, между этим местом и отелем Verneuil, где я останавливался большую часть времени в Париже. После десяти лет ношения этой книги я наконец закончил ее в Швейцарии за три месяца.Я помню, как играл Бесси Смит все время, пока был в горах, и играл с ней, пока не заснул. Книгу было очень трудно написать, потому что я был слишком молод, когда начинал, семнадцать; это действительно было обо мне и моем отце. Были вещи, с которыми я сначала не мог справиться технически. Более того, я не мог справиться с и . Вот где мне помогло чтение Генри Джеймса, его представление о центре сознания и использование единственного интеллекта для рассказа истории. Он подал мне идею сделать роман в день рождения Джона.

ИНТЕРВЬЮЕР

Согласны ли вы с Альберто Моравиа, который сказал, что нужно писать только от первого лица, потому что третье выражает буржуазную точку зрения?

BALDWIN

Я не знаю об этом. Вид от первого лица — самый устрашающий вид из всех. Я склонен согласиться с Джеймсом, который ненавидел взгляд от первого лица, которому у читателя нет причин доверять — зачем вам этот I ? Насколько этот человек реален благодаря тому, что на странице гремит полоса?

ИНТЕРВЬЮЕР

Когда вы впервые задумали оставить черных персонажей из Комнаты Джованни ?

BALDWIN

Полагаю, единственный честный ответ на этот вопрос заключается в том, что Комната Джованни возникла из чего-то, с чем мне пришлось столкнуться.Не знаю, когда он появился, но он откололся от того, что позже превратилось в Another Country . Джованни был на вечеринке и направлялся на гильотину. Он забрал весь свет в книге, а затем книга остановилась, и никто в книге не заговорил со мной. Я думал, что запечатаю Джованни в рассказ, но он превратился в Комната Джованни . Я определенно не мог — не в тот момент моей жизни — справиться с другой серьезной проблемой, с «проблемой негров». С сексуально-моральным светом было трудно справиться.Я не мог обработать оба предложения в одной книге. Для этого не было места. Я мог бы сделать это сегодня по-другому, но тогда присутствие черного в книге в тот момент и в Париже было бы совершенно не в моих силах.

ИНТЕРВЬЮЕР

Давид впервые появился в Комнате Джованни ?

BALDWIN

Было, да, но у этого романа любопытная история. Я написал четыре романа до того, как опубликовал один, еще до того, как уехал из Америки.Я не знаю, что с ними случилось. Когда я подошел, они были в спортивной сумке, которую я потерял, вот и все. Но происхождение Комнаты Джованни находится в Америке. Дэвид — первый человек, о котором я подумал, но это из-за особого случая, когда мальчик по имени Люсьен Карр кого-то убил. Он был знаком с некоторыми людьми, которых я знал — я не знал его лично. Но я был очарован судом, в котором также участвовали богатый плейбой и его жена из общества высокого уровня. Из этого увлечения возникла первая версия «Комната Джованни », что-то под названием « Невежественные армии », роман, который я так и не закончил.Там были кости «Комната Джованни » и «Другая страна ».

ИНТЕРВЬЮЕР

Разве не после ваших первых двух романов, которые во многих отношениях были очень личными, вы привнесли больше политического и социологического контрапункта (очевидного в ваших эссе) в Another Country ?

BALDWIN

С моей точки зрения, это не совсем так, я делаю попытки быть просто личными или вводить более широкие рамки.Никто не знает, как он пишет свою книгу. Go Tell It on the Mountain рассказывал о моих отношениях с отцом и церковью, что на самом деле одно и то же. Это была попытка изгнания нечистой силы, выяснить, что случилось с моим отцом, что случилось со всеми нами, что случилось со мной — с Джоном — и как мы должны были переезжать из одного места в другое. Конечно, это кажется довольно личным, но книга не про Иоанна, книга не про меня.

ИНТЕРВЬЮЕР

«Человек пишет только из одного — из собственного опыта», — сказали вы.

BALDWIN

Да, и все же собственный опыт не обязательно является круглосуточной реальностью. С вами все происходит, и именно это Уитмен имеет в виду, когда говорит в своем стихотворении «Герои»: «Я человек, я страдал, я был там». Это зависит от того, что вы подразумеваете под опытом.

ИНТЕРВЬЮЕР

Тем не менее, похоже, что ваша борьба с социальной несправедливостью использовалась отдельно как материал для ваших эссе, в то время как ваша художественная литература касалась преимущественно вашего собственного прошлого.

BALDWIN

Если бы я хотел выжить как писатель, мне бы в конце концов пришлось написать такую ​​книгу, как Другая страна . С другой стороны, такие рассказы, как «Блюз Сонни» или «Предыдущее состояние», появившиеся до Другая страна , были в высшей степени личными и все же выходили за рамки непосредственных дилемм молодого писателя, борющегося в деревне или Сонни в « Блюз Сонни ».

ИНТЕРВЬЮЕР

Ральф Эллисон сказал в своем интервью Paris Review , что он пишет « в первую очередь, не связано с несправедливостью, а с искусством», в то время как можно почти найти вас своего рода представителем чернокожих.

BALDWIN

Я не считаю себя оратором — мне всегда казалось, что это будет довольно самонадеянно.

ИНТЕРВЬЮЕР

Хотя вы знаете, что многие люди читают и тронуты вашими эссе, а также вашими речами и лекциями. . .

BALDWIN

А теперь вернемся. Эти эссе на самом деле относятся к тому времени, когда мне было чуть больше двадцати, и они были написаны для New Leader и The Nation много лет назад.Они были попыткой вывести меня из хаоса, о котором я упоминал ранее. Я прожил в Париже достаточно долго, чтобы закончить свой первый роман, что было для меня очень важно (иначе меня бы здесь вообще не было). Позже, в период с 55 по 57 год, меня удерживало в Париже то обстоятельство, что я переживала своего рода разрыв в личной жизни, но все же я знал, что мне нужно вернуться в Америку. И я пошел. Когда я оказался в среде гражданских прав, когда я встретил Мартина Лютера Кинга-младшего, Малкольма Икса, Медгара Эверса и всех этих людей, роль, которую я должен был сыграть, подтвердилась.Я не считал себя оратором или оратором, но я знал, что могу передать историю мимо стола редактора. И как только вы поймете, что можете что-то сделать, вам будет трудно жить с собой, если вы этого не сделаете.

ИНТЕРВЬЮЕР

Когда вы были намного моложе, какие различия вы делали между искусством и протестом?

BALDWIN

Я думал о них обоих как о литературе и до сих пор считаю. Я не вижу противоречия, которое некоторые люди считают внутренним, хотя я могу почувствовать, что Ральф, среди прочих, имел в виду под этим.Единственный способ, которым я мог сыграть в нее, когда я действительно оказался на этой дороге, — это предположить, что если бы у меня был талант, и мой талант был бы важен, ему просто пришлось бы выжить, что бы ни принесла жизнь. Я не мог сидеть где-нибудь, оттачивая свой талант до тонкости после того, как я побывал во всех тех местах на Юге и увидел этих мальчиков и девочек, мужчин и женщин, черных и белых, жаждущих перемен. Я не мог бросить им визит, а потом уехать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы были в полном отчаянии после смерти Мартина Лютера Кинга-младшего.Вам тогда было трудно писать, или вам лучше работать от тоски?

BALDWIN

Никто не работает лучше от горя; это невероятное литературное самомнение. Я вообще не думал, что умею писать. Я не видел в этом никакого смысла. Мне было обидно . . . Я даже не могу об этом говорить. Я не знал, как продолжить, не видел пути.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как ты в конце концов нашел выход из боли?

BALDWIN

Я действительно думаю через своего брата Дэвида.Я работал над No Name in the Street , но не трогал его после убийства. Он позвонил мне, и я сказал ему: «Я просто не могу дочитать эту книгу. Я не знаю, что с этим делать ». И он пересек океан. Я был здесь, в Сент-Поле, жил в Le Hameau через дорогу. Я был болен, ходил в четыре или пять больниц. Мне очень повезло, потому что я мог сойти с ума. Понимаете, я уехал из Америки после похорон и уехал в Стамбул. Работал — или пытался — там. Заболел в Стамбуле, уехал в Лондон, заболел в Лондоне, и я хотел умереть.Рухнул. Меня отправили сюда из Американской больницы в Париже. Я был в этом регионе в 1949 году, но никогда не мечтал переехать жить в Сент-Пол. Когда я был здесь, я остался. Мне действительно некуда было идти. Что ж, я мог бы вернуться в Америку, и я сделал это, чтобы сделать рэп на Race , что мне очень помогло. Но в основном Дэвид пришел, прочитал Без имени на улице и отправил его в Нью-Йорк.

ИНТЕРВЬЮЕР

В эссе Esquire вы однажды написали, что «выучены в невзгодах и умеют идти на компромисс.«Возможно, это отражает попытку опубликовать вашу работу?

BALDWIN

Нет, хотя это была такая бурная карьера. Это ужасный способ заработать на жизнь. Со временем писать становится все труднее. Я говорю о рабочем процессе, который требует определенного количества энергии и смелости (хотя я не люблю использовать это слово) и определенного количества безрассудства. Я не знаю, я сомневаюсь, что кто-нибудь — по крайней мере, я — знает, как говорить о писательстве. Возможно, я боюсь.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы видите это как зачатие, беременность, приживление?

BALDWIN

Я не думаю об этом так, нет. Весь процесс зачатия — об этом говорят постфактум, если вообще обсуждают. Но вы действительно этого не понимаете. После того, как я могу обсудить работу, я не уверен, что то, что я скажу о ней впоследствии, можно будет принять за Евангелие.

ИНТЕРВЬЮЕР

Один критик предположил, что лучшая работа Джеймса Болдуина еще впереди и будет автобиографическим романом, отчасти состоявшим из Just Above My Head .

BALDWIN

В этом он может быть прав. Надеюсь, конечно, что передо мной лучшие мои работы. Это зависит от того, что подразумевается под «автобиографическим». Я, конечно, еще не рассказывал свою историю, я это знаю, хотя и раскрыл отрывки.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы или остаетесь очень близки со своими персонажами?

BALDWIN

Не знаю, чувствую ли я сейчас рядом с ними близость. Однако через некоторое время вы обнаруживаете, что ваши персонажи потеряны для вас, и вы не можете их судить.Когда вы заканчиваете роман, это означает: «Здесь останавливается поезд, вам нужно сойти здесь». Вы никогда не получите ту книгу, которую хотели, вы соглашаетесь на книгу, которую получаете. Я всегда чувствовал, что когда книга заканчивается, я чего-то не вижу, и обычно, когда я замечаю открытие, уже слишком поздно что-то с этим делать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Это происходит, когда он уже был опубликован?

BALDWIN

Нет-нет, это случается, когда ты прямо здесь, за столом.Дата публикации снова другая. Значит, это не в твоих руках. Здесь происходит следующее: вы понимаете, что если попытаетесь что-то переделать, вы можете испортить все остальное. Но если книга перенесла вас из одного места в другое, так что вы увидели то, чего не видели раньше, вы попали в другую точку. Это утешение, и вы знаете, что теперь вам нужно действовать в другом месте.

ИНТЕРВЬЮЕР

Здесь много ваших персонажей ходит?

BALDWIN

Нет, они начинают ходить еще до того, как вы положите их на бумагу.И после того, как вы их напечатаете, вы их больше не увидите. Они могут бродить здесь. Вы, , могли бы их увидеть.

ИНТЕРВЬЮЕР

Значит, как только вы запечатлили персонажа в своей работе, он больше не фантом?

BALDWIN

На самом деле произошло то, что персонаж тиранизировал вас столько времени, сколько это потребовалось, и когда роман закончился, он или она говорит Чао, большое спасибо. Пуэнт финал . До Another Country Ида говорила со мной много лет.Мы сейчас очень хорошо ладим.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как скоро после того, как вы зачали Руфуса, в Another Country , знали ли вы, что он собирался покончить жизнь самоубийством, или он был создан по образцу вашего друга-подростка, который прыгнул с моста Джорджа Вашингтона в Нью-Йорке?

BALDWIN

О, он был взят прямо у этого друга, но, как ни странно, он был последним, кто появился в романе. Я писал эту книгу не раз и чувствовал, что никогда не пойму ее правильно.Ида была важна, но я не был уверен, что смогу с ней справиться. Ида и Вивальдо были первыми людьми, с которыми я имел дело, но я не мог найти способа заставить вас понять Иду. Затем появился Руфус, и все действие имело смысл.

ИНТЕРВЬЮЕР

А Ричард, писатель-идеалист?

BALDWIN

Это все намного выше моей памяти. Ну, там был Вивальдо, имени которого я некоторое время не знал. Сначала его звали Даниэль, и однажды он был черным.Ида же всегда была Идой. Ричард и Касс были частью декора. С моей точки зрения, в Ричарде не было ничего идеалистического. Он был создан по образцу нескольких либеральных американских карьеристов того времени и сейчас. В любом случае, чтобы читатель увидел Иду, мне пришлось дать ей брата, которым оказался Руфус. С точки зрения стилей и приспособления к человеческой боли замечательно, что мне потребовалось так много времени — с 1946 по 1960 год — чтобы смириться с тем, что мой друг умер.С того момента, как Руфус ушел, я знал, что если бы вы знали, что случилось с Идой, вы бы в равной степени поняли бы Руфуса, и вы бы увидели, почему Ида на протяжении всей книги была такой сложной с Вивальдо и всеми остальными — прежде всего с собой, потому что она не сможет жить с болью. Для меня главное действие в книге — это путешествие Иды и Вивальдо к некой согласованности.

ИНТЕРВЬЮЕР

Есть ли большая разница между написанием художественной литературы и написанием научной литературы?

BALDWIN

Переключение передач, спросите вы.Каждая форма трудна, никто не может быть легче другого. Они все надрали тебе задницу. Ничего из этого не дается легко.

ИНТЕРВЬЮЕР

Сколько страниц вы пишете за день?

BALDWIN

Пишу ночью. После того, как день закончился и ужин закончился, я начинаю и работаю примерно до трех-четырех часов утра

ИНТЕРВЬЮЕР

Это довольно редко, не правда ли, потому что большинство людей пишут, когда они свежие, утром.

BALDWIN

Я начинаю работать, когда все уже легли спать.Мне приходилось делать это с детства — приходилось ждать, пока дети уснут. А потом в течение дня я работал на разных работах. Мне всегда приходилось писать по ночам. Но теперь, когда я утвердился, я делаю это, потому что я один по ночам.

ИНТЕРВЬЮЕР

Когда вы узнаете, что что-то такое, чего вы хотите?

BALDWIN

Я много переписываю. Это очень больно. Вы знаете, что это закончено, когда вы больше ничего не можете с этим поделать, хотя это никогда не бывает так, как вы этого хотите.На самом деле, самое сложное, что я когда-либо писал, — это сцена самоубийства в Another Country . Я всегда знал, что Руфус должен был покончить жизнь самоубийством в самом начале, потому что это был ключ к книге. Но я все откладывал. Конечно, это было связано с переживанием самоубийства моего друга, который спрыгнул с моста. Кроме того, это было очень опасно с технической точки зрения, потому что этот центральный персонаж умирает на первых сотнях страниц, а осталось еще пара сотен страниц. Дело до самоубийства похоже на длинный пролог, и это единственный свет на Иду.Вы никогда не войдете в ее разум, но я должен был заставить вас увидеть, что происходит с этой девушкой, заставив вас почувствовать удар смерти ее брата — ключ к ее отношениям со всеми. Она пытается заставить всех платить за это. Вы не можете этого сделать, жизнь не такая, вы только разрушаете себя.

ИНТЕРВЬЮЕР

А для вас так начинается книга? Что-то подобное?

BALDWIN

Наверное, у всех так: что-то, что вас раздражает и не отпускает.Это мучительно. Сделай эту книгу или умри. Вы должны пройти через это.

ИНТЕРВЬЮЕР

Он вас как-нибудь очищает?

BALDWIN

Я не уверен насчет , а не о . Для меня это похоже на путешествие, и единственное, что вы знаете, это то, что если, когда книга закончится, вы будете готовы продолжить — вы не обманули.

ИНТЕРВЬЮЕР

Что было бы обманом?

BALDWIN

Избегать.Врущий.

ИНТЕРВЬЮЕР

Значит, есть принуждение вытащить это?

BALDWIN

О да, чтобы достать и исправить. Я использую слово принуждение. То же самое и с эссе.

ИНТЕРВЬЮЕР

Но эссе немного проще, не правда ли, потому что вы злитесь из-за чего-то, на что можете указать пальцем. . .

BALDWIN

Эссе не проще, хотя может показаться.Эссе — это, по сути, аргумент. Точка зрения писателя в эссе всегда абсолютно ясна. Писатель пытается заставить читателя что-то увидеть, пытается убедить их в чем-то. В романе или пьесе вы пытаетесь показать им что-нибудь . Риски в любом случае точно такие же.

ИНТЕРВЬЮЕР

Каковы ваши первые наброски?

BALDWIN

Они перезаписываются. Значит, большая часть перезаписи — это очистка.Не описывай, покажи. Вот чему я пытаюсь научить всех молодых писателей — убери это! Не описывай фиолетовый закат, дай мне увидеть, что он фиолетовый.

ИНТЕРВЬЮЕР

По мере накопления вашего опыта письма, что, по вашему мнению, увеличивается с приобретением знаний?

