Лезвие, таблетки, пуля: как вратарь сборной Канады играл со смертью :: Хоккей :: РБК Спорт

25 лет назад на матче НХЛ произошел один из самых кровавых инцидентов в истории хоккея: голкиперу «Баффало» Клинту Маларчуку перерезали горло коньком. Маларчук выжил, но этот эпизод был не единственным, когда хоккеист оказывался на грани жизни и смерти.

Читайте нас в

Новости
Новости

Фото: Getty images

22 марта 1989 года. До конца первого периода  матча между «Баффало» и «Сент-Луисом» остается чуть более пяти минут. Защитник хозяев Уве Крупп пытается сдержать рвущегося к воротам нападающего Стива Таттла. Через секунду оба хоккеиста врежутся в голкипера «Клинков» Клинта Маларчука, через две на лед упадут первые капли крови, через три стадион замрет в оцепенении.

«Когда у вас перед лицом что-то пролетает, вы рефлекторно одергиваете голову. Я вытянул шею и получил коньком по горлу. Когда увидел кровь, понял, что перерезана вена или артерия. Мне оставалось жить две или три минуты. Я слышал, как рефери кричал: «Тащите носилки, или он умрет», — вспоминает те события Маларчук.

После того, как конек Таттла задел горло Клинта, таймер начал обратный отсчет с отметки 2:16 — при повреждении яремной вены именно столько времени требуется, чтобы человек потерял 40 процентов крови. С 60-ю процентами люди обычно не живут.

***

Клинт Маларчук родился 1 мая 1961 года в Эдмонтоне. Если для большинства канадских мальчишек хоккей был просто приятным досугом, для будущего вратаря  он стал настоящим спасением. Отец парня регулярно напивался, периодически распускал руки и громил дом. Маларчук с матерью и сестрой жили в постоянном страхе. Как выяснится позднее, детская психика дала трещину. У Маларчука выявили обсессивно-компульсивное расстройство.

На катке же было спокойно и безопасно, и Маларчук проводил там довольно много времени.

Вскоре сестра Клинта вышла замуж, а мать подала на долгожданный развод. Чтобы оплатить счета, мама распродавала мебель, мальчик помогал, собирая бутылки. Именно на деньги от стеклотары Маларчук купит свои первые вратарские коньки, которые станут отправной точкой на пути в НХЛ.

Путь этот мог оборваться, когда Клинту было 17 лет. Вполне рядовая для вратаря травма коленного хряща неожиданно превратилась в настоящий кошмар — начался остеомиелит. Воспаление могло перекинуться на кость — в этом случае все закончилось бы летальным исходом. Никакое лечение не помогало. Все более реальным становился вариант с ампутацией ноги, так как курсы антибиотиков не помогали. Врачи решили прибегнуть к помощи антибиотиков в последний раз. Если бы лекарство не помогло, Маларчук лишился бы ноги. Но лечение сработало, и болезнь отступила.

Подросток снова принялся штурмовать хоккейные вершины. Сначала он завоевал место в молодежной команде «Портленда», затем попал на карандаш к скаутам «Квебека», ушел под 74-м номером на драфте, курсировал между АХЛ и НХЛ, и, наконец, стал значимой фигурой в главной команде НХЛ «Нордикс».

Маларчук никогда не считался звездой НХЛ, но свои 40-50 матчей за сезон проводил стабильно. В 1987 году его включили в состав сборной Канады на Рандеву-87 — серию из двух матчей со сборной СССР. Впрочем, сыграть против Виктора Тихонова, Вячеслава Фетисова, Зинэтулы Билялетдинова и Вячеслава Быкова ему не довелось — в обеих встречах ворота канадцев защищал Грант Фюр.

Тем не менее, карьера Маларчука шла в гору, и в том же 1987-м он принял предложение «Вашингтона», в котором стал основным вратарем. Еще через сезон Маларчук отправился в «Баффало».

Маларчук в составе «Вашингтона» противостоит Уэйну Гретцки из «Лос-Анджелеса». Фото — AP 

***

Сезон-88/89 начинался для «Баффало» тяжело. Основного вратаря команды Тони Баррассо обменяли в «Питтсбург», его сменщик Даррен Пупа сломал руку в январе, а третий голкипер Жак Клотье на роль первого не тянул. После того, как Клотье в семи матчах пропустил 38 шайб, руководство «Баффало» вышло на рынок. «Вашингтон» получил защитника Каллена Йоханссона и выбор во втором раунде драфта. «Баффало» — Маларчука с защитником Грантом Ледьярдом и драфт-пик.  Клинт моментально включился в работу, одержал три победы в пяти матчах и заработал шикарную статистику.

22 марта он вышел на матч с «Сент-Луисом» с полной уверенностью в своих силах. «Баффало» на тот момент ничем не уступал «Блюзменам». Их нужно было обыгрывать.

***

«После столкновения с Круппом и Таттлом Маларчук стоял на коленях. Когда он снял маску, стало понятно, что дело плохо. Кровь лилась на лед с каждым ударом сердца. Болельщики паниковали. По спине пробежали мурашки. Я понял, что этот парень сейчас умрет, а мы даже ничего не сможем сделать», — вспоминает события того дня комментатор Джон Скакуш.

Единственным человеком на стадионе, который не запаниковал и не испугался, был врач «Баффало» и ветеран боевых действий во Вьетнаме Джим Пиццутелли. Чтобы добраться от скамейки запасных до Маларчука, он потратил всего 14 из 136 драгоценных секунд, которые тогда разделяли жизнь и смерть. Пиццутелли мгновенно оценил ситуацию, засунул пальцы в рану, зажал разорванную вену и повел Клинта в раздевалку, где уже ждали остальные врачи.

«Я знал, что игру с «Сент-Луисом» смотрит моя мама. Когда я осознал, что произошло, то хотел просто уйти с площадки, чтобы она не видела, как я умру. В подтрибунном помещении я посмотрел на застывшие в ужасе лица окружавших меня ребят. Попросил привести священника и передать маме, что я ее люблю», — рассказывает Маларчук.

Пиццутелли тем временем отчаянно вытаскивал Клинта с того света. Он навалился на его шею всем весом: «Когда захочешь дышать, дай мне знак». Только Маларчук начинал задыхаться, Пиццутелли ослаблял давление — тогда кровь вновь начинала хлестать из раны. Так добрались до больницы.

***

Маларчуку наложили 300 швов, он потерял треть всей крови. Если бы порез оказался на три миллиметра выше, Клинт бы умер еще на стадионе. Если бы он защищал противоположные от выхода с площадки ворота, его бы просто не успели доставить в больницу. Если бы на арене не оказалось Джима Пиццутелли, если бы Джим не служил во Вьетнаме…

Но спасительный паззл сложился. Уже на следующий день хоккеист отправился домой, а через 11 дней вышел на лед, и болельщики устроили ему овацию.

На этом в истории можно было бы поставить точку. Ужасающий инцидент остался в прошлом, Маларчук был полностью здоров физически, а фанаты относились к нему, как к герою. Но конек Таттла в тот вечер задел не только горло Маларчука. Он рубанул гораздо глубже.

***

«Мне постоянно снились кошмары. Я просыпался среди ночи и хватался за горло. Казалось, что я начинаю задыхаться», — говорит Клинт. Диагностированное многим позже посттравматическое стрессовое расстройство хоккеист глушил сначала таблетками, затем алкоголем. Вскоре лекарства превратились в закуску к выпивке. Усугубляли положение неудачи в карьере. Кошмар 22 марта так и остался звездным часом хоккеиста.  Профессиональные проблемы объединялись с психологическими. Ком становился все больше и вместе с Маларчуком катился по наклонной.

В январе 1992 голкипер простудился и взял больничный. Хоккеист принял лекарства от простуды с обезболивающими и сел смотреть Супербоул, во время которого выпил около пяти литров пива. Очнулся Маларчук в больнице, где врачи откачали его после остановки дыхания. Хоккеист понял, что его карьера в НХЛ подошла к концу.

***

Тем не менее, Маларчук не собирался уходить из хоккея. В 1992-м он подписал контракт с «Сан-Диего» из ныне уже не существующей лиги ИХЛ, затем перебрался в команду «Лас-Вегаса», где купил ранчо с лошадьми.

Жизнь шла своим чередом, Клинт потихоньку играл, успевая заниматься конным бизнесом. О Маларчуке неожиданно вспомнил «Бостон», но хоккеисту было уже 33 года — не самое лучшее время, чтобы возвращаться в НХЛ. Тем более, что он продолжал бороться с психологическими проблемами.

Маларчук (крайний справа) в составе тренерского штаба «Атланты». Крайний слева — бывший тренер ЦСКА Джон Торчетти. Фото —  Getty Images

В 1996-м Клинт закончил карьеру и отправился тренировать вратарей «Флориды». Спокойная работа в лучшей лиге мира — что может быть лучше? Но прошлое вновь дает о себе знать. Внешне веселый и добродушный Маларчук все чаще начал задумываться о самоубийстве, но пока не проигрывал в этой борьбе.

К 2006-му Маларчук успел жениться в четвертый раз. Супругой хоккеиста стала Джоанна — инструктор по катанию на коньках. Молодожены поселились на ранчо в Лас-Вегасе. Клинт выглядел счастливым, но его состояние ухудшалось с каждой неделей. К мыслям о самоубийстве, алкоголизму и таблеткам добавились пьяные драки в барах.

Джоанна и лучший друг Клинта Рик Дадли уговорили его лечь в клинику, откуда Маларчук тут же сбежал. В следующий раз Джоанна и Дадли увидели Клинта, лежащим лицом в пол у ног нескольких полицейских — снова дебош в баре. Принудительное лечение длилось год.

***

«В матче «Баффало» хоккеисту вновь перерезало горло», — с такими заголовками утром 11 февраля 2008 года вышло большинство спортивных газет в США. Днем ранее нападающий «Флориды» Рихард Зедник получил коньком по горлу от партнера по команде Олли Йокинена. Обошлось и на этот раз, но на другом конце страны под Лас-Вегасом у Маларчука окончательно сдали нервы. Сцены из ночных кошмаров вновь стали реальностью, с той лишь разницей, что пострадавшим оказался другой парень, и многократно усилили депрессию.

Маларчук продержался до октября 2008-го. Во время охоты на кроликов он приставил ружье снизу к подбородку и выстрелил. Удивительно, но и в этой игре со смертью Маларчук вышел победителем. Пуля прошла через подбородок, срикошетила от зубов и застряла во лбу. Без последствий для здоровья.

***

Сейчас Маларчук работает тренером вратарей в «Калгари». После собственной тренировки он остается понаблюдать, как Джоанна учит маленьких детей кататься. Вместе они возвращаются в небольшую съемную квартиру.  С алкоголем покончено. Маларчук регулярно посещает врача и принимает таблетки, но приступы депрессии до сих пор преследуют его, а значит борьба с собственными демонами, которые родились 25 лет назад, продолжается. 

«Я просто хотел спать» Перерезанное горло и выстрел в голову. Этого хоккеиста невозможно убить: Хоккей: Спорт: Lenta.ru

В Twitter Клинта Маларчука одна из последних записей — совет тем, кого посещают суицидальные мысли. «Создайте план безопасности», — пишет бывший хоккейный вратарь и человек, который трижды оказывался в шаге от смерти. Играя за «Баффало Сейбрс», Маларчук пережил, возможно, самый страшный момент в истории Национальной хоккейной лиги (НХЛ) — ему перерезали горло коньком. И это событие определило его жизнь на ближайшие 20 лет.

«Первое, о чем я думал в тот момент: «Я не хочу умирать на льду, на глазах у всех этих людей». Второе: «Я не хочу, чтобы мама видела мою смерть по телевизору»», — пишет Клинт Маларчук, обладатель 15-сантиметрового шрама на шее. След от пореза появился у него 22 марта 1989 года. Не от ножа — от конька соперника.

Материалы по теме

00:01 — 17 марта 2018

Водка со льдом

Он был надеждой советского хоккея, но неудачи и запои убили его

В тот день Маларчук, вратарь «Баффало», вышел в основе в матче с «Сент-Луис Блюз». Счет был 1:0 в пользу его команды, и голкипер по большей части скучал без дела. Клинт больше наблюдал за игрой, и в один момент она переместилась в угол площадки прямо за его воротами. Последовал пас на пятачок, Маларчук повернул голову и увидел, что на него несутся одноклубник Уве Крупп и «блюзмен» Стив Таттл. Борьба закончилась тем, что все трое влетели в ворота. Клинт упал лицом на лед, скинул шлем и схватился за горло. Оттуда потекло что-то черное.

Таттл, падая, случайно махнул ногой и лезвием конька попал Маларчуку в шею. Крови было слишком много, но вратарь оставался в сознании. Он ждал, когда наконец станет больно, но этого не происходило. «Ну все, Клинт. Это конец. Ты сейчас умрешь. Прямо здесь. В Баффало», — думал Маларчук, глядя на хлещущую из шеи кровь.

Тренер «Сейбрс» Джим Пиццутелли прошел Вьетнам и знает, что такое кровь. Он быстро выскочил с мостика и кинулся к Маларчуку, пробежал мимо кричащих о помощи игроков и сказал ему: «Клинт, давай выберемся отсюда и пойдем в раздевалку». Он помог хоккеисту встать и уехать со льда. В раздевалке Пиццутелли помогли переложить пострадавшего на стол. Тренер обвязал его марлей и ждал прихода врачей.

Фото: Rick Stewart / Allsport / Getty Images

Все это время Маларчук оставался в сознании. Он даже успел дать несколько указаний тем, кто был в тот момент в комнате, и шутил, пока доктора переливали ему кровь — своей он потерял слишком много. А в голове была одна мысль: «Только не засыпай, только не засыпай».

В госпитале ему успешно сделали операцию. На память о самом страшном событии в истории НХЛ Маларчуку достался огромный шрам.

«На самом деле я гордился собой. Я не сдался и не закрыл глаза. Такой порез… И при всем этом я не начал паниковать. Я сделал все, чтобы выжить», — написал Клинт в колонке для Players Tribune.

Первую неделю на правой стороне его шеи жил большой червь. Во всяком случае, именно так Маларчук представлял себе шрам. И он сильно боялся побеспокоить этого червя — повернуться не в ту сторону или удариться обо что-то. Вратарь помнил, как еще недавно из места, где поселился червь, текли реки крови, и опасался повторения истории.

Боялся он и следов, которые остались на льду после того злосчастного матча, но к его возвращению сотрудники домашней арены «Баффало» все вычистили. Уже через 10 дней после операции Маларчук вернулся в команду, по инерции доиграл до конца сезона, не подавая виду, что с ним что-то не так.

В межсезонье, когда времени наедине с собой было много, Клинт внезапно осознал, как сильно ему повезло и как близко он был к смерти. Вместе с тем в голове хоккеиста поселилась навязчивая идея: в любой момент он может умереть. Сознание начало рисовать кошмары, которые приходили во сне. Ночи для него сократились — теперь Маларчук спал по одному-два часа, не мог сконцентрироваться, а глаза вечно горели в буквальном смысле. Сезон начался, но вратарь, находившийся в жуткой депрессии, играл все хуже.

И никому ничего не говорил. Клинт все это время притворялся нормальным человеком. О кошмарах и хроническом недосыпе не знал никто. К врачам он идти боялся, потому что знал — они объявят его сумасшедшим. Да он и был сумасшедшим.

Маларчук искал спасение в обезболивающих, антидепрессантах и алкоголе. В январе 1990-го он был на вечеринке после окончания «Супер Боула», в котором играла команда из Баффало. Клинт ушел рано: навязчивое желание поспать не позволило ему повеселиться как следует.

Он пошел домой, принял таблетки. Стало лучше. В углу стояла бутылка скотча. Он осушил ее. Стало еще лучше.

Сердце Маларчука остановилось.

«Я реально просто хотел спать», — утверждал канадец, пытаясь убедить всех, что это не было попыткой самоубийства. У его кровати стоял психотерапевт. Врачи спасли от гибели оболочку Маларчука, и теперь пришло время спасать его разум.

Материалы по теме

00:03 — 13 июня 2018

Наконец он решил рассказать все. Как мучился от кошмаров, как боялся выходить из дома, как его преследовали панические атаки. Он в красках описал все эмоции и мысли, рассказал, как паника съедала его изнутри, как он боялся даже гипотетических вещей. В конце концов ему диагностировали обсессивно-компульсивное расстройство, депрессию и алкоголизм. И от этого Клинту стало… легче.

На борьбу со всеми болезнями ушли годы, но то были годы относительной стабильности. Маларчук ушел из профессионального хоккея, поиграл в любителях, а потом перешел на тренерскую работу. Вне хоккея он себя не представлял, хотя именно на льду начались все его проблемы. Он решал их с помощью лечения. Не того, которым он довел себя до клинической смерти — за ним присматривали врачи.

«Было тяжело, иногда совсем тяжело, но я выжил», — пишет Маларчук.

10 февраля 2008 года форвард «Флорида Пантерс» Рихард Зедник в игре с «Баффало» получил рассечение шеи. Коньком. Его быстро увели со льда и отправили в больницу, там зашили рану и вернули его в строй. Все то же самое пережил Маларчук 19 лет назад. На том же стадионе.

Что-то екнуло у него внутри, но все было хорошо. Потом начались звонки от журналистов с просьбой прокомментировать эпизод, как эксперта. Маларчуку раз за разом приходилось пересматривать, как Зедник получил рассечение, а перед глазами была лужа его собственной крови. В ход снова пошел алкоголь и таблетки не по рецепту. Жена Джоанна отправила его на лечение, из клиники он пытался сбежать, не имея денег. Но в итоге, после увещеваний супруги и друга, Клинт прошел курс терапии.

А ведь все было более-менее хорошо до того самого момента с травмой Зедника. Маларчук женился в четвертый раз (на Джоанне), купил ранчо, получил ветеринарное образование. Разводил страусов.

Все пошло ко дну, Клинт — туда же. Одни за другим следовали пьяные дебоши. Остановиться самому спортсмену не хватало никаких сил. Он стал предельно мнительным. Джоанне необходимо было время на восстановление, и она часто встречалась с друзьями без Клинта. Он знал это, но все равно был уверен, что она ему изменяет.

7 октября 2008 года Маларчук отправился на охоту на кроликов вместе с друзьями и женой. Клинт поставил ружье между ног и как-то неловко оперся не него. Оно было заряжено. А дуло направлено в голову. Все произошло на глазах у Джоанны.

Удивительно, но и в этот раз Клинт выжил. Врачи на неделю ввели его в кому, а когда он очнулся, — около кровати сидела жена. Сразу после того как прогремел выстрел, она в ужасе подбежала к мужу. Маларчук опять не почувствовал боли. Пуля прошла мимо мозга и выбила ему пару зубов. Он остался в сознании и умолял Джоанну сказать всем, что это было случайностью.

***

Спустя 10 лет Клинт Маларчук живет нормальной жизнью, путешествует по стране и читает мотивационные речи. Он все еще разводит страусов. На все испытания канадец смотрит философски. «Вся моя хоккейная жизнь была нужна для того, чтобы создать платформу для настоящего. Я здесь, чтобы помогать людям проходить через трудности», — считает Маларчук.

Сейчас он может с уверенностью сказать: «Со мной все нормально».

Самая жуткая травма в истории хоккея. Вратарю перерезали горло коньком, он залил лед кровью, наложили 300 швов — 15 апреля 2021

Обмен Клинта Маларчука из «Вашингтона» в «Баффало» должен был стать спасательным кругом для карьеры канадского голкипера с украинскими корнями. Уроженец штата Альберта долгое время был третьим вратарем «Кэпиталз», а в «Сэйбрз» вследствие чехарды на последнем рубеже из-за травм основных голкиперов обратили внимание на все еще перспективного Маларчука, провернув его трейд. На новом месте Клинт проявил себя прекрасно, одержав три победы в первых пяти матчах и готовился стать полноценным первым номером клуба НХЛ.

Но спустя две недели после смены клуба Маларчука поджидало самое серьезное испытание в его жизни: 22 марта 1989 года, в матче против «Сент-Луиса», он мог погибнуть прямо на льду.

При счете 1:0 в пользу «клинков» игра перешла в зону команды Клинта. Игрок «Блюз» набросил шайбу на пятак, где за нее развернулась борьба между Уве Круппом и Стивом Таттлом. Последний, падая, махнул ногой и лезвием конька попал прямо в горло голкиперу соперника.

«Это было похоже на удар по маске. Боли не было, но я снял шлем. А потом я увидел кровь. Все вокруг стало красным. С каждым ударом моего сердца ручей из крови становился все больше. Это артерия. Я схватился за шею, пытаясь остановить кровь, но она хлынула меж моих пальцев. Она просто продолжала идти. Я упал вперед, и струя превратилась в фонтан», — писал Клинт в своей книге.

Из 15-сантиметрового пореза сочилась темная кровь, которая за считанные секунды залила все пространство вокруг голкипера.

«Я знал, что человек с перерезанным горлом может прожить не больше трех минут. И я хотел просто поскорее уйти под трибуну, потому что знал, что моя мать смотрела этот матч по телевизору. Она не должна была видеть, как умирает ее сын», — признавался Клинт.

Несколько болельщиков, которые находились на трибунах, от увиденного ужаса потеряли сознание. А вот форвард «Сент-Луиса» Рик Мигер не потерял самообладания и начал кричать о помощи. Когда арбитр той встречи Терри Грегсон подъехал к Клинту, то, по воспоминаниям самого игрока, его глаза чуть не вылезли из орбит. Грегсон сумел лишь издать крик: «Возьми носилки, он истекает кровью!».

Первым, кто оказался около Маларчука, стал Джим Пиццутелли, врач-физиотерапевт «Баффало». И именно он спас жизнь голкиперу, прижав аптечную марлю к горлу Клинта так, что тот едва мог дышать. Но ткань тут же пропиталась кровью. Пострадавший закашлял и прошипел: «Джим, это сонная артерия». Доктор ответил ему спокойным и уравновешенным голосом: «Просто делай то, что я говорю».

Пиццутелли был ветераном войны во Вьетнаме, куда он отправился в качестве боевого инженера. На второй неделе его пребывания в зоне боевых действий, когда Джим шел по деревне, на него и еще четырех солдат наехал грузовик. Будущий врач «Баффало» легко отделался: то столкновение лишь сломало ему несколько ребер, в то время как одного из солдат бросило в овраг, после чего онлишился головы в результате удара об лист металла. Остальным пострадавшим также требовалась медицинская помощь. Именно после того момента Джим решил изучать спортивную медицину и через некоторое время знал все о человеческом организме. И в тот вечер эти знания спасли Маларчуку жизнь.