BALDWIN

Вы узнаете, как мало знаете. Это становится намного сложнее, потому что самое сложное в мире — простота. И самое страшное тоже. Это становится труднее, потому что вам нужно снять с себя все маскировки, о некоторых из которых вы даже не подозревали.Вы хотите написать предложение чистое, как кость. Это цель.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы не возражаете, что люди говорят о вашем писательстве?

BALDWIN

В конце концов, нет. Я возражал против этого, когда был моложе. Вам небезразличны люди, которые вам небезразличны, что они говорят. Вам важны отзывы, чтобы кто-нибудь прочитал книгу. Итак, эти вещи важны, но не крайне важны.

ИНТЕРВЬЮЕР

Отношения, которые вы нашли в Америке, заставили вас поехать во Францию ​​- они все еще с нами, точно такие же?

BALDWIN

Я всегда знал, что мне придется вернуться.Если бы мне было сейчас двадцать четыре, я не знаю, куда бы я пошел. Не знаю, поеду ли я во Францию, я могу поехать в Африку. Вы должны помнить, что когда мне было двадцать четыре года, действительно не было Африки, куда можно было бы поехать, кроме Либерии. Я думал о поездке в Израиль, но я этого не сделал, и я был прав в этом. А теперь ребенок. . . ну, видите ли, произошло кое-что, чего на самом деле никто не заметил, но это очень важно: Европа больше не является системой координат, знаменосцем, классической моделью для литературы и цивилизации.Это не мерило. В мире есть другие стандарты. Это замечательное время для жизни. Это целый мир, который сейчас не такой, каким был, когда я был моложе. Когда я был ребенком, мир был белым во всех смыслах и целях, а сейчас он пытается сохранить , чтобы оставаться белыми — совсем другое дело.

ИНТЕРВЬЮЕР

Часто отмечают, что вы мастер второстепенных персонажей. Как вы на это отреагируете?

BALDWIN

Ну, второстепенные персонажи — это подтекст, иллюстрации того, что вы пытаетесь передать.Меня всегда поражали второстепенные персонажи Достоевского и Диккенса. Второстепенные персонажи обладают определенной свободой, а главные — нет. Они могут комментировать, они могут двигаться, но у них нет того же веса или интенсивности.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы хотите сказать, что их действия менее ответственны?

BALDWIN

О нет, если ты испортишь второстепенного персонажа, ты испортишь главного. Они скорее часть декора, своего рода греческий хор.Они выражают напряженность гораздо более явно, чем крупные компании.

ИНТЕРВЬЮЕР

Простите, что спрашиваю, но, может, ваша мать стоит позади вас, пока вы пишете; Возможно, она стоит за многими вашими персонажами?

BALDWIN

Я бы так не подумал, но, честно говоря, я бы не знал. У меня пять сестер. Как ни странно, в моей жизни было много женщин, так что это была не моя мать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Проходили ли вы анализ?

BALDWIN

Боже, нет, так и не «приспособился».”

ИНТЕРВЬЮЕР

И вы, и Уильям Стайрон (намеренно или нет) пишете о жертвах и виктимизации. Стайрон сказал, что никогда не чувствовал себя жертвой. У тебя?

BALDWIN

Ну, я отказываюсь. Возможно, поворотным моментом в жизни человека является осознание того, что относиться к нему как к жертве не обязательно, чтобы ею стать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы верите в сообщество писателей? Вас это интересует?

BALDWIN

№Во всяком случае, я не видел . . . и я не думаю, что какой-либо писатель когда-либо имел.

ИНТЕРВЬЮЕР

Но разве, скажем, Уильям Стайрон и Ричард Райт не были важны для вас при формулировании своей точки зрения?

BALDWIN

Ричард был для меня очень важен. Он был намного старше. Он был очень добр ко мне. Он действительно помог мне с моим первым романом. Это были 1944–1945 годы. Я только что постучал в его дверь в Бруклине! Я представился, и, конечно же, он понятия не имел, кто я.Тогда не было ни эссе, ни художественной литературы — это был 1944 год. Я его обожал. Я любила его. Мы были очень непохожи друг на друга, как писатели, возможно, и как люди. И по мере того, как я становился старше, это становилось все более очевидным. А потом был Париж.

ИНТЕРВЬЮЕР

А Стайрон?

BALDWIN

Ну, как я уже говорил, Билл — мой друг, который оказался писателем.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы занимали какую-то позицию по его книге о Нэте Тернере?

BALDWIN

Я сделал.Однако моя позиция такова, что я не буду говорить другому писателю, что писать. Если вам не нравится их альтернатива, напишите свою. Я восхищался его противостоянием и результатом. Это принесло с собой всю грандиозность проблемы истории против вымысла, вымысла против истории и того, что есть что. . . Он пишет по причинам, аналогичным моей: о чем-то, что его задело и напугало. Когда я работал над Another Country , а Билл работал над Nat Turner , я останавливался в его гостевом доме на пять месяцев.Его часы и мои очень разные. Я ложился спать на рассвете, Билл как раз подходил к себе в кабинет, чтобы поработать; его часы идут, как мои уходят. Мы виделись за ужином.

ИНТЕРВЬЮЕР

Какие разговоры вы бы вели?

BALDWIN

Мы никогда не говорили о своей работе, или очень редко. Это было прекрасное время в моей жизни, но совсем не литературное. Мы пели песни, слишком много выпивали и иногда болтали с людьми, которые приходили к нам.У нас было определенное общее наследие в плане музыки.

ИНТЕРВЬЮЕР

Какую музыку вы слышите в процессе написания? Испытываете ли вы что-нибудь физическое или эмоциональное?

BALDWIN

Нет. Мне очень холодно, наверное, не то слово, которое мне нужно: под контролем . Написание для меня должно быть очень контролируемым упражнением, сформированным страстями и надеждами. Это единственная причина, по которой вы проходите через это, иначе вы можете заняться чем-нибудь еще.Сам акт письма холоден.

ИНТЕРВЬЮЕР

Я задам свой вопрос. Большинство писателей, с которыми я разговаривал, утверждают, что читают гораздо меньше современных романов, но их тянет к пьесам, истории, мемуарам, биографиям и стихам. Я считаю, что это верно и для вас.

BALDWIN

В моем случае это связано с тем, что я всегда провожу какое-то исследование. И да, я прочитал много пьес и много стихов в качестве ученичества.Вы очарованы, я очарован некой оптикой — процессом видения вещей. Чтение Эмили Дикинсон, например, и других людей, которые довольно далеки от мнимых повседневных забот или обязательств. На данный момент они более свободны, чем вы, отчасти потому, что они мертвы. Они также могут быть источником силы. Современные романы — это часть вселенной, в которой у вас есть определенная роль и определенная ответственность. И, конечно же, неизбежное любопытство.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы читаете современные романы из чувства ответственности?

BALDWIN

В пути.Во всяком случае, меня мало интересуют романисты, что не имеет ничего общего с их ценностями. Я считаю, что большинство из них слишком далеки для меня. Например, мир Джона Апдайка не вторгается в мой мир. С другой стороны, мир Джона Чивера привлек меня . Очевидно, я не делаю особых суждений об Апдайке. То, что я говорю, полностью субъективно. В основном, опасения большинства белых американцев (если использовать или -фразу) скучны и ужасно эгоистичны.В худшем смысле. Конечно, все зависит от того, кем вы себя считаете.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы хотите сказать, что их как-то меньше беспокоит социальная несправедливость?

BALDWIN

Нет-нет, понимаете, я не хочу проводить такую ​​дихотомию. Я не прошу никого выходить на пикеты или занимать позиции. Это полностью личное дело каждого. То, что я говорю, имеет отношение к концепции «я» и природе потакания своим слабостям, которая кажется мне ужасно удушающей и настолько ограниченной, что в конце концов становится бесплодной.

ИНТЕРВЬЮЕР

И все же в своих собственных сочинениях вы довольно часто имеете дело с личным опытом.

BALDWIN

Да, но — и здесь у меня снова проблемы с языком — это зависит от того, как вы себя представляете. Конечно, это связано с множеством ваших связей. Очевидно, что вы можете заниматься своей жизнью и работой только с выгодной позиции. Нет другой точки зрения, нет другой точки зрения. Ни о ком из моих персонажей не могу сказать, что они выдумка.У меня есть ощущение того, что приставало к моему вниманию, где и когда; даже в самом смутном смысле я знаю, как персонаж повлиял на меня в реальности, в том, что мы называем реальностью, повседневным миром. И, конечно же, тут как-то связано воображение. Но он должен быть вызван чем-то, он не может быть запущен сам по себе.

ИНТЕРВЬЮЕР

Что вас трогает в Эмили Дикинсон?

BALDWIN

Конечно же, ее использование языка. Ее одиночество, а также стиль этого одиночества.Есть что-то очень трогательное и в лучшем смысле забавное. Она не торжественная. Если вы действительно хотите узнать что-то об одиночестве, станьте знаменитым. Это поворот винта. Это одиночество практически непреодолимо. Несколько лет назад я думал, что стать знаменитым — это своего рода десятидневное чудо, а затем я смогу вернуться к жизни, как обычно. Но люди относятся к вам по-другому, прежде чем вы это поймете. Вы видите это в удивлении и беспокойстве своих близких. С другой стороны, это большая ответственность.

ИНТЕРВЬЮЕР

Неужели прошлое известного писателя загромождено?

BALDWIN

Есть много свидетелей моего прошлого, людей, которые исчезли, людей, которые умерли, которых я любил. Но я не чувствую никаких призраков, никаких сожалений. Я совсем не чувствую такой меланхолии. Никакой ностальгии. Все всегда рядом и перед тобой. Романы, которые не работали, любит, борется. И все же все это дает вам что-то неизмеримое.

ИНТЕРВЬЮЕР

Это подводит нас к вашему беспокойству о реальности как о истории, о том, что настоящее затеняется всем, что происходило в прошлом человека. Джеймс Болдуин всегда был связан своим прошлым и своим будущим. В сорок вы сказали, что чувствуете себя намного старше.

BALDWIN

Это одна из тех вещей, которые человек говорит в сорок, особенно в сорок. Для меня сорок лет это было большим потрясением. И я действительно чувствовал себя намного старше. Отвечая на вопрос истории, я думаю, что человек видит свою смерть в возрасте около сорока лет.Вы видите это. Тебя не видно смерти в тридцать, тем более в двадцать пять. Вас поражает факт своей смертности, что вряд ли вы проживете еще сорок лет. Итак, время меняет вас, становясь либо врагом, либо другом.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы, кажется, очень обеспокоены — но не смертью?

BALDWIN

Да, правда, но вовсе не смертью. Меня беспокоит выполнение работы и все, чему я не научился.Бесполезно беспокоиться из-за смерти, потому что тогда, конечно, совсем не жить.

ИНТЕРВЬЮЕР

«По сути, Америка не так уж сильно изменилась», — сказали вы New York Times , когда публиковалось Just Above My Head . Есть , у вас ?

BALDWIN

В некотором смысле я изменился именно потому, что не изменилась Америка. В чем-то меня заставили измениться. Много лет назад у меня были определенные ожидания в отношении моей страны, которых сейчас, я знаю, нет.

ИНТЕРВЬЮЕР

Да, до 1968 года вы говорили: «Я люблю Америку».

BALDWIN

Задолго до того. Я до сих пор верю, хотя это чувство изменилось перед лицом этого. Я считаю духовной катастрофой притворяться, будто человек не любит свою страну. Вы можете не одобрять это, вас могут заставить покинуть это, вы можете прожить всю свою жизнь в битве, но я не думаю, что вы сможете избежать этого. Больше некуда идти — вы не выдергиваете свои корни и не кладете их где-нибудь еще.По крайней мере, не за одну жизнь, или, если вы это сделаете, вы будете точно осознавать, что это означает, зная, что ваши настоящие корни всегда где-то в другом месте. Если вы попытаетесь притвориться, что не видите непосредственную реальность, которая сформировала вас, я думаю, вы ослепнете.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как писатель, вы считаете, что выиграли какие-то конкретные битвы?

BALDWIN

Битва за то, чтобы стать писателем! «Я собираюсь стать великим писателем, когда вырасту», — говорил я маме, когда был маленьким мальчиком.И я все еще буду великим писателем, когда вырасту.

ИНТЕРВЬЮЕР

Что вы скажете молодым писателям, которые приходят к вам с обычным отчаянным вопросом: как мне стать писателем?

BALDWIN

Написать. Найдите способ остаться в живых и писать. Больше сказать нечего. Если вы собираетесь стать писателем, я ничего не могу сказать, чтобы вас остановить; Если ты не собираешься быть писателем, ничто из того, что я могу сказать, тебе не поможет. Что вам действительно нужно вначале, так это кто-то, кто даст вам понять, что ваши усилия реальны.

ИНТЕРВЬЮЕР

Можете ли вы разглядеть в ком-нибудь талант?

BALDWIN

Талант незначительный. Я знаю много талантливых руин. За талантом скрываются все обычные слова: дисциплина, любовь, удача, но, прежде всего, выносливость.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы бы посоветовали молодому писателю из меньшинства посвятить себя этому меньшинству, или его первая обязанность — это собственная самореализация как писателя?

BALDWIN

На самом деле, вы и ваш народ неотличимы друг от друга, несмотря на ссоры, которые у вас могут быть, и все ваши люди — это люди.

ИНТЕРВЬЮЕР

Разве Комната Джованни не была попыткой частично разделить эти подразделения, указав, что Дэвид мог быть белым, черным или желтым?

BALDWIN

Конечно, потому что с точки зрения того, что с ним случилось, все это не имело никакого значения.

ИНТЕРВЬЮЕР

Однако позже, особенно в случае с Руфусом и Другая страна , ваша раса становится важной в вашей истории.

BALDWIN

Важен в этом конкретном романе, да, но Другая страна назван так, потому что пытается передать реальность этой страны.История была бы другой, будь она во Франции или даже в Англии.

ИНТЕРВЬЮЕР

Каковы ваши теперешние отношения с такими людьми, как Ральф Эллисон, Имаму Барака (Лерой Джонс) или Элдридж Кливер?

BALDWIN

У меня никогда не было отношений с Кливером. У меня были трудности из-за Кливера, о котором я не хотел говорить тогда и не хочу обсуждать сейчас. К сожалению, мои настоящие трудности с Кливером навалились на меня детьми, которые следовали за ним, в то время как он называл меня пидором и все такое прочее.Я приезжал в город, чтобы выступить, скажем, в Кливленд, и пару дней назад он стоял на той же сцене. Я должен был попытаться исправить ущерб, который, как я считал, он наносил. Я был инвалидом с Soul on Ice , потому что то, что я мог сказать в те годы об Элдридже, было бы воспринято как ответ на его нападение на меня. Так что я так и не ответил, и сейчас не отвечаю. Кливер напомнил мне старого баптистского служителя, с которым я работал, когда был за кафедрой.Я ему вообще никогда не доверял. Что касается Бараки, то у нас с ним тоже было бурное время, но теперь мы очень хорошие друзья.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы читаете работы друг друга?

BALDWIN

Да, по крайней мере, я читал его. А что до Ральфа, я его не видел много лет.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы вообще не переписывались?

BALDWIN

Нет. Я так понимаю, Ральфу не нравилось то, что, по его мнению, я делал с собой на пути за гражданские права.Итак, мы не виделись.

ИНТЕРВЬЮЕР

Если бы вы оба встретились завтра за обедом, о чем бы вы поговорили?

BALDWIN

Я хотел бы встретиться с ним завтра за обедом, выпить бутылку бурбона и, вероятно, поговорить о последних двадцати годах, когда мы не виделись. Я в любом случае ничего не имею против него. И я люблю его замечательную книгу. Полагаю, мы разошлись во мнениях относительно тактики. Но мне пришлось пройти через движение за гражданские права, и я нисколько не жалею об этом.И эти люди мне доверяли. В том периоде было что-то очень красивое, что-то животворное для меня — быть там, маршировать, быть частью сидячей забастовки, увидеть это своими глазами.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как вы думаете, теперь белые и черные могут писать друг о друге честно и убедительно?

BALDWIN

Да, хотя у меня нет неопровержимых доказательств. Но я думаю о влиянии таких представителей, как Тони Моррисон и других молодых писателей.Я считаю, что чернокожий американец должен взять историю белых или историю, написанную белыми, и заявить права на все это, включая Шекспира.

ИНТЕРВЬЮЕР

«То, что другие люди пишут обо мне, не имеет значения», — написали вы однажды в Essence . Было ли это намерением пойти неквалифицированным; Вы никак не относитесь к критике?

BALDWIN

Это никогда не совсем правда, что вам плевать на то, что о вас говорят другие, но вы должны выбросить это из головы.В конце концов, я пережил очень тяжелый период, когда с одной стороны города я был дядей Томом, а с другой — Сердитым молодым человеком. От количества наклеенных на меня ярлыков может закружиться голова. И это было неизбежно болезненно, удивительно и даже сбивало с толку. Меня меня волнует, что думают обо мне определенные люди.

ИНТЕРВЬЮЕР

А литературные критики?

BALDWIN

Литературоведы не могут быть чьей-то заботой.Однако в идеале критик может указать, в чем вы проявили чрезмерность или неясность. Поскольку какое-либо общественное мнение — это вопрос, я бы сказал, что нельзя реагировать ни на что из этого. Можно сказать, что больно, а тебе это не нравится, но что тебе делать? Написать Белую книгу или Черную книгу, защищаясь? Вы не можете этого сделать.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы часто покидали свой дом в Сент-Поле, возвращаясь в Америку и отправляясь в путь. Вы чувствуете себя комфортно как оратор?