Джим сумел пережать вену, из которой ручьем текла кровь голкипера, и помог ему добраться до раздевалки.

«Врачи взяли полотенце и всем весом прижимали его к моему горлу. Иногда они ослабляли хватку, чтобы я мог вздохнуть, но кровь тут же начинала течь ручьем, поэтому все повторялось снова и снова», — говорил Маларчук.

Клинту крупно повезло сразу по нескольким причинам:

• Стадион в Баффало был спроектирован таким образом, что выход в раздевалки был расположен за воротами, а не за скамейками запасных, поэтому голкипер хозяев мог быстро покинуть лед;

• В том периоде Маларчук защищал ближние к выходу со льда ворота. В противном случае, он бы потерял драгоценные секунды и мог погибнуть.

«Прибытие скорой помощи, казалось, заняло целую вечность. Но, вероятно, она ехала всего 10 минут. Когда медики прибыли, меня положили на носилки и ввели в руку капельницу. Я попытался пошутить: «Сделайте мне пару швов и дайте вернуться на лед». Когда я сказал это, из раны вновь пошла кровь. Никто не посмеялся над моей шуткой. Все вокруг были белыми, как призраки, и я начал думать, что это конец», — признавался Клинт.

Всю дорогу до больницы Пиццутелли сжимал поврежденную артерию и пытался остановить кровотечение. В госпиталь Маларчук прибыл прямо в хоккейной форме: у врачей попросту не было времени на то, чтобы раздеть его. Клинта завели через двери отделения неотложной помощи и усыпили, чтобы провести операцию по его спасению.

Пока врачи боролись за жизнь стража ворот «Баффало», участники того матча пребывали в шоке. Близкий друг пострадавшего Грант Ледьярд не находил себе места: он ходил из угла в угол и рыдал прямо в раздевалке «Сэйбрз».

Обе команды не горели желанием продолжать встречу, но после известия о том, что жизни Маларчука ничего не угрожает, матч было решено возобновить. Невозможно представить чувства запасного голкипера «Баффало» Жака Клотье, который был вынужден защищать ворота своей команды в том самом месте, где еще надавно была целая река крови его товарища по команде.

«На самом деле я гордился собой. Я не сдался и не закрыл глаза. Такой порез… И при всем этом я не начал паниковать. Я сделал все, чтобы выжить», — говорил Клинт.

Операция по спасению голкипера «клинков» длилась около полутора часов. На шею Маларчука было наложено около 300 швов: если бы конек Таттла прошел на 3 миллиметра выше, то смерть пострадавшего была бы неизбежной. Но Клинту повезло, поэтому уже на следующий день он был выписан из больницы и отправился домой.

На первый взгляд, история самой страшной травмы в истории хоккея получила счастливый конец. Однако после того, что пережил Маларчук, у него начались серьезные проблемы с психикой, которые он пронес через всю дальнейшую жизнь. Клинт долгое время мучался от ночных кошмаров и страдал от навязчивых мыслей о том, что с его здоровьем на ровном месте может случиться что-то серьезное.

Он вернулся в хоккей, но из-за постоянных страхов и панических атак так и не сумел раскрыть свой потенциал. Тем не менее, ответ на вопрос «Что было бы, попади конек Стива Таттла на 3 миллиметра выше?» дарит бывшему голкиперу «Баффало» спокойствие и понимание того, что все могло закончиться намного хуже.

Подписывайтесь на хоккейный телеграм-канал Sport24

Хоккей для Хичкока не работа, а хобби

СЕНТ-ЛУИС – Если речь идет о хоккейной жизни, то Кен Хичкок – человек привычки.

Во время сезона обычный распорядок дня тренера «Сент-Луис Блюз» редко меняется.

Первым делом Хичкок идет в ближайшее кафе «Старбакс» или в другое свое любимое заведение, где можно выпить кофе. Потом он направляется на арену и проводит со своими игроками занятие с разбором видео фрагментов и готовится к тренировке вместе со своими помощниками. Днем он большую часть времени проводит за разбором игры соперника. Вечером тренер руководит своими подопечными или смотрит другие матчи НХЛ.

Многое изменилось с 1984 года, когда Хичкок стал тренером в Западной Хоккейной лиге в 1984 году. Но распорядок дня не меняется. А зачем? Несмотря на то, что сам Хичкок никогда не играл на высшем уровне, такой план действий сослужил ему хорошую службу в его длинной и непростой карьере в НХЛ.

17 лет назад он впервые стал тренером команды НХЛ «Даллас Старз». С тех пор он одержал 641 победу в регулярных сезонах, 72 победы в плей-офф и продолжает улучшать свои статистические показатели. Он выигрывает 60,2% матчей, занимает 8 место по количеству побед в регулярных сезонах за всю историю НХЛ.

Его путь тренера был длинным, иногда совсем непростым, но очень успешным.

Он провел в качестве тренера больше 1 200 регулярных игр и 136 кубковых. И тем не менее, этот уроженец Эдмонтона не считает хоккей работой. Хичкок сравнивает свое занятие с любимым хобби.

«Здесь совсем другие эмоции. Я никогда не смотрел на игру как на бизнес», — сказал Хичкок в интервью NHL.com. «И до сих пор не вижу в нем бизнеса. Мне повезло заниматься этим делом. Я черпаю энергию в том, что я учу ребят, а не в результате. Дело не в достижениях. Для меня главное удовольствие заключается в том, что помогаю людям стать лучше. Мне нравиться учить. Есть две вещи. Арена, где я работаю или средство достижения цели, не столь важны для меня как то, что я чувствую, когда строится команда, когда игроки становятся лучше. Мне это нравится».

62-летний Хичкок увлекся этим видом спорта в детстве.

«Я зарабатываю на жизнь, но хоккей для меня скорее хобби», — сказал Хичкок, бывший продавцом спортивных товаров до того, как стать тренером на постоянной основе.

Его отец Рэй помог ему. Он был заметной фигурой в местной хоккейной жизни, тренировал местные команды и помог построить три катка.

«Я все время за ним ходил», — говорит Хичкок. «Он тренировал команды младших лиг. Я все время был среди хоккеистов, в хоккейных командах. Я помню, когда мне было 8-9 лет, мой отец был менеджером местного катка на добровольной основе. По вечерам он заливал лед и я оставался с ним, помогал ему чистить лед и заливать его, когда все уходили с площадки. Я держал шланг, когда мне было 9 лет. Так что я начал крутиться в хоккее очень рано».

Эти воспоминания стали еще более ценным после того, как его отец умер от осложнений, связанных с опухолью в спине. Кену было только 14 лет. Через 7 лет от рака горла умерла его мама.

В хоккее Хичкок нашел успокоение. Он интересовался тренерской работой, ходил на тренировки, ездил в тренировочные лагеря под Эдмонтоном.

Ему помогали. Клэр Дрейк, тренер команды Университета Альберты, был одним из них. Дрейка принял в Орден Хоккея Канады, одну из арен назвали в его честь.

Дейв Кинг, тренер по развитию «Финикса», бывший главный тренер «Калгари» и «Коламбуса», один из близких друзей Хичкока. Джордж Кингстон, работавший на разных уровнях в Канаде и тренировавший «Сан-Хосе» в 1991/93 годах, также оказал влияние на Хичкока.

«Мне было очень интересно, как строится команда», — говорит Хичкок. «Я говорил с людьми, которые занимались этим бизнесом. Разговаривал в менеджерами из других видов спорта. Я спрашивал у них, что они чувствовали, каково это быть частью команды. Мне нравилось, что люди ценили то, что они были частью чего-то большого. Это создает особую систему ценностей».

К 30 годам Хичкок решил, что он хочет быть тренером на высоком уровне. В 1984 он получил работу тренера в команде «Kamloops Blazers» в молодежной Западной Хоккейной лиге. Там он провел 6 сезонов, в течение которых он одержал 291 победу (291-125-15). После этого он получил место помощника тренера в «Филадельфии» в 1990 году.

В 1993 году он стал главным тренером команды «Kalamazoo Wings» в Интернациональной хоккейной лиге, которая была переименована в «Michigan K-Wings». Там он провел 3 сезона (110-60-11). Этот клуб был фармом «Далласа» и достижения Хичкока были замечены в основной команде.

В сезоне 1995/96 дела у «Далласа» шли не лучшим образом и Боб Гейни, который совмещал обязанности тренера и генерального менеджера почувствовал, что команде нужны перемены после старта из 11 побед при 19 поражений и 9 ничьих. Гейни обратил свой взгляд на фарм-клуб и обнаружил там Хичкока, который, будучи молодым человеком, стремился к переменам.

Хичкок долго изучал великий «Эдмонтон Ойлерз» 80-х, которому удалось выиграть пять Кубков Стэнли за 7 сезонов, начиная с 1984 года. Он пытался применить опыт «Эдмонтона» в работе со своей командой.

Хичкок завершил тот сезон с «Далласом» с показателями 15-23-5. Это было настоящей проверкой для него, ведь он был очень успешным тренером в младших лигах.

«Я оказался в «Далласе» в январе 1996 года. Я думал, что я готов, но тот сезон дал мне понять, что я переоценивал себя», — говорит Хичкок. «Я работал там с января по апрель и полностью ушел в работу. Я работал по системе «Эдмонтона», которую я изучал по записям, по тренировкам, наблюдая за игрой команды. Я так играл и в молодежной лиге и в Интернациональной. Но в НХЛ эта система почему-то не работала».

Хичкок обратился к тем, кому он доверял, чтобы обсудить, что надо менять.

«Не думаю, что я выжил в НХЛ без помощи Рика Уилсона и Дуга Джарвиса», — сказал Хичкок, имея ввиду двух своих помощников. «Они оба играли в НХЛ, работали тренерами. Они убедили меня, что в НХЛ нужно действовать по-другому. Мы все лето вместе провели. И выработали стиль, больше похожий на манеру игры «Монреаля». Дуг играл за «Монреаль», Рик там провел 20 матчей. Это было похоже на то, как «Монреаль» действовал в 70-х и 80-х, когда он выиграл 6 Кубков Стэнли. Они убедили меня, с учетом нашего состава, что так мы сможем добиться успеха. Я слушался этих ребят, потому что считал себя опустошенным. Мои наработки не давали результата. Мы очень многое позволяли соперникам, сами не добиваясь успеха. Это полностью изменило мою карьеру. Это изменило мое мышление. Это до сих пор продолжает влиять на меня в хорошем смысле слова».

Результат появился не сразу. И все же в следующем сезоне «Даллас» поднялся с 6-го места на 1-е в Западной конференции, увеличив количество побед с 26 до 48.

«Мне очень помогло то, что в команде появилось много опытных игроков, которые знали, как побеждать», — говорит Хичкок. «Я учился у Ги Карбонно, Крейга Ладвига, Майка Кина, Брайана Скрудленда… Я многому у них научился, я узнал, каким должен быть уровень борьбы. Я полагался на этих ребят в том, как далеко я мог зайти, я узнал от них в чем разница между хорошей игрой и полной самоотдачей ради победы. Разница есть. Они мне очень помогли».

Нападающий Бренден Морроу появился в «Далласе» Хичкока в 1999 году.

«В раздевалке было много ветеранов, так что там не много было сомнений, кто будет крайним. На меня, как на молодого, сыпались упреки, от меня много требовали», — вспоминает Морроу, который сейчас играет за «Сент-Луис» во главе с Хичкоком. «Он лично меня сделал сильнее, он понял, на какие кнопки надо нажимать, как сильно на них надо давить. Мне кажется, что он всегда хочет добиться того, чтобы игрок вышел на новый уровень. Но он понимает, когда надо остановиться».

В начале своей карьеры Хичкок не всегда понимал, где проходит та самая грань. Некоторые игроки считали его слишком жестким и требовательным, считали, что он к ним придирается. В те годы конфликты были не редкостью.

«Никому не нравится, когда кто-то лезет к тебе с наставлениями. Когда такое происходит, ты отвечаешь. Хичкок такой же как и все», — говорит Морроу. «Он много требует, и бывают моменты, когда ты обижаешься, не понимаешь его. Но потом, когда ты остынешь, начинаешь понимать, что то, о чем он говорил, вполне разумно и может принести пользу команде».

Он три сезона учился играть и побеждать по-новому в НХЛ. Этот процесс дал результат в самой желанной форме. «Даллас» выиграл свой первый Кубок Стэнли в 1999 году.

«Старз» обыграл «Баффало»»в 6 матчах, благодаря голу Бретта Халла в третьем овертайме 6-го матча.

Хичкок видел это достижение в перспективе.

«Выигрыш Кубка лишь доказывает, что все жертвы, которые я требовал от игроков, были не напрасны», — сказал Хичкок. «Они очень важны. Были моменты по ходу того сезона, когда даже мне было неприятно видеть, на что идут игроки ради победы. Они иногда шли на такие жертвы в физическом плане, что в них было сложно поверить. Любая команда, которая побеждает, должна жертвовать. Для меня это очень эмоциональный момент, когда я вижу что делают хоккеисты ради победы».

Хичкок рассказал, что тот сезон завершился для команды в июне, и сразу 9 человек легли на операции. Это означало, что после реабилитации они сразу попадали в тренировочный лагерь.

«Но они все считали, что это стоило того», — сказал Хичкок. «Иногда победа меняет тебя физически и психологически».

«Даллас» на следующий год снова дошел до финала Кубка Стэнли, но проиграл «Девилз». Потом был еще один неплохой сезон, но приближался закат эры Хичкока.

Его уволили после 45 игры сезона 2001/2 после того, как команда одержала 23 победы при 17 поражениях. Это не тот результат, за который снимают тренера, но руководство клуба решило, что методы Хичкока устарели и им уже никто не внемлет.

Хичкока уволили в первый раз. Потом он столкнется с этим еще два раза.

Вместо него главным тренером стал Уилсон, его помощник. Армстронг стал генеральным менеджером, заменив Гейни на этом посту. Гейни же стал консультантом команды.

Сегодня Армстронг генеральный менеджер «Сент-Луиса».

Хичкок не долго сидел без работы, что не удивительно.

Боб Кларк хороший друг Хичкока и генеральный тренер «Филадельфии» предложил ему пост главного тренера команды. На этот раз Хичкоку было уже легче работать с командой НХЛ – он уже прошел через огонь и медные трубы в «Далласе».

«Я очень полагался на таких ребят, как Боб Гейни и Боб Кларк», — сказал Хичкок. «Они выигрывали Кубки, они знали разницу между настоящим делом и подделкой. Они знал, как докопаться до сути, что нужно для победы. Я сильно полагался на них».

На этот раз Хичкоку было легче, но и требования были уже выше. Болельщики в Филадльфии — одни из самых шумных и самых информированных.

В течение трех лет Хичкок выигрывал не менее 40 матчей за сезон, но плей-офф становился для него совсем другой историей.

Он проиграл в первом раунде, во втором, в полуфинале 2004 года в легендарной напряженной серии против «Тампы».

«Филадельфия» тогда проиграла 7-й матч со счетом 1:2. Большего Хичкок не сумел добиться с этой командой.

«Мне там нравилось. Мне нравилось жить в Филадельфии», — говоритХичкок. «Мне нравилось отношение к спорту, отношение людей, мне нравилось работать с Кларком. Там были отличные люди. Там ждут многого, и там ты учишься. Мы выиграли Кубок Стэнли с «Далласом», но больше всего мне жалко ту команду перед локаутом 2004 года, которая проиграла 7-й матч «Тампе», потому что она показывала потрясающий хоккей. У нас было много травм среди защитников. Это повлияло на нашу игру. Мне жалко ребят, потому что это была команда чемпионов, готовых пойти на все ради победы».

«Филадельфия» сильно пострадала от локаута и потерянного сезона 2004/5. После перерыва это уже была совсем другая команда. «Флайерз» проиграл 7 матчей на старте сезона при одной победе. Хичкока и Кларка уволили.

«Тренеров часто увольняют там, где команда добивается успеха, и когда она находится в переходном периоде», — говорит Хичкок. «В «Далласе» многие устали, в руководстве были перестановки. Тоже было и в «Филадельфии». Многие устали, пришли новые люди, нужна была новая энергия. Но я очень благодарен судьбе за время, что я провел в этих городах».

Снова Хичкоку не пришлось долго ждать работы.

22 ноября 2006 года он стал 4-м тренером в истории команды «Коламбус Блю Джекетс», которая вступила в лигу в 2000 году. Он заменил Жерара Галлана. Гэри Эгню (нынешний помощник Хичкока в «Сент-Луисе») был временным исполняющим обязанности главного тренера.

Здесь все было по-другому. Хичкок принял команду, которая строилась с ноля, которая еще ни разу не выходила в плей-офф и не поднималась выше третьего места в дивизионе.

Хичкоку предложили место сразу после встречи с владельцем клуба Джоном МакКоннеллом.

«Мне понравился мистер МакКоннелл и я испытал чувство уважения к нему и его команде», — сказал Хичкок. Мне показалось, что у этой команды огромный потенциал».

Интуиция не подвела Хичкока. На третий сезон он вывел команду в плей-офф впервые в ее истории. Не важно, что она не задержалась там надолго.

«Я был счастлив, когда мы попали в плей-офф», — вспоминает тренер. «»Нас считали аутсайдером и нам через многое пришлось пройти».

Но энергии хватило не надолго. В сезоне 2009/10 после 58 игры союз между командой и Хичкоком разбился и надежды, появившиеся после первого выступления в плей-офф, разбились о печальную статистику нового сезона – 22-27-9. «Коламбус» завершил сезон с показателями 10-8-6 под началом нового тренера Клода Ноэля.

«Я тогда очень расстроился, что меня уволили», — сказал Хичкок. «Я расстроился, потому что считал, что это было временной проблемой. У меня было ощущение, что я не доделал работу».

На этот раз разлука Хичкока и НХЛ продолжалась дольше обычного. Он почти два года был в должности консультанта команды.

Но за это время Хичкок успел поработать на другом уровне. Он вошел в тренерский штаб олимпийской сборной Канады 2010 года, который возглавлял тренер «Детройта» Майк Бэбкок.

«Он хороший человек, он любит хоккей», — говорит Бэбкок о Хичкоке. «Он верит в то, что нужно работать над собой ежедневно, если хочешь добиться успеха. Он может преображаться и быть отличным тренером. Он уделяет много внимания деталям. Он тренирует тренеров. Мы об этом говорили. Он был безработным и поэтому он каждый день доставал нас, чтобы убедиться в том, что мы работаем над командой. У него огромный опыт».

Хичкок снова в сборной Канады на Олимпиаде в Сочи. Бэбкок опять главный тренер, Клод Жульен и Линди Рафф помогают ему.

Как только эйфория от победы в 2010 году стала спадать, Хичкоку пришлось пересмотреть свое положение. У него появились сомнения в том, что он сможет получить работу. Ему было уже под 60 и он стал думать, что его время в НХЛ уже прошло, хотя его приглашали на собеседования в пару клубов.

«Я не считал, что сделал все, что мог, но мне уже стало казаться, что даже если меня приглашают на собеседования, но все равно возьмут тренера из АХЛ. Так было со мной в 96 году», — сказал Хичкок. «Гейни мог взять кого-то из НХЛ, но он предпочел меня. Я уже начал думать, что пора уступить дорогу молодым, потому что все так поступали. Я стал задумываться, что еще я могу сделать для хоккея. И вот тогда мне позвонили».

Звонил его старый знакомый и коллега Армстронг, который помогал Хичкоку в его период становления в НХЛ.

Хичкок был удивлен.

В сезоне 2011/12 «Сент-Луис» выиграл 6 матчей и проиграл 7. Команда только что проиграла «Миннесоте». В 2009 году «Блюз» попал в плей-офф, от команды ждали движения вперед, но в последующие два года в плей-офф она не пробилась и давление на нее росло.

Неудачный старт сезона убедил генерального менеджера Армстронга в том, что надо действовать. Дэйвис Пэйн был уволен в воскресенье, а на следующее утро Хичкок был уже назначен новым тренером.

«Все произошло быстро. Мне позвонили в воскресенье», — вспоминает Хичкок. «Мы говорили о команде. Я пришел домой и сказал жене, что у меня похоже было собеседование, но я в этом не уверен. А через три часа мне позвонил Армстронг и сказал, что, если я хочу тренировать… короче предложил работу. То, что меня уволили из «Коламбуса» позволило мне получить работу здесь. Негатив стал позитивом. Я смог снова работать с Дугом. Мы добились вместе многого. Мы хорошо сработались в «Далласе».

Армстронг и Хичкок не работали вместе почти 10 лет. Пришло время возобновить отношения.

«Я знал, чего ожидать и верил, что он исправит мои ошибки и мы снова будем партнерами», — сказал Армстронг. «Я чувствовал, что хочу снова работать с ним».

По пути из Коламбуса в Сент-Луис Хичкока застал еще один неожиданный звонок. Звонил капитан «Сент-Луиса» Дэйвид Бэкес.

«Думаю, что разговор с Бэкесом и другими лидерами команды помогли мне больше всего. Они считали, что они виноваты в том, что произошло», считает Хичкок. «Они ничего не скрывали. Это произвело на меня впечатление. Они не искали виноватых. Они приняли всю ответственность на себя. Они хотели найти выход. Они хотели играть лучше».

Хичкок всегда пользовался репутацией тренера, который умеет лучше всего работать с ветеранами. В «Сент-Луисе» же костяк команды составляли молодые игроки. Адаптируется ли Хичкок к этому? Об этом многие думали в Сент-Луисе.

Но только не сам Хичкок.

«Я не смотрю на это, как на необходимость менять то или это», — поясняет он. «Чем дольше ты работаешь тренером, тем чаще ты попадаешь в сложные ситуации. Ты привыкаешь к этому и приспосабливаешься к ним. Я знал, что там есть свои сложности, но я уже через это проходил и был уверен, что смогу помочь ребятам подняться на другой уровень. Я знал это по «Филадельфии». У меня уже был опыт».

Морроу, когда начинавший свою карьеру в НХЛ под началом Хичкока, теперь уже был ветераном в «Сент-Луисе».

«Я слышал, что он сильно изменился», — рассказывает хоккеист. «Может быть стал немного мягче, но суть осталась прежней. Он требовал внимания к деталям. Его философия игры, его видение, не меняются и это помогает его командам побеждать. Он верен себе, но может быть стал мягче в общении с некоторыми людьми».

Его подход к игре также изменился. Когда его уволили из «Коламбуса», Хичкок стал изучать другие команды НХЛ.

«Я обратил внимание на некоторые вещи в других командах и подумал, что мог бы с ними поработать», — говорит Хичкок. «Это были молодежные, студенческие и профессиональные команды. Я говорил им, можно по-другому донести до них эту мысль. Я был уверен, что мне эта информация пригодится».

Она пригодилась в «Блюз» и помогла команде добиться успеха. Начав сезон 2011/12 с 6-7-0, «Сент-Луис» завершил его с показателями 43-15-11. Команде совсем чуть-чуть не хватило, чтобы получить Приз Президента (лучшей команде регулярного чемпионата).

«Блюз» впервые с 2002 года выиграл серию плей-офф, обыграв «Сан-Хосе» за пять матчей. Во втором раунде команда уступила «Лос-Анжелесу», который потом выиграл Кубок Стэнли.

В межсезонье голкиперы Ярослав Халак и Брайан Эллиотт получили Приз Дженнинга, а Хичкок – свой первый Приз Джека Адамса. «Сент-Луис» стали уважать в НХЛ. Хичкок вновь сумел привить победную психологию еще одной команде.

Хичкок изменился, но он по-прежнему эффективен. «Блюз» в этом сезоне одна из лучших команд. Хичкок продолжает улучшать свою индивидуальную статистику.

7 побед отделяют его от 7 места Рона Уилсона в списке тренеров с наибольшим количеством побед. Среди действующих тренеров больше побед только у Кенневилля.

«Это мои кумиры», — говорит Хичкок. «Эл Арбор, Скотти Боуман, Глен Сэйтер. Я учился, глядя на них. Это уже никогда не изменится. Я не считаю себя одним из них. Меня больше всего радует, что у меня есть силы заниматься этой работой каждый день. Я могу и другим это привить».

У Уилсона 648 побед, У Кинена – 672. Дальше идут Пэт Куинн (648), Дик Ирвин (692), Арбор (693) и Боуман (1 244).

В этом сезоне Хичкок обойдет Уилсона и возможно Кинена, Куина и Ирвина в следующем. Как насчет второго и третьего места? Время покажет. А Боуман?

«Я смогу догнать его, когда мне будет 108 лет», — смеется Хичкок. «Не думаю, что кто-то догонит Скотти. Психологической дисциплины не хватит».

Когда-нибудь наступит день и Хичкок больше не будет тренировать. Может появится другой интерес, или огонь угаснет, но пока Хичкок продолжает концентрироваться на том, чтобы помочь «Сент-Луису» выиграть Кубок Стэнли.

«Для меня день, когда я не смогу тренировать, будет грустным днем», — полагает Хичкок. «Мне нравится быть частью команды. Мне все равно на каком уровне. Мне нравится помогать людям, делать их лучше. В этой команде мне нравится то, как они воспринимают это. Я уже говорил, что, как только тренировки станут для меня работой, когда я сяду в машину и пойму, что не хочу ехать на арену, я просто развернусь и пойду домой. Пока мне нравиться приезжать на каток. Мне нравится смотреть хоккей дома. Мне нравится говорить о хоккее. Когда мой энтузиазм иссякнет, значит мне пора уходить. Но пока я так себя не чувствую. Тренировки придают мне сил, делают меня моложе. Я снова поверил в себя с тех пор, как стал работать в «Сент-Луисе». Это дает мне сил учить людей».

ХК «Авангард» | Новости | Боб Хартли: «В любую лигу я приходил становиться чемпионом»

Вторая часть двухчасового интервью с обладателем Кубка Стэнли-2001, главным тренером «Авангарда» Бобом Хартли – о работе с омским клубом, уровне хоккея в КХЛ и отношениях канадского специалиста с Ильей Ковальчуком.

– Ожидали увидеть “Авангард” на втором месте в лиге к данному этапу?

– Куда бы я ни приходил – приходил становиться чемпионом. И для того, чтобы дать себе шанс на победу в последнем матче сезона, нужно занять как можно более высокое место в регулярке. Последний матч сезона – вот что важно, и именно он всегда является моей целью. Не первый, хоть мы и выиграли его у серьезного соперника – «Локомотива». И не десятый. Все эти победы – это здорово, но в мои годы, имея кое-какой опыт, я понимаю, что необходимо требовать от своей команды еще большего и продолжать улучшать ее игру. Потому что хоккей, который мы показывали в сентябре, может оказаться недостаточно хорош в марте и апреле, когда это потребуется для победы в Кубке Гагарина. И так думаем не только мы. Вполне понятно, что уровень хоккея в лиге будет повышаться по ходу сезона.

И все же такой старт нельзя не отметить хотя бы по тому, насколько я впечатлен отношением игроков «Авангарда» к выполнению своих обязанностей с самого первого дня что на льду, что в тренажерном зале. И это несмотря на трудности в связи с переездом из Омска в Балашиху. Неопределенность-то присутствовала и ее было более чем достаточно – у нас не было своего льда, не было своей раздевалки, не было своей тренажерки – не было ничего, но мы все же справились. За что парни заслуживают всяческих похвал.

– Так или иначе, вы опережаете СКА и ЦСКА, не говоря уже о других фаворитах.

– Не могу сказать, что ожидал этого. Хотя бы потому, что для меня в КХЛ все в новинку.

– Но вы же изучали лигу.

– Это да. За два года, что я работал в сборной Латвии – пересмотрел все матчи плей-офф КХЛ. Так что мне известно о Континентальной лиге гораздо больше, чем кто-то мог бы себе представить. Другое дело, что смотреть трансляции и работать с командой – абсолютно разные вещи. Но мне очень помогает мой опыт работы с «Цюрихом» несколько лет назад. Помогает в плане разницы в подходе, разницы в правилах, разницы в психологических аспектах по сравнению с Северной Америкой. С другой стороны, хоккей остается хоккеем, с какой бы стороны океана в него ни играли.

Прямо сейчас я трачу почти все свое время на изучение своей команды. Да, стараюсь следить за другими, просто чтобы знать их для себя, но на данном этапе цель нашего тренерского штаба – «Авангард». Сейчас мы должны сосредоточиться на себе и улучшить нашу игру. Мы не можем контролировать, насколько хорош или плох будет тот или иной соперник, встречающийся нам на пути, хотя и изучаем его слабые и сильные стороны. Пока нам куда важнее контролировать, как действует мы сами. «Авангард» может играть намного лучше. Когда добьемся этого – можно будет заняться соперниками.

– Сколько времени у вас обычно занимает изучение вашей команды?

– Замечательный вопрос, но дело ведь в том, что ты постоянно узнаешь что-то новое о своей команде. Что-то новое о каждом из своих игроков. Невозможно знать все, хоть и хотелось бы, и поэтому в начале тренировочного лагеря мы провели анкетирование, причем вопросы были составлены для каждого индивидуально, затем общались с каждым хоккеистом один на один. Для меня это очень важно.

– Что за вопросы были в этих анкетах и на интервью?

– Легче сказать, каких не было. Парни сами себя оценивали. Как хоккеистов, как игроков в смысле игры как таковой, как личностей – что они представляют собой как люди. Когда я встречаюсь со своим хоккеистом один на один, я хочу знать все: женат ли он, есть ли у него девушка, есть ли у него дети, кто его лучший друг, кто для него является кумиром. По мне – ты можешь научить хоккеиста, но ни за что не сможешь его мотивировать. Мотивировать можно только личность – в отрыве от хоккея. Когда мои ребята приезжают на арену – они, пока не облачились в экипировку, в первую очередь люди, а не спортсмены.

В Канаде я читаю лекции по мотивации для компаний о том, как управлять этими самыми компаниями, как управлять сотрудниками, как достичь успеха за счет команды. И для меня один из путей к нему – когда ты разделяешь сотрудника на, собственно, сотрудника, он же игрок, если мы говорим о хоккее, и личность. И одинаково хорошо знаешь его с обеих сторон. Я горжусь своим подходом. Горжусь тем, что хочу знать своих хоккеистов еще и как людей, причем так же хорошо и с этой точки зрения. Потому что так я буду знать, что заставляет их двигаться вперед в игре. Куда нажать.

Когда ты знаешь, что из себя представляет каждый из твоих игроков как личность, тогда и можешь помочь им поднять их уровень хоккейного мастерства. Таков мой взгляд, если говорить о том, чего не видно со стороны. А на льду, что можно рассмотреть, уже работаем по концептуальным вопросам. Что должна представлять из себя наша система, как мы применяем форчек, как обороняемся, как играем в спецбригадах, чего требуем от вратарей. Это все – компоненты, очень важные для концепции нашей команды.

Если игрок хочет поехать в НХЛ, он должен знать английский

– Трудно познать людей вокруг, если ты не знаешь языка.

– К счастью, я люблю языки и уже успел выучить немало русских слов. Пока не могу составлять предложения, но способен общаться с помощью жестов, рисуя что-то на доске или бумаге, используя ключевые слова из хоккейной терминологии. Ничего сложного. Ну, и мне повезло с тем, что у нас много игроков, которые говорят и на английском, и на русском: Пережогин, Широков, Бобков, Медведев немного знает английский, Березин неплохо говорит, как и все, кто когда-либо играл в Северной Америке.

Когда общаюсь, скажем, с Манукяном или другими хоккеистами, не знающими английского, с моей стороны это пока больше невербальное общение, но у меня есть Дмитрий Рябыкин и Сергей Звягин, которые могут донести до них все, потому что отлично говорят по-английски. Так что сложностей я не испытываю. И довольно быстро освоился. Конечно, это испытание для меня, но мне помогает то, что я работал в Цюрихе и немного изучил немецкий,а в Латвии – латышский. Я понимаю, что учить язык – моя обязанность. Очевидно, я буду далек от идеала в русском, но, по крайней мере, я дам понять игрокам, болельщикам, журналистам, что пытаюсь изучать местную культуру и язык. По-другому никак. Я уже трижды был в Кремле. Хочу изучить историю России. Я не только тренирую, а еще и познаю какие-то вещи. В этом – своя изюминка.

– Слышал, вы сказали нескольким игрокам, что им нужно выучить английский, поскольку это может им помочь в будущем.

– Это так. Если игрок хочет поехать в НХЛ, он должен знать язык. У меня было два замечательных игрока в Северной Америке – Йозеф Мара и Милан Хейдук. И оба приехали за океан, будучи совсем молодыми. Мара играл у меня в фарм-клубе «Колорадо», Хейдук появился в «Эвеланш» в 1998-м – мы вместе начали свою карьеру в НХЛ. Я не знал чешского, они не знали английского, других чехов в команде у нас не было, поэтому чтобы донести мысль, даже такую, как – во сколько мы улетаем, я рисовал. Рисовал им на доске самолет или автобус. Или даже еду. А потом пытался убедиться, что мы поняли друг друга.

Когда я в приехал в Цюрих, а это немецкоязычная часть Швейцарии, и пришел в ресторан, где никто ни слова не знал по-английски, понял, как себя чувствовали юные ребята из России, Чехии, Германии. При том что я-то был уже весьма взрослым – мне было что-то около 52 лет. И мне не надо было пробиваться в команду.

Мара и Хейдук – они ведь не понимали ни слова, ничего не знали об американской культуре, о маленьких площадках и при этом пытались биться за место в составе, будучи практически детьми. В Цюрихе я понял, как на самом деле тяжело может быть приезжающим в НХЛ молодым чехам, русским, немцам, швейцарцам.

Тренер, например, объясняет на тренировке упражнение, рисует его на доске и показывает, что делать, а игрок, если он не знает английского, может полагаться только на свои глаза. Уши ему ничем не помогут. И что тогда он делает? Идет в конец очереди, чтобы не завалить упражнение. А как тренеры обычно смотрят на эту самую очередь? Для них в первых рядах стоят лидеры, а в самом конце – разменные монеты, слабые хоккеисты. По мне – это несправедливо. У меня другой подход.

– Какой?

Если игрок чего-то не понимает – это не означает, что он слабый. Но это я. Вот я и стараюсь объяснять тому же Манукяну, Самохвалову, Яремчуку и другим – дайте себе шанс. Вам не надо в совершенстве знать второй язык. Но делайте хотя бы так, как я: если я вижу, допустим, телефон, как сейчас, то обычно спрашиваю, как это слово произносится по-русски. Слово за словом, и когда я оказываюсь в группе людей, которые не знают английского, и слышу знакомое слово – я хотя бы что-то смогу понять, у меня будет контекст. Не буду понимать все, но хотя бы «чуть-чуть» (чуть-чуть он произнес по-русски – Прим. «СЭ»)

Я пытаюсь помочь ребятам достичь успеха. Если двери НХЛ перед ними когда-нибудь откроются, они вспомнят: «А ведь не зря мой старый тренер в «Авангарде» сказал мне учить английский». Моя работа помогать ребятам как на льду, так и вне его. Создавать семейную атмосферу внутри коллектива, включая врачей, менеджеров по экипировке, пресс-службу и всех остальных. Мы побеждаем все вместе и проигрываем все вместе. Таков мой подход, которым я горжусь.

– Возникает вопрос: кто из вашей команды может заиграть в НХЛ?

– Это вопрос на миллион долларов. Наперед никогда не знаешь. Некоторые игроки заинтересованы в том, чтобы играть в НХЛ, некоторые нет. Потому что КХЛ отличная лига. И я знал это задолго до того, как начал здесь работать. В последние годы у меня были переговоры с пятью командами из Континентальной лиги. Я ничего не знал о России и сомневался в том, что должен быть здесь. Ничего не знал о КХЛ. И когда приехал в сборную Латвии – посвятил немало времени изучению и тех вариантов, что были, и лиге как таковой.

В первую очередь меня поразило КХЛ-ТВ. Я смотрел передачи, матчи – они проводят отличную работу по популяризации хоккея. Наконец-то я увидел реальную картину, потому что в Америке о КХЛ либо ничего не говорят, либо говорят плохо. Если и дают какие-то новости, то только о проблемах с врачами, о невыплатах зарплат хоккеистам и тому подобном. Лига подается только в негативном ключе, любые связанные с ней темы изначально вызывают непонимание, даже неприятие. И никак не дают понять, что же там реально происходит. Смотришь на это, разговариваешь с игроками, но слышишь разное. Поэтому я не спешил с решениями. К тому же в тот момент у меня был большой бизнес-проект в Канаде, с которым надо было разобраться.

Вот во время последнего чемпионата мира я уже был свободен. Мои клубы выиграли шесть чемпионств в пяти разных лигах. И я понимал, что хочу завоевать седьмой титул в шестой лиге, будь то Бундеслига или КХЛ. Было бы хорошее предложение. После нашей победы над Германией на чемпионате мира мне позвонил Илья Ковальчук, чтобы поздравить, и сказал, что мной заинтересовались в Омске. Вроде бы он знал, что я отказался от всех предложений из КХЛ, что мне поступали, поэтому прощупывал почву. Так все и начиналось.

Уверяю вас: в КХЛ невероятный уровень хоккея

– Если говорить о новостях, вызывавших неприятие – вы читали колонку Райна Уитни, написанную по возвращении из ХК «Сочи»?

– Может быть. Я много чего читал.

– Тогда так: что было самым невероятным из того, что вы слышали о КХЛ?

– Мои родители растили меня, призывая не судить по тому, что я слышу, а по тому, что я вижу. Верить увиденному. И то, что я вижу здесь – сильно отличается от того, что я слышал. Может быть, то, что нравится мне, не понравится кому-то другому. Потому что для меня самое важное заключается не в лиге, не в стране, не в клубе, а в людях, с которыми ты работаешь.

Конечно, я хотел вернуться к тренерской работе, она у меня в крови. Но я хотел побольше узнать о ситуации в клубе, о том, чего ожидать. Прежде чем принимать чье-то предложение – мне хотелось знать, что я получу в итоге. Потому что мне нет нужды тренировать, просто чтобы заработать на жизнь. Я работал на радио и телевидении в Монреале, у меня прекрасный дом во Флориде, у меня несколько успешных компаний в Канаде, связанных с недвижимостью.

После того, как мне позвонил Ковальчук, Максим Сушинский и Александр Крылов встретились со мной – в день, когда мы со сборной Латвии проиграли сборной Швеции в четвертьфинале чемпионата мира. Уже после поражения. Встреча началась в полночь. И, по-моему, закончилась в 3 часа ночи. Но уже через 5 минут после начала встречи я понимал, что это люди, на которых я хочу работать. Я не работаю на клуб, я работаю на людей.

КХЛ – мощная лига, победа в ней – большой успех. «Авангард» – команда с большим именем. Знаковая. Мне важно было понять, совпадают ли наши взгляды и наши цели. Понял, что так оно и есть. Что это правильное место для меня. Мы строим целую культуру, создаем идентичность. Мы хотим, чтобы наши хоккеисты правильно нас представляли. И не только нас – всю лигу. У нас должен быть соответствующий имидж. Клуб – это не только то, что происходит на льду, это еще и работа за его пределами. Как у нас устроена логистика, как мы выглядим, как мы работаем в тренажерном зале, как мы общаемся с болельщиками и журналистами – это все важно, это часть культуры и идентичности. Мы должны быть семьей, в которую и наши болельщики входят. В этом мы с руководством сошлись. Так что я был очень рад взяться за такую глобальную задачу.

– Если вернуться к игрокам, которые могут заиграть в НХЛ, есть ли шанс, например, у Зернова или Михеева добиться успеха за океаном?

– Да. Потому что они будут постоянно прибавлять, поскольку проделывают невероятную работу над собой. И они не просто пахари, хоть и работают на износ, они изучают саму игру. Хотят понимать ее лучше. И мы работаем с ними над этим индивидуально. Не только с ними – со всеми. Нам сделали шикарную студию для видеоанализа с кучей мониторов и возможностей. Куда приводим парней после матчей, чтобы показать им индивидуальные разборы их игры. Или – на ноутбуке. И объясняем, что хорошо, что плохо, где лучше сыграть по-другому и как, чтобы они лучше понимали игру как таковую. И это делает их лучше. На самом деле в КХЛ полно хоккеистов, которые могли бы играть в НХЛ.

Я вас уверяю, здесь невероятный уровень хоккея. Помимо сильной молодежи здесь есть крутые ветераны, как Мозякин или Дацюк, у которых эта молодежь многому учится. Павел – потрясающий хоккеист, за которым я обожаю наблюдать. Все, что он делает, отдает высочайшим классом. При этом он боец и пахарь. Мы столько раз играли против него, когда он еще выступал за «Детройт», и всегда он вызывал у меня исключительно восхищение. У нас в команде есть Александр Пережогин – он одним своим опытом, тем, как старается помочь молодым, дает нам очень многое. Он понимает, что когда-то был молодым, и ему помогали ветераны, а сейчас он оказался в противоположной роли. Он ветеран. И он поиграл за океаном. Знает, что там за хоккей. А мы в «Авангарде» играем именно в североамериканский хоккей. И он очень сильно помогает мне в том, чтобы внедрить систему. Он практически мой ассистент.

– О североамериканском хоккее вы как-то рассказывали. Говорили, что не будете изменять своим принципам и отступать от привычных тактических расстановок из-за разницы в размерах площадки. Мол, эти дополнительные четыре метра…

– Не нужное нам пространство. Скажем так, плохой лед.

– Вот. Но «Авангард» же их использует.

– Конечно, мы их используем – но только если себе на благо. В каких-то ситуациях это плохой лед, в каких-то – хороший.

– Когда ваша команда с шайбой – хороший?

– Именно. Спросите у моих ребят про это, они вам легко объяснят, потому что все быстро поняли. Я делал так в швейцарской лиге, и это работало. Делал в сборной Латвии. Европейские площадки гигантские, просто гигантские. А это дополнительное пространство – это огромный кусок льда. С одной стороны, его можно использовать изобретательно, на пользу креативу, с другой – находясь там, легко оказаться в плохой позиции. Поэтому я пытаюсь научить своих ребят использовать дополнительные метры себе на пользу, но не идти туда тогда, когда это может стать нашим недостатком. Мы хотим, чтобы эти метры работали на нас всегда – и когда мы используем их с шайбой, и когда не используем.

– Многие тренеры и хоккеисты говорят, что хоккей в КХЛ и НХЛ – это словно два разных вида спорта. Вы, получается, с этим не согласны?

– Нет. Хоккей – простая игра. Если ты понимаешь базовые вещи – все просто. Наша система очень проста. Посмотрите хотя бы на то, как быстро мои ребята все поняли, как быстро они ее освоили. Само собой, можно еще лучше. И мы обязательно будем прибавлять с каждым новым видеоразбором, с каждой тренировкой. Конечно, останутся ошибки. Но хоккей в принципе соткан из ошибок. Идеального хоккея не существует. Всегда будут ошибки. Я принимаю это как тренер, мои коллеги принимают это.

Главное, чтобы наши хоккеисты работали в рамках системы и для нее. И при этом показывали свой максимум и получали удовольствие, в то же время изучая игру, прокачивая свои навыки. Мы должны развиваться все вместе. Нам, я имею в виду тренерский штаб, очень повезло. Мы тренируем не замечательных хоккеистов, а замечательных личностей. Как тренеру мне очень легко и весело работать с этой командой. Потому что это хорошие люди. Хорошие люди делают команду хорошей. Совсем не обязательно это должны быть сильные хоккеисты. Талант не гарантирует успеха.

Ковальчук не был эгоистом

– Есть тренеры, которые не дают своим игрокам права на ошибку. И есть те, кто закладывает в систему риск, поскольку креатив подразумевает ошибки. Вы к какому типу относитесь?

– Я всегда говорю своим игрокам: «Допускайте ошибки». Допускайте, потому что я тренирую уже 26-27 лет, и никогда не видел безошибочной игры. Я не верю в то, что возможно не ошибаться. Потому что хоккей – слишком быстрый вид спорта. Во время матча происходит столько разменов по позициям, столько всего происходит, шайба летает по площадке на огромной скорости. Иногда игра идет 6-7 минут без остановок. Поэтому всегда будут ментальные ошибки, физические ошибки, но это необходимо принять, пусть многие тренеры так и не делают. Если ты играешь на команду, если принимаешь систему – ошибайся, пробуя что-то необычное, я только за. Но я ненавижу эгоистичных игроков. У которых только «я, я, я». С такими невозможно побеждать. Побеждаешь ты за счет командных игроков. Но даже они будут допускать ошибки. Если вся жизнь – это черед ошибок, то как хоккей может их не содержать? Это невозможно! Только упрямые этого не понимают. А я принимаю этот факт. И никогда не буду сажать игрока на лавку за ошибку. Только за отсутствие дисциплины или несоответствие командной системе.

– Разве Илья Ковальчук не был эгоистичным игроком в начале своей карьеры?