BALDWIN

Я никогда не чувствовал себя комфортно как оратор, нет.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вам комфортнее за пишущей машинкой?

BALDWIN

Ну, конечно, хотя раньше я был проповедником, который помогает в дороге.

ИНТЕРВЬЮЕР

Не могли бы вы рассказать немного о своих отношениях с Ричардом Райтом, под эгидой которого вы получили свой первый письменный грант?

BALDWIN

Как я уже сказал, я только что постучал в его дверь в Нью-Йорке. Мне было девятнадцать.И он был очень хорош. Единственная проблема заключалась в том, что я в те годы не пил. Он пил бурбон. А теперь я избавлю вас от необходимости спрашивать меня о писателях и алкоголе: я не знаю писателей, которые не пьют. Всем я был близок к выпивке. Но ты не пьешь, пока работаешь. Забавно, потому что все это рефлекс, как прикуривание сигареты. Ваш напиток готов, и вы отправляетесь в другое место. Когда вы наконец вернетесь к питью, это будет в основном вода. И сигарета погасла.Говоря о Ричарде и нашем раннем враждебном периоде, который, по моему мнению, был до смешного раздут, я должен сказать, что, когда я думал, что имею дело с Ричардом, я на самом деле думал о Гарриет Бичер-Стоу и Uncle Tom’s Cabin . Ричард Родной сын был единственным современным представлением чернокожего человека в Америке. Одна из причин, по которой я написал то, что я сделал с книгой, — это возражение технического характера, которое я поддерживаю сегодня. Я не мог принять выступление юриста в конце книги.Я был очень откровенен об этом. Я считаю, что было просто абсурдно говорить об этом чудовище, созданном американской публикой, а потом ожидать, что публика его спасет! В общем, я счел это слишком простым. Поскольку американское общество создает монстра, оно не собирается его признавать. Вы создаете монстра и уничтожаете его. Если хотите, это часть американского образа жизни. В любом случае, я сохраняю крайнее уважение к Ричарду, особенно в свете его посмертной работы, которая, как мне кажется, является его величайшим романом, Lawd Today .Поищи это.

ИНТЕРВЬЮЕР

Есть ли сегодня сопротивление черным писателям в издательствах?

BALDWIN

Существует огромное сопротивление, хотя оно отличается от времен Райта. Когда я был молод, шутка была такой: «Сколько негров у вас на плантации?» Или, более язвительно: «Сколько негров у вас в издательстве?» И у некоторых он был, у большинства его не было. Теперь это неправда.

ИНТЕРВЬЮЕР

Как вам кажется, что во многих кругах Джеймс Болдуин известен как писатель-пророк?

BALDWIN

Я не пытаюсь быть пророком, потому что не сажусь писать литературу.Это просто: писатель должен взять на себя весь риск записывать то, что он видит. Никто не может ему об этом сказать. Никто не может контролировать эту реальность. Это напоминает мне то, что Пабло Пикассо должен был сказать Гертруде Стайн, когда писал ее портрет. Гертруда сказала: «Я не выгляжу так». И Пикассо ответил: «Ты будешь». И он был прав.

Очерк Эйнштейна — Мир, каким я его вижу

Как написать удивительное обычное эссе для приложений (2021-2022)

Если вы провели лето за фрирайтингом, а затем тщательно выбрали правильную тему для сочинения, теперь у вас есть хорошие возможности начать писать — в идеале конец июля или начало августа. (Помните, что если вы подаете заявку на раннее действие или раннее решение в школы, ваш крайний срок наступит в начале ноября, тогда как для обычных заявлений о решении обычно крайний срок составляет декабрь и январь.)

Мы не можем достаточно подчеркнуть важность этой организованной предварительной работы — для ученика невероятно неприятно написать весь черновик, а затем обнаружить, что он просто «проваливается», или «звучит не так, как они» или « клишировано ». Однако, используя критерии, которые мы уже изложили, вы можете избежать этого пугающего ощущения того, что вы проделали много работы, которую вам нужно отложить в долгий ящик.

Эссе какого «типа» вы должны написать? (список повествовательных стратегий)

Важно помнить, что существует столько же повествовательных стратегий, сколько телешоу, книг, фильмов, пьес и стихов.Мы не можем полностью обсудить их все или даже большинство, но мы можем дать вам несколько «модулей» для игры.

При 650 словах каждое из них лучше всего можно понять как эссе из пяти абзацев, поэтому базовая структура остается той же, но то, как все начинается и заканчивается, не меняется.

1. Эссе о конкретном опыте: Этот модуль является одним из самых гибких и эффективных типов эссе. Он начинается со сцены, воспоминания или анекдота, а затем рассказывает нам, что эта сцена, воспоминание или анекдот продолжает значить для писателя.Это классика, и ее нельзя недооценивать. Эссе Майкла об обучении серфингу у его деда будет использовать эту структуру, но то же самое будет и в сочинении Аниты о соло-дикой природе. Анита воспользуется немного более тонкой версией этого, но оба эссе начинаются со сцены: «Мне было восемь, когда дед впервые отвел меня к воде», «Самые счастливые два часа, которые я провел, были на валуне, выступающем в ручей. в Северной Каролине ».

Решение конкретного опыта Эссе требует от студента указать на какую-то реализацию, полученную в результате опыта.Это не обязательно должна быть огромная Эврика! или прозрение, и на самом деле, это может произойти позже. Майкл размышляет об опыте обучения серфингу со своим дедом через десять лет после того, как он впервые попал в волну. Анита приходит на урок английского два года спустя, когда она впервые читает стихи Джона Китса и Уильяма Вордсворта и понимает, что эти писатели занимались именно тем, что она испытала во время соло в пустыне.

Уловка, которую проводят Майкл и Анита, продвигает опыт так, чтобы он что-то значил на всю оставшуюся жизнь.Майкл пишет о том, как он понимает медитативное свободное пространство в результате того, что все эти часы простаивает на доске со своим дедом, и что наследие его деда всегда будет с ним. Анита идет на уступки в своем размышлении: она рассказывает о том, как она научилась видеть искусство и искусные переживания в своей повседневной жизни и в небольшие тихие моменты (это особенно хорошо для Аниты, потому что это уводит ее от гиперинтенсивного имитация пробного конкурента, за которого она могла бы выглядеть).

2.Шаблонное / итеративное эссе: Этот модуль немного более продвинутый. Возьмем эссе Джоша об игре на фортепиано. Он может начать со сцены, в которой он играет на пианино на сцене, но это немного очевидно. Эссе, которое он собирается написать, на самом деле посвящено практике и умению перестать делать ошибки. Итак, что, если он начинает каждый абзац с отдельного мини-момента, когда он играет на пианино и совершает ошибку?

• Пункт 1: Я впервые ошибаюсь на сцене — мне шесть лет, и я играю на палочках для еды.Затем он представит тему эссе.

• Параграф 2: Мой второй раз облажался — мне тринадцать, и … и т. Д.

• Тогда естественное место для Джоша закончить — это время, когда он почти напортачил, но этого не происходит, что показывает нам как он вырос сверхурочно.

3. Циркулярное эссе: В этом эссе автор начинает со сцены, изображения или концепции, а затем возвращается к этой сцене, изображению или концепции до конца эссе, чтобы понять смысл начальное открытие.Это эссе разворачивает интригу. Возьмите эссе Аниты, которое может открываться: «Я провела свои самые счастливые минуты потерянной и одинокой в ​​пустыне. Как я сюда попал? Чтобы понять это, вам нужно понять X, Y, Z обо мне… »и который может заканчиваться:« … вот как я оказался в шестнадцатилетнем возрасте потерянным — но совершенно как дома в дикой природе ».

4. The Mini-Odyssey Essay: Последний классический и мощный модуль — это старое доброе эссе, ориентированное на проблемы. В этом типе эссе наш герой (вы, писатель) встречает проблему в первом абзаце, а затем эссе посвящено тому, чтобы показать нам, как она решается.Скажем, Майкл хотел написать не об обучении серфингу у своего деда, а о том, что его деду был поставлен диагноз неизлечимой болезни.

Майклу потребуется много повествования, чтобы рассказать нам о потере деда — это слишком много, чтобы втиснуть его в первый абзац. Таким образом, Майкл мог бы распространить повествование в хронологическом порядке, показывая нам сначала плохие новости (проблему), затем уменьшая масштаб, чтобы задуматься, затем показывая нам, как он с ней столкнулся (обращаясь к проблеме), вероятно, не сумев адекватно с ней справиться с первого раза, и затем, в конце концов, успешно столкнулся с ним (решение).

Это еще несколько повествовательных возможностей для структурирования вашего эссе. Прямо сейчас мы сосредоточимся на Раме.

Схема

Теперь, взяв выбранную тему, пора ее обрисовать. Составление плана отлично подходит для некоторых людей в качестве тактики подготовки к написанию, и мы всегда рекомендуем его. Для других это может быть труднее, чем просто приступить к письму. Если вы действительно изо всех сил пытаетесь набросать набросок и предпочитаете просто следовать за ручкой до первого черновика, это нормально, но сделайте себе одолжение и сделайте набросок вторым черновым этапом.В какой-то момент всем нужен план, но когда это делать, решать вам. Давайте продолжим это с эссе Рамьи о Патриотах. Модель, которую мы будем использовать для этого эссе, — это эссе из пяти абзацев, основанное на анекдотах.

Кстати, вот подсказка, которая помогла Раме остановиться на Патриотах: Опишите место или среду, где вы полностью удовлетворены. Что вы там делаете или переживаете и почему это важно для вас? Хотя этой подсказки нет среди текущих подсказок для эссе Common App, ее или любую другую подсказку можно использовать для создания сочинения, которое вписывается в открытую подсказку, Подсказка 7.

Итак, имея это в виду, Рамия напишет о спорт-баре, где она каждое воскресенье во время футбольного сезона наблюдает за игрой своей команды.

1. Введение: У Рамьи есть забавное преимущество перед своим эссе: это неожиданно. Суть игры происходит в спорт-баре, и на бумаге приемной комиссии она может показаться непримиримой фанаткой футбола. Итак, мы начинаем в баре, и Рамия рассказывает анекдот:

Это была тяжелая неделя в школе — драма с моей группой друзей, тяжелые тесты, оркестровые тренировки, изнурительные футбольные упражнения — но я знал, где я принадлежу. воскресенье.В спорт-баре Ди в Сан-Хосе, с моим отцом, наблюдая за нашей командой…

Она также рассказывает нам о самой Ди, воспользовавшись возможностью показать приемной комиссии, что у нее есть повествовательные навыки, чтобы просто замечать вещи:

К концу футбольного сезона персонал знал, на чем мы хотим сидеть… мы были верны Ди, так же как мы должны были быть верными Патриотам, даже когда они, казалось, подводили нас.

Рассказывая это как историю, Рамия дал приемной комиссии человека, с которым можно познакомиться с прыжка.

2. Billboard / nutgraph / тезис абзаца: В мире журналов второй абзац статьи называют «абзацем билборда», потому что он транслирует — громко, как рекламный щит, — о чем идет речь. Газеты называют то же самое, ненормальным, а научные статьи могут относиться к этому как к вашему тезису. Все эти термины указывают на одно: здесь вы кричите, ЭЙ! ОБ ЭТОМ МОЕ ЭССЕ! Здесь вы объединяете сцену и персонажей абзаца 1 с тематическими проблемами, которые вы затронете в остальной части эссе.

Для Рамии это выглядит примерно так:

Ди — это место, где я научился быть верным — своей команде, Патриотам со всей страны, — но также и моему отцу, моим друзьям и мне самому.

Эссе Рами будет сосредоточено на лояльности: большая тема, которая показалась бы ужасно слабой, если бы она представила ее в первой строке или даже абзаце, но она удивительна и интересна здесь, потому что она сопоставила ее с уникальной обстановкой. и, казалось бы, легкие закуски — спорт в баре.(В какой-то момент Рамия заверила приемную комиссию, что она не пьет в этом баре!)

3. Основной абзац № 1: В этом абзаце Рамия расскажет нам больше о лояльности и почему это важно. Она добавит контекст. Так что она отойдет от «Ди» и расскажет нам, что в старшей школе она начала замечать, как многие ее друзья были вовлечены в социальную драму, стали соперничать друг с другом, спорили из-за романтических ситуаций; На фоне всего этого, а также запугивания, депрессии и других трудностей в старшей школе, преданность Рами Патриотам и Ди служила убежищем — одной из вещей, которые поддерживали ее рассудок.

Важно отметить, что Раме этого недостаточно, чтобы написать сочинение. Студенты иногда останавливаются на словах «Вот что-то важное / ценное / значимое для меня». Раме нужно продвигать это — чтобы рассказать нам что-то, что показывает зрелость, способность размышлять и самоанализ, что пригодится в колледже и во взрослом возрасте …

4. Основной абзац № 2: … так что она использует следующее. абзац, чтобы подчеркнуть более важный момент: какие еще типы лояльности заставляют ее задуматься о том, чтобы быть у Ди в воскресенье.

5. Заключение: Теперь Рамия развернет все вперед и направит наши взоры на этот «урок» — вещь, которую она может положить в карман, которая будет служить своего рода талисманом на всю жизнь.

Написание и исправление: типичные ошибки

Большинство людей не делают набросков. И даже после наброска многие люди не следуют его плану. Естественно, что вы захотите отклониться туда или сюда, к первоначальному плану или от него, но ниже приведены несколько распространенных ошибок , которые совершают люди, когда они либо не обрисовывают в общих чертах, либо отказываются от направляющей руки своего плана.По мере того, как мы рассмотрим некоторые из этих ошибок, мы также составим список из нескольких общих советов и приемов для управления некоторыми из самых сложных частей вашего эссе, включая время, сцену, прозрение, изменения, характер и многое другое.

Вот отрывок того, как поначалу начиналось сочинение Рамьи:

Как азиатская девушка ростом 5 футов 1,75 дюйма, немногие ожидали бы, что я буду проводить каждое воскресенье в баре за просмотром футбола …. Я устала от потоковой передачи. игры на моем компьютере, и он лагает перед каждой крупной игрой.

Я хочу поблагодарить Dee’s Sports Bar за то, что он преподает мне жизненные уроки, которые я буду носить с собой всю оставшуюся жизнь. Спасибо, что показали мне важность лояльности, отношений и смеха.

Я всегда был верен Патриотам….

Это неплохое начало, но оно подводит нас к Распространенной ошибке № 1: начать эссе с представления себя вместо того, чтобы рассказывать историю, AKA, слишком широкое начало. Рамия начинает с попытки рассказать нам, кто она, в большой вводной манере, прочищающей горло, вместо того, чтобы выбирать конкретный путь к тому, кто она есть.Приятно, что она маленькая, но здесь есть много всего, что нам не нужно: нам не нужен ее рост, и нам не нужно знать, что она раньше так или иначе играла в игры. Нам просто нужно знать, что она в баре.

У нее всего 650 слов. Это приводит нас к Совету № 1: Найдите убежище в анекдоте, в конкретном, в частном. Все станет проще, если выбрать что-то конкретное. Многие авторы сочинений из колледжей и других средств массовой информации испытывают стресс, полагая, что они должны полностью передать себя в сочинении.Это просто невозможно сделать в капсуле пространства, которое является вашим личным утверждением Common App. И, по иронии судьбы, это приведет к обратному: ваше эссе будет выглядеть бесформенным и извилистым, поэтому о вас будет мало рассказывать.

Если вместо этого вы используете отдельный рассказ как замену чему-то большему или чему-то еще, ваше эссе станет своего рода притчей или уроком, который расскажет вашему читателю как о вас, так и, надеюсь, о части мира, в которой они никогда раньше не рассматривал.

А теперь подумайте о первом декларативном предложении, которое Рамья делает в первоначальном наброске: «Я всегда был верен Патриотам». Совет № 2: Не можете сформулировать свой тезис? Ищите свое первое декларативное заявление! Эссе Рамьи не может быть о ее постоянной преданности Патриотам — этого недостаточно. Но тот факт, что ее проза, естественно, остановилась на этом как на первом коротком, резком предложении, говорит нам, что она делает заявление, в которое, вероятно, верит. Лояльность теперь становится действительно важной темой.

Распространенная ошибка № 2: Скрыть тезисы или спрятать их слишком низко. Поскольку мы знаем, что верность будет иметь какое-то отношение к тезису Рамьи, теперь мы знаем, что хотим, чтобы она достигла конца первого абзаца или начала первого.

Вот как эссе Рамьи началось в конце 3-4 раундов правок и исправлений:

Незадолго до 17:00 в воскресенье, 13 октября 2013 г., я сидел в баре, цепляясь за чувство оптимизма. быстро исчезало.Но подождите: это не то, что вы думаете. Я не стал пить; Я повернулся к экрану телевизора. Счет был 27-23, и Патриоты упустили слишком много возможностей. У меня осталось чуть больше минуты, и мой отец — человек, который привел меня, 15-летнего, в бар, — уныло спросил меня, должны ли мы уйти. Я напомнил ему, что настоящий спортивный фанат никогда не отказывается от своей команды, независимо от ситуации. И после того, как чудо драйва завершилось незабываемым пасом в угол эндзоны, осуществленным моим кумиром Томом Брэди, последовала волна восторженных аплодисментов и хвалебных отзывов от фанатов в баре, независимо от того, знали ли мы раньше друг друга. .Верность свела нас всех вместе.

Еще одна распространенная ошибка (№ 3!) , которую допустила Рамя: Путаница выводов с параграфом на рекламном щите. Ее второй абзац в оригинальном эссе гласил: «Я хочу поблагодарить Dee’s Sports Bar за то, что преподает мне жизненные уроки, которые я буду носить с собой всю оставшуюся жизнь. Спасибо, что показали мне важность лояльности, отношений и смеха ». Это мнение, но не тезис. И это мнение нормально — оно может быть в конце эссе, но ему не место во втором абзаце, потому что оно не направляет наше прочтение остальной части эссе.Пока он не сильный и не декларативный.

Это был абзац на рекламном щите, которого Рамя достиг после нескольких раундов правок:

Есть несколько разных видов лояльности. Верность команде, заведению, другим людям — даже самому себе. Сидя в этом баре весь прошлый год, я чувствую, что увидел их всех.

Здесь много работает! Он короткий, ясный и подводит нас к совету № 3: определите термины. Рамья хочет поговорить об абстрактном понятии — верности.Многие молодые писатели хотят размышлять о таких вещах, как благотворительность, служение, лидерство, верность, дружба, доброта, нравственность и т. Д. — это большие темы. Но Рамья не просто говорит о верности, это слово может означать разные вещи для разных людей. Она определила лояльность для целей этого эссе, а это значит, что теперь мы играем в ее доме.

По мере продвижения первого черновика Рамьи он наткнулся на очень распространенную ошибку №4: : любопытный случай пропущенного урока. Изначально предпоследний абзац Рами был своего рода одой Ди вместо того, чтобы показать приемной комиссии, что у нее есть больший жизненный результат, потраченный на поддержку своей команды — проблема, которую мы могли увидеть, произойдет, как только мы заметим чувство « Спасибо, Ди », заняв место, которое должно было быть зарезервировано для параграфа на рекламном щите. Это можно исправить, вернувшись к схеме или сделав ее наполовину.

Но не переживайте, если вы чувствуете, что первый план ускользает от вас. Совет № 4: Попробуйте обратный контур. Когда вы напишете черновик своего эссе, распечатайте его. (Между прочим: Совет № 5: распечатайте материал! Не застревайте в бесконечной спирали копирования и вставки — распечатав свой черновик, вы можете держать черновик рядом с собой, а затем открыть новый документ так, чтобы вы не стеснялись переписывать целые абзацы или полностью удалять разделы.)

Затем возьмите распечатку и напишите на полях, какова функция каждого абзаца. Может получится немного жестко, правда? Если вы не можете ответить на вопрос: «Какова цель этого абзаца?» или: «Что я хочу, чтобы читатели вынесли из этого абзаца?» то вы, вероятно, пропустили тематическое предложение.

Все, о чем мы здесь говорим — написание, обнаружение ошибок, их исправление — потребует от вас как минимум трех, а также пяти или шести черновиков, чтобы исправить это. Итак, Совет № 6: Не относитесь к своим ранним наброскам как к финальным. Это означает, что вам придется привыкнуть к тому, чтобы просто изложить идею на бумаге и вырезать целые абзацы или «точки» в эссе. Вы, вероятно, никогда раньше не писали ничего подобного личному утверждению, и вы должны пообещать себе, что будете повторять его.В противном случае вы заперетесь в более слабой версии эссе.

Во время итерации попробуйте Совет № 7: прочитайте вслух свои черновики , чтобы вы могли сказать, когда что-то кажется жестким или слабым; это должно звучать как ты. Чтение вслух может помочь вам обнаружить такие вещи, как Общая ошибка № 5: тональные ошибки — звучание слишком формально или слишком бойко / небрежно. Рамья никогда не страдал ни от одной из этих проблем; она звучала как она сама даже в первых набросках.

Но многие студенты чувствуют, что они либо должны звучать формально до духоты («Воскресным днем ​​мой отец забирал меня из моей комнаты и проводил на кухню, после чего мы переходили к спортивным состязаниям Ди. бар… ») или« по-настоящему молодой », вплоть до неуважения к читателю (« По воскресеньям мой папа любит, пойдем в спорт-бар Ди, и у меня все нормально, так что я спускаюсь и мы идем »… »). Когда вы смотрите на мигающий курсор, пока ваши глаза не пересекутся, может быть легко попасть в одну из этих ловушек и писать чужим голосом. Когда читаешь вслух, это можно уловить.

Совет № 8: Правильный голос для сочинения — это наиболее совершенная версия вашего речевого голоса. Вы не должны выглядеть так, как будто проглотили тезаурус, но вы должны звучать немного более формально, чем текстовые сообщения друзьям.

10 ошибок, которых следует избегать

Подобно тому, как есть достойные внимания примеры отличных эссе колледжей, которые любят публиковать приемные комиссии, существуют достойные передергивания примеры ужасных эссе колледжей, которые в конечном итоге описываются анонимными членами приемной комиссии на досках обсуждений Reddit.

Хотя я не могу гарантировать, что ваше эссе попадет в первую категорию, я скажу, что вы последуете моему совету в этой статье, ваше эссе, безусловно, не попадет во вторую. Как избежать написания плохого вступительного эссе? Прочтите, чтобы узнать, что делает эссе плохим, и какие темы для сочинений в колледже следует избегать. Я также объясню, как распознать плохие эссе в колледже — и что делать, если вы в конечном итоге создали его случайно.

Что делает плохие эссе в колледже плохими

Что именно может превратить эссе в колледже в ужас? Точно так же, как отличные личные утверждения сочетают неожиданную тему с превосходным исполнением, ошибочные личные утверждения объединяют проблемную тему с плохим исполнением.

Проблемы с темой

Основной способ испортить эссе в колледже — ошибиться в том, о чем оно написано или как вы решили обсудить конкретный опыт. Плохо подобранное содержание эссе может легко создать эссе, отталкивающее от одним из множества способов, которые я рассмотрю в следующем разделе.

Эссе — это место, где приемная комиссия вашего целевого колледжа познакомится с вашей личностью, характером, а также талантами и навыками, которых нет в вашей стенограмме.Поэтому, если вы начнете с ужасной темы, вы не только получите плохое эссе, но и рискуете испортить хорошее впечатление, которое производит остальная часть вашего приложения.

Некоторые плохие темы показывают сотрудникам приемной комиссии, что у вас нет здравого смысла суждения или зрелости , что является проблемой, поскольку они создают класс студентов колледжа, которые должны уметь вести самостоятельную жизнь в кампусе.

Другие плохие темы предполагают, что вы скучный человек или кто-то, кто не воспринимает свой опыт красочно или живо, что является проблемой, поскольку колледжи хотят создать динамичную и заинтересованную когорту студентов.

Другие плохие темы указывают на то, что вы не осведомлены о внешнем мире или отключены от него и сосредоточены только на себе , что является проблемой, поскольку частью задачи колледжа является взаимодействие с новыми людьми, новыми идеями и сотрудниками приемной комиссии. ищем людей, которые могут это сделать.

Проблемы с исполнением

Иногда, даже если обсуждаемый вами опыт может стать основой отличного личного утверждения, то, как вы структурировали и составили свое эссе, поднимает предупреждающие флажки.Это потому, что вступительное эссе также является местом, чтобы показать приемной команде зрелость и ясность вашего стиля письма.

Один из способов ошибиться в этой части — показать очень неправильную механику письма , например, нечеткий синтаксис или неправильно используемую пунктуацию. Это проблема, поскольку готовое к колледжу письмо — это одна из вещей, которую ожидают от выпускника средней школы.

Еще один способ испортить это — игнорировать быстрые инструкции по творческим или небрежным причинам.Это может показать сотрудникам приемной комиссии, что вы либо тот, кто просто игнорирует указания и инструкции, либо тот, кто не понимает, как им следовать . Это тоже нехорошо, поскольку они ищут людей, которые открыты для получения новой информации от профессоров, а не просто решают, что они уже все знают.

Игнорирование направлений до такой степени не является творческим, просто раздражающим.

Темы сочинений в колледже, которых следует избегать

Хотите знать, почему вам часто советуют писать о чем-то обыденном и повседневном для сочинения в колледже? Причина в том, что чем более необычна ваша тема, тем больше вероятность попадания в одну из этих категорий проблем.

Слишком личное

Проблема с излишне личной темой эссе в том, что , раскрывающий что-то очень личное, может показать, что вы действительно не понимаете границ . И знание того, где находятся соответствующие границы, будет ключом к самостоятельной жизни с группой людей, не связанных с вами.

К сожалению, попадание в зону TMI, посвященную темам для сочинений, встречается гораздо чаще, чем вы думаете. Один быстрый тест для проверки вашего уровня нарушения конфиденциальности: если это не то, что вы сказали бы дружелюбному незнакомцу, сидящему рядом с вами в самолете, возможно, не рассказывайте об этом в приемную комиссию.

Примеры:

• Описание потери девственности или чего-нибудь еще о вашей сексуальной жизни на самом деле. Это не значит, что вы не можете писать о своей сексуальной ориентации — просто не учитывайте физический акт.

• Слишком подробное описание вашей болезни, инвалидности или других функций организма. Подробное и содержательное обсуждение того, что это физическое состояние значило для вас и вашей жизни, — отличная вещь, о которой стоит писать.Но держитесь подальше от телесных ужасов и графических описаний, которые нужны просто для беспричинного шока.

• Восковая поэзия о вашей любви к второй половинке. Ваши отношения восхищают людей, вовлеченных в них в настоящее время, но те, кто не знает вас, не заинтересованы в этом аспекте вашей жизни.

• Признание в странных и необычных желаниях сексуального или незаконного характера. Ваша одержимость выращиванием кактусов — замечательная тема, в то время как ваша одержимость исследованиями взрывчатых веществ ужасна.

Некоторые секреты лучше скрыть за замком. Или за промышленной стойкой и шестерней, соответствующими механически обработанным зубчатым колесам и прижимным болтом.

Слишком много плохого суждения

Вообще говоря, исключите из своего эссе прошлые незаконные или аморальные действия. Это просто плохая идея — дать приемным комиссарам повод для неприязни к вам.

Могут быть некоторые исключения, если вы сделали что-то с совершенно иным мышлением, отличным от того, в котором находитесь сейчас (например, спасаясь от опасности, подвергаясь суровому принуждению или когда вы были очень молоды).Или, если ваше эссе посвящено объяснению того, как вы перевернули новую страницу, и у вас есть стенограмма, подтверждающая вас.

Примеры:

• Написание о преступлении как о чем-то веселом или увлекательном. Если это не в вашей постоянной записи, и вы хотели бы иметь возможность объяснить, как вы усвоили урок и изменились, не включайте это в свое эссе.

• Описание употребления наркотиков или переживания пьяного или наркотического опьянения. Даже если вы находитесь в штате, где разрешено употребление некоторых рекреационных наркотиков, вы учитесь в старшей школе.Единственным воздействием веществ, изменяющих сознание, должен быть кофеин.

• Придумывайте вымышленные истории о себе, как если бы они были правдой. Вы вряд ли будете достаточно хорошим фантазером, чтобы осуществить это, и нет причин бросать кости, если вас обнаружат лжецом.

• Детализация недостатков вашей личности. Если у вас нет отличной истории о том, как справляться с одной из этих проблем, не указывайте в своем личном заявлении такие нарушения, как патологический нарциссизм.

Тебе лучше не выносить грязное белье на улицу. Серьезно, никто не хочет нюхать эти носки.

Слишком самоуверенный

Верить в свои способности — это здорово, но никому не нравится безжалостное хвастовство. Независимо от того, насколько велики ваши достижения, если вы решите сосредоточить на них свое эссе, лучше описать неудачу или момент сомнений, чем просто восхвалять себя до небес.

Примеры:

• Хвастайтесь и сделайте себя безупречным героем своего эссе. Это удвоится, если вы пишете о не особо интересных достижениях, таких как забивание победного гола или лидерство в игре.

• Не осознавая фактический масштаб своих достижений. Это прекрасно, что вы находите время, чтобы помогать другим, но несколько часов в неделю, проводя волонтерские занятия, не делают вас святой фигурой.

Болеете за команду? Потрясающий. Подбадривать себя? Немного неприятно.

Слишком клише или скучно

Вспомни своего читателя. В этом случае, , вы пытаетесь запомнить себя сотруднику приемной комиссии, который читал тысячи других эссе . Если ваше эссе окажется скучным или банальным, оно просто не запишется в сознание человека как что-то, на что стоит обратить внимание.

Примеры:

• Расшифровка вашего резюме в форме предложения или запись об основной деятельности в вашей расшифровке стенограммы. Приложение уже включает ваше резюме или подробный список ваших различных занятий. Если в подсказке конкретно не предлагается написать о вашем основном занятии, эссе должно быть посвящено той стороне ваших интересов и личности, которая не отражается в других частях приложения.

• Написание статей о спорте. Это сочинение пытается написать каждый спортсмен. Если у вас нет совершенно нестандартной истории или необычного достижения, оставьте эту преувеличенную тему в покое.

• Поездка на общественные работы в страну третьего мира тронула вас. Были ли вы впечатлены тем, насколько счастливыми казались люди, несмотря на свою бедность? Вы получили ценный урок о том, насколько вы привилегированы? К сожалению, как и любой другой подросток, который путешествовал в одну из этих поездок. Когда вы пишете об этом, как правило, вы одновременно выглядите безразличным, невежественным, слишком привилегированным и снисходительным. Не делайте этого, если у вас нет очень конкретной, совершенно необычной истории.

• Печальская реакция на печальный, но очень распространенный опыт. К сожалению, многие из тяжелых формирующих событий в вашей жизни довольно универсальны. Итак, если вы собираетесь написать о смерти или разводе, обязательно сосредоточьтесь на том, как вы справились с этим событием, чтобы эссе было написано только вами. Только подробное, своеобразное описание может спасти эту тему.

• Идет мета. Не пишите о том, что вы пишете эссе, пока мы говорим, а теперь читатель его читает, и посмотрите, эссе прямо здесь, в руке читателя.Эта техника кажется умной, но уже использовалась много раз разными способами.

• Предлагаем ваши идеи о том, как исправить мир. Это особенно верно, если ваше решение легко исправить, если только все будут вас слушать. Поверьте мне, вы просто не можете реально оценить уровень сложности, присущей проблеме, которую вы описываете.

• Начнем с известной цитаты. Обычно нет необходимости подкреплять свои собственные слова чужими.Конечно, если вы пишете о конкретной фразе, которую вы приняли в качестве жизненного девиза, не стесняйтесь включать ее. Но даже тогда, когда это будет первая строчка вашего эссе, вы чувствуете, как будто вы передаете ключи автору и просите его сесть за руль.

• Использование повседневного предмета как метафоры вашей жизни / личности. «Обувь. Они такие и такие, и люди любят их по всем этим причинам. И знаете что? Они такие же, как я».

Обувь появилась несколько веков назад и обычно используется как вазы для цветов.И это верно и для меня!

Слишком не по теме

В отличие от сочинений, которые вы писали в школе, где идея состоит в том, чтобы анализировать что-то вне себя, основным предметом вашего эссе в колледже должны быть вы, ваше прошлое, ваш макияж и ваше будущее . Написание о ком-то другом может стать отличным эссе, но не в этом контексте.

Примеры:

• Отдать дань уважения кому-то очень важному для вас. Всем хотелось бы познакомиться с вашей бабушкой, но сейчас не время рассказывать о ее удивительной истории взросления. Если вы действительно хотите поговорить о человеке, который важен для вашей жизни, остановитесь на том, как на вас повлиял он, и как вы включите это влияние в свое будущее.

• Документирование того, насколько хорошо другие люди что-то делают, говорят, активны, в то время как вы остаетесь пассивным и неактивным в эссе. Находиться в орбите чьей-то важной лабораторной работы, или сложной постановки сцены, или значимой политической активности — это фантастический момент обучения.Но если вы решите написать о чем-то, ваше эссе должно быть о вашем обучении и о том, как на вас повлияло, а не о достижениях другого человека.

• Сосредоточьтесь на произведении искусства, которое вас глубоко тронуло. Остерегайтесь ловушки написания аналитического эссе об этой работе, а вовсе не о вашей реакции на нее или о том, как на вас с тех пор повлияло. Ознакомьтесь с нашим объяснением того, как ответить на тему D приложения ApplyTexas, чтобы получить совет о том, как писать о чужой работе, и при этом убедиться, что ваше эссе по-прежнему указывает на вас.

Если вы пишете свое эссе об искусстве, будьте парнем полностью справа, глядя прямо на аудиторию, чтобы объяснить, что происходит. Не будьте тем парнем, который полностью поглощен тем, на что он смотрит.

(Изображение: Питер Кристоффель Уандер [общественное достояние], через Wikimedia Commons)

Хотите написать идеальное эссе для поступления в колледж? Получите профессиональную помощь от PrepScholar.

Ваш преданный консультант по поступлению в PrepScholar создаст ваше идеальное эссе для колледжа с нуля.Мы изучим ваше прошлое и интересы, проведем мозговой штурм по темам для сочинений и проведем вас через процесс создания сочинений, шаг за шагом. В конце у вас будет уникальное эссе , которое вы с гордостью отправите в лучшие колледжи.