– Он никогда не выпячивал свое «я». Он не был эгоистом. И я никогда не сажал его на лавку из-за ошибок.

– Я неплохо помню его до отъезда – по юниорским сборным. Он старался все сделать сам и не расставался с шайбой.

– Потому что он желал быть с этой шайбой и умел ей распоряжаться. Это большое качество. По умолчанию оно у игроков отсутствует. Многие люди в Северной Америке заранее списывали Илью Ковальчука много за что. А я считаю его одним из моих сыновей. Я люблю его! Он был невероятным молодым человеком. Когда речь идет про Кови, я все время называю его «паренек». Потому что он был именно что пареньком, когда я тренировал его. Когда мы разговаривали в последние разы, я говорил ему: «Парень, ты молодец». А потом исправлялся: «Извини, Кови, ты уже далеко не ребенок. У тебя четверо детей».

Но для меня он все тот же Кови – мой парень, мой сын. Он прислал мне очень трогательное сообщение пару недель назад. Это все идет оттуда – из того, что я не только пытался сделать из него классного игрока, но и учил его понимать, какова должна быть его роль, почему он должен быть прекрасной личностью и хорошим человеком. В НХЛ он был парнем с плакатов. Выиграл «Морис Ришар Трофи».

И я пытался научить ему тому, что он может быть еще лучше как игрок, но по-прежнему забрасывать столько же шайб. Он забивал очень много. Но вы же помните, какой у него был показатель полезности. Минус за минусом. Однако со временем он начал исправляться. Потому что я создал для этого определенную среду, в рамках которой от него были определенные ожидания. И персональные, и со стороны команды. Он менялся, становился более командным. Хотя и поначалу был командным. Просто он был очень уверенным в себе парнем, почему у многих и появлялось неправильное суждение о нем. Мол, он себе на уме, эгоцентрист, крайне эгоистичный.

Но – когда ты забрасываешь по 40 шайб за сезон, и посмотрите тут на Овечкина, Бретта Халла, того же Ковальчука, на тех, кто забрасывает очень много, у кого есть снайперский талант – тебе просто необходимо быть немного эгоистичным. Потому что когда шайба у тебя на крюке, ты должен верить в то, что можешь забить, что именно в твоем броске и заключается разница. И только тогда забьешь. Это не дефект, это положительное качество. Тебе нужен талант, чтобы взять на себе ответственность и сделать разницу. А когда тебе 21-22-23 года и ты можешь так – значит, ты очень особенный игрок. И Кови был таким. Когда в последние два года я работал в Латвии – не пропускал ни одного матча КХЛ. И всегда знал, когда будет играть СКА. И смотрел их игры почти с тем же чувством, с каким отец смотрит за игрой своего сына. Потому что люблю его!

Сакик – лучший хоккеист из тех, кого я тренировал

– Ковальчук – один из ваших сыновей. А кто еще?

– Мне постоянно попадались в работе парни, которые играли в правильный хоккей. С душой и сердцем. Я работал с Джо Сакиком, и он был лучшим хоккеистом из всех, кого я когда-либо тренировал.

– СуперДжо.

– У него было и другое прозвище – Обыкновенный Джо. Что многое о нем говорит. Он был прекрасным игроком и в то же время замечательным человеком. Это редкость. Он давно закончил, но был человек, который сумел его заменить в НХЛ после ухода – это Павел Дацюк. У них очень много общего. Оба играли просто, но в тоже время сложно. Удивительное качество. И оба всегда давали результат.

Я оглядываюсь назад, смотрю на свою карьеру и думаю – я ведь работал на фабрике по производству ветровых стекол. И не хотел тренировать. Не хотел, потому что не знал – как это нужно делать. Что нужно делать. Не хотел навредить своим подопечным незнанием этого. Потому что тренер должен помогать своим хоккеистам. Не они тебе, а ты им. Когда ты тренируешь детей, они ведь все ставят себе большие цели. Они мечтают играть в КХЛ или в НХЛ, мечтают стать новым Коннором Макдэвидом, новым Сергеем Бобровским. Хотят быть звездами. И им нужны тренеры, которые научат их всему, будут правильно тренировать. Научат не только хоккею – научат жизни.

Я горжусь тем, что быстро вникнул в суть. И чего добился. Смотрю на своих бывших начальников, смотрю на коллег и партнеров – на того Жака Клутье, с которым мы работаем вместе уже 12 лет, он мне стал братом, и думаю: не так много в мире тренеров, которые могли бы сказать, что побеждали в пяти разных лигах. При том что работали только в пяти. Но я отношусь к этому очень просто, поскольку понимаю, что ни один тренер не сможет сделать это самостоятельно. Потому что есть люди, которые наняли меня, понадеялись на меня, доверились мне, терпели меня и доверяли мне. И я везде ощущал эту поддержку – от них, от партнеров, от хоккеистов, от своей семьи.

Хотя будучи тренером, ты очень многое упускаешь в семейной жизни. Эта работа поглощает тебя, ты занимаешься своим делом круглые сутки. По ходу сезона я крайне-крайне редко беру выходные. А так – меня каждый день можно встретить на арене, где я провожу очень много времени. Потому что всегда должен быть готов. Мы же просим от игроков быть готовыми ко всему. «Готов, готов, быстро, быстро» (произнес это по-русски – прим. «СЭ»). И если хочешь от них этого, начинай с себя. К моменту, когда хоккеисты появляются на арене, у меня должно быть готово все: план тренировки, видеоразбор, состав, потому что как ты можешь требовать от игроков показывать лучшее, на что они способны, если не подаешь им в этом примера? Когда ты лидер, когда в твоих руках клубный флаг, требуй в первую очередь с самого себя.

– Любопытный подход. Мне интересно – все ваши самоустановки как-то связаны с тем, что вы никогда не играли в хоккей профессионально?

– Возможно, но я не могу этого знать наверняка. Да, я никогда не играл профессионально, но прошел хорошую школу жизни. Когда мне было 17, умер мой отец. Мы жили в маленьком городке с населением в 10 тысяч. Мой отец был одним из боссов в большой компании – на бумажной фабрике. Один из его партнеров пришел на похороны и сказал моей матери: «Четыре поколения Хартли работали на этой фабрике». В то время это была реально огромная бумажная фабрика. И добавил: «Мы бы хотели видеть у себя твоего сына, когда ему исполнится 18».

Я ведь собирался поступить в университет. Хотел стать педагогом. Потому что пока учился в средней школе, летом занимался как учитель с умственно отсталыми детьми. Мне это очень нравилось. Наверное, впоследствии мне это помогло. Будучи тренером, ты выступаешь в роли учителя. И мне нравится учить хоккеистов игре. Мне нравится показывать им нарезки их смен и объяснять, что можно было бы сделать лучше. Или работать с группой над взаимодействием. Так вот, после того разговора мама передала мне слова папиного друга. У меня была младшая сестра. И наша семья была очень близка.

В общем, мне пришлось отказаться от своих планов и пойти на фабрику. Меня там ждали и хотели видеть. Правда, через четыре года она закрылась. Но мне повезло найти другую работу – на другой крупной фабрике. В нашем городке их было две: бумажная и по производству ветровых стекол. На второй боссом был мой сосед. Он меня и устроил. На бумажной работало где-то 600 человек. На стекольной – примерно 500. Помимо того, что я играл во все командные виды спорта – американский футбол, бейсбол, хоккей, всегда был частью самых разных команд, мне еще и приходилось взаимодействовать на работе с огромным количеством людей. Это всегда командная работа. Я всегда был частью группы из как минимум 5-6 человек. В одиночку, в отрыве от коллектива, там никто не работал. Это дало мне понимание того, что такое командная работа в принципе. И то, что я любил учить людей, что любил коммуницировать и сотрудничать с коллегами, определенно мне помогло в тренерской деятельности.

Думал, что всю жизнь отработаю на фабрике

– Я слышал от одного хоккеиста, который выступал за «Финикс» времен Уэйна Гретцки в роли тренера, что у Великого была такая проблема: он выходил на лед на тренировках и показывал такие вещи, которые никто из игроков не мог повторить. После чего недоумевал. У вас подобная проблема наверняка отсутствовала – по крайней мере во взрослом хоккее. Ну, то есть ваши подопечные – вы никогда не играли на их уровне. В этом есть своя соль?

– Гретцки от природы дано такое, чего другим не постичь. Он на одних инстинктах делал то, чему невозможно научить. Не скажу за него, но в тренерской профессии, как, скажем, и в ресторанном бизнесе, огромное количество направлений. Каждый действует в своем. Как мне кажется, есть общие для всех вещи: тебе необходимо много общаться с игроками, тебе необходимо иметь желание выслушивать их, тебе необходимо иметь желание изучать их. Но такова моя философия. Другие тренеры могут думать по-другому. Да и часто думают. Их право. Мы как шеф-повары. А у каждого шеф-повара свой рецепт шоколадного торта. Хотя – все это в любом случае шоколадные торты. Какие-то могут быть чуть лучше других, потому что использованы другие ингредиенты. Но у всех у них будет вкус шоколада.

В хоккее все точно так же. И в тренерстве. Целей просто можно чуть по-разному достигать. Я верю в человеческое общение. Я верю в то, что должен быть близок с командой. Верю в то, что моя всегда для всех моих хоккеистов открытая дверь – это правильно, потому что хочу сделать их лучше. Они должны понимать, что у меня две больших цели: сделать так, чтобы каждый из них вырос как игрок, и чтобы мы выросли вместе как команда.

Многие великие хоккеисты пробовали стать тренерами. По какой-то причине у них редко получалось. Приведу один пример: когда я работал в «Атланте», нам помогал Берни Джеффрион. Берни Бум-Бум Джеффрион! Великий игрок, легенда. Мы часто с ним обедали, обсуждали тренерские дела. У него ведь не заладилось с тренерской карьерой. Он объяснял: «Я не мог тренировать. Не мог. Я знал хоккей как свои пять пальцев, прекрасно понимал его. Но не мог учить людей тому же». Его это очень расстраивало. Возможно, это фактор. Ну, и всегда ведь важно, кто тебя окружает. Мне с партнерами всегда везло. И с хоккеистами. Так что работать мне было легко.

– Почему вы не хотели быть тренером?

– Я работал на фабрике, которая находилась рядом с домом. И я думал, раз уж начал работать в 18 лет – так и отработаю всю свою жизнь. Меня это устраивало, мне все нравилось. Мой сын родился в 1985-м, мне тогда было 25. И тогда у меня, как у отца, появился план: через пару лет вывести своего сына на лед, который я заливал на заднем дворе. И заниматься с ним. Дочь чуть старше, она занималась фигурным катанием. В общем, я хотел быть обычным отцом. Водить их на большую ледовую площадку, когда она была открыта для всех, чтобы учить кататься. Как истинный канадец. Хоксбери – маленький городок. Фабрика была в полкилометре от дома в одну сторону, ледовая площадка – в полкилометре в другую. В общем, с двумя маленькими детьми я даже и подумать не мог о тренерстве. Заниматься с сыном, вырастить его, отдать в хоккейную школу, следить за его выступлениями за команду, учить его – это вот было по мне. Но мысли именно стать тренером никогда меня не посещали. Это подразумевает разъезды, а у меня же маленькие дети – как они без меня.

Хотя я с 18 лет постоянно принимал участие в летних тренировочных лагерях для детей. Как тренер. Потому что мне нравилось учить – эта любовь никуда не уходила. Занимался с вратарями – я же вратарь. Но это все-таки все было рядом с домом. В общем, проходил очередной такой лагерь, и ко мне подошел человек, который тренировал меня в детстве – в бейсбольной команде. Он был хорошим тренером. А еще – президентом местного клуба юниорской лиги. Сказал мне: «Мы только что наняли главного тренера, нам нужен тренер вратарей. И я подумал о тебе».

Мне было 27 лет, я играл за любительскую команду. И, чтобы играть за нее, проделывал двухчасовой путь по метелям, по снегам. Потому что она базировалась довольно далеко от Хоксбери. Всегда ездил с другом, с которым мы вместе играли по юниорам, чтобы было кому помочь в случае чего. Вы просто не представляете себе эти заснеженные обдуваемые всеми ветрами дороги. Друг не был женат, так что с удовольствием составлял компанию. Помню, как сказал ему: «Мы с тобой больные. Таскаемся за тридевять земель в таких условиях, когда разбиться на машине – проще простого. И все это – просто ради того, чтобы поиграть в хоккей, получить от этого удовольствие. Однажды точно разобьемся. Я ведь могу играть в более слабых лигах, зато в полукилометре от дома. Но еду в метель».

Тогда мне и пришла мысль, которую я ему высказал: «Если бы я мог помогать какой-то местной команде, то мог бы закончить играть сам, оставаясь при этом в хоккее. Рядом с ним. Хоккей был и остается моей любовью, и я не мог без него жить. Разве что в чуть другой роли». Это было зимой, а уже летом ко мне обратился тот президент местного клуба. Из моего маленького городка. Что я мог сказать – только «вау». Мне больше мне придется кататься черт-те куда. Так что я позвонил ему и сказал: «Я готов принять твое предложение, но у меня есть пара условий. Деньги мне не нужны. Платить мне не надо. Но…»

Тут надо объяснить, что на фабрике ветровых стекол одну неделю ты работаешь смену с полуночи до восьми утра, вторую с восьми до четырех, третью – с четырех до полуночи. И так по новой. А тренировки были в пять вечера. В общем, я поставил условие, что в неделю, когда я работал с четырех до полуночи – на тренировках появляться не буду. И не буду ездить на выездные матчи. Потому что хочу быть со своей семьей. Он согласился, мы ударили по рукам. Он был рад, я был рад, но даже тогда не думал о том, чтобы когда-нибудь стать главным тренером какой-либо команды.

С самого начала все в команде пошло плохо. Мы проиграли все предсезонные матчи. Это сейчас мне плевать на их результаты. Наполнение важнее. Оценить наработки и взаимодействие важнее. Откорректировать что-то – важнее. Чему-то научить парней – важнее. А тогда я не знал, что на поражения в контрольных играх не стоит обращать большого внимания. Правда, потом начался сезон, и мы проиграли первые его восемь матчей. Уже после четвертого, а проигрывали мы с треском – 1:10, 0:8 и все в таком духе, ко мне пришел президент клуба и сказал: «Парни в команде хотят, чтобы ты стал их главным тренером». «Что???», – только и оставалось мне ответить. У меня не было ни видения того, что делать на этом посту, ни желания на нем работать. Я наслаждался самим процессом, находясь в полукилометре от дома и занимаясь с мальчишками. Семья под боком, работа никак не страдает – разве не здорово? Для меня это было хобби. Не более того. Так что я сказал: «Нет. Я не тренер». Но после того разговора не спал всю ночь.

Шестой матч сезона. Мы снова проигрываем. Снова приходит президент и говорит: «Я уволю нашего главного. Ты должен занять его место». Я опять пошел в отказ. Отправился прямиком к нашему главному и сказал: «Мы должны начать побеждать. Иначе тебя уволят. И уже хотят». Так он не стал меня слушать. Я начал объяснять ему: «Это мой родной город. Я знаю тех, кто здесь живет. Это самый что ни на есть хоккейный город. И мы должны сделать хоть что-то. Поменять игроков, да что угодно, потому что если ничего не изменится – тебя уволят, а я не хочу быть главным». Он все равно не послушал меня. После восьмого поражения подряд президент пришел ко мне, а мы были достаточно близки, потому что я еще ребенком у него играл, и мы много лет были знакомы, хотя он намного старше, но еще жив. Так вот, он попросил оказать ему услугу. Я сразу сказал, что не буду тренировать. На что он спросил: «Ты же мне друг?». Я ответил, что да, он мне – «большой друг» (произнес по-русски – прим. «СЭ»). И тут говорит: «Первое – я уволил нашего тренера. Второе – я нанял другого, но он сможет к нам присоединиться только через две недели. Окажи мне услугу, поработай эти две недели. Помоги мне». Он врал. Но тогда я этого еще не знал. Он пообещал, что через эти две недели я вернусь к своим вратарям.

– Вы взяли отпуск на работе?

– Нет. Я просто поменялся сменами. Коллеги в возрасте не любили ночные смены, потому что ломался режим, и потом они не могли спать. Так что я запросто обменял неделю вечерних смен на неделю ночных. Дальше у меня была еще одна неделя ночных, но уже моя по расписанию. А потом – утренних. У нас тогда пришла пора выездных матчей. Я одевался, брал с собой рабочую одежду, костюм с галстуком и туфлями, еду и прыгал в автобус. После игр один из моих игроков забирал тот костюм и нес ко мне домой. А автобус выкидывал меня возле фабрики, куда я отправлялся на ночную смену. С утра – домой и – снова на арену. Весь сезон прожил в таком графике. Само собой, через две недели я спросил: «Где новый тренер?».

Президент ответил, что он попросил слишком много денег. И придется искать другого. «Но ты должен мне помочь, нельзя же бросать команду», – он повторял это много раз. А я все наивно ждал этого нового тренера, ждал. В общем, так он и не появился, но мы вышли в плей-офф! Это после такого кошмарного старта. Заняли восьмое место. Так что попали на команду, занявшую первое. И проиграли ей три первых матча.

И вот утро перед четвертой встречей. Мы играли в Хоксбери, и я сказал жене: «Это мой последний матч в качестве главного тренера. Мы наверняка проиграем». Я чувствовал, что уже ничем не могу помочь своим пацанам. Да, наша команда стала сильнее. Она прибавила. Я много чего пробовал. Но у меня совсем не было опыта. А наш соперник был объективно лучше.

Я все думал о своей семье. У меня была моя работа. И я смотрел на тот сезон как на услугу своему старому знакомому. Просто помощь, раз уж он не мог найти тренера. Я тратил время зря – старался быть лучше день ото дня, но все равно не представлял, что могу стать тренером.

Хорошо помню то утро. Завтрак с женой и детьми. Настрой, что мы скорее всего потерпим поражение. Слишком уж хорош был наш соперник. Я был уверен, что в тот день все закончится. А потом у президента будет целое лето, чтобы найти себе нового тренера. Ну а я вернусь к вратарям, займусь сыном, буду играть с ним в хоккей и получать от этого удовольствие – в общем, стану нормальным канадским отцом. Но во мне взыграло самолюбие. И когда я пришел на арену, сказал своему помощнику: «Я ненавижу проигрывать. Мы ни за что не сдадимся. Мы просто обязаны выиграть этот матч!».

Та игра – это Давид против Голиафа. Настолько они были сильнее. Но делать-то что-то нужно было. Так что я поговорил с каждым из своих хоккеистов с глазу на глаз. Не знал, чего ожидать, но парни так прониклись, были так мотивированы, что мы выиграли, забив победный гол где-то за минуту до конца. И та шайба – словно кто-то пришел на лавку и сделал мне укол, вколов тренерские способности. Я чувствовал себя так, будто выиграл Кубок Стэнли, хоть это и был всего лишь один победный гол, всего лишь одна игра, но она полностью изменила меня. Я понял, что могу, а главное – хочу тренировать! Да, в пятом матче мы отправились в Пэмбрук и проиграли. Сезон закончился. Но я с поговорил с каждым из своих игроков, когда мы вернулись, подвел какие-то итоги и к тому моменту – в своей голове – уже был готов уволиться с фабрики. Хотя это был огромный риск. Работа на фабрике приносила большие деньги. Работа тренером – чуть-чуть («чуть-чуть» Хартли произнес по-русски – прим. «СЭ»).

Мы сели с женой поговорить. Я сказал ей: «Я хочу тренировать. Наверное, я не хочу работать всю жизнь по ночам на фабрике. И мне кажется, что у меня получиться быть тренером». Моя жена стала сиротой в 12 лет. Потеряла и отца, и мать. Но я помнил своего тестя. Ему принадлежали сильные бейсбольная и хоккейная команды, когда он был жив. Так что она воспитывалась в спорте. Надеялся, что поймет меня. А она без сомнений сказала: «Давай. Пробуй. Я с тобой. Я тебя поддержу». У нее тоже была хорошая работа. Так что она была уверена, что у нас все будет в порядке.

Дней через десять после последнего матча я позвонил президенту и попросил о встрече. И первое, что ему сказал: «Не знаю, как твои успехи с поиском нового тренера, ты ведь давно его ищешь, но вот тебе мое заявление – я хочу, чтобы и мою кандидатуру ты рассмотрел». Он взял эту бумагу в руки, смял, выкинул и ответил: «Ты – мой главный тренер. Я ни с кем не разговаривал и никого не искал с тех самых пор, как уволил прежнего. Я знал, что ты сможешь тренировать, что у тебя получится. Потому что видел в тебе это еще с детства, когда был твоим тренером. У тебя есть нужные качества. Ты просто обязан тренировать. И я окажу тебе всяческую поддержку».

Он врал мне все это время. Но узнать об этом было здорово.

В НХЛ полным-полно лицемерия

– Какие качества, на ваш взгляд, наиболее важны для тренера? Умение мотивировать?

– Умение общаться. Если ты не умеешь общаться – никогда никого не замотивируешь. Но тут необходимо добавить, что у некоторых из хоккеистов, которых я тренировал, уже есть дети, играющие на профессиональном уровне. Я начал карьеру тренера в 1987 года. Больше 30 лет назад. И с годами рецепты и подход менялись. Люди меняются. И тренеру, чтобы быть актуальным, тоже нужно соответствующим образом меняться. Становиться лучше, учиться новым вещам, учиться понимать молодежь.

Каждым летом я провожу большой лагерь для детей и подростков в Пенсильвании. У меня там ребята от 6 до 17 лет. Приезжают отовсюду – из Латвии, из Швейцарии, из Украины, из Канады и США. 20 лет назад никто не привозил с собой мобильные телефоны. И никаких правил их использования у меня не было. Сейчас же первое правило моего лагеря касается того, когда и где разрешается пользоваться телефоном. Соцсети, технологии – все это очень сильно изменило тренерское искусство. Когда я начинал, мы использовали видеомагнитофоны размером с тумбочку с огромными видеокассетами. И изучить что-либо – занимало многие часы. Сегодня я двумя кликами за пару секунд могу вызвать на экран любой фрагмент матча. Сколько появилось новых инструментов для того, чтобы еще лучше тренировать – это просто фантастика. И если говорить всему этому «нет», ты не то что даже не помогаешь себе – не помогаешь своей команде.