Не оставляйте заявку в колледж на волю случая. Узнайте больше о зачислении на PrepScholar прямо сейчас:

Слишком обидно

С этой потенциальной ошибкой вы рискуете продемонстрировать отсутствие самосознания или способности быть открытыми для новых идей .Помните, ни один читатель не хочет, чтобы ему читали лекции. Если это то, что делает ваше эссе, вы демонстрируете неспособность успешно общаться с другими.

Также помните, что ни один колледж не хочет принимать человека, который слишком ограничен, чтобы получать пользу от обучения других. Длинное однобокое эссе о злободневной проблеме подскажет, что вы именно такой.

Примеры:

• Длинные разговоры на политические, религиозные или другие спорные темы. Вы просто не знаете, какова позиция приемного комиссара, читающего ваше эссе, по любому из этих вопросов. Лучше не расстраивать и не сердить этого человека.

• Написание односторонней обличительной речи об оружии, абортах, смертной казни, иммиграции и т. Д. В новостях. Даже если вы можете объединить факты в свои аргументы, это эссе — просто неподходящее место, чтобы занять узкую, безразличную сторону в продолжающейся дискуссии.

• Упоминание чего-либо отрицательного в школе, в которую вы подаете заявление. Опять же, ваш читатель — это тот, кто там работает и, по-видимому, гордится этим местом. Сейчас не время подвергать сомнению мнение приемной комиссии или жизненный выбор.

Не дайте вашему читателю почувствовать, будто он внезапно вступил с вами в ринг.

Колледж: проблемы с исполнением эссе, которых следует избегать

Плохие сочинения в колледже вызваны не только плохими темами. Иногда, даже если вы пишете на интересную, актуальную тему, вы все равно можете казаться незрелым или неготовым к жизни в колледже из-за того, как вы представляете эту тему — то, как вы на самом деле пишете свое личное утверждение.Убедитесь, что вы не совершили ни одной из распространенных ошибок из этого списка.

Глухота по тону

Сотрудники приемной комиссии ищут находчивость, способность быть стойким, а также активный и оптимистичный подход к жизни — все это качества, которые создают преуспевающего студента колледжа. Эссе, не демонстрирующие этих качеств, обычно страдают глухотой по тону.

Примеры:

• Плаксивость или жалобы на проблемы в жизни. Эссе о том, что все делают что-то против вас? О том, что с вами происходит, а не о том, что вы с этим делаете? Эта перспектива явно отталкивает.

• Пытаться и не использовать юмор. Вы можете быть очень забавным в реальной жизни, но в этом контексте сложно быть успешным, особенно когда вы пишете для читателя, который вас не знает. Если вы действительно хотите использовать юмор, я бы порекомендовал самый простой и понятный вариант: быть самоуничижительным и сдержанным.

• Говорить с читателем снисходительно или, наоборот, самовозвеличивать. Никому не нравится, когда к нему снисходят. В этом случае основная функция вашего эссе — очаровать и понравиться, что вряд ли произойдет, если вы примете такой тон.

• Быть пессимистом, циником и в целом депрессивным. Вы подаете заявление в колледж, потому что с нетерпением ждете будущего обучения, достижений и самореализации.Сейчас не время, чтобы избавиться от экзистенциальной скуки и измученного, уже сделанного, отношения к жизни.

Эдвард Мунк, вероятно, не отправил «Крик» в качестве своего эссе. Он ловко сохранил всю экзистенциальную тревогу для своего пост-бакалавра!

(Изображение: Эдуард Мунк [Public Domain], через Wikimedia Commons)

Отсутствие личности

Хороший вопрос, который стоит задать себе: мог ли кто-нибудь еще написать это эссе ? Если ответ положительный, значит, вы плохо представляете свой уникальный взгляд на мир.Очень важно продемонстрировать свою способность быть внимательным наблюдателем за миром, поскольку это будет одной из ваших основных задач в качестве студента колледжа.

Примеры:

• Избегать эмоций и выглядеть в эссе похожим на робота и холодным. В отличие от сочинений, которые вы писали для класса, это сочинение призвано продемонстрировать ваш авторский голос и индивидуальность. Может показаться странным переключение передач после того, как вы научились отвлекаться от письма, но это то место, куда вы должны вкладывать как можно больше.

• Пропуск описания и конкретных деталей в пользу написания только расплывчатых общих слов. Похоже ли ваше повествование на газетный гороскоп, который можно применить ко всем остальным, кто был там в тот день? Тогда вы делаете это неправильно, и вам нужно переориентировать на вашу реакцию, чувства, понимание и трансформацию.

Ваше эссе в колледже не место, чтобы быть неотличимым.

Необычный стиль

Здесь есть место для творчества, да, но эссе в колледже не является бесплатным для всех уроком постмодернистского искусства .Правда, есть подсказки, которые специально призывают к отправке вашего материала, находящегося вне левого поля, или позволяют вам отправить портфолио или другой образец работы вместо традиционного эссе. Но в стандартном приложении лучше придерживаться традиционной прозы, разбивать ее на абзацы, а затем разбивать на предложения.

Примеры:

• Предоставление чего-либо, кроме материалов, запрошенных в вашей заявке. Не присылайте еду в приемную комиссию, не пишите сочинение об одежде или обуви, не создавайте канал на YouTube о своей неизменной приверженности школе.Я знаю, что существует множество городских легенд о том, что «однажды эта безумная штука сработала», но они либо неправда, либо о том, что не сработает во второй раз.

• Написание эссе в стихах, в форме пьесы, в виде маркированного списка, в виде акростиха или в любой другой непрозовой форме. Если вы действительно не разбираетесь в поэзии или написании пьес и не уверены, что сможете выполнить требования подсказки и хорошо объяснить себя в этой форме, не отбрасывайте прозу просто ради того, чтобы отличаться.

• Используйте как можно больше «причудливых» слов и очень далеко от вас. Приемные комиссии единодушны в желании услышать ваш не полностью сформированный подростковый голос в вашем эссе. Это означает, что вы должны писать на вершине своего словарного запаса и сложности синтаксиса, но не обменивайте каждое слово на синоним тезауруса. Ваше сочинение пострадает за это.

Если вы так одеваетесь каждый день, вы можете использовать любые причудливые слова, которые вам нравятся.

Отсутствие корректуры

Большинство людей с трудом проверяют свою работу. Вот почему вы должны убедиться, что кто-то другой проверяет ваше письмо . Это единственное место, где вы можете, должны — и действительно должны — попросить кого-то, кто знает все о грамматике, пунктуации и хорошо разбирается в деталях, поднесет красный карандаш к вашему окончательному черновику.

В противном случае, вы выглядите так, как будто вы либо не знаете основных правил, либо не знаете, как писать (в этом случае вы действительно готовы к работе в колледже?), Либо не заботитесь достаточно, чтобы хорошо себя представить (в этом случае, почему приемная комиссия люди заботятся о том, чтобы вас приняли?).

Примеры:

• Опечатки, грамматические ошибки, ошибки пунктуации, странные проблемы с интервалами между шрифтами и абзацами. Это правда, что часто это непреднамеренные ошибки. Но забота о том, чтобы сделать это правильно, — это способ продемонстрировать свою трудовую этику и преданность делу.

• Превышение лимита слов. Частью вашего таланта является умение работать в рамках произвольных правил и ограничений. Превышение количества слов указывает на отсутствие самоконтроля, что не очень привлекательно для абитуриента.

• Повторение одного и того же слова или структуры предложения снова и снова. Это делает вашу прозу однообразной и трудной для чтения.

Повторение: отлично подходит для освоения прыжков в длину, ужасно для интереса читателя.

Большинство поступающих в колледж — старшеклассники, и большая часть рекомендаций по поступлению в колледж адресована именно им. Но что делать, если вы не попадаете в эту узкую категорию? Наша электронная книга о том, как подготовиться к колледжу и подать заявление в качестве нетрадиционного студента, проведет вас через все, что вам нужно знать , от курсовой работы, которую вы должны иметь за плечами, до того, как получить рекомендательные письма, когда вы не достигли высоких результатов. старшеклассник.

Примеры плохих эссе в колледже — и как их исправить

Прелесть письма в том, что его можно переписать. Так что, если вы, , думаете о своем эссе как о черновике, ожидающем доработки в лучшую версию , а не как о драгоценном камне, которого нельзя трогать, вы будете в гораздо лучшей форме, чтобы исправить проблемы, которые всегда возникают. !

Теперь давайте взглянем на несколько реальных проектов эссе колледжа, чтобы увидеть, где автор ошибается и как эту проблему можно исправить.

Эссе № 1: Мета-рассказ «Я пишу это эссе, пока мы говорим»

Был ли дом вашего детства разрушен смерчем? Да, я тоже не был. Я знаю, что это вступление могло создать впечатление, что это эссе колледжа будет о противостоянии бедствиям, но правда в том, что оно совсем не об этом.

На первом курсе я всегда представлял себе, как я заканчиваю эссе в колледже за несколько месяцев до крайнего срока. Но по мере того, как тянулись недели и приближался крайний срок, вскоре стало ясно, что при таких темпах дела мне, вероятно, придется строить новые планы на октябрь, ноябрь и декабрь.

Попав в свою личную червоточину, я сел с мамой, чтобы поговорить о колледжах. «Может быть, тебе стоит написать о Star Trek , — предложила она, — ты же знаешь, как ты всегда был одержим капитаном Пикардом, называя его наставником своей мечты. Уникальные хобби создают хорошие темы, верно? Вы будете казаться творческими!» Я играл с мыслью в уме, нажимая на воображаемый контакт коммуникатора и шепча: «Компьютер. Чай. Эрл Грей. Горячо. А потом эссе». Ничего не случилось. Вместо этого я тихонько сидел в своей комнате и писал по старинке.Несколько дней спустя я вышел из своей комнаты растрепанным, но, к моему ужасу, это эссе колледжа заставило меня походить на парня, который не может смириться с тем фактом, что он никогда не сдаст вступительный экзамен в Академию Звездного Флота. Итак, я выбросил свое эссе, даже не разрушив его с помощью фазера, установленного на оглушение.

Я впал в панику. Мое эссе из колледжа. Мое представление о себе в выпускном классе. Практически из ниоткуда Роберт Джеймсон Смит дал свой совет. Идеальный! Он предложил студентам начать писать сочинение в колледже с перечисления своих достижений и позволить сочинению материализоваться оттуда.Мое сердце воспряло духом, я последовал его совету и перечислил три своих величайших достижения — овладение стратегией игры в нарды, участие в TREE на втором курсе и исполнение песни «Я — образец современного генерал-майора» из «Пираты». Penzance публично. И действительно, я почувствовал вдохновение и начал яростно набирать на клавиатуре свой опыт в TREE, или Trees Required Environmentists. Я размышлял о нынешнем состоянии вырубки лесов и описал дихотомию, заключающуюся в том, что и понятно, почему фермеры вырубают леса для сельскохозяйственных угодий, и насколько это опасно для нашей планеты.Наконец, я добавил свое личное прозрение в конце моего эссе в колледже как вишенка на ванильном мороженом, как говорится в часто употребляемой поговорке.

После 3 недель выяснения себя я превратился в писатель. Что касается достижений, то это определенно было потрясающе. Умение превратить человека в 603 слова, несомненно, заслуживает золотой медали. Тем не менее, в этом эссе меня все еще не отпускал голос, который нельзя было игнорировать. В конце концов, я подчинился этому воплю внутреннему голосу и решил, что это тоже не то эссе.

Во время прогулки по парку Фэйрмаунт в Филадельфии я понял, что эссе колледжа было не чем иным, как воплощением моего характера. Два сочинения, которые я написал, были неправильными, потому что они не стали чем-то большим, чем просто словами на переработанной бумаге. Субъект не ожил. Конечно, мой живой интерес к Star Trek и мой энтузиазм по поводу TREE — большая часть того, кем я являюсь, но были и другие существенные качества моего персонажа, которые не упоминались в эссе.

Осознав это, я повернулся так быстро, как мог, не врезавшись в дерево.

What Essay # 1 Does Well

Вот все, что работает на всю катушку, для этого личного заявления как есть.

Убийца, первый приговор

Был ли дом вашего детства разрушен смерчем? Да, я тоже не был.

Забавный, яркий, запоминающийся — в этой фразе есть все:

• Странный факт. Есть разные виды торнадо? В любом случае, что такое «смерч из наземных смерчей»?

• Гипотетическая поздняя ночь и глубокие мысли. Каково было бы быть ребенком, чей дом был разрушен таким необычным способом?

• Прямое взаимодействие с читателем. Вместо того, чтобы спрашивать «каково было бы, если торнадо разрушит дом», он спрашивает: « было ли когда-либо разрушено ваше дома».

Кстати о торнадо, насколько крутым был Волшебник из страны Оз?

Нежный, самоуничижительный юмор, который приносит хорошие плоды

Я играл с мыслью в уме, нажимая на воображаемый контакт коммуникатора и шепча «Компьютер.Чай. Эрл Грей. Горячий. А затем эссе. Ничего не произошло. Вместо этого я тихо сидел в своей комнате и писал по старинке. Несколько дней спустя я вышел из своей комнаты растрепанным, но, к моему ужасу, это эссе колледжа заставило меня походить на парня, который может Я не могу смириться с тем фактом, что он никогда не сдаст вступительный экзамен в Академию Звездного Флота. Итак, я выбросил свое эссе, даже не успев разрушить его с помощью фазера, установленного на оглушение.

У автора есть свой торт и он ест его здесь: оба высмеивают себя за то, что он супер в мифах Star Trek , но также демонстрирует, что достаточно предан своему делу, чтобы попытаться шептать команду компьютеру Enterprise наедине в своей комнате.Вы знаете, на всякий случай.

Твердый вопрос, сделанный абзацем абзацем

Суть эссе в том, что две версии самого себя, которые автор задумал изобразить, не в состоянии каким-то образом описать его настоящего. Ни эссе, посвященное его необычным интересам, ни эссе, посвященное его серьезной деятельности, не могли передать все о всестороннем человеке в 600 словах.

Большой выход

Осознав это, я повернулся так быстро, как мог, не врезавшись в дерево.

Эссе иллюстрирует собственную остановку тем, что рассказчик буквально останавливается посреди похода и едва избегает столкновения. Это забавно и умно, но при этом не слишком хитроумно.

Концовка должна быть короткой и приятной, чтобы ваш читатель не начал желать, чтобы вы превратились в человеческое пушечное ядро.

(Изображение: fir0002 через Wikimedia Commons.)

Где эссе № 1 требует доработки

Переписав эти дефектные части, сочинение будет сиять.

Слишком долго тратишь на метанарратив

Я знаю, что это вступление могло создать впечатление, что это эссе колледжа будет о противостоянии бедствиям, но правда в том, что речь идет вовсе не об этом.

На первом курсе я всегда представлял себе, как я заканчиваю эссе в колледже за несколько месяцев до крайнего срока. Но по мере того, как тянулись недели и приближался крайний срок, вскоре стало ясно, что при таких темпах дела мне, вероятно, придется строить новые планы на октябрь, ноябрь и декабрь.

После 3 недель выяснения себя я превратился в писатель. Что касается достижений, то это определенно было потрясающе. Умение превратить человека в 603 слова, несомненно, заслуживает золотой медали.

Посмотрите, насколько длинны и растянуты эти абзацы, особенно после этого динамичного начала. Интересно ли вообще читать о том, как кому-то другому тяжело писать? Не совсем, потому что это очень распространенный опыт.

При переписывании я бы посоветовал сжать все это, возможно, до предложения , чтобы перейти к сути фактического эссе .

Позволять другим делать все подряд

Я сел с мамой, чтобы поговорить о колледжах. «Может быть, тебе стоит написать о Star Trek , — предложила она, — ты же знаешь, как ты всегда был одержим капитаном Пикардом, называя его наставником своей мечты. Уникальные хобби создают хорошие темы, верно? Вы будете казаться творческими!»

Практически из ниоткуда Роберт Джеймсон Смит дал свой совет. Идеальный! Он предложил студентам начать писать сочинение в колледже с перечисления своих достижений и позволить сочинению материализоваться оттуда.

Дважды в эссе автор позволяет кому-то другому сказать ему, что делать. Более того, похоже, что оба «неполных» эссе были продиктованы мыслями других людей и имели мало общего с его собственными идеями, опытом или инициативой.

В переписанном виде было бы лучше переработать и Star Trek , и версию TREE эссе как собственные мысли автора, а не чьи-то предложения . Таким образом, суть эссе — разоблачение идеи о том, что эссе в колледже может обобщить жизненный опыт — заработана двумя неудачными попытками автора написать эссе другого типа.

Не будь пассивной пандой. Будьте активной антилопой.

Оставляя понимание и смысл своего опыта

Фандом Star Trek и активизм TREE были, очевидно, важными жизненными событиями для этого автора — достаточно важными, чтобы стать потенциальными кандидатами на тему эссе в колледже. Но нет ни описания того, что автор сделал с кем-либо из них, ни объяснения того, почему это было так значимо для его жизни.

Можно сказать, что ни одно из ваших достижений не определяет вас индивидуально, но для того, чтобы это сработало, вы должны действительно продать сами достижения.

В переписанном виде было бы хорошо изучить то, что он узнал о себе и мире, преследуя эти интересы . Как они изменили его или увидели в нем человека, которым он является сегодня?

Не добавлять новые оттенки и грани самого себя в микс

Итак, я выбросил свое эссе, даже не успев разрушить его с помощью фазера, установленного на оглушение.

Тем не менее, в этом эссе меня все еще раздражал голос, который нельзя было игнорировать. В конце концов, я подчинился этому воплю внутреннему голосу и решил, что это тоже не то эссе.

В обоих этих отрывках, есть прекрасная возможность указать, что именно эти неудавшиеся версии эссе не отражают об авторе . В следующем черновике эссе я бы посоветовал сделать тонкое замечание о других его качествах.

Например, после абзаца Star Trek он мог бы говорить о другой культуре, которую он любит потреблять, особенно если он может обсуждать формы искусства, которые ему интересны, чего нельзя ожидать от того, кто любит Star Trek .

Или, после абзаца «ДЕРЕВО», автор мог бы объяснить, почему это второе эссе захватило его не лучше, чем первое. Что не хватало? Почему «я» в эссе кричит — это потому, что эта версия изображает его как чрезмерно агрессивного активиста?

Star Trek поклонников пруд пруди. Но Trekkie, который также является поклонником граффити? Это новое пересечение культурных вкусов.

Хотите создать наилучшее приложение для колледжа?

Мы можем помочь. PrepScholar Admissions — лучшая в мире консалтинговая служба при приеме на работу. Мы объединяем консультантов мирового класса с нашими , основанными на данных, патентованными стратегиями приема . Мы наблюдали за тем, как тысячи учеников поступили в свои лучшие школы , от государственных колледжей до Лиги плюща.

Мы знаем, какие студенты хотят принять колледжи. Мы хотим, чтобы вы поступили в школу вашей мечты .

Узнайте больше о зачислении в PrepScholar , чтобы максимально увеличить свои шансы на поступление.

Эссе № 2: Очерк служебной поездки «Я когда-то видел бедных»

В отличие от других подростков, меня не волнуют деньги, вечеринки или то, что другие думают обо мне. В отличие от других восемнадцатилетних подростков, я думаю о своем будущем и не стал полностью материалистичным и жадным. Все мои взгляды на жизнь изменились после того, как я понял, что моя жизнь просто передается мне на серебряной ложке, и все же в мире были те, у кого не было достаточно еды или жилья.Я понял, что единственное, в чем этот мир нуждался больше всего, — это сострадание; сострадание к тем, кому повезло меньше, чем нам.

Летом 2006 года я отправился в общественную поездку в сельскую местность Перу, чтобы помочь построить там начальную школу для детей. Я ожидал суровых условий, но то, что я встретил, было намного хуже. Одно дело смотреть рекламные ролики с просьбами о пожертвованиях, чтобы помочь несчастным людям в менее развитых странах, но совсем другое — жить этим на самом деле.Даже по прошествии всего этого времени я все еще слышу младенцы, плачущие от голода; Я все еще вижу грязные тряпки, которые они носили; Я все еще чувствую запах горя и безнадежности. Но самым ярким моим воспоминанием был момент, когда я впервые попал в фермерский городок. Условия его поразили меня врасплох; В реальной жизни это выглядело намного хуже, чем то, что сказал нам руководитель нашей группы. Бедность для меня и всех, кого я знал, была чуждой концепцией, о которой люди слышат в новостях или видят в документальных фильмах. Но эта крайняя нищета была их жизнью, их реальностью.И за те короткие десять дней, что я был там, он тоже будет моим. Когда все это осознание пришло сразу, я почувствовал себя подавленным тяжестью того, что должно было произойти. Смогу ли я жить в таких же условиях, как эти люди? Смогу ли я заразиться болезнью, которой больше не существовало в первом мире, или, может быть, умру от употребления зараженной воды? Пока эти вопросы крутились в моем и без того ошеломленном уме, я услышал мягкий голос, спрашивающий меня по-испански: «Ты в порядке? Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы тебе стало легче?» Я посмотрел вниз и увидел маленького мальчика примерно девяти лет, который выглядел голодным и холодным, в рваной одежде и утешал меня.Эти люди, у которых так мало, смогли забыть о своих нуждах и поставить впереди более удачливых. Именно в этот момент я увидел, каким эгоистичным был. Сколько людей в мире страдали подобным образом, а я всю жизнь ни о чем не беспокоился?

Вспоминая поездку, возможно, я что-то изменил, а может, и нет. Но я получил кое-что гораздо более важное. У меня появилось желание сделать мир лучше для других. Именно в маленькой бедной деревушке в Перу я наконец понял, что жизнь — это нечто большее, чем просто быть живым.

What Essay # 2 Does Well

Давайте сначала отметим, что это за черновик.

Очистить хронологию

Это эссе, которое пытается объяснить изменение точки зрения. Есть разные способы структурировать эту всеобъемлющую идею, но хронологический подход, который начинается с более раннего мнения, описывает событие, изменяющее сознание, и заканчивается преобразованной точкой зрения, — это простой и ясный способ изложить этот потенциально сложный предмет. .

Построить повествование в порядке того, что произошло, — это простая и надежная стратегия.

(Изображение: Пользователь: Lite через Wikimedia Commons)

Где эссе № 2 требует доработки

Теперь давайте посмотрим, что нужно изменить, чтобы это эссе прошло проверку.

снисходительный, неприятный тон

В отличие от других подростков, меня не волнуют деньги, вечеринки или то, что другие думают обо мне.В отличие от других восемнадцатилетних подростков, я думаю о своем будущем и не стал полностью материалистичным и жадным.

Это очень широкое обобщение, которое, как правило, не лучший способ сформулировать аргумент или начать сочинение. Это просто заставляет этого автора пренебрежительно относиться к огромной массе населения.

В переписанном виде этому автору было бы лучше сконцентрироваться на том, что она хочет сказать о себе, а не осуждать «других подростков», большинство из которых она не знает и никогда не встретит.

Я понял, что единственное, в чем этот мир нуждался больше всего на свете, — это сострадание; сострадание к тем, кому повезло меньше, чем нам.

Слово «сострадание», исходящее от кого-то, кто заслужил свое место в мире ничем, кроме удачи, звучит снисходительно. Называть других «менее удачливыми», когда ты учишься в старшей школе, имеет бесчеловечное качество.

Эти люди, у которых так мало, смогли забыть о своих нуждах и поставить перед собой гораздо более удачливых.

Опять же, это очень снисходительно. И не только это, но и этому маленькому мальчику автор явно не выглядел таким «удачливым» — напротив, она выглядела достаточно жалкой, чтобы ее утешать.

В следующем черновике, , лучше было бы написать эссе о множестве различных видов меняющихся перспектив, с которыми автор столкнулся в той поездке . Более содержательное эссе могло бы сравнить и противопоставить точки зрения телевизионных рекламных роликов тому, что сказал руководитель группы, собственным ожиданиям автора и, наконец, точке зрения этого ребенка.

Можно представить, что у вас сложные глаза насекомого. Сколько разных точек зрения вы можете увидеть и описать?

Расплывчатое, ненаблюдаемое описание

Летом 2006 года я отправился в общественную поездку в сельскую местность Перу, чтобы помочь построить там начальную школу для детей. Я ожидал суровых условий, но то, что я встретил, было намного хуже. Одно дело смотреть рекламные ролики с просьбами о пожертвованиях, чтобы помочь несчастным людям в менее развитых странах, но совсем другое — жить этим на самом деле.Даже по прошествии всего этого времени я все еще слышу младенцы, плачущие от голода; Я все еще вижу грязные тряпки, которые они носили; Я все еще чувствую запах горя и безнадежности.

Такие фразы, как «крики маленьких детей из-за того, что им не хватает еды» и «грязные тряпки» кажутся описаниями, но на самом деле они ближе к нелюбопытным и совершенно избитым обобщениям. Почему плакали дети? Сколько детей? Все дети? Один конкретный действительно громкий ребенок?

То же самое и с «грязными тряпками»: это невероятно бесчувственный способ говорить об одежде этих сельских жителей и опять же показывает полное отсутствие интереса к их жизни.Почему их одежда была грязной? Были ли они рабочими или фермерами, и на их одежде были следы труда? Была ли у них воскресная одежда? Традиционную одежду, которую они надевали для особых случаев? Они сами шили одежду? Это хороший повод продолжать носить одежду, даже если на ней есть «пятна».

Перезапись должна либо сделать этот раздел более конкретным и менее зависимым от клише, либо полностью отказаться от него .

Условия его поразили меня врасплох; В реальной жизни это выглядело намного хуже, чем то, что сказал нам руководитель нашей группы.Бедность для меня и всех, кого я знал, была чуждой концепцией, о которой люди слышат в новостях или видят в документальных фильмах. Но эта крайняя нищета была их жизнью, их реальностью.

Если это «самое яркое воспоминание», то я ожидал бы прочитать все детали, которые запечатлелись в голове автора. Что сказал им их лидер? Что отличалось в реальной жизни? На что был похож свет? Как выглядели дома / дороги / трава / поля / деревья / животные / машины? В какое время суток это было? Добрались ли они на автобусе, поезде или самолете? Был ли там аэропорт / вокзал / автовокзал? Центр города? Магазины? Рынок?

Здесь можно указать любое количество деталей при выполнении еще одного чернового пропуска.

Читать расплывчатые обобщения — все равно что пытаться разобраться в этой расплывчатой ​​картине. Это цветы? Праздничные огни? Конфетти? Кто знает. А через некоторое время кого это волнует?

Отсутствие понимания или зрелости

Но эта крайняя нищета была их жизнью, их реальностью. И за те короткие десять дней, что я был там, он тоже будет моим. Когда все это осознание пришло сразу, я почувствовал себя подавленным тяжестью того, что должно было произойти. Смогу ли я жить в таких же условиях, как эти люди? Смогу ли я заразиться болезнью, которой больше не существовало в первом мире, или, может быть, умру от употребления зараженной воды?

Без рамочного устройства, объясняющего, что эта первоначальная паника была чрезмерной реакцией, этот раздел просто заставляет автора звучать плаксивым, озаглавленным, мелодраматичным и незрелым .В конце концов, это не одиночный поход по дикой природе — автор находится там с платной программой с гидом. Какая же смертность обычно связана с этими стандартными служебными командировками по подаче заявления в колледж?

В переписанном виде я бы посоветовал включить сюда больше взглядов на чрезмерно крупный и чрезмерно привилегированный ответ автора. Это хорошо сочетается с новым вниманием к различным точкам зрения на эту деревню, с которыми столкнулся автор.

Незаслуженное, клише «Глубокие мысли»

Но я получил кое-что гораздо более важное.У меня появилось желание сделать мир лучше для других. Именно в маленькой бедной деревушке в Перу я наконец понял, что жизнь — это нечто большее, чем просто быть живым.

Неужели это правда, что автор научился этому? Возможно, есть некоторые свидетельства того, что автора несколько вытрясло от комфортного материалистического существования. Но что на самом деле означает «в жизни есть нечто большее, чем просто быть живым»? Это вывод довольно расплывчатый и, по большей части, не является продолжением.

В переписанном виде эссе должно быть полностью переориентировано, чтобы обсудить, как другие видят нас иначе, чем мы сами себя, с учетом переживания жалости со стороны того, кого вы считали достойным сожаления. Затем, новая версия может заканчиваться на заметке о том, что вы лучше понимаете различные точки зрения и точки зрения других людей .

Важно включить в свое эссе глубокие мысли и идеи — просто убедитесь, что ваше повествование поддерживает ваши выводы!

Итог

• Плохие эссе в колледже имеют проблемы либо с темой, либо с исполнением.

• Эссе — это то, как сотрудники приемной комиссии узнают о вашей личности, точке зрения и уровне зрелости, поэтому правильное определение темы является ключевым фактором, позволяющим им видеть вас как осведомленного, самостоятельного, непредубежденного кандидата, который собирается процветать в условиях независимости.

• Эссе — это также то, как сотрудники приемной комиссии узнают, что вы пишете на уровне, готовом к поступлению в колледж, поэтому провал в исполнении показывает, что вы либо не умеете писать, либо недостаточно заботитесь об этом. хорошо.

• Основные причины, по которым темы эссе в колледже идут не так, как надо, — это безвкусица, неверные суждения и недостаток самосознания.

• Основные причины, по которым студенческие эссе терпят неудачу при исполнении, связаны с игнорированием формата, синтаксиса и жанровых ожиданий.

Что дальше?

Хотите прочитать несколько отличных эссе колледжа, когда вы видели несколько примеров некорректных? Просмотрите наш обзор примеров эссе для колледжей, опубликованных колледжами, а затем получите помощь в мозговом штурме для своей идеальной темы для эссе для колледжа.

Нужны рекомендации по другим частям процесса подачи заявки? Ознакомьтесь с нашим подробным пошаговым руководством по поступлению в колледж, чтобы получить совет.

Собираетесь ли вы снова сдать SAT или ACT, прежде чем подавать заявление? Прочтите о наших знаменитых руководствах по подготовке к тестам, где вы найдете советы и стратегии для достижения лучшего результата.

Хотите улучшить свой результат SAT на 160 баллов или ваш результат ACT на 4 балла? Мы написали руководство для каждого теста о 5 лучших стратегиях, которые вы должны использовать, чтобы улучшить свой результат.Скачать бесплатно сейчас:

Я стараюсь не сильно беспокоиться, когда думаю о COVID-19, но один страх всегда закрадывается в

Это эссе написано Хелен, членом Клуба мальчиков и девочек по адресу Holden в Trix Academy .

В результате COVID-19 многое изменилось. Обычно я бывал в школе в будние дни, расширяя кругозор, но из-за всего, что происходит с COVID-19, моя школа и многие другие были закрыты на оставшуюся часть года.Вместо того, чтобы сидеть в классе и учиться, нам отправляют пакеты и дают работу онлайн. Вы, вероятно, думаете: «Ну, по крайней мере, вы еще научитесь», и это может быть правдой, но не у всех есть ресурсы, чтобы учиться, или, может быть, мы лучше учимся в классе. Закрытие школы — это лишь один из способов COVID-19

На самом деле я не выходил из дома, чтобы воочию увидеть ущерб, нанесенный COVID-19, но в первый раз, когда я вышел из дома, это было страшно. Я всегда думал, что COVID-19 просто улетит, не о чем беспокоиться.Но постепенно эта маленькая мысль о надежде сменилась страхом. Когда я впервые через несколько недель вышел из дома, чтобы пополнить запасы продуктов и продуктов, я не ожидал, что мир будет в такой панике. Многие магазины были распроданы. Мы с мамой пошли на рынок свежих продуктов Майка, который был заполнен отчаявшимися людьми, нуждавшимися в еде и товарах для дома. В тот момент, когда мы вошли в магазин, моя мама начала делать покупки, как будто все товары исчезли раньше, чем мы успели их достать. К счастью, у нас все еще были продукты и припасы для покупки.

Моя мама взяла несколько вещей и направилась к длинной очереди, в которой мы ждали около 20 минут. Пока мы стояли в этой очереди, я молча наблюдал за людьми вокруг нас. Многие взрослые и дети были в сине-желтых масках для лица и в латексных перчатках для защиты рук. Хотя все были так близки, мы были так разделены. Обычно люди общаются, но каждый просто хочет защитить себя. И тут меня осенило: COVID-19 не просто разразится — это пандемия, которая медленно распространяется по всей стране, сея хаос повсюду.Стоя в этой очереди, я подслушал разговор с двумя пожилыми мужчинами и дамой. Они говорили о том, сколько рабочих мест сокращается и как правительство вводит комендантский час. Моя мама подслушала их разговор и пошутила. «Наконец-то! Перерыв». Все засмеялись. Вскоре очередь двинулась. Мы перезвонили с покупками и вышли из магазина. Это было несколько недель назад, когда я в последний раз выходил из дома.

Я интроверт, но немного привык социальное взаимодействие.Теперь это даже не вариант, и я чувствую себя изолированным от реального мира.Просыпаться и делать одно и то же снова и снова в моем доме становится скучно. Но если это означает, что я участвую в окончании COVID-19, я сделаю все, что в моих силах. Я стараюсь не сильно беспокоиться, когда думаю о COVID-19, но всегда закрадывается один страх. Моя мама работает на двух работах. Она работает на заводе и на долларовом дереве. Хотя завод закрыт, ей все равно нужно ехать в Dollar Tree, так как это важный магазин. Зная, что она имеет дело со множеством людей, я знаю, что есть большая вероятность, что она может контактировать с COVID-19, но я всегда смываю этот страх, потому что я знаю, что она принимает меры для предотвращения заражения микробами.

Когда моя мама идет на работу, она следит за тем, чтобы продезинфицировать всю свою рабочую зону. Она также приносит с собой личное дезинфицирующее средство для рук, чтобы мыть руки. Когда ее смена закончилась, ей все еще нужно вернуть товар, поэтому она надевает латексные перчатки, чтобы предотвратить заражение. Каждый день, когда она выходит с работы, она сразу же приходит и принимает душ. Каждую ночь она стирает одежду; она говорит, что это нужно для того, чтобы микробы не попадали в цель. Моя мама боится заразиться вирусом и передать его в нашу семью. Но она знает, что ей по-прежнему нужно обеспечивать свою семью и сохранять приверженность своей работе.

BGCSM помог избавиться от многих моих страхов. Они также обеспечили форму социального взаимодействия. Зная, что в это время кризиса BGCSM все еще пытается сделать нашу жизнь в какой-то мере нормальной, это удивительно. В связи с закрытием школы нам действительно необходимо это социальное взаимодействие. Помимо участия в клубе мальчиков и девочек, многие дети участвуют в школьных мероприятиях. Например, я бы участвовал в группах продвинутого обучения и танцевальной группе. Но теперь, когда все это закончилось, можно было бы ожидать, что Клуб мальчиков и девочек тоже закончится, но этого не произошло.Они помогают поддерживать наш интерес и сохранять активность нашего ума, и я благодарю их за это.