Единственное, что во мне точно не изменилось с 1987-го, если говорить о работе тренера – дело никогда не во мне, и я делаю все не для себя, а для команды. Я могу быть лидером, но дело не в моем личном успехе. Если мои ребята достигают успеха – это успех клуба. Я всегда говорил всем своим игрокам: «Если вы побеждаете, побеждаю и я». Никак не наоборот. Проигрываете – проигрываю и я. Тут важно донести, что мне важен их успех. А не свой.

– В России невозможно представить успешного главного тренера, никогда не игравшего в хоккей профессионально. В Канаде таких много. Некоторые даже до CHL и ее предшественников не добрались. Пэт Бернс, Скотти Боумэн, Майк Бэбкок, Барри Тротц, Кен Хичкок, Джон Купер, и список можно еще долго продолжать, это только самые значимые имена.

– Не стоит думать, что это на что-то влияет. Не знаю, как с этим обстоит дело в России, но за океаном очень многое зависит от того, попадаешь ты в нужное время в нужное место или нет. Причин успеха или неудачи может быть огромное количество. Тренеры всегда под огнем. И скольким из них, прямо сейчас работающим во многих профессиональных и молодежных лигах, по сути не позволяют тренировать. Менеджеры не дают им такой возможности. Менеджмент, владельцы говорят им: «Такой-то парень должен играть. И такой-то должен. Там-то и там-то. А такой-то и такой-то – не должны играть». Ну и о каком тренерстве может идти речь?

Я командный человек, но если мы хотим, чтобы хоккеисты играли, журналисты – писали, и все в целом качественно выполняли свою работу, тренерам должны позволять тренировать. А не действовать по указке. Не знаю, в деньгах дело или в давлении, но точно знаю, что вокруг каждого тренера сейчас очень много людей, вмешивающихся в их работу. И если ты не следуешь указаниям – тебя увольняют. А большинство тренеров зарабатывает себе на жизнь только этим. И не хотят терять работу, становясь куклами. Правда, если результата они при всех указаниях не дают – их все равно увольняют. Возвращаясь к вами сказанному – есть крутые тренеры, никогда не игравшие в профессионалах. Есть крутые из тех, кто играл.

Может быть, тех, кто играл, иногда подводит то, что они сразу становятся ассистентами где-нибудь в АХЛ. А то и в НХЛ. И не проходят все возможные стадии на пути к Национальной хоккейной лиге, набираясь по ходу дела большого опыта. Где я только ни тренировал. Если ты не был профессионалом – тебе приходится взбираться по очень длинной лестнице. Если был – она будет значительно короче. А то и совсем короткой. Но поможет ли это тебе – большой вопрос. Да, ты знаешь игроков, знаешь лигу, знаешь то, знаешь се, но весь твой опыт – это опыт работавших с тобой тренеров. А своего-то и нет.

Если ты не был профессионалом – допускаешь ошибки, пока тренируешь юниоров. Допускаешь ошибки где-нибудь на уровне фарм-лиг. Но если ты достаточно умен – каждая ошибка будет тебе уроком. И принесет большую пользу. Это не значит, что на уровне НХЛ ты не будешь ошибаться. Еще как будешь. И лично я не боюсь ошибаться. И не хочу, чтобы мои игроки боялись ошибок.

– А у вас-то были такие ситуации, когда приходит менеджер и говорит, что такой-то игрок должен играть там-то?

– Конечно, были. Это повсеместная практика. Мне-то еще повезло поработать с хорошими людьми. У меня хорошие воспоминания от моих генеральных менеджеров. С какими-то приходилось сложнее, с какими-то – легче. Но они были честны со мной. И я понимал, что владельцы оказывают на них давление, а они, в свою очередь, – перекладывают его на меня. Бывает еще и так, что тренеры потом перекладывают это давление на игроков. И это очень плохой вариант. Причем для всех. Но не все это понимают. Я же говорю – важны люди, с которыми ты работаешь, которые тебя окружают. Правда, в свое время, когда я был молодым тренером, мне не приходилось выбирать. Мне нужно было платить по счетам. Нужно было иметь возможность сказать семье, что у нас все будет в порядке. Что будут деньги на школу. Что будут деньги на занятия хоккеем. Что будут деньги на занятия фигурным катанием. И, конечно, я подчинялся тем или иным указаниям.

Но даже и так – я вспоминаю свою карьеру и говорю себе: пусть черные дни и встречались, хоккей все равно был очень добр ко мне. Хоккей подарил мне жену. Я встретил ее, играя вместе с ее братом. Я много чего добился. У меня все в порядке в бизнесе – и тоже благодаря хоккею. Благодаря ему я объездил множество стран, познакомился с отличными людьми. Как бывшему работнику фабрики ветровых стекол из 10-тысячного городка – мне очень трудно жаловаться на жизнь. Я ей наслаждаюсь.

– И все-таки. Приходит к вам генменеджер и говорит: дай столько-то игрового времени условному Сэму Беннетту. Ваши действия?

– Это – не проблема, если это разовая акция. У меня есть босс. Он хочет, чтобы я дал шанс молодому хоккеисту. Почему нет? Сезон длинный. Пусть покажет себя. Возможно, это даже пойдет на пользу команде. Но если не покажет – я приму соответствующее решение по нему. Это разумно, и так обычно и бывало. Но я знаю, как обстоит дело в некоторых клубах. Там такие вещи на каждодневной основе. Тебе буквально рисуют состав от начала и до конца. Говорят, что те-то должны играть столько-то, те-то столько-то, те-то выходят в таких ситуациях, те-то в других. Меня от такого коробит. Мне такая «работа» не нужна от слова совсем. Это уже не тренерство.

– Подождите, речь про НХЛ?

– Разумеется. Но не только про нее.

– Много раз приходилось слышать от хоккеистов, игравших за океаном, о лицемерии.

– В НХЛ полным-полно лицемерия. Оно повсюду. Урок, который я хорошо усвоил, и речь не только о хоккее, а о профессиональном спорте как таковом: парни на больших должностях хотят побеждать, но их главный приоритет – выжить. И нет ничего важнее выживания. Они сделают все, чтобы выжить, чтобы сохранить должность. Но я, будучи тренером, честно могу сказать: каждое решение, что принимал за свою карьеру, было направлено на то, чтобы сделать лучше для своей команды. Для команды, а не для Боба Хартли. Ты должен был честен к хоккею, чтобы он был честным к тебе. И всегда старался принимать правильные решения.

Да, они не всегда срабатывали. Но это нормально. В такие моменты я предпочитаю обмениваться мнениями с моими партнерами. Я не выпячиваю себя – у меня всегда есть тренерский штаб. Я взываю к дискуссии. Кто должен играть в этой тройке и почему – хочу знать их мнение. Опросишь одного, второго, третьего – и у тебя несколько честных решений. Тем самым шансы на правильное решение только растут. Так я и работаю. Я столько всего видел в хоккее. В стольких лигах. Общался с огромным количеством коллег и хоккеистов по всему миру. Хоккей сам по себе не является прекрасной игрой. Такой его делают окружающие его люди. Или наоборот – не делают. Но я все равно люблю каждый момент, каждое событие.

Карьера – это книга, а новый день – новая страница. И я смотрю, где нахожусь сейчас в 59 лет. Я очень рад, что мне посчастливилось встретить столько людей, поработать со столькими специалистами и игроками. Они поддерживали меня, принимали на работу, давали шансы делать то, что я люблю больше всего, – тренировать. Был ли каждый день в моей карьере идеальным? Нет, конечно, но такова жизнь. И так в любой работе. Посмотрите на полицейских, пожарных, военных. Я не чувствую давления, потому что какое уж тут давление. Всегда говорю себе, если что-то пойдет не так – ничего страшного. А вот те ребята, полицейские, пожарные, военные, они целуют с утра своих детей, свою жену, уходят на работу, но могут не вернуться к ужину. А я – я всегда вернусь.

Ну, бывает и по-другому. 7 сентября… Мой хороший друг Брэд Маккриммон, работавший со мной в «Атланте» – он очень хотел стать главным тренером. И тогда, в 2011-м, он возглавил «Локомотив». А я – «Цюрих». Мы плотно общались тогда. И они приехали на сборы в Швейцарию. У «Локо» тогда была одна из лучших команд в КХЛ. Если не лучшая.

– Это точно.

– Брэд – прекрасный парень. Помню, только закончил тренировку с «Цюрихом», и тут мне по скайпу звонит сын: «Папа, ты слышал? В России разбился самолет». Спрашиваю, почему он говорит об авиакатастрофе в России. А он: «На борту была хоккейная команда. Из КХЛ». Я был в шоке. Он добавил, что ни в чем не уверен, потому что это только что произошло, но вроде бы это была команда мистера Маккриммона. После этого я начал узнавать новости… Для меня Брэд был большим другом. И я его потерял. Я потерял хоккеиста в автокатастрофе в «Атланте» – Дэна Снайдера (в 2003 году он ехал в машине вместе с Дэни Хитли, когда она врезалась в столб на скорости 130 км/ч. Хитли отделался переломом челюсти, а Снайдер попал в кому и скончался, не приходя в сознание. – Прим. «СЭ»).

Когда я работал в «Херши» в АХЛ, на нашей скамейке перед предматчевой раскаткой умер волонтер… Умер от сердечного приступа. Я первым выходил на лед, сразу его увидел лежащим и направился к нему… Он умер у меня на руках. Я каждый день приходил к Снайдеру в больницу. И тут еще Маккриммон. Который готовился к дебюту в роли главного тренера на следующий день. Когда все это случается, тебе словно приходит сообщение – и как тренеру, и как человеку. Проигрывать матчи – не очень весело. Но после таких кошмаров ты хорошо понимаешь, что на этом мир не заканчивается.

– Когда вы собрались работать в России, вас пугала та катастрофа.

– Безусловно. С кем бы я ни говорил из хоккеистов, хотя в большинстве случае самые большие опасения выражали жены, всех это пугало. Я говорил с многими. Кто-то даже рассказывал, что некоторые команды до сих пор летают на винтовых самолетах. Ты ведь хочешь работать, заниматься хоккеем. А не задумываться о том, долетишь ты куда-то или нет. О России вообще много плохого говорят и пишут за океаном. Про медицину, про еду, про невыплаты зарплат, про то, про се. И когда твоя семья читает что-то подобное, у них только один вопрос возникает: «Ты с ума сошел? Зачем ты туда отправляешься?».

Когда я договорился с «Авангардом», мне поступило множество звонков. Чего только ни говорили. Звонили люди из моего родного города. Они видят, как расстраивается моя компания. Что у меня все хорошо. «Ты выиграл Кубок Стэнли. Тебе точно это нужно?», – такие были вопросы. Я отвечал, что хочу выиграть Кубок Гагарина. Когда я в сборной Латвии начинал работать – у меня ведь спрашивали: «Зачем тебе эта непонятная слабенькая команда из маленькой страны?». Я поехал туда, познакомился с прекрасными людьми, узнал, что там есть классные хоккеисты. Выиграет ли Латвия когда-нибудь золото чемпионата мира? Кто ж его знает. Но я знаю одно: эти ребята будут пробивать стены головами и шагать через огонь, защищая честь своей страны. Которой они гордятся. И это было здорово. Швейцария – это, конечно, другое. Там ты как на курорте. Помню, как выходил в эфир RDS и говорил, что чувствую себя туристом. Ездишь на автобусе по живописной местности, фотографируешь все вокруг. Озера, водопады, все такое. Я словно был в отпуске. Но все равно – как же здорово было в Латвии.

Повторюсь, родители всегда говорили мне, не суди по тому, что слышишь. Если кто-то говорит, что такой-то человек плохой – удостоверься. Дай ему шанс. И суди по тому, что видишь. И мне очень нравится то, что я наблюдаю в России. Отличная страна. Мне еще предстоит ее изучить, потому что мы мало где были, но я уверен, что будет здорово. Я сходил в Кремль, ознакомился с историей. Это было круто.

КХЛ максимально приближена к НХЛ

– Ваш вратарь Игорь Бобков говорит, что вас многое удивляет в России.

– Если честно, КХЛ максимально приближена к НХЛ. Нет ничего ближе. Какие-то вещи, конечно, можно в ней улучшить, но это не мое дело – мое дело тренировать «Авангард».

– А Швейцария?

– Сравните размеры. Тут такие расстояния, которые швейцарцам не снились. И сопутствующая логистика намного сложнее. Смена часовых поясов, куча других аспектов. Ты садишься и делаешь подробнейший план на месяц вперед – по тренировкам, по переездам, по еде, по всему. Прорабатываем детали, чтобы выгадать команде пару лишних часов сна или отдыха. Скажем, вылетать с утра, а не в ночь, если это удобнее. Тут практически такие же разъезды, как в НХЛ. Даже круче. И поэтому нужно еще большее внимание деталям. Но главное – чтобы все эти детали шли на пользу нашим игрокам.

Если вы хоккеист и собрались в НХЛ, то нет лиги лучше для подготовки к ней, чем КХЛ. Уж поверьте мне и моему опыту. Тут все очень похоже. Множество уникальных для этих двух лиг сложностей. Высокий уровень конкуренции. Уровень лиги, ее калибр – это очень близко к НХЛ. Я смотрю все матчи, что успеваю посмотреть.

– Сколько часов в день вы тратите на это?

– У меня дома работает только один канал, который почти всегда включен – это КХЛ ТВ. У меня есть подписка на КХЛ. Так что и на компьютере смотрю. Делаю пометки. Прихожу на арену, смотрю на свою команду, разговариваю с игроками, делюсь с ними наблюдениями. Всех, кто доходил до второго раунда плей-офф в последние два года, я неплохо изучил. В прошлом сезоне в это число неожиданно вошел «Трактор». Так я узнал о существовании Кравцова. Большой талант. И ведь в лиге очень много талантливых парней, способных играть в НХЛ. Потому и говорю, что нет ничего ближе.

– Возвращаясь к теме взаимодействия генменеджеров и тренеров: я плохо себе представляю Максима Сушинского, подходящего к вам и говорящего: ты должен поставить условного Манукяна во вторую тройку.

– Это даже интересно будет. Мы же одна команда. Я нередко спрашивал генеральных менеджеров, что они думают по тому или иному поводу. Потому что они дают взгляд со стороны. Не участвуя в тренировках, не участвуя в разборах, не присутствуя в тренерской. Тут дело ведь в том, что кто-то делает это, чтобы помочь, а кто-то – чтобы сохранить свою работу. Когда я встретился с Александром Крыловым и Максимом в Копенгагене, то сказал им, как собираюсь работать. У меня большой опыт за плечами, мне много лет. И я понимаю, что в КХЛ в некоторых командах есть свои внутренние правила. Но я сразу сказал: если вы собираетесь мне указывать, каким должен быть состав – я вам не подойду. Мне не нужно, чтобы все решения оставались за мной. Наоборот, мне нужно, чтобы мы работали как команда. Если вы хотите совместно со мной сделать «Авангард» топ-клубом – я за.

И мы все поняли друг о друге за какие-то пять минут. Они высказывают идеи, я прислушиваюсь. Мы работаем слаженно. Максим – отличный в прошлом хоккеист, а сейчас успешный бизнесмен. Александр немножко рассказывал о своей роли в «Газпроме нефти». Они встречались со мной не для того, чтобы проигрывать. А чтобы побеждать. Совпадали ли наши цели, наши ощущения – я сразу почувствовал, что да. Все, о чем мы говорили – оно существует. И, к сожалению, многим тренерам действительно не дают тренировать. Но многим – вполне себе дают. И это то, чего я хотел. Но мы с руководством – команда.

Буквально пару дней назад Максим вышел из тренажерного зала, я подозвал его и говорю: «Посмотри, вот мой новый состав. Я сделал несколько изменений, потому что не видел должной «химии» в прежних сочетаниях». Он посмотрел и сказал, что ему нравится. Вот так мы и работаем. Так и должны работать. Это правильно. Это здоровая ситуация. В конце концов, он мой босс. А я всегда уважительно отношусь к начальству. Просто мне повезло – в меня верили и поддерживали всю мою карьеру. Когда менеджмент и тренер на одной волне – это ключ к успеху. А вот когда они не работают вместе – игроки это чувствуют. И начинаются нелады. Команда начинает разделяться. Начинается раздрай. И это ни к чему хорошему не ведет. Атмосфера должна быть здоровой, чтобы достичь успеха. Тебе не надо каждый день соглашаться с начальством. Да ты и не будешь, всегда будешь приводить аргументы, взгляды всегда будут отличаться. И это нормально.

У тебя два вратаря, но только одни ворота. Сразу двоих ты не можешь туда поставить. У тебя семь защитников, но на льду может быть только два. У тебя 13 нападающих, но на льду только три. Есть бригады, бригады меньшинства, но они тоже ограничены количеством. Есть парень, который сидит на лавке. Есть 3-4, которые сидят на трибунах. Говоря себе, да и агенты им это говорят, и жены, и мамы, что они лучше тех, кто на льду. Что их тренер не прав. Журналисты напишут, что тренер не прав, он должен выпускать в большинстве этого парня. Но это же игра. Это же хоккей. Если ты убиваешься по таким вопросам – ты зря вообще начал тренировать. Надо проще относиться. Если принимать все слишком близко к сердцу – долго не проживешь. Надо наслаждаться жизнью.

Игорь Еронко, «Спорт-Экспресс»

«Дзюба — лучший футболист России. У других просто нет шансов к нему приблизиться». Говорим с Егором Замулой

Обозреватель «Матч ТВ» беседует с защитником сборной России Егором Замулой, который сделал дубль в игре с чехами (3:4) на молодежном чемпионате мира по хоккею.

Обозреватель «Матч ТВ» беседует с защитником сборной России Егором Замулой, который сделал дубль в игре с чехами (3:4) на молодежном чемпионате мира по хоккею.

«Я ушел из «Трактора», потому что меня все достало»

— Егор, как вы вообще попали в хоккей?

— Мне было два года и девять месяцев. Я лежал с родителями на диване. Папа просто включил в хоккей, и вдруг я начал пристально смотреть матч. На следующий день папа отвел меня на коробку. Там в подвале была хоккейная школа «Космос». И я начал ходить на тренировки с ребятами 1995 года рождения.

Сначала катался с ящиком, потом пошел в профессиональную школу Макарова, после этого перебрался в «Трактор»…

— Но почему же получилось, что «Трактор» не удержал вас? Ваша фраза: «В этом клубе не умеют ценить своих пацанов».

— Даже не знаю, как они меня отпустили. Это до сих пор секрет. Помогли люди, и я очень счастлив, что в итоге оказался в «Магнитке». Там у меня открылось второе дыхание. Я стал себя уверенно чувствовать, мне все помогали — и тренерский штаб команды 1999 года рождения, и директор школы, и мои тренеры по 2000 году. Они меня знали, когда я играл в Челябинске за «Белых медведей»-1998. Я всю жизнь выступал за пацанов, которые старше. Как раз играл против «Металлурга»-1998. Потом ребят выпустили, а эти тренеры взяли 2000-й год.

Я ушел из «Трактора», потому что меня все достало. Сидеть в четвертом звене? В меня никто не верил. Просто не давали играть. Не хочу никого винить — может, я был недостоин. Но сейчас у меня все хорошо, и я не собираюсь вспоминать плохие моменты. Для меня это было испытание. И я счастлив, что оставил это позади. Это сделало меня сильнее.

«В Канаде много льда, тренируйся сколько хочешь»

https://www.instagram.com/p/B1YwDwzhlgg/

— Пару лет назад вы оказались на распутье — остаться в России или уехать в Северную Америку. О чем вы думали в тот момент?

— Когда я выпустился из школы «Магнитки», мне сразу предложили контракт со «Стальными лисами». Но я уже знал, что уйду в первом раунде на драфте CHL. Что меня заберет хорошая команда, которая проиграла в финале.

Мы разговаривали с руководством, пытались что-то изменить в контрактах. Но у меня уже была цель попробовать себя за океаном. Это была моя мечта.

— А чем лучше в юниорской лиге Канады?

— Западная хоккейная лига — как маленькая НХЛ. Там тоже много хороших игроков со всех стран. Очень много матчей. И сам процесс другой. В первую очередь тебе дают очень много льда. Тренируйся сколько хочешь. Я могу приехать в зал, можно выйти пораньше на лед или задержаться. Лед все время пустой, и ты тренируешься.

«Не все тренеры в России любят, когда защитник идет в атаку»

— Вы до Канады были другим защитником по стилю?

— Да. Я в России считался таким «домоседом». Не любил подключаться, потому что не все тренеры любят, когда защитники начинают забивать голы, отдавать передачи, бежать в атаку.

— Ругали за это?

— Еще как втыкали! «Куда ты побежал? Ты че?! Твое дело — не пропускать!»

Я все время старался забить, отдать передачу. Но постоянно были претензии. А вот в Канаде распознали, что я хорошо вижу площадку и могу открываться, чувствую игру. Могу ходить в нападение, поддержать атаку. Меня просто этому научили.

Когда я приехал в Северную Америку, то первые три месяца немного не понимал, как играть в этот канадский хоккей. Ты только шайбу получил, а уже нужно пас отдать. И под жесткие силовые приемы попадал. Но я довольно-таки быстро привык к этому хоккею. И у меня стало реально получаться. Я прям кайфую от матчей, когда там играю.

https://www.instagram.com/p/BwGfITegz78/

— В одном из матчей вам дали 36 минут игрового времени. Сами удивились?

— Еще как! Посмотрел потом протокол… Просто у нас один ведущий защитник травмировался. И команда получила много большинства-меньшинства. Приходилось везде отрабатывать, а нам были нужны победы. Потому что в «Калгари» знали, что я уеду на чемпионат мира, а команде требовались очки.

Поэтому мне давали много играть. А когда я нахожусь в тонусе, то у меня все получается. Вот меня и нагружали. Конечно, к 30-й минуте я уже устал, перед глазами поплыли черные точки. Но мне было интересно такое преодолеть, ведь это понадобится в будущем. Важно ведь не 36 минут на льду провести, а не допустить ошибки за это время, сыграть правильно и строго в защите.

«Я подписал контракт с «Филадельфией» даже без драфта»

— Каждый год мы пишем о «Калгари Хитмен», когда там с трибун в одном из матчей болельщики бросают 50 тысяч плюшевых медвежат. Мне интересно, кто их собирает и считает?

— Медвежат со льда выносят волонтеры, а игроки помогают. На следующий день мы раздаем это серьезно больным детям, которые лежат в больнице. Поздравляем с Рождеством и Новым годом.

Мои родители в этом году впервые прилетели в Калгари и увидели это зрелище. Мама снимала видео, и раза четыре ей на голову падал медведь. Папа ее уже сгреб в охапку, чтобы защитить… Очень атмосферное, красивое зрелище, когда с трибун летят тысячи медвежат!

— Когда шел драфт НХЛ, вы за ним как следили? Думали, что кто-то вас выберет?

— В мой первый сезон в Канаде я выступал в очень сильной команде. Четыре очень хороших игрока, и три из них уже выступают в НХЛ. Поэтому мне было тяжело задрафтоваться.

А я был молодым, играл в третьей паре, выходил только в меньшинстве. На большинство даже не было шансов. Я следил за драфтом. Думал, что если выберут — хорошо. Если нет — что ж, продолжим работать. Ничего нет такого. Есть много примеров, когда и без драфта пробивались люди наверх.

В итоге меня никто не выбрал. Но я даже не расстроился. Работаю летом, сижу в зале. И тут мне агент пишет: «Ты едешь в «Филадельфию» в лагерь». Прилетаю туда, и через два дня мне положили контракт на стол. Я был счастлив, но понимал, что этого добился. Потому что очень хорошо сыграл в предсезонных матчах. И доказал, что достоин этого контракта.

https://www.instagram.com/p/B2rYLLjBN-D/

«Надо много работать, чтобы стать как Виктор Хедман»

— Вы говорите, что ваш прототип — защитник «Тампы» Виктор Хедман. Как плотно вы за ним следите? В чем надо прибавить, чтобы реально стать Хедманом?

— Мне нужно набрать мышечной массы, стать побольше. Пожестче бить соперников у себя в зоне. Больше применять силовых приемов. Конечно, надо и щелчок сделать сильнее. Добавить в розыгрыше большинства, как делает Хедман. Во всем нужно прибавлять, пока в НХЛ не попадешь. Расти с каждым днем. И у кого в НХЛ ни спроси, все люди пытаются развиваться.

Виктор Хедман / Фото: © Getty Images

— А почему в России почти нет защитников такого типа, как Хедман? Почему на них не учат?

— Это еще в детских школах закладывается. Какой бы у меня ни был тренер по детям, они все не любили, чтобы защитник подключался. Понятно, люди переживают за свою работу. Но в первую очередь молодой пацан должен развиваться. Ты выпускаешь этого человека в большой хоккей. Понятно, тренер не хочет проигрывать, ему тоже нужны достижения.

Но все идет с детей. Вечно какие-то запреты, это идет с шести-семи лет. А потом уже тяжело защитника переучить.

«Друг папы — тот летчик, которого в Турции сбили»

— Ваш папа — военный летчик. Рассказывал какие-то истории?

— Да, их у него очень много. Например, его друг, с кем он учился в школе и был в армии… Помните, как Турция сбила российский самолет и один пилот выжил? Это как раз он и есть.

Два с половиной года назад он к нам приходил. Рассказывал, как сумел выжить, сколько человек за ним бегало. Было очень страшно, и это вспоминать больно.

Сейчас папа учит молодых бойцов, которые летают в Сирии, защищают интересы страны. Я сильно не углубляюсь в тему русской армии. Понятно, что есть военная тайна. Не все можно рассказывать.

https://www.instagram.com/p/B5enAKlggtc/

— Папа улыбнулся, когда вы тоже стали «летчиком»?

— Улыбнулась мама. Ее отец — военный летчик. По папиной линии — летчики: и брат его — летчик, и отец тоже. Вот мама и говорит: «Все, меня одни летчики-мужики окружают».

— Почему вы завели инстаграм только в 2018 году?

— Я вообще в соцсетях много не сижу. Даже сейчас во «ВКонтакте» вы меня не найдете. В инстаграме просто слежу за пацанами, за какими-то моментами, переписываюсь с людьми.

Я не считаю, что инстаграм — это часть моей жизни. Мое дело — играть в хоккей. А там я лишь лучшие моменты матчей посмотрю из НХЛ и КХЛ. Мне этого хватает.

«Хотел бы попасть в Питере на финал Лиги чемпионов»

— Почему ваша семья переехала в Санкт-Петербург?

— У нас там очень хорошие близкие друзья. Они помогли маме с работой. Сам город очень понравился. Я больше не играю в Челябинске, нас ничего не держит.

Отец уже подал документы на увольнение. Ждем субсидию, чтобы папе дали военную квартиру. Планируем ее получить в Санкт-Петербурге и уже жить там. Понятно, бабушку и дедушку с собой перевезем. Челябинск — город не сильно чистый. А вот Санкт-Петербург нравится моим родным, и мне там тоже хорошо.

— Вы за «Зенит» болеете?

— Да, с детства. Причем отец болеет за «Спартак», а дедушка — за ЦСКА. Но я за «Зенит» очень сильно топлю, часто смотрю матчи, переживаю.

Артем Дзюба / Фото: © ФК «Зенит»

— Как вы относитесь к тому, что фанаты начали хейтить Артема Дзюбу?

— Скорее всего, это фанаты «Спартака». Не понимаю, зачем свистеть на Дзюбу, если человек забивал важнейшие голы за сборную России? Он же страну спасал — например, когда забил Испании.

Зачем оскорблять Дзюбу бранными словами? Не понимаю. Он ведь лучший футболист России на данный момент. У других просто нет шансов к нему приблизиться. Это мое мнение.

Федор Смолов — да, техничный футболист. Но в ключевой момент он не сыграл так, как надо.

— Вы хотели бы попасть в Питере на Евро-2020? Были на домашнем чемпионате мира?

— К сожалению, нет — я в 2018 году уже улетел готовиться в Канаду. Не знаю насчет Евро, но очень хочу попасть на финал Лиги чемпионов, который пройдет в Питере в мае 2021 года.

«Летел в бизнес-классе и три часа говорил с Федуком»

— Как вы реагируете на то, когда ваше имя начинает мелькать в желтой прессе?

— Я вообще это не смотрю, особенно сейчас. Стараюсь больше отдыхать. Тем более после таких поражений, как от чехов, нужно внутренне перезапуститься и забыть обо всем.

— Откуда у вас фото с певцом Федуком в инстаграме?

https://www.instagram.com/p/BwhJ_CWA8dJ/

— Так получилось, что в конце сезона я летел домой в Россию через Франкфурт. Мы сели с ним вместе в бизнес-классе. Я понял, что это Федук. А он по разговору понял, что я — спортсмен. Ну и решили с ним поболтать. Разговаривали три часа. Потом он пригласил меня в Москве в свою студию, где он записывал трек. Там тоже было много знаменитых певцов. Через него с другими музыкантами познакомился.

Ну, прикольно. Не скажу, что мы близко общаемся. Просто Федук меня поддержал: «Давайте, за вас вся Россия болеет». Я поблагодарил, было очень приятно. Спросил, когда у него новая песня выходит. «Пиши, когда приедешь в Челябинск или Питер».

— Хотели бы однажды сняться в клипе?

— Не. Можно только какую-нибудь песню записать. Но посвятил бы ее семье, родителям — маме с папой.

— Какие сериалы вы посоветуете людям на Новый год?

— Сейчас я перед чемпионатом мира лежал и смотрел «Кухня. Война за отель». Еще смотрю «Ивановы-Ивановы». Тоже можно посмеяться, и у меня там знакомые снимаются.

Что смотреть на новогодние? «Один дома», классика. Смейтесь, проводите время с близкими!

Открыть видео

28 декабря на МЧМ Россия сыграет с Канадой. Matchtv.ru покажет игру в прямом эфире, начиная с 21:00 по Москве.

Чемпионат мира среди молодёжных команд. Россия — Канада

Читайте также:

first love, самый солнечный год — фанфик по фэндому «Haikyuu!!»

frank ocean — chanel (slowed)

сентябрь начался с дождя. слякоть на улице ощущалась одинаково паршиво, что слякоть внутри.

матсун сказал бы, что говорить поэтически — дурной тон. ойкава с ним и согласен отчасти, но не может сделать над собой усилие, чтобы перестать жалеть себя. перестать жалеть свою боль всегда было для него самой тяжёлой задачей. шли дни, недели шли, и это дурацкое лето собиралось так же по-дурацки закончиться.

время шло, точнее, волочило ойкаву за собой. а он все это время думал, что ему стоит начать злиться. что он, по идее, должен быть зол. должен злиться на то, что выбрали не его. злиться на то, что ивазуми — тупой мудак, выбрал не его, так ещё в добавок оказался гетеро.

ойкава просил себя, чуть ли не умолял, злиться на ивазуми. на то, что он тупой мудак. на то, что выбрали не его. на то, что его дружбу, оказывается, не ценили, и так легко от неё отказались — хаджиме не написал тоору ни строчки, более того, игнорировал его сообщения.

злиться на то, как быстро ему нашли замену.

длинноногую замену с маленькой грудью и хищным лицом, как у куколки. замену с дачным коттеджем, с грамотой за учёбу с отличием, с выпирающей косточкой ключиц и очень ядовитыми, злыми глазами. голодными глазами. у его замены — злобный взгляд красивого человека. ойкава проскролил её инстаграм от корки до корки: все публикации, актуальное, отмеченные. он создал фейковый аккаунт с мыслью какой же он ебанный придурок, что никак не может угомониться. что не может смириться, что есть кто-то лучше него.

что все равно окажется кто-то лучше, хоть он так сильно старается.

и он смотрит её истории. смотрит публикации её подружек, братьев, смотрит на её жизнь, словно он какой-то сталкер (к чему он ближе, чем ему самому кажется). он будто ждёт чего-то. пытается найти в подписях к фотографиям нечто большее, чем в них есть. он хочет думать, что нельзя же так просто…

нельзя же так запросто вычеркнуть его из своей жизни?

нельзя же? ведь правда нельзя?

ивазуми не появляется ни на одной фотографии, ни в одной истории. он не любит фотографироваться, а инстаграм, по его словам, нужен тем, «кому надоело дрочить на собственное отражение в одиночку».

(у неё с ним не было ни одной фотографии, и даже это воспринималось как желчная насмешка.

— ты же блять её любишь, — фотографии с одноклассницами, фотографии со студсоветом, фотографии с мамой, фотографии с вечеринки… — так покажи мне, как ты её любишь, покажи мне хоть что-нибудь, кусок ты говна, хаджиме…

ойкава — это то, что он есть. но это совершенно не то, что ему нужно.

он — хлипкое оригами. журавлик из разноцветной бумаги, что никогда не взлетит. забавная вещица, покрытая пылью на полке. бумажные сердца не качают кровь, бумажные города не являются городами для настоящих людей, а бумажные птицы не летают,

зато падение их будет мягким, словно перина.)

он хотел увидеть их вместе. чтобы ему стало настолько больно, чтобы больнее уже быть не могло. и он бы смог двигаться дальше. он бы взял себя в руки, если бы ему разъяснили почему его не любят и почему не полюбят уже никогда. если бы не делали вид, что его нет, что его не существует. если бы не выставили все так, якобы ойкава все выдумал: дружбу с ивазуми, ночёвки с ивазуми, волейбол с ивазуми, поцелуй с ивазуми — самого ивазуми — словно ничего никогда не было.

и тогда, он бы понял. отступился. никогда больше не позволил бы себе такого.

слезы его капают, как изумрудики, и разбиваются об экран в драгоценную стружку. его слезы для всех, кого он любил, и кому он никогда об этом не скажет.

а кульминацией стало окончание каникул, когда ойкава довёл себя окончательно. он перемыл сам себе мозги от и до, превратив их в слипшийся ком лапши, не способный на мыслительный процесс. он лепил этот ком, тщательно, лез в него руками — сам себя переломал окончательно.

ойкава в тот день попытался удавиться в собственной спальне, когда в комнате за стенкой спала мама, опять забывая выключить телевизор. в нем пожилые женщины приятной наружности учат готовить итальянскую кухню. ойкава удалился перед этим везде — сам не знает зачем, то ли демонстративно, то ли правда, чтобы ничего его не могло отвлечь. маки начал было ему названивать, но ойкава предусмотрительно заблокировал его номер.

и он пытался удушиться на дверной ручке, потому что у него кончились силы. он сам закрылся от окружающих: заламывал брови перед мамой, словно он пытался извиниться; закрывался от маки с матсуном, запрещая им приходить или спрашивать у мамы, что с ним. трусость, стыд, вина и капля смятения стали его компаньонами, опутав плющем руки, ноги, а главное — голову. тоору не резался, ел как обычно, только улыбался редко и почти не выходил из дома.

ойкава не знает, что ему делать дальше со своей жизнью. он боится стать разочарованием и примером для младших братьев «как по жизни делать не надо». ойкава нихера не знает, нихера не умеет, он думает, что он старается, но жгучее ощущение того, что он старается недостаточно, душит его.

он думает, что старается, а потом плачет над учебниками и все равно сбегает на тренировку.

он думает, что старается, но отец все равно никогда не посчитает его самостоятельным или серьёзным. он никогда не примет его желание до старости бросать мячик, хоть он и не говорит об этом прямо. они не разговаривают, не выбешивают друг друга ещё больше, не лезут на рожон. но когда тоору рассказывает маме про волейбол: про спортивную рекомендацию в институт, про «пантерз», про «персональ буливар»* и всякое другое, отец прибавляет звук на телевизоре громче.

ойкава думает, что старается, но он даже не пытается переступить через себя и свой стыд, и у него опускаются руки.

он пытался удавиться, использовав в качестве петли мамин пояс от халата. он затянул его и начал наклоняться вниз, на подобии разводных мостов. ойкава наклонял корпус вниз, сидя на полу, пока петля впивалась ему в горло. он не понимал, что он делает. он не понимал, что это попытка самоубийства. он не понимал, что может умереть.

ойкава не хотел умереть.

но и жить ему хотелось не особо.

ему ничего не хотелось. ни слезы не упало с его глаз. он лишь передавливал себе горло сильнее и сильнее, без каких-либо мыслей, без каких-либо сожалений, без чего-либо в принципе.

это нельзя расценивать как попытку суицида, потому что он не хотел убить себя. тоору не намеревался оборвать свою жизнь. просто петля сдавливала его горло, с каждым разом туже и туже.

его, наверное, смешило, что его мать находится за стеной.

и туже,

он не представлял, что с мамой будет, когда она найдёт его мёртвым на утро.

и туже,

он не представлял, что будет, если он умрёт.

будет ли что-то?

и—

ойкава некрепко закрепил узел на дверной ручке. узел ослаб и соскользнул, а тоору с грохотом упал на пол. глотал воздух, как рыба, которой крючок пробил жабры, но добрый рыбак решил отпустить её обратно в море. ни слезы не упало с его глаз. он лежал на полу и чувствовал целое ничего.

ему ничего не хотелось.

может быть, хотелось позвонить ивазуми, сказать до чего он его довёл и что он виноват. но вряд ли он действительно этого хотел. ивазуми тут совершенно не причём. он ни в чем не виноват. ойкава любил свою боль и никак не хотел её отпускать. чтобы у него было, что запомнить. чтобы хоть что-то осталось.

и он лежал на полу, сквозняк царапал по полу его поясницу. с улицы пахло сыростью и грязью. ойкава заблокировал телефон маки, матсуна, сокомандников, даже тренера. жадно вдыхал через рот остатки лета. ойкава уже даже не обижался, не злился, и, существенно, просто не мог пошевелиться.

свет от дисплея телефона больно ударил в глаза. по времени — уже рассвет, но из-за тумана солнце не покажется ещё до обеда. в сети его не было полтора суток. маки звонил семь раз, матсун — тринадцать.

он потом им что-нибудь расскажет. обязательно придумает как-то так, чтобы без жалости и лишних вопросов. что-нибудь да обязательно расскажет.

диалог, верно превращающийся в одиночный манифест, выглядит жалко.

его сообщения, уходящие в пустоту, похожи на песню. на такую тупую и сопливую, но хоть раз услышишь — будешь реветь. реветь так, что до воплей. до истеричной икоты.

ивазуми не ответил ни на одно его сообщение. даже не прочитал. утром, наверное, просто удалил переписку.

а потом заблокировал его номер.)

так началась осень.

ойкава открыл глаза ровно в 6:25, за пять минут до будильника. он решил встать за три часа, чтобы выглядеть не так плохо, как это возможно. он открыл глаза и резко пожалел о своём решении. дождик мелко царапал стекло рваными каплями, словно скребся внутрь. из-за утреннего тумана и затянутого облаками неба, солнце не могло пробиться к земле. даже сквозь штору его комната освещалась каким-то бледно-серым светом, как бывает только при долгом дожде, что никак не может перерасти в ливень.

и вот, он лежит в бледно-серой комнате, такой же бледный и такой же серый, словно труп. только чуть голова сместилась в подушки, а так, будто он умер, но смерть его была безболезненна, подобна сну. он уснул, и так о нем и забыли.

эта осень началась отвратительно.

ойкава закрыл глаза, ничего особо не желая и ни о чем особо не думая. но вертелась у него в голове одна единственная мысль о том, что даже несколько слоев макияжа не дадут ему сегодня чувства уверенности.

сегодня у него не получится притвориться, что он в порядке, даже спустя три часа сборов.

ойкава закрыл глаза. ему страшно.

***

Uwoaini / Gondola — Hekuto Pascal

Маки: Эй, уродец.

Всё ещё Дуракава: пошёл назуй

Мацун: всем пис

Маки: Мы зайдём за тобой через два часа и двадцать минут, чтобы мы успели дойти до школы без опозданий.

Все ещё Дуракава: не надо за мной никуда заохдить

Мацун: не строй из себя жертву вселенского заговора мы ЗАЙДЕМ за тобой

Все ещё Дуракава: я вас нахрен не пущу

Маки: Мама твоя точно пустит. И самолично передаст нам тебя из рук в руки.

Маки: А то вдруг свернешь не туда по дороге в школу.

ойкава цокает и закатывает глаза. они слишком хорошо его знают и в этом его проблема. собственная ненадёжность его раздражает.

Все ещё Дуракава: я в состоянии сам придти вовремя

Мацун: ойкава

Мацун: мы хотим составить тебе компанию чтобы ты не попытался сожрать сам себя на общей линейке

Маки: Чтобы ты не начал истерику, или чтобы ты просто трусливо не сбежал.

Мацун: да и похуй, тоору

Мацун: жизнь на этом не заканчивается

Мацун: мы не хотим чтобы ты попытался опять взвалить все беды на свои плечи

Маки: Мы не хотим, чтобы ты опять пытался все пройти в одиночку.

ойкава вздыхает. он буравит взглядом недочитанный томик диккенса. у него тоже в свое время были «большие надежды», и в свое время они начали разбиваться в дребезги. его «большие надежды» всегда ставят ему подножки, заставляя спотыкаться, и любую проблему целовать ртом взасос. он прочитал примерно треть, остановившись на конце первой главы.

ощущение, будто у ойкавы надежд больше не осталось. есть какие-то амбиции, что так далеки, словно без них тоору был бы куда-то счастливей. он просто плывет по течению.
тоору устал, как устают старики и многодетные матери.

Все ещё Дуракава: но если не я то кто

Маки: Ойкава.

Маки: Попустись.

Маки: Мир без тебя не рухнет.

Маки: Но и ты не изменишься.

маки никогда не любил церемониться и всегда говорил прямо, точно в цель. его слова всегда проникают до сути, и всегда это одинаково больно.

ойкава вертит в руках украденную книжку из библиотеки. корешок мягкий, а страницы замасленные. листает оставшиеся ему на прочтение. около двухста страниц.

«порядочно».

его «большие надежды» ещё много раз разобьются в пух и прах, но безразличие не сделает его кем-то иным. он не может избегать вечно. он не может вечно прятаться от самого себя.

Мацун: мы же просто хотим помочь, тоору

Мацун: ты себя мучишь и не ясно только зачем

Все ещё Дуракава: приходите через два часа

Всё ещё Дуракава: чай попьём

(за пару дней до начала семестра ойкава спустя полутора суток своей неактивности в социальных сетях пообещал им все объяснить потом. маки позвал его отдохнуть — ну как бывает обычно — плойка, энергетики, что-то вкусное и калорийное, и всё такое. ойкава знал, что в этом безусловно есть свой подвох и, естественно, маки не позволит ему уйти просто так. он не отпустит его, не добившись от ойкавы откровений.

и это тоже, своего рода, экзекуция.

ойкава пришёл и понял, как ему холодно. как ему оказывается все это время было паршиво и одиноко. он расклеился. маки не мог этого не заметить: он гладил его по волосам, дал ему самую мягкую фланелевую кофту переодеться, и обращался с ним как с ребёнком. ойкава расклеился, стал мягким, податливым и ласковым. у маки очень внимательные и добрые глаза. испытующие. он может молчать часами, но смотреть так, что больше не захочется строить из себя неприступную крепость. он гладил ойкаву по волосам, пальцам, плечам. и смотрел.

смотрел-смотрел-смотрел.

— эй, может… расскажешь все-таки, что случилось. мы тогда места себе не находили. матсун чуть не изъел себя.

он говорит:

— мы же волнуемся.

он говорит:

— мы тебя очень любим, ойкава. и никому не позволим тебя обижать, но сейчас себя обижаешь только ты.

он говорит:

— расскажи мне.

и ойкава рассказывает, а потом в какой-то момент голос его дрожит и ломается. и он хрипит, как испорченный динамик, а маки наконец-то прячет свои ебанные глаза куда-то в пол и перестаёт смотреть-смотреть-смотреть. только нервно дёргает нитки на рукаве ойкавиной кофты. и ойкава говорит-говорит-говорит, превращаясь в испорченную куклу-трещалку, а потом слезы капают-капают-капают.

ему так стыдно.

он такой гребанный придурок.

маки наваливается на него своей долговязой тушей, обнимает так крепко, словно пытается выдавить в своё необъятное, кремнеподобное сердце. он тоже плачет, как придурок, а на фоне соня блейд изрекает победный клич.

ойкава обещал себе больше никого не подвести. у него не получилось. он опять подвёл всех, кого только мог. и стыд обжигает его больной и горькой пощечиной.

маки плачет.

это первый раз, когда ойкава видит, как он плачет. даже проиграв, маки запирался в туалете, а потом они выезжали на пятнадцать минут позже, словно ничего не было.

маки говорит, что все нормально.

маки говорит, что он умничка.

маки говорит, что если бы ойкава умер, он бы не справился.

он бы не справился.

от этих слов в сердце закрадывается что-то бесконечно горькое и липкое, и теперь оно никогда не вымоется. теперь он будет жить с этим. потому что он такой. дурацкий, смешной, мягкий, ранимый, жертвенный, самонадеянный, стойкий — всё может напасть на него.

ойкава плачет — дождь по крыше, — и цепляется за плечи крапивой.

кап-кап-кап.

птичка растаяла под дождём. ойкава больше никогда и никому такое не позволит.