Это эссе является частью серии из четырех частей в сотрудничестве с клубами мальчиков и девочек Юго-Восточного Мичигана, изучающих влияние пандемии COVID-19 на молодежь и местные организации, обслуживающие молодежь.

Прочтите эссе Иеремии здесь и эссе Майлза здесь.

Витрина эссе «Это я верю» | Письменный центр

The Writing Center с гордостью представляет отчет CSUSM This I Believe Showcase победителей и их эссе за 2018-2019 учебный год!

«Мне хватит» Адрианны Адам

Всю свою жизнь я всегда считал себя неудачником.Я был неудачником
за то, что он недостаточно умен, достаточно дружелюбен или достаточно красив. Я всегда критиковал
я за то, что не приложил достаточно усилий, чтобы полностью раскрыть свой потенциал.
Хотя речь шла не о том, чтобы полностью раскрыть свой потенциал, а о том, что я не
нереалистичные ожидания, которые я возлагал на себя и самых близких людей
мне.Бремя, которое я нес, тяготило меня, как якорь удерживает
лодка. Только он был привязан к моему разуму, а не к лодыжке или кораблю. Вес
о ненависти к себе и заниженной самооценке, из-за которых я почувствовал, что тону.
Далеко не было видно яркого горизонта, а было больше.
черные и серые облака, которые принесут мне еще одну бурю.

День за днем ​​я смотрел на себя в зеркало, теряя себя. я буду
Каждую ночь говорю себе, что мне никогда не хватало. Я считал себя слабым и
никчемный человек, пустая трата времени. Такое ненавистное мышление превратило его в борьбу
остаться на плаву. Прежде чем я осознал это, я был отягощен тревогой и расстройством пищевого поведения.
Каждое утро я просыпался только для того, чтобы подготовиться к трудностям моего
болезни.

В какой-то момент меня полностью поглотила буря моих темных мыслей. У меня были проблемы
переживая каждый день. Было сложно сделать вид, что все в порядке. я
не мог больше даже изображать улыбку. За это время я начал гадать, что бы это было
быть как будто меня больше не существует. Когда я смотрел на холодные и резкие волны
Однажды ночью в заливе Монтерей я понял, что не хочу тонуть.Внезапно я
вспомнил всех людей в моей жизни, которые помогали мне на разных этапах
моей жизни. Я не хотел их подводить. Я думал о том, как я не хотел тратить
остаток моей жизни изо всех сил пытаюсь прожить один день. Я не хотел проходить
жизнь изолирована из-за моего беспокойства. Я хотел прожить жизнь, в которой мог бы быть счастлив
и быть окруженным людьми, которыми я восхищаюсь.В тот момент, когда я смотрю на волны Монтерея
В заливе вернулась моя решимость не только жить, но и желание наслаждаться.
жизнь вернулась.

Я должен был сначала научиться у себя, чтобы начать отпускать темные и тревожные мысли
это мучило меня. Как только я признал, что никогда не смогу выполнить эти нереалистичные
ожиданий, которые у меня были, я признал, что мне нужно обратиться за помощью, поговорив с умственным
медицинские работники.Я не мог вечно оставаться один в открытом море, но мне нужно было
забраться на спасательную шлюпку и пообщаться с людьми в моей жизни.

В конце концов я понял, что не был неудачником. Я действительно добился успеха во многих
пути: для попадания в CSUSM; возможность быть рядом с близкими мне людьми; и имея
прекрасный дар свободы быть тем человеком, которым я являюсь сегодня.

Я считаю, что мне достаточно. Я достаточно хорош для общества. Я достаточно хорош, чтобы быть собой
без груза негативных мыслей и нереалистичных ожиданий. Я достаточно хорош
чтобы получить помощь от других. Я достаточно хорош, чтобы жить счастливой жизнью.

«Сила потстикеров» Лорен Браун

Я верю в то, что готовит моя мама.

С тех пор, как моя мама поняла, что в колледже мне придется готовить для себя, она посвятила
ее лето, чтобы научить меня способам на кухне. Учило ли это меня
как управлять скороваркой, показывая мне, как лучше очистить кожу
чеснок, или демонстрируя, как правильно готовить потстикеры в воке, стойкость
у моей матери было столько, сколько она знала, достойного восхищения.Она настаивала на том, чтобы
точные размеры или точные ингредиенты не были необходимы, и приготовление пищи было
скорее искусство, чем точная наука, но я все еще чувствовал, что несомненно уничтожу
любой аромат или текстура с единственной неуместной крупинкой соли; никакие компромиссы не уступят
совершенство. Тем не менее, она настаивала, я наливаю рис в плиту без мерного стакана
и мое сердце упало от разочарования, когда я наблюдал, как водянистая, жидкая каша сильно падает
в мусорное ведро.

«Иногда все бывает не идеально, — сказала она мне, — и тебе просто нужно бросить
засучите рукава и поймите, что поиск другого решения — единственный способ сэкономить
блюдо.»

С этого момента я начал видеть компромиссы и решения, о которых говорила моя мама,
не только на кухне, но и в ее жизни вокруг нее.

Моя мама хотела приготовить для нас традиционный тайваньский обед, который готовила бы ее мама.
для нее перед отъездом в Америку. Однако поддон моего младшего брата только
оценив сложность куриных наггетсов и кусочков пиццы, отказался от еды
наша культурная семья пронизана застольем. В следующий раз, когда мама захотела воссоздать посуду,
она выбрала замороженные потстикеры от Trader Joe’s с говядиной и американской брокколи.
вместо капусты и бок-чой.Хотя это удовлетворило вкусы и пристрастия
мой брат, я не мог не отчаяться из-за изменений в рецептах, которые у меня были
так дорого, отчаяние из-за компромисса нашей культуры.

Когда я ушел в колледж, моя мама послушно упаковала сумку для морозильной камеры, полную наших
заранее приготовленную еду из дома, а поверх замороженных блюд сидели Торговцы
Потстикеры Джо.

Наличие соседей по комнате в колледже само по себе было достаточно большим компромиссом, но еда доказала, что
особенно сложно. Застигнутые врасплох соседи по комнате, просящие попробовать мою еду,
Я обнаружил, что естественно иду на компромисс, как это делала моя мама, готовя для
всех, с учетом их предпочтений и ограничений. Вместо этого яичная лапша
риса.Меньше кунжутного масла и больше соевого соуса. Хотя я не приветствовал эти изменения
поначалу я боялся, что заменители дадут обед некачественный,
медленно обнаружил, что альтернативы мне нравятся больше, чем рецепты. Я продолжил, добавив
жареные яйца, ростки фасоли, шпинат и спам в расфасованную лапшу рамэн, которая
потребовали порошкообразных ароматизаторов, и даже мои соседи по комнате начали проявлять интерес к
неортодоксальное сочетание.

Хотя мне удобны точные размеры рецептов, я стараюсь добавить
щепотка этого и немного того в моей еде время от времени. Вот как я пойду
вне моей зоны комфорта каждый день. И вижу в себе новообретенную мудрость: все нормально
идти по проторенной дороге, можно экспериментировать, компромисс может привести к чему-то новому
и красивый.Моя мама научила меня этому, и я надеюсь, что принесу это с
меня, куда бы я ни пошел.

«Я верю в исцеление» Яхайры Казарес

Я верю в исцеление. Я верю в длительный процесс исцеления. Сентябрь 2017 г.
У меня был опыт, который сделал прошлый год очень трудным для меня и моей семьи.Я очень хочу вылечиться, и временами мне кажется, что эти шаги к исцелению возможны, потому что
Я верю в надежду, и эта надежда является частью исцеления. Идея, что если я не в порядке
или не счастлив в этот момент, но иметь возможность стать счастливым и стать нормальным
в будущем это движущая сила для исцеления. Я нахожусь в месте, где приветствую
боль и боль, потому что я понимаю, что это часть процесса исцеления.Я также
приветствую смех и новые возможности, потому что я верю, что позволю себе быть парализованным
в несчастье парализует мое исцеление.

Я верю, что как человек я могу позволить любви исцелить меня. я полагаю, что
когда моя собака ложится мне на грудь, она меня лечит; когда я заправляю своего младшего брата,
он меня лечит; когда я обнимаю родителей, они меня исцеляют; когда я смотрю «Пока
ты спал »в пятнадцатый раз, это меня лечит.Я в процессе
рост, и что я имею в виду под этим, я «наполняю свою чашу, пока моя чаша не переливается»
Я решаю наполнить свою чашу пониманием. Процесс заживления подобен пломбированию
моя чашка с одной каплей в день, отчаянно мучительная, но отчаянно необходимая
цените полную чашку.

Я езжу в Мексику почти каждые два уик-энда, вижу много бедности, мамы
сидят на земле при самых высоких и самых низких температурах, со своими детьми
и малыши на коленях, пытающиеся продать жевательную резинку за любую мелочь.Я никогда не был
подвержены такому уровню бедности, и все же младенцы и малыши играли,
смеяться, используя камни или одну фигурку, которой они должны были поделиться, чтобы создать фантазию,
игра. Тогда я понял, что они исцеляются. Дети исцеляются, потому что верят
что добро перевешивает зло. Они так охотно надеются и пренебрегают возможностью неудачи.
У взрослых это уменьшается.Опыт забирает это, травма забирает это, незащищенность
забирает это. Исцеление забирает это обратно. Вернув надежду, вернув непоколебимую
вера в то, что не всегда будет плохо. Что всегда есть место для роста, всегда
комната для исцеления. Чтобы понять, почему что-то происходит, и ценить то, что не может
Быть понятым. В этом есть сила, сила, которой я надеюсь однажды обладать.я верю
в изменении, я верю в рост, я верю в исцеление.

«Терпение и настойчивость» Эрики Гершом

Я считаю, что в этом мире нет ничего недостижимого, если человек упорно трудится, чтобы
достичь своих целей. Я воочию убедился, сколько силовой стойкости
есть и как он может полностью изменить образ жизни и образ мышления человека.Как честолюбивый
хирург, я понимаю, что потребуется больше, чем просто хорошие оценки и волонтерский опыт
стать тем, кто спасает жизни. Чтобы посвятить свою жизнь помощи пациентам, потребуется
огромное количество жертв, самоконтроля и решимости. В 2016 году мой отец
перенес инсульт, который навсегда лишил его способности ходить и говорить. В это время,
Меня зачислили в четыре А.P. классы, два двойных класса, A.V.I.D. и I
участвовал в трех клубах на территории кампуса. Я также был волонтером в больнице Лома Линда.
по выходным и пение в церкви по воскресеньям. Единственная причина, по которой я смог сохранить
баланс между моей академической и внеклассной деятельностью обусловлен тем, что я верил
В себе. Я считал, что способен работать усерднее, чем обычно, чтобы
школьная жизнь и моя семейная жизнь вместе.Я засиделась допоздна готовиться к экзаменам и проснулась
рано встал, чтобы отвезти своих младших братьев в школу, так как у моей матери не было другого выбора
но работать на двух работах после того, как мой отец стал инвалидом. я незнаю кто
Я был бы сегодня, если бы не пережил эти тяжелые обстоятельства и не упорствовал.
через среднюю школу, невзирая на трагические события, произошедшие в моей жизни. я хотел
ничего, кроме как погрязнуть в жалости к себе и чувствовать себя ужасно из-за всех неудач, которые
упорствовали в моей жизни.Однако я принял решение продолжать двигаться вперед, и
это было лучшее решение в моей жизни.

Я постепенно начал понимать, что мое мышление играет огромную роль в определении объема работы.
Я мог закончить и быть там, где я буду через два года. Я сказал себе положительно
мышления и будьте терпеливы, так как я видел прямые результаты того, насколько хорошо
в моей жизни.Даже сегодня я сталкиваюсь как с внутренними, так и с внешними проблемами, которые
обычно сдерживал меня и мешал следовать своим мечтам, но
слабый голос мотивации в моей голове говорит мне, чтобы я продолжал пробиваться. Как 19-летний
женщина, я с гордостью могу сказать, что я достигла многих вех в своей жизни, которые были
в моем списке дел, и это усиливает мое желание стать врачом,
все благодаря усердию и терпению.

Теперь, когда меня спрашивают, действительно ли я хочу пройти еще 14 лет в школе, включая
ординатура и обучение — чтобы стать хирургом, я говорю «абсолютно, без сомнения». Жесткий
работа была не только инструментом для достижения успеха, но и дала мне чувство цели
для моей жизни. Это научило меня соблюдать этику работы и всегда стремиться к более высокому уровню.
во всем, что я делаю.Это также показало мне, что я могу изменить свою жизнь.
и определить, кем я мог бы быть в этом огромном мире. Успех не измеряется должностью
человек занят, а скорее то, сколько усердной работы он вложил и сколько проблем
пришлось преодолеть. Имея это в виду, я готов приложить столько усилий, сколько
это нужно, чтобы достичь моей цели — стать великим врачом и еще более великим человеком.

«Вера, надежда и любовь» Карен Сигуэнса

Когда мне было шесть лет, мой отец, иммигрант без документов, был депортирован. я никогда
знал, что именно по этой причине он переехал в Мексику. Я всегда думал, что он просто
схватил свои вещи и ушел. Через три года депортировали и мою маму.я помню
когда ДВС вошел в нашу комнату в 6 утра. Мы спали, тогда все
внезапно один из агентов ICE наряжает мою сестру и отправляет нас в
дом моей тети. Я ничего не понимал в происходящем. Я имею в виду, что мне было девять,
и моя семья никогда не говорила со мной на эту тему раньше, чем год спустя.

Каждую ночь я молился Богу, чтобы моя мама была здорова.Это была моя вера
в Боге, который сделал меня сильным в последние годы. Моя мама присылала мне письма, но она
никогда не позвонила, потому что она была в СИЗО. В этих письмах было
молитвы внутри. Молитвы о том, чтобы мы скорее увидели друг друга, и чтобы мы были живы и здоровы.
У меня была вся моя вера в Бога, я молился, чтобы увидеть свою маму. Надеясь увидеть
мама снова придала мне сил.Я старался изо всех сил в школе и всегда оставался сосредоточенным.
Я хотел, чтобы у меня была цель быть первым поколением в Соединенных Штатах.
Америки. Я никогда не упускаю возможности.

Я хотел, чтобы мои родители гордились и до сих пор горжусь. Хотя их здесь не было физически
Вместе со мной на протяжении многих лет я все еще получала поддержку от моей мамы. У меня было несколько грубых
времена в жизни, которые почти сбили меня с пути.Через них моя мама помогла мне
переживать трудные времена, она всегда дарила мне любовь и поддержку. Понимаете,
самое главное, что может быть у человека, — это любовь. Вера дает тебе шанс
иметь надежду. Из-за моей веры я никогда не отказывался от усердной работы в школе.

Я считаю, что вера и надежда прекрасны. Когда кто-то говорит вам: «Я надеюсь
ты делаешь добро.»или» Надеюсь, у вас все будет хорошо «, что, на мой взгляд,
лучшее чувство. Я чувствую заботу и мотивацию из-за этого. Верно то, что они
говорят: «это мелочи жизни». Наличие надежды мотивирует меня на достижение
успех. В Библии в стихе Коринфянам 13:13 говорится: «И теперь остаются сии трое: вера, надежда и любовь. Но самое большое из них — любовь».
У меня была вера в Бога, которая давала мне надежду.Вера и надежда побудили меня добиться успеха
мое образование. Без него я не был бы там, где я сейчас, в Калифорнийском государственном университете,
Сан-Маркос. Я здесь, чтобы получить образование и получить степень бакалавра
для того, чтобы у меня была стабильная работа, которую я буду любить. Но без мамы
любимый, я бы не был тем, кем я являюсь сегодня, студентом колледжа в первом поколении. я верю
в вере, надежде и любви.Я считаю, что давая или получая эти три вещи,
это может сделать вас лучше.

«Я верю в любовь к себе» Саманты Спаркенбах

Я верю в любовь к себе. Как миллениал, я являюсь частью большинства людей, которые
использовать социальные сети. Я был убежден, что нужно иметь такие платформы, как Instagram,
Twitter и Snapchat.Я думал, что из приложения не может быть ничего вредного, но я
неправильно. Просматривая фотографии девушек, которые вели роскошную жизнь,
Мне бы никогда не пришлось сравнивать свое тело с фотографиями моделей, которые, скорее всего, были отфотошоплены,
Я медленно разрушал свою уверенность.

Я вырос, любя себя, как любой другой ребенок, с такой невинностью и счастьем.
когда я впивался зубами в свою любимую еду.Что бы я сделал, чтобы вернуться в
время, когда я мог меньше заботиться о том, что я ем, потому что это могло повлиять на то, как
мое тело выглядит. Когда я стал старше, я стал больше интересоваться модой и макияжем,
Я был более склонен заходить в социальные сети, чтобы черпать идеи и вдохновение из Интернета.
влиятельные лица. Я думал, что в этом нет ничего плохого, потому что все люди моего возраста были
делать то же самое.Люди публиковали все приключенческие поездки, в которые они собирались
в самые захватывающие моменты их дня. Я начал замечать, как
моя жизнь казалась неудовлетворительной по сравнению со всеми остальными. Я начал спрашивать, почему я
жили не так увлекательно, как они. Мало того, что социальные сети
моя жизнь казалась скучной, но это заставляло меня судить о своем теле определенным образом.Чем больше я нашел
я провожу время, стоя в зеркале, глядя на себя и зацикливаясь на
Тот факт, что мое тело было недостаточно худым, заставлял меня терять самооценку. Зеркало
начинала превращаться в повседневную рутину, когда я указывал на каждую мелочь, которую я
ненавидел. Я смотрел на себя совершенно иначе, чем на самом деле, и просто вызывал
разрушение внутри меня.Я больше не хотел выходить или тусоваться с людьми, потому что
Я думал, что люди увидят то, что я воспринимаю, и перестанут получать от меня удовольствие.