ойкава говорит: спасибо.)

он закрывает диалоговое окошко, открывает спотифай. оливер три поёт о том, что все совершают ошибки. он просит держать голову выше.

ойкава с ним соглашается.

***

rm – forever rain

— ох, блять.

маки с матсуном были определённо правы, решив зайти за ним в школу все вместе.

ойкаву сейчас стошнит.

на улице погода такая жизнерадостная, что хоть удавись. небо все зашоренное облаками, тоскливое и готовое в любой момент расплакаться. ойкава понимает это чувство на всех уровнях. он чувствует, что на улице грязно и мокро, что его туфли промокли; чувствует как хлюпает его подошва; чувствует песок, который впитали его носки; чувствует как у него озябли кончики пальцев; чувствует шум, издаваемый от сотни старшеклассников, и он просто хочет домой.

это гребанная пытка.

— эй, эй, дыши глубже, — маки смотрит как-то слишком настороженно и уводит его в сторону от ворот школы, — ты бледный как полотно. может тебе воды?

матсун задерживается где-то в конце, по пути здороваясь с кем попало.

— что у вас стряслось?… оу, — у матсуна сходятся брови, — чувак, ты выглядишь, как будто сейчас сдохнешь.

тоору сидит на корточках, привалившись спиной к ограде, ни жив, ни мёртв.

— да что ты блять говоришь? — его сейчас вырвет.

— давай мы отведем тебя к медику, — у маки глаза похожи на две чашки, в которых до краёв плещется жалость.

«дожили»

— не надо мне никакого медика. сейчас дождёмся, когда большая часть народу уйдёт, тогда двинемся,— тоору пытается ослабить галстук, у него дрожит рука, — я что, пришёл сюда, чтобы в первый же день уехать отсюда на скорой? да черта с два.

маки слишком усиленно натирает висок пальцами. он всегда трёт висок, когда нервничает, и он уже сейчас всегда выглядит как будто намасленный. к тридцати годам он протрет такими темпами проплешину.

ойкава искренне удивляется как они его терпят столько лет. он бы правда себя ударил ещё года два назад.

он — слабое звено. и это невыносимо бесит. этап с жалостью к себе пройден, впереди — ненависть. ойкавина слабость его раздражает. тошнота раздражает. раздражает его паника, его тревога, его не надёжность. раздражает осознание того, что он все ещё человек. совершенно такой же как все. он не может всё в этом мире и не всё ему по силам. и это бесит.

— ну-ка, дай мне руку, — ойкава поднимается и отряхивает брюки. у него лицо мертвеца, бледное с выраженными мешками под глазами и красными белками. его мутит и у него дрожат пальцы. и даже спустя несколько часов сборов у него не получилось замаскировать это.

значит, ему придётся заставить всех думать, что вчера он безудержно отмечал последний день лета, а не то, что у него сейчас паническая атака.

— двинули? — голос немного фальшивит (слишком энергичен для его внешнего вида, стоит потренироваться).

матсун смотрит на него тяжело, словно целится.

— нам-то хоть не ври.

прямо в голову.

маки задевает его плечом и молча уходит.

плакать хочется даже сильнее чем утром.

***

он рассасывается в толпе, как таблетка на утро после клуба — бурно, но без осадка. с кем-то здоровается, с кем-то шутит, с девушками ведёт себя более развязно и заторможенно, и чаще смеётся с того, что они говорят (даже соглашается на какое-то свидание — неслыханная щедрость — для полноты картины), поэтому вопросы о весёлом вчерашнем вечере появляются сами собой и не приходится выдумывать историю.

он отвечает им кривой ухмылкой и этим все сказано.

сокомандники встречают капитана овациями. киндаичи обнимает его до позвоночного хруста, яхаба смеётся с его помятого лица и рубашки, надетой наизнанку. маки смотрит отрешенно, но как-то все равно. ойкава вешается на бедного кохая, а куними всячески пытается сбрасывать ойкавины загребущие руки.

ивазуми с ними нет.

— ивазуми-сан где-то крутился рядом с нами буквально пару минут назад, а потом как пропал, — ватари говорит это несколько обиженно, как говорят дети, у которых на родительские собрания почему-то приходит одна только мама.

кто кого избегает — вопрос насущный.

— сделал выбор в сторону сердца, — киндаичи театрально разводит руками, будто что-то понимает в делах сердечных.

ойкава сейчас застрелится.

он высматривает его в толпе, вскользь и незаинтересованно. ему вообще по боку. его не колышет.

ойкава мажет взглядом по заранее изнуренным лицам школьников, по чужим улыбкам, по девчачьим гольфам, по макушкам, очкам, носам. ватари что-то щебечет о состязании с шираторидзавой, а киндаичи в красках описывает, как и в каких местах он вертел эту старшую школу, их капитана, их тренера, и их школьный директорат до седьмого колена. тоору пропускает смешок, а киндаичи краснеет.

— да пошла эта шираторидзава нахуй, — ойкава рвано ослабляет галстук, потому что пошёл он нахуй тоже, — все мы прекрасно знаем, кто их уделает в следующем году.

куними как-то плотоядно скалится. ойкава более чем уверен, что они самые способные и талантливые. он ни на минуту не сомневался, убеждаясь в своих суждениях с каждым днем больше и больше. маки сказал, что он же не умирающий далай-лама, чтобы списывать себя со счетов и садить у главы селения несмышленных детей. маки сказал, что они сами смогут разобраться. ойкава более чем уверен, что и это они смогут лучше него.

он подмигивает яхабе, а тот на него смотрит так преданно-серьезно, что даже не по себе. ойкава отворачивается. до начала пятнадцать минут. глаза продолжают блуждать в толпе, без определённой цели и смысла. наверное, он все-таки скучал все это время. ойкава скучал по нему, как скучают все, кого приручили и ушли.

«что ты чувствовал?»

взгляд укалывается о бритый ёжик и затянутый до скрипа конский хвост.

«чувствовал ли ты что-либо вообще?»

у неё тонкое все: запястья, плечи, локти, ноги, талия. она сама по себе будто один огромный колкий угол, сложенный в дурацкое оригами. ивазуми слушает что-то с её наушника и улыбается. в его широкой ладони её рука кажется ненастоящей.

ивазуми смотрит на неё и улыбается.

ойкава думает, что хочет вырвать ей ногти.

ойкава думает, в какой же он, все-таки, жопе.

— эй, — матсун оборачивает его к себе, уводя в сторону, подальше от команды, — ты не можешь ненавидить её за то, что просто выбрали не тебя. ты не можешь её ненавидеть, — ойкаву тошнит, — она тут ни при чем. попустись, тоору. никто ничего тебе не должен.

ойкава разглядывает утиную лапку на своём джемпере. так делают дети, когда их отчитывают, и они понимают, почему нельзя стирать котов или стричь волосы всем подряд.

ойкава все понимает. ему просто нужно чуть больше времени.

— мне жаль, что тебя не любили так, как тебе хотелось, — маки выглядит очень встревоженно, когда подходит к ним, и приобнимает его одной рукой, так, чтобы никто ничего не заметил, — я надеюсь, что ты обретёшь покой, — иногда маки становится очень нежным и мягким как взбитые сливки. и когда он так говорит, то единственное, что ощущается — это стыд и вина за себя и за свои слезы, за свои сопли, за свои чувства.

ойкава просто придурок. нихуя он не заслужил.

ойкаве просто нужно время.

он пытается вытереть слезы незаметно, хоть эти двое всё равно всё видят. им нужно возвращаться.

— безразличие не сделает тебя кем-то иным, ойкава. так что, улыбайся, — матсун кивает себе за плечо.

он идёт.

«издевательство».

безразличие не сделает ойкаву кем-то иным, поэтому он улыбается. улыбается ивазуми жидко и ломано.

а он даже не смотрит.

***

школьные будни сменяются как карты, одна за другой при тасовке — вот одна картинка, щелчок, а вот и другая. он скользит бессмысленно меж людей, одноклассников, улыбается больше обычного, но все напускное. ойкава — сквозняк, что тянется по полу средь кабинетов. его тело не имеет формы, он обволакивает людей мягко и незаметно, но заставляя их вздрогнуть. ойкава — материя, ойкава — поток воздуха из щели оконной рамы. ойкава есть, ойкавы нет. вот он девочка, а вот он мальчик.

только это уже ничего не значит.

ойкава даже не бесится уже, он бесконечно устал для этого. лишь его тупая злоба клюет его в пустую черепушку каждый раз, когда он видит видит их вместе. когда он видит, как он смеется с ней, как они слушают что-то в наушниках, когда она в очередной раз показывает ему что-то. осознание того, что он тупой ревнивый мудак, наваливается на него раз от разу, мешая мыслить здраво и просто, типа… существовать? он смотрит на то, как они молчат, как ивазуми обнимает ее за талию, придерживает её за плечи, как он смотрит на неё.

ивазуми смотрит на неё, и его глаза блестят.

а ойкава выглядит до ужаса жалко, как битая собака, и только слепой может не понять, в чем суть проблемы. ивазуми видимо не только слепой, но еще глухой, тупой и со спектром восприятия спички.

(какой-то ночью тоору пишет куда-то на открытый форум, рассказывает историю своей жизни каким-то анонимам. вся подноготная — если раскроется, то компромата до конца жизни хватит. ему говорят, что-то про мизогинию; что-то, про то, что он сам виноват. про то, что такая любовь вызывает зависимость, а затем распиздяйство и лень.

тоору думает, что он не ненавидит эту канбару. он не ненавидит её за то, что она девушка, не ненавидит за то, что она новая девушка. он будет даже рад, если с ней ивазуми будет лучше, чем с ним самим. он не сетует на судьбу, на ошибки амура. но все было бы иначе, если бы было: «давай разойдемся друзьями», или «я не смогу после такого с тобой общаться, прости», или «пока». но ничего из этого не было.

ничего не было вообще.

ойкава долго скролит обсуждение о том, кто все-таки «главный хуесос» в этой истории. кто-то ему говорит, что эта исповедь, будет получше монолога гамлета; кто-то же, что он «пидор и выродок», кто-то — что если бы он написал это в твиттере, его бы уже тысячу раз осудили за разглашение чужой (хоть и как бы своей) личной жизни, а если бы на тамблере — то там бы все дружно забанили.

и он умело маневрирует между оскорблениями и слезными пожеланиями всего лучшего, так как занимается этим буквально всю жизнь. оскорбления его не задевают, а чужие сопли не производят никакого эффекта. он долго ищет хоть какую-то дельную мысль по этому поводу, а потом кто-то пишет:

@friry2321: остынь.
вы не подходите друг для друга

и остаток ночи проходит в склизком смятении, чуть ли не в лихорадке. тоору удаляет все обсуждение, аккаунт свой удаляет до кучи, а потом долго смотрит в окно.

мартовская вьюга воет без умолку.

фееричный дуэт в лице маки с матсуном чуть ли не заслоняет ойкаве обзор, путаясь под ногами и постоянно утаскивая его из класса каждую перемену и в перерыв на обед. ойкава безмерно ценит их заботу — нежную и искреннюю, почти родительскую, и понимает, что если бы не эти полтора землекопа, то он давно был бы где-нибудь в канаве.

ойкава нихуя не заслужил в самом деле.

взаимодействия с ивазуми не выходят дальше замечаний и команд на тренировках. у тоору хватает сил и профессионализма, чтобы не расплескивать свои сопли в тренировочном зале (за что ему полагается плюсик). и из-за того, что он запрещает себе (вечность запрещает-запрещает-запрещает), то тренировки превращаются в зрительный зал и театр одного актера. ойкава смеется, ойкава острит, ойкава блещет харизмой и очарованием — ойкава свирепеет за ошибки, ойкава орет, ойкава гоняет их битый час без продыху.

хаджиме никак не реагирует на эти перепады — ему по боку, только во время очередного ойкавиного «часа славы» или пятиминутной фазы мания величия, хаджиме шелестит своим сухим смехом для формальности, и смотрит прохладно. и ойкава мёрзнет. ему, оказывается, все это время было неимоверно холодно. он замолкает, сереет и долбит мячик, как заведенный. и от этих американских горок тяжело всей команде, потому что нет ни одной гарантии на безопасное приземление. а ойкава бегает, как пиноккио, движется дергаными движениями, которые тянут за ниточки. врет, постоянно врет — и нос его уже не вмещается в ширину зала. какому-то чувачку внезапно стало скучно и он решил из полена выстрогать себе друга. только с другом потом тоже стало как-то скучно, и деревянный мальчик остался сам по себе.

«я для тебя ничего никогда не значил».

и когда ойкава приходит домой, сири — женщина-робот производству таких же мальчиков просит его:

«не плачь». ).

он капает свои дурацкие капли для глаз, что делают его похожего на наркомана, и хватается за кучу книжек, ни одну не дочитав до конца. ремарк пишет, что определённо-законченные женщины надоедают, как и цельно-совершенные тоже. даже постаравшись он не попадёт ни под ту, ни под другую категорию. эта камбару — более чем, с её отличным обеспеченным будущим и целым этажом, отведенным под её достижения (и ойкаве все равно правда это, или нет).

тоору долго думает о ней, о том, что в ней такого особенного, ради чего ивазуми не задумываясь кинулся с головой в новые отношения. у неё красивые длинные волосы, словно из шёлка, которые она стягивает в высокий конский хвост. из-за этого хвоста её глаза выглядят более раскосыми, а лицо — плотоядным. в ней нет ничего особенного, объективно красивого или модельного. но у неё светлая кожа, чуть ли не мрамор, странные длинные руки и ноги. она сама вся по себе хорошенькая, словно модель от кутюр.

и ивазуми никогда не полюбил бы его, никогда не понял бы до конца, а возможно и не хотел бы понять. эта девчонка влюблена в него, как влюбляются кошки, когда кто-то их гладит по особенному. такое проявление чувств для них не особо заметно, потому что они слишком горды, но когда она смотрит на него — эта очевидность становится даже почти красивой. и они вместе выглядят гармонично, как литые пазлы — широкий и мужественный ивазуми, с лицом, высеченным из камня, и телом аполлона, и она — тонкая и острая, как прутик. прутик, который легко может хлеснуть тебя по лицу.

ойкава чувствует себя несуразно и глупо, как большой долговязый ребёнок. у него красивое лицо, красивое тело и скверная, желчная душонка, полная зависти, ревности и саморефлексии. и когда тоору заносит, он способен без удержу перебирать в себе черты, которые делают его хуже — недостойнее, и, следовательно, нелюбимее. ойкава понимает, почему не может нравиться ивазуми, понимает, почему он сбежал от него и окунулся с головой в новую пассию. понимание в его голове расцветает узорами битых калейдоскопов, бесконечных пестрых фракталов, разных форм, смыслов и вариаций. ойкава понимал все, принимал все, развив смирение до уровня буддийского монаха.

он поплачет немножко и все пройдет.

тоору понимает ивазуми так, как он никогда бы не понял его.

***

земфира — мама

— да пошел этот ивазуми нахуй, ойкава, — изрекает матсукава и смачно сплевывает, — он и его закидоны.

они сидят в столовой, жуют слепленные с любовью мамой матсуна онигири, и поносят всех на чем только мир стоит. это именно одна из тех черт, благодаря которым эти трое стали лучшими друзьями — понимание и принятие того, что они не идеальны. они не самые добрые, не самые вежливые, не самые покладистые, и никому ничего не обязанные. матсун говорит, что он не будет никого уважать ни за пол, ни за возраст, потому что это идиотизм. он будет относится ко всем людям с вежливостью, но уважение нужно заслужить.

ивазуми они не уважают. ойкава никогда обсыпает его чередой проклятий, но когда это делает маки или матсун — гаденько ухмыляться уголком губ.

«пошел он, куда ему одному только хочется».

— мы все ещё можем его побить, — задумчиво бормочет маки набивая рот рисом. онигири у матсукавы-сан получаются отменными.

и ойкава усмехается криво, потому что глупо. да и бить его не особо за что было. ивазуми не высказывал какой-то гомофобной хуйни, не издевался, да и вообще старался никак не отсвечивать и не разговаривать с ним вне тренировочной площадки. но ойкава знает, если бы он попросил, матсун бы сразу разбил ему нос.

они сидят в столовой, потому что ойкава должен провести собрание, краткий экскурс того, как и когда они будут тренироваться. у школы скоро юбилей, какая-то круглая дата, поэтому все классы, так или иначе, будут задействованы в подготовке всю неделю. ему нужно передать слова тренера, сообщить о паре товарищеских матчей в конце месяца, обсудить новую стратегию с задействованием кен-чана (и на чью голову рухнет с ним возиться), и все-все-все.

ойкава позволяет дышать себе свободнее, достигнув уровня принятия как у рикши. с этим уже можно работать.

первые подтягиваются первогодки. ойкава тискает куними, а все остальные смотрят на него с жалостью. матсукава в качестве моральной компенсации предлагает ему парочку онигири. потом подтягиваются яхаба с ватари, сообщают, что кьётани не будет, потому что у него понос. ойкава думает, что это в принципе не страшно, потому что обсуждать его, без yего самого, будет даже легче.

не хватает только одного.

— напишите кто-нибудь ивазуми. ещё пять минут и начинаем.

ойкава немного горд за себя. его чувства больше не представляют месиво, кашицу из битого стекла и боли. сейчас это понятное и контролируемое им чувство, и ойкава правда рад за себя. он продолжает работать над собой, продолжает становиться чем-то большим и лучшим, чем он есть. ойкава улыбается про себя, но замечает, что матсун улыбается ему в ответ.

ивазуми прибегает каким-то взъерошенным и немного растерянным.

— охаё, ива-чан. опаздываешь, — ойкава смеётся, потому что тот правда выглядит довольно смешно. жилетка, наскоро надетая на футболку, мятая рубашка в руке и раскрытая сумка. видимо, он хотел потренироваться один, но забыл про собрание.

«дурак».

— извините.

— ничего, садись, — ойкава легко взмахивает куда-то возле стола, и ждёт пока все, кому надо, достанут блокноты и ручки, — итак…

ойкава долго, чуть ли не педантично, рассказывает о новом построении, куда они попробуют впихнуть кьётани и вытаскивать киндаичи в авангард. рассказывает про пару новых подач, которые стоит отработать яхабе с ивазуми, легонько журит куними и маки за отвратительные приёмы. рассказывает про пару предстоящих матчей, несколько в сендае, несколько в токио — с самой фукуродани, — и куними перекашивает.

(более невыносимый капитан, чем ойкава, может быть только бокуто котаро.)

и все как-то негласно мрачнеют.

само собрание проходит в принципе довольно хорошо, он спокоен, расслаблен, максимально поддерживает ребят, потому что они отличная и слаженная команда. у киндаичи краснеют щеки, потому что он все ещё ребёнок. столовая полупустая, потому что до конца перемены осталось около пятнадцати минут, и все идёт в принципе хорошо, если бы не…

— хаджиме-кун.

сам «хаджиме-кун» вздрагивает, словно его ошпарили кипятком. у неё на удивление низкий голос и золотые невидимки в волосах.

Маки: Что за…

Матсун: кажется сейчас будет шоу

ойкава не сомневается.

— я могу подсесть? обещаю не подслушивать, — она улыбается кротко, потресканными уголками губ. улыбка, не терпящая возражений.

ивазуми растеряно косится на ойкаву.

«неужели понадобилось моё одобрение?»

— не отказывать же даме, — тоору непроизвольно сужает глаза, когда смотрит на ивазуми.

ивазуми хмурит брови, но отворачивается.

— присаживайся, — он опускает сумку на пол, освобождая место рядом с собой.

и она садится рядом с ним за широкий стол с кучей парней, заполняя пространство ядерным запахом цветов. распаковывает свое бенто, улыбается чему-то про себя, как улыбаются люди удавшейся шалости. ойкава думает, что пусть она хоть что-то скажет, и он доведёт её до слез. ойкава никогда не ударит первым.

всю жизнь он лишь вынужден отбиваться.

— прошу продолжайте, капитан.

«змея».

ойкава щебечет ей что-то елейным голосом, просит остальных участников не стесняться присутствию такой чудесной особы. он язвит и вертится, хотя знает, что преимущество на её стороне. и это идиотское негласное соревнование, где он заранее проигравший — бесит его. бесит его до стертой в порошок зубной эмали. канаде камбару пришла посмеяться над ним, потому что она внимательная и расчетливая, и она знает что-то, чего не знает ойкава.

ивазуми что-то тихо спрашивает у неё, она беззвучно смеётся и вертит острым подбородком. ивазуми ничего больше не говорит, но между бровей у него проседает складочка.

ойкава заправляет свою дурацкую чёлку за ухо — дрожат пальцы.

ни дня не было, чтобы он не выставил себя идиотом. и это не исключение.

ойкава держится ровно, по-крайней мере старается. он игнорирует дальнюю половину стола, все так же мило шутит, получает подзатыльники от маки, и в принципе всё ничего. только улыбается он прохладно и часто чихает от дрянного аромата духов. в какой-то момент проходит бурное обсуждение того, что яхабе надоело играть в ариерграде, даже в качестве пинч-подающего, и он тоже хочет тренировать пасы и приёмы.

— ладно, давайте так поступим, мы с яхабой будет тренировать подачу с двумя связующими, когда в качестве основного нападающего выступит маки-чан, — яхаба куксится, но так всяко лучше, чем все матчи смотреть со стороны, — тогда ивазуми придётся отойти в арьерград.

цоканье с конца стола ойкава не воспринимает.

он видит, как рука камбару гладит чужую ногу под столом.

«мерзость».

— мы попробуем играть в две расстановки, и если такая тактика будет успешной, то применим её во время матча. по-крайней мере, такой смены расстановка после первого сета точно никто ожидать не будет, — он ухмыляется и подмигивает, а куними только закатывает глаза.

— но, если я выйду в арьерград, то я смогу выйти на блок только после четвертой или третьей перестановки, — лоб ивазуми слишком рано для его возврата исчерчен морщинами.

наверное, уже после тридцати он начнёт седеть.

— именно так.

хаджиме долго и тяжело смотрит на него, но ничего не говорит. камбару скребет палочками свой кусок варёной рыбы. ойкава паясничает, а ватари выглядит как-то напугано.

это все превращается в какой-то сюр.

ойкава слышит, как камбару спрашивает, что такое арьерград и что там делают. хаджиме объясняет ей тихо и понятно, она кивает головой, а потом смотрит на него сверкающими глазами. у ивазуми всегда лучше получалось находить с людьми контакт, хоть он и выглядит как янки. он выглядит как человек, которому можно доверить секрет.

(ещё в начале лета, когда они сидели у ойкавы и ели мамин пудинг, тоору подкрался и смотрел из-за стенки, как ивазуми объяснял что-то близнецам. он выглядел сосредоточенно, что-то писал на листочке, чертил, махал руками. близнецы смотрели на него, как на что-то богоподобное, а потом трясли головами, как болванчики. ойкава любит братьев, но те постоянно над ним шутят и подтрунивают, поэтому у него даже затаилась какая-то детская обида, что он не может быть таким же авторитетом.

потом, когда дети ускакали, размахивая тетрадками, ивазуми сказал ойкаве перестать прятаться, потому что это жутко, и он выглядит как придурок.

ойкава показал ему язык, а потом получил потной ладонью по лбу.

наверное, ивазуми все-таки волновался.)

и от этого воспоминания у тоору где-то сильно заныло внутри.

он не смотрел на них больше и даже не вслушивался. опять потискал куними, сказал что маки принимает как дерьмо и получил не слабый тычок под ребра. и он было собирался благодарить всех за присутствие и прощаться, потому что времени оставалось меньше пяти минут, как услышал громкий, намеренно громкий шёпот.

— интересно, а у скамьи запасных тоже есть особое название?

ойкава знал, что просто так она не уйдёт.

внезапно, атмосфера за столом переменилась и замолкли все. ойкава чувствовал, как тоненькая иголка проступает ему через кожу, потом выходит, а потом заходит обратно, делая стежок.

иголка проходит сквозь тело — она смотрит, — делает стежок — она смотрит, а потом выходит наружу.

он свернёт змее шею, а потом самолично сделает себе из неё кошелёк.

это бред и детский сад, открытая публичная провокация и игра с его (их) ебанным секретом. камбару мягко стелит, да потом жестко спать. она прилежная ученица, президент клуба фотографии, любимая дочь из всех детей, судя по её инстаграму. ойкава рыл и нарыл бесконечно много, он знает, о чем говорит. он чувствует, как играют у него желваки под кожей, и как одновременно с этим дёргается уголок её губ.

она хотела эмоций — она их получила. ойкава еле попал на линию.

ивазуми вздрагивает, а потом молчит-молчит-молчит.

потом смотрит на ойкаву как-то виновато и потом становится очень больно. опять ивазуми делает ему больно, не сломав ни одной кости: своими загонами, своими неискренними улыбками, своими извиняющимися взглядами. и это бесконечная пытка, в которой ойкава просит усыпить сам себя, как собаку, но осмелиться почему-то не может никто.

ивазуми молча встаёт, кланяется и уходит. камбару вскакивает следом и пытается сказать что-то ему на ходу — «заигралась». боль в висках режет красной линией в ворде.

ойкава все-таки попал в аут.

— всем спасибо за присутствие.

(позже хаджиме разблокирует его номер, напишет пару сообщений.

Ива-чан (23:40): Извини, за сегодняшнее

Ива-чан (23:40): Я не знал что она будет так себя вести

Ива-чан (23:40): Я ничего ей не говорил.

ойкава очень долго смотрел в экран. бесконечно долго по ощущениям. он посыпался как ветхий гербарий.

ойкава хочет сказать ему:

«давай больше не будем ссориться».

ойкава хочет сказать ему:

«ты кусок говна, хаджиме».

ойкава хочет сказать ему:

«не пиши мне больше».

но он говорит:

Дуракава (23:45): ничего

Дуракава (23:47): попроси её сменить парфюм

он подумал, что это было ни к чему уже после того, как отправил. ойкава ненавидит себя.

Ива-чан (23:47): Это духи в оттенке «Похоронное бюро».

Ива-чан (23:48): спи, ойкава

и ойкава уснул, думая о её духах, об этих сообщениях. о том, что это ничего не значило, и ничего в тоору не дрожало, ничего внутри не треснуло. и о том, что его рука не обнимает ничьи колени. ойкава просто ждёт, когда эта пытка наконец закончится, но прошли дни, а следом пройдут и месяцы. на одуванчик подули и он осыпался. ойкаве не нужны доказательства правдивости происходящего, не нужны даже в такие ночи. наверное, он просто больше не верит ему.

ни в его сообщения, ни в его существование.

одиночество душит его, и он смотрит в окно, но за занавеской не шевелятся даже тени.

зевает долго и протяжно. а потом засыпает, как у бога за пазухой — пусто и немного счастливо.)

***

деревянные киты — не помню не слышу

и все как будто нормально.

теперь они с ивазуми могут иногда списаться по учёбе, домашке, о тренировках и волейболе, и все будто как раньше. (ойкава тешит себя этой мыслью, хоть и понимает, что как раньше уже никогда не будет). ивазуми теплеет к нему, насколько это возможно: здоровается первым вне клуба, даёт списывать, скидывает тесты, которые были у их класса.

матсун просит не вестись на это, и говорит, что он все равно ему не нравится.

«имеет место быть».

потом в какой-то момент влажный сентябрь перекочевывает в зябкий и сырой октябрь, с бесконечными проливным дождями. ойкава все чаще просто стоит на остановке, пропуская один за одним автобусы. думает, что пора сменить обувь, ведь стопы нещадно мокнут, и противно вздувается воздух во влажных носках. автобус стоит у остановки, следом стоит маршрутка, но ойкава лишь рассеянно считает редкие хлопья снега. просматривает их переписку — ивазуми всегда писал почти со всеми знаками препинания и не отправил ни одного смайлика.

вода хлюпает в кроссовке, а ойкава думать о том, что же все это значит, не любит, да и не особо хочет.

при очередном бегстве на тренировку отец провожает его долгим скользким взглядом.

ойкава не очень уж и понимает до конца какие у них с отцом отношения. не сказать, что тот был невыносимым тираном, но и не сказать, что был лучшим отцом американской мечты. он, ну, был. не всегда рядом, не всегда, когда тоору правда в этом нуждался, но вроде был. он любил маму, мелких, да и самого тоору тоже любил, поэтому (видимо, от большой любви) и не даёт ему спуску.

до выпуска осталось около полугода.

ойкава выбрал отличную стратегию — не пересекаться с ним дома под страхом смерти. он выходит из комнаты только тогда, когда папа уходит на работу. когда у отца выходной, то приходится бежать на тренировки, оправдываясь школьной самодеятельностью. как-то тоору услышал шаркающие, глухие шаги по пути в его комнату — мама ходит легко и бодро, как птичка, — то на полном серьёзе вылез в окно и скатился по карниз. ойкава думает, что он идиот, когда возвращается спустя полчаса и говорит, что был на пробежке.

мама лишь смотрит на него поблекшими рыбьими глазами, но ничего не говорит. и от этого ни тяжелее, ни легче не становится.

но и бегать вечно не выйдет.

он чувствует что-то, пока ещё собирается в школу. отец долго молчит и много на него смотрит за завтраком, непозволительно много для обычного утра. тоору подрабатывает кухонной пылью, быстро работая челюстью и убегая в прихожую. у мамы какой-то выцветший вид и словно заплаканные глаза. даже мелкие в это утро внимательные и настороженные (видно, подслушивали в родительской спальне), хотя по обыкновению за завтраком устраивают баталии. тоору это не нравится.

что-то преследует его в школе, когда отец звонит и говорит не задерживаться. обычно он никогда ему не звонит, если не надо купить продуктов. его голос сухой и шелестящий, как и его шаги, и рубашки — выглаженный и подвешенный голос опытного юриста.

что-то случилось, когда ойкава понимает, что с ним говорят не как с сыном, а как с очередным заказчиком.

маки с матсуном косятся на него весь день, но решают все-таки не испытывать судьбу и не лезть. когда ойкава в таком состоянии, лучше не трогать — ударной волной заденет всех. даже ивазуми смотрит на него с какой-то доселе невиданной заботой, но не подходит на расстояние пушечного выстрела.

«это идиотизм».

с последним звонком ойкава решительно идёт домой, но его решимость тает с каждым шагом в сторону дома. он хочет сделать круг по кварталу, но тогда придётся получить ещё один звонок от отца, а этого он не вынесет. ойкава очень долго мнется в кустах у калитки и от сырости у него промокают пятки («идиотская обувь»). пытается соблюдать какую-то там дыхательную технику против паники, что вечно советуют делать перед матчами. только перед матчем он никогда не волновался, а сейчас почему-то даже трудно вздохнуть. он долго смотрит себе в центр ладони — на разрезанную шрамом в детстве линию жизни, а потом думает, что за храбрость всегда полагается награда.

и идёт домой, защищаясь этой мыслью, словно щитом.

***

дома пахнет грозой и ссорой.

тоору зашел домой, по обыкновению снял вещи, поставил свои дурацкие кроссовки сушиться и подумал, что надо бы достать сапоги. прошёл в ванную и сунул руки под тёплую воду. он простоял так, пока перерезанная линия жизни не начала чесаться: дурацкий порез, еще из детства. быстро тогда зажил, хоть шрам остался на всю жизнь. встревоженное мамино лицо всплыло в отражении зеркала.

он выключил воду и ничего не сказал.

отец сидел за столом сгорбленный, как стесанная гора. молчание звенит битым сервисом. тоору садится за стол напротив, все ещё молча, и ждёт, когда тотальный пиздец наконец перемолотит его в стружку.. отец прокашливается ради накала страсти, смачивает слипшееся горло водой (тоже скорее ради эффекта), а потом долго таращится куда-то тоору между бровей.

ойкава смотрит на порозовевшие пальцы, кажется, будто не свои. в доме подозрительно тихо — не шумят даже электроприборы.

— ты понимаешь, о чем мы сейчас будем говорить?

о да, тоору понимает — подающий надежды сын (это не про него) должен озвучить свои не менее обнадеживающие планы на будущее (их нет), которыми успешный родитель должен непременно остаться доволен (очень маловероятно).

— да.

успешный родитель запоздало кивает, наверное, ожидал немного другого ответа, но настроя не теряет. и тут начинается пытка.

отец нудит о чем-то долго, с претензионной дотошностью адвоката дьявола. в незаинтересованности в происходящем они друг с другом могут потягаться. тоору разглядывает фурнитуру, специи, тарелки и чашечки, следом — узоры на обоях, шурупы на плинтусах. отец монотонно вдалбливает ему в голову то, как важно знать, чего ты хочешь от жизни; как важно иметь дисциплину, стремление; как важно прислушиваться к родным и знать, что кроме них у тебя никого нет и не будет.

как тоору в восемнадцать лет может решить с первого раза, чем он будет заниматься всю оставшуюся жизнь? как можно знать, что ты точно любишь, как можно знать заранее, что именно в тебе никогда не угаснет? он знает, чего хочет, но эти знания слишком размыты (деньги, слава, счастье) для того, чтобы отец оказался доволен.

он хочет делать свое дело и быть в нем лучше всех, быть хорошим человеком.

но он не знает какое дело его, не знает, как быть лучшим.

лист календаря стремительно переворачивается вперёд, счётчик сета стремительно ползёт к двадцати. где-то в его плане «жизни мечты» сбой, система дала ошибку и недочёт. поэтому он ждёт чего-то особенного, но так проходит его детство, затем так уходит юность. и он слоняется среди груды мелких шестерёнок огромного механизма, не способный найти свое место.

ойкава лишь ждёт, когда его победы перестанут приносить ему одни проигрыши.

поэтому он молчит, и заунывный монолог превращается в манифест, следом — в заупокойную панихиду.

чашечки с цветочками, чашечки с кроликами. отклеившийся кусок обоев. плотно сведенные брови, полуседые, жидкие. нервно дергающиеся отцовские скулы. руки тоору, все ещё как будто не свои.

(всё может напасть на него).

— ты понял меня? что ты планируешь делать дальше? — тяжелым отцовским взглядом можно крошить орехи.

«планирую стать разочарованием семьи, и чтобы ты вычеркнул меня из всех завещаний, вот как забавно».

— решил, что попаду в волейбольную сборную, — у отца раздуваются крылья носа и смешно ходят желваки под кожей, — а ещё, что плевать мне хотелось на твои несостоявшиеся амбиции и желание сделать из меня потомственного клерка.

где-то мама роняет хрустальный бокал из сервиса.

видно, услышала. всегда, когда мама нервничает, она уходит в свой угол натирать бокалы, из которых никто никогда не пьёт. а потом становится тихо, как в морге.

— да ты!.. инфантильный… — кулак громко стучит по столу, прибивая каждое слово, — да у тебя молоко на губах не обсохло! какое тебе токио, какая тебе самостоятельность, если ты даже экзамены сам нормально сдать не можешь? — и все лицо его словно содрогнулось в болезненной судороге, — да ты палец о палец не можешь ударить, так какая тебе заграница? да кем ты себя возомнил…!

— а кем ты меня возомнил, пап? — тоору сказал это тихо, не поднимая на него головы, — адвокатом? юристом? тем, кем ты сам стать не мог? — и отец весь вздрагивает, словно в судороге.

тоору впервые заметил насколько эти широкие плечи оказывается хрупкие.

— да какое право ты имеешь мне так говорить!…

— а ты какое? — ножки стула нервно дергаются по полу с визгом, — а какое право имеешь ты? да тебя самого дед из дому выпер, как узнал, что у тебя есть хоть что-то похожее на собственное мнение!

у тоору внутри гниют слова, которые он никогда не мог сказать.

но сейчас желчь разъедает его язык. что-то колючее и злобное — давным-давно обозлившееся, — снова просыпается в его груди.

— и правильно сделал! — отец вскакивает со стула, вскрикивая, — правильно сделал! потому что знаешь, что, — отец не мог более сидеть или стоять, поэтому он кричал, орал зрелищно, нахаживая от угла к углу, — знаешь? что хуже, чем быть униженным отцом, а? — ойкава-сан весь был бледен, словно болен, только два алых пятна выступали на скулах, — хуже понять, что собственные мечты и амбиции, то чем ты жил и горел — гроша ломанного не стоят!

тоору не выдержал и расхохотался, но ойкава-сан проигнорировал это, все более горячась. губы его затряслись.

— да, да! и жертва твоя идиотская окажется совершенно бессмысленной, а главное, бесполезной! я тебя от этого уберечь хочу, от этого! — ойкава-сан кричал, бледнея от гнева, — но даже если ты однажды и осознаешь все эти ошибки на собственной шкуре, то твоя необоснованная мания величия, нелепая гордость и извиниться тебе не позволит!

— да прекрати ты уже это в самом деле! — вскричал тоору, быстро поднимаясь с места, — как тебе самому не надоело читать свои проповеди и морали? да какого мне толку от пары твоих нравоучений, если тебя никогда не было рядом? — чуть ли не шипя проговорил он, — что ты от меня хочешь? чтобы я получил диплом по той профессии, которую ты хочешь? чтобы я просидел всю жизнь в адвокатской конуре, лишь бы тебя не расстроить?

— ты!… напыщенный!… самодур!… — болезненный дух внутри в нем словно ослаб и затрясся, и отец весь завял, упавши на стул, подобно отцветшему растению.

— почему тебе так сложно хоть раз в жизни, побыть для меня поддержкой? почему я всю жизнь обязан выслушивать от тебя упрёки? — от крика не осталось и следа, голос его был ровный, текучий, как вода, — это у меня-то мания величия? у меня-то комплекс бога? да ты скорее задушишь меня своими руками, чем переступишь через собственные принципы.

и отец его, суховатый мужичок, доселе славившийся красотой и каким-то даже молодецким румянцем, внезапно постарел на много-много лет. его широкие плечи обрушились, как книжные полки, и стал он слишком маленьким даже для этой кухни. отражение плыло, стыд и обида щипали глаза.

ойкава последние слова выплюнул, желчно выплюнул, со всей ядовитой обидой за столькие годы. а папа словно потрескался, потупился в стол, почти как ребёнок, силясь не заплакать. и так стало жалко его, жалко его сгорбленную фигурку и хриплый кашель, глаза готовые разлиться, что тоору тотчас же пожалел. обо всем пожалел, обо всем и сразу.

но ни сдвинуться с места, ни слова произнести он так и не смог.

мама всхлипывает за стенкой, а потом снова становится тихо.

— я…голову пойду… остужу, — и ойкава сбегает из дому, чувствуя, что не заслуживает находиться здесь.

на улице утирает слезы его восемнадцатая осень.

***

the retuses — limbo

Все ещё Дуракава: (22:57) йо ива-чан

(22:57) пару часов назад я поссорился с родителями и

(22:58) ну

(22:58) эм

(22:58) случайно захотел уехать к морю

в какое же дерьмо, однако, ойкава умудрился вляпаться.

он смотрит в окно — мутное море сквозь мутное стекло. дождь пытается пробить окно частыми грубыми каплями, словно пытается дать ойкаве пощёчину. он хмыкает невесело и капает мокрыми волосами на сенсор телефона. пыльная грунтовая дорога и часовая тряска в затхлом автобусе привели его в какую-то крохотную деревушке, без точек мобильной связи и железной дороги.

ойкава выбежал из дома, пожелав увидеть море. но как только он сел в автобус, понял, насколько он пожалеет об этом. на мгновение палец замирает.

«в какой же я все-таки жопе».

он не будет думать об этом. не будет думать даже в такой ситуации.

(22:58) помнишь ту деревушку в километрах 30 от пляжа

(22:59) ты говорил о ней

(23:00) я приехал сюда на автобусе

(23:00) но это же полнейшая дыра сюда даже поезда не ходят

(23:01) и…у меня кончились деньги

(23:01) на телефоне

(23:01) …и вообще кончились

идиотское желание вырваться к морю привело его не в то место, в котором ему хотелось оказаться. желание урвать кусок свободы заперло его в сторожевой будке — словно в аквариуме. тут не слышно ветра, не слышно волн или капель бьющихся об стекло. ойкава думает, что он всю жизнь куда-то рвётся, заведомо чувствуя, что счастья это ему не принесёт. он всю жизнь пытается до чего-то дорваться, лишь потом понимая, что он вырвал не то, что ему было нужно.

единственное, что слышно в этой каморке — как его собственная жизнь утекает по капле.

смотрит на открытый диалог с ивазуми и внутри разливается какое-то отвращение. почему он решил написать ивазуми? даже сейчас он надеется на него, это просто унизительно. с чего он взял, что ивазуми приедет за ним?

он ведь ничего ему не должен.

(23:02) сторож закрывает станцию и выгоняет с вокзала

(23:02) так что сейчас кончится и интернет

(23:02) ива-чан

(23:02) ты мог бы

(23:02) позвонить моей маме сказать что я в порядке

(23:03) что я приеду сражу утром

тоору — рыба, которая даже в воде умудряется утопиться.

(23:04) пускайф она не волнуется

(23:04) спасибо заранее ива-чан

он дышит рвано, словно в лихорадке. возможно, завтра от проснётся в лихорадке. а возможно, он завтра не проснётся вообще, потому что родители наконец поймут, что от него одни только беды, и избавятся от него во сне.

сторож неодобрительно на него косится, но молчит из вежливости.

Пиво-чан: (23:09) Ойкава, если когда я приеду тебя там не будет

(23:09) Я подниму на уши всю эту блядскую канаву

(23:09) Я найду тебя и задушу собственными руками если ты куда-то денешься с этой станции

у ойкавы нервно дёргается уголок губ. он идиот, с идиотскими мыслями, идиотскими стремленьями. он не заслуживает ничего, в самом деле. и даже если он получает признание, любовь и внимание, то все равно чувствует, словно он мог сделать больше, сделать лучше.

ойкава взорвался, но почему-то ударной волной задело всех. сейчас тоору чувствует, будто впервые за всю свою жизнь он счастлив.

Всё ещё Дуракава: (00:00) спасибо, ива-чан

начало дождя – это очень кстати. ливень смыл все его надежды поймать попутку и хотя бы так добраться до дому. почти полночь, сторожу давно стоило вызвать полицию на ошивающегося вокруг школьника, который сбежал из дома. ойкава думает, что он опять всех подвёл. родителей, братьев, ива-чана. когда он вернётся, родители будут все седые и постаревшие на пару лет. ойкава не хотел этого, но так получилось. он не против, если он получит по лицу, и это абсолютно заслуженно. наверное, его отцу стоило бить его чаще в детстве, ибо,. может быть он и прав, и тоору действительно вырос эгоцентричным куском говна. но если не он, то иваизуми точно отобьёт ему все почки. почти полночь, а козырёк нещадно протекает и все капли из-за ветра летят ему прямо в лоб. ойкава промок до нитки и прозяб, как осиновый лист, но не может уйти с места, ибо ива-чан действительно переполошит тут всех.

— ойкава!

рот тоору выписывает шикарную буковку «о». ива-чан светит фарами своего мопеда слишком ослепительно, ну да, он же совершеннолетний. он мокрый насквозь, благо додумался шлем надеть. если честно, тоору страшно и нет никакой возможности пошевелиться.

— тупой ты кусок дерьма! сукин сын! «приеду завтра»? ты серьёзно думал, что твои родители спокойно лягут спать, зная, что ты у черта на куличиках, сидишь под дождём всю ночь? ты хотел, чтобы они ехали за тобой чёрт пойми куда несколько часов, ещё и под дождём? — ивазуми орёт, орёт во все горло до хрипа, — полезай на блядский байк, пока я не переехал тебя! – после этих слов тоору подрывается так резко и несётся под ливнем к мопеду, но замирает в паре шагов.

ойкава весь сжимается до размера точки.

он думает, что ивазуми и так переполошил тут всех своим криком.

— ты меня боишься? да я изобью тебя чёртовым шлемом, если ты сейчас же не усадишь свой тощий зад! садись, мать твою! – хаджиме бросает ему в лицо шлем, и ойкава, не успевши даже надеть его по-человечески и зацепиться за байк, чуть ли не слетает в кювет на повороте. и ива-чан только топит сильнее, выезжая на трассу.

у ойкавы не хватает смелости охватить его за спину, чтобы не свалиться.

— о чём ты только думал, придурок? тебе что, тринадцать, чтобы сбегать из дома? а, тоору? богом клянусь, я убью тебя, и хватайся уже, если не пытаешься умереть раньше.

и ойкава прижимается к нему так крепко, чувствуя телом противную мокрую ткань, и чужое тепло. ива-чан всегда был тёплым, как печка, но сейчас он определённо в ярости и весь он горит. ойкава молчит, что ему ответить?

— боже, как я волновался, тоору, — говорит уже спокойнее. «он волновался». как же глупо это звучит, – никогда так больше не делай, слышишь? лучше иди ко мне…или решай свои проблемы, как все нормальные люди, разговором! ты думаешь, много тебе дадут побеги, а? какой же ты козёл, ойкава, чёрт тебя