Я помню, как однажды утром я проснулся и увидел растяжку на внутренней стороне моего
нога, и я развалился. Я мог думать только о том, как у моделей нет растяжек,
так почему я? Я был запутан из-за этого и просто хотел полной изоляции.Я знал, что могу
не забивать себе голову нездоровыми мыслями о себе. Я решил что
было бы полезно удалить все мои учетные записи в социальных сетях, чтобы посмотреть, буду ли я чувствовать
более ценным.

По прошествии времени я перестану проверять свой телефон и не буду сравнивать
мое тело другим, я любил себя больше.Я начал носить одежду, которую чувствовал
действительно прекрасна и адаптирована к моему собственному стилю, а не к тому стилю, который мне сказали в социальных сетях.
следует носить, чтобы чувствовать себя сексуально. Я полностью создал идеальное тело в своей голове из того, что
был идеальным, и никто не может достичь этого реалистично. Мое тело уникально и никто
еще есть такой же, как и у меня. Благодаря процессу любви к себе я смог
чтобы помочь такому количеству моих друзей сделать то же самое, и сияние, которое я начал видеть внутри
они заставили меня почувствовать себя таким довольным.Через любовь к себе я познал внутренний мир и
что значит не полагаться ни на кого, кроме себя. Я верю в любовь к себе, потому что
мое тело постоянно работает, чтобы я был жив и здоров. Я верю в любовь к себе
потому что я заслуживаю думать положительно, а не отрицательно. Я верю в любовь
себя.

«Увлечение» Рейнмарка Винсента Лабугена

Я считаю, что страсти необходимы для усиления желания, страсти и счастья
в жизни.Это слово описывает восхищение в течение короткого периода времени. Увлечения
это вирусная эмоция, которая может возникнуть без предупреждения. Была ли это работа, на которой вы видели
телевидение, следование по стопам кумира или телефонный номер любимого человека.
Слово не обязательно должно быть романтическим. Увлечение может закончиться разочарованием.
Иногда это может стать предлогом никогда больше не пытаться мечтать.Время летит незаметно, я
как-то дошли до этого. Благодаря этим восхищениям.

Я считаю, что увлечение — это часть процесса, который делает меня открытой книгой для возможностей.
Трудно рассматривать это как положительный результат, но иллюзия разочарования
начинает исчезать, когда появляется новая возможность.

Я могу вспомнить переживания, которые состояли из нежелательного результата и разочарования.Но
Я решаю не делать этого, потому что кто-то хотел бы услышать, как я жалуюсь на свое прошлое Я нигде
квалифицированный для карьеры подкастера. Но я хочу поделиться с вами своим прошлым опытом, потому что
Я действительно считаю, что это причина, по которой я держу страсть к успешной жизни. Мой
увлечения всегда были временем, когда я делал что-то нехарактерное. Это обычно
моя мать, которая первой замечает мои действия, больше, чем кто-либо.

В девятом классе я пробовал играть в баскетбольную команду университета. Моя мама позвала меня
и сказал: «Зачем беспокоиться, ты физически и умственно не атлетичен». Мальчик, я хотел
доказать ее неправоту. Это была бы лучшая история про неудачников, которую вы когда-либо слышали. я был
исключен из команды после третьего дня проб. Я был вне зоны комфорта, буквально
и физически.Да, это закончилось моей мечтой после наследства Коби Брайанта. Но я не мог
Представьте, что я снова выхожу из зоны комфорта, не находясь в этом положении.
Отказ — мой самый большой страх, но без него я никогда не узнаю, как справиться с неудачей.
когда-либо снова.

В одиннадцатом классе я наконец понял, что баскетбол никогда не будет реальностью,
и я принимаю это.Итак, я вернулся к своей страсти к государственной службе. Я баллотировался на должность
в ASB не один раз, а дважды. Когда я сказал маме, что хочу вернуться на государственную службу,
она сказала мне: «ты, должно быть, издеваешься надо мной, ты не переживешь это и потеряешь это»
все снова. » Она позвала меня за то, что я не был мейнстримом, чтобы побеждать в школьной среде.
Но, конечно же, мое увлечение взяло верх, и моя кампания была запущена.
в президенты.Бежать на государственную службу — это огромное обязательство. Фаворит
была не кем иным, как популярной девушкой в ​​университетском городке. Я был настроен на победу, но
Население средней школы было слишком большим. Я могу с уверенностью сказать вам, что моя мама
гадалка, я проиграл выборы с большим перевесом. Приветствую демократию.

Моя одержимость достижением мечты влияет на действия за пределами моей зоны комфорта.Я принимаю Я согласен
это увлечение овладевает мной. Кратковременные желания обнаруживают нехарактерные
действия. Это горько-сладкий процесс, но я благодарен за него. Хотя большинство результатов
приводит к разбитию сердца, а также раскрывает новые качества меня. Я пользуюсь преимуществом
этого, поэтому, когда придет следующее желание, достижение действительно может стать возможностью.

Я верю.

Письмо из области в моем сознании, Джеймс Болдуин

Белые христиане также забыли некоторые элементарные исторические детали. Они забыли, что религия, которая теперь отождествляется с их добродетелью и силой — «Бог на нашей стороне», — говорит доктор Фервурд, — возникла из каменистого куска земли на территории, ныне известной как Ближний Восток, еще до того, как цвет стал изобрел, и что для того, чтобы христианская церковь была основана, Христос должен был быть казнен Римом, и что настоящим архитектором христианской церкви был не позорный, выжженный на солнце еврей, давший ей свое имя, а безжалостно фанатичный и самодовольный св.Павел. Энергия, которая была похоронена с возвышением христианских народов, должна вернуться в мир; ничто не может этому помешать. Я думаю, что многие из нас и хотят, чтобы это произошло, и боятся этого, потому что, хотя эта трансформация содержит надежду на освобождение, она также требует больших перемен. Но чтобы справиться с неиспользованной и дремлющей силой ранее покоренных, чтобы выжить как человеческий, движущийся, моральный вес в мире, Америка и все западные страны будут вынуждены пересмотреть себя и освободиться от многих вещей. которые теперь считаются священными, и отбрасывают почти все предположения, которые так долго использовались для оправдания их жизней, страданий и преступлений.

«Рай для белого человека, — поет чернокожий мусульманин, — это ад для черного человека». Кто-то может возразить — возможно, — что это слишком просто ставит вопрос, но песня верна, и так было до тех пор, пока белые люди правили миром. Африканцы выразились по-другому: когда белый человек пришел в Африку, у белого человека была Библия, а у африканца была земля, но теперь это белый человек, который неохотно и кроваво отделяется от земли, и Африканец, который все еще пытается переварить или вырвать Библию.Поэтому борьба, которая сейчас начинается в мире, чрезвычайно сложна и включает историческую роль христианства в сфере власти, то есть политики, и в сфере морали. В сфере власти христианство действовало с явным высокомерием и жестокостью — неизбежно, поскольку религия обычно возлагает на тех, кто открыл истинную веру, духовный долг — освобождать неверных. Более того, эта конкретная истинная вера больше заботится о душе, чем о теле, о чем свидетельствует плоть (и трупы) бесчисленных неверных.Само собой разумеется, что всякий, кто сомневается в авторитете истинной веры, также оспаривает право народов, которые придерживаются этой веры, управлять им — короче говоря, оспаривает их право собственности на его землю. Распространение Евангелия, независимо от мотивов, честности или героизма некоторых миссионеров, было абсолютно необходимым оправданием водружения флага. Священники, монахини и школьные учителя помогали защищать и освящать силу, которая так безжалостно использовалась людьми, которые действительно искали город, но не один на небесах, и тот, который определенно должен был быть создан пленными руками.Сама христианская церковь — опять же, в отличие от некоторых из ее служителей — освящала и радовалась завоеваниям флага, и поощряла, если не формулировала, веру в то, что завоевание, что привело к относительному благополучию западного населения , было доказательством благоволения Бога. Бог проделал долгий путь из пустыни — но затем и Аллах, хотя и в совершенно другом направлении. Бог, идущий на север и поднимающийся на крыльях силы, стал белым, а Аллах, лишенный силы и находящийся на темной стороне Небес, стал — во всяком случае, для всех практических целей — черным.Таким образом, в сфере морали роль христианства была в лучшем случае двойственной. Даже если не принимать во внимание поразительное высокомерие, предполагавшее, что обычаи и нравы других ниже, чем у христиан, и поэтому они имеют полное право и могут использовать любые средства, чтобы изменить их, столкновение между культурами — и шизофрения в сознании христианского мира — сделал область морали такой же беззащитной, как когда-то было море, и такой же опасной, как море до сих пор. Не будет преувеличением сказать, что тот, кто хочет стать по-настоящему нравственным человеком (и давайте не будем спрашивать, возможно ли это; я думаю, что мы должны верить , что это возможно), должен сначала освободиться от всех запретов. , преступления и лицемерие христианской церкви.Если концепция Бога имеет какое-то значение или какое-либо применение, она может только сделать нас больше, свободнее и любвеобильнее. Если Бог не может этого сделать, значит, нам пора избавиться от Него.

Задолго до того, как я наконец встретил его, я много слышал о достопочтенном Илии Мухаммаде и о движении «Нация ислама», лидером которого он является. Я обратил очень мало внимания на то, что услышал, потому что бремя его послания не показалось мне очень оригинальным; Я всю жизнь слышал его вариации.Иногда в субботу вечером я оказывался в Гарлеме и стоял в толпе на 125-й улице и Седьмой авеню и слушал мусульманских ораторов. Но я слышал сотни таких речей — по крайней мере, мне так показалось сначала. Как бы то ни было, у меня давно была очень определенная тенденция отключаться, как только я подхожу к кафедре или к мыльнице. То, что эти люди говорили о белых, я часто слышал раньше. И я отклонил требование «Нации ислама» об отдельной черной экономике в Америке, которое я слышал раньше, как умышленную и даже озорную чепуху.Затем две вещи заставили меня начать слушать речи, и одна была поведением полиции. В конце концов, я видел людей, которых тащили со своих платформ на этом самом углу за то, что они говорили менее опасные вещи, и я видел множество толп, разогнанных полицейскими, дубинками или верхом на лошадях. Но теперь милиционеры ничего не делали. Очевидно, это произошло не потому, что они стали более человечными, а потому, что они подчинялись приказам и боялись. И действительно, они были, и я был рад это видеть.Там они стояли по двое, по трое и четверо, в своей униформе детенышей разведчиков и с лицами своих детенышей разведчиков, совершенно неподготовленные, как это принято у американских солдат, ко всему, что нельзя было решить с помощью дубинки, кулака или ружье. Я мог бы пожалеть их, если бы не оказывался в их руках так часто и не обнаружил на своем уродливом опыте, какими они были, когда обладали властью, и какими они были, когда у вас была власть. Поведение толпы, ее молчаливая напряженность — это еще одна вещь, которая заставила меня переоценить выступающих и их послание.Иногда я с отчаянием думаю, что американцы полностью проглотят любую политическую речь — в последние, плохие годы мы мало что делали, — так что, возможно, не стоит ничего говорить о том, что это чувство целостности, после того, что Гарлем, особенно то, что пережил путь демагогов, была очень поразительная перемена. Тем не менее, у ораторов был вид полной самоотдачи, и люди смотрели на них с каким-то разумом надежды на их лицах — не так, как будто их утешали или накачивали наркотиками, а как будто их трясло.

Власть была темой моих выступлений. Нам, как доктрине Нации Ислама, предложили историческое и божественное доказательство того, что все белые люди прокляты, являются дьяволами и вот-вот будут низведены. Это было открыто Самим Аллахом Своему пророку достопочтенному Илии Мухаммеду. Правление белого человека навсегда прекратится через десять или пятнадцать лет (и следует признать, что все существующие признаки, по-видимому, свидетельствуют о точности утверждения пророка). Толпа, казалось, без труда проглотила это богословие — я так понимаю, все толпы проглатывают богословие по обе стороны Иерусалима, в Стамбуле и в Риме — и, согласно теологии, оно было не более неудобоваримым, чем более привычное клеймо, утверждающее, что на сыновьях Хама проклятие.Ни больше, ни меньше, и он был разработан для той же цели; а именно освящение силы. Но на богословие было потрачено очень мало времени, так как не нужно было доказывать гарлемской аудитории, что все белые люди — дьяволы. Они были просто рады наконец получить божественное подтверждение своего опыта, услышать — и это было потрясающе — услышать, — что им лгали все эти годы и поколения, и что их плен подходит к концу, ради Бога был черным. Почему они слышали сейчас, если это было сказано не в первый раз? Я слышал это много раз от разных пророков за все годы моего детства.Сам Элайджа Мухаммад нес ту же весть уже более тридцати лет; он не является внезапной сенсацией, и мне сказали, что мы обязаны его служением тому факту, что когда он был ребенком лет шести или около того, его отца линчевали у него на глазах. (Вот и все о правах государства.) И теперь внезапно люди, которые никогда раньше не могли слышать это послание, слышат его, и верят ему, и меняются. Элайджа Мухаммад смог сделать то, что не смогли сделать поколения социальных работников, комитетов, резолюций и отчетов, жилищных проектов и игровых площадок: лечить и выкупать пьяниц и наркоманов, обращать людей, вышедших из тюрьмы, и не пускать их , чтобы сделать мужчин целомудренными, а женщин добродетельными, и наделять мужчин и женщин гордостью и безмятежностью, которые светят вокруг них, как неиссякаемый свет.Он сделал все это, чего не удалось сделать нашей христианской церкви. Как это удалось Илии?

Что ж, в некотором смысле — и я не хочу преуменьшать его особую роль и его особые достижения — это сделал не он, а время. Время настигает царства и сокрушает их, впивается в доктрины и раздирает их; время раскрывает основы, на которых покоится любое царство, и ест эти основы, и разрушает доктрины, доказывая их ложность. В те дни, не так давно, когда священники той церкви, которая стоит в Риме, благословляли итальянских мальчиков, посланных разорять беззащитную черную страну, которая до этого события, кстати, не считала себя черной — в черного бога нельзя было поверить.Поддерживать такую ​​веру означало бы развлечься безумием. Но прошло время, и за это время христианский мир оказался морально несостоятельным и политически нестабильным. Тунисцы были совершенно правы в 1956 году — и это был очень важный момент в истории Запада (и Африки), — когда они противопоставили французское оправдание своего пребывания в Северной Африке вопросом: «Готовы ли французские

к самоуправлению? ? » Опять же, термины «цивилизованный» и «христианин» начинают звучать очень странно, особенно в ушах тех, кто не был признан ни цивилизованным, ни христианским, когда христианская нация сдалась в грязную и жестокую оргию, как Германия делал во время Третьего рейха.За преступление своих предков миллионы людей в середине двадцатого века и в самом сердце Европы — цитадели Бога — были отправлены на смерть, столь расчетливую, столь ужасную и столь продолжительную, что ни один век до этого просвещенного человека не умер. смог представить это, не говоря уже о том, чтобы достичь и записать это. Более того, те, кто стоит за западной пятой, в отличие от тех, кто находится на Западе, осознают, что нынешняя роль Германии в Европе заключается в том, чтобы действовать как оплот против «нецивилизованных» орд, и, поскольку власть — это то, чего хотят бессильные, они очень хорошо понимают, что мы Запада хотят сохранить и не обманываются нашими разговорами о свободе, которой мы никогда не хотели делиться с ними.С моей точки зрения, сам факт существования Третьего рейха навсегда делает устаревшим любой вопрос о христианском превосходстве, кроме как в технологическом плане. Белые люди были и поражены холокостом в Германии. Они не знали, что могут так поступить. Но я очень сомневаюсь, что чернокожие были поражены — по крайней мере, таким же образом. Что касается меня, то судьба евреев и безразличие к ней мира меня очень пугали. В те печальные годы я не мог не чувствовать, что это человеческое безразличие, о котором я уже так много знал, станет моей долей в тот день, когда Соединенные Штаты решат систематически убивать своих негров, а не понемногу и ловушку. -уловить-может.Меня, конечно, авторитетно заверили, что то, что случилось с евреями в Германии, не могло произойти с неграми в Америке, но я мрачно подумал, что немецкие евреи, вероятно, верили аналогичным советникам, и, опять же, я не мог поделиться видение себя белым человеком по той очень веской причине, что белые люди в Америке не относятся к черным мужчинам так же, как они ведут себя по отношению друг к другу. Когда белый человек сталкивается с черным мужчиной, особенно если черный человек беспомощен, открываются ужасные вещи.Я знаю. Меня довольно часто несли в подвал участка, и я видел, слышал и пережил секреты отчаявшихся белых мужчин и женщин, которые, как они знали, были в безопасности со мной, потому что даже если бы я заговорил, никто бы мне не поверил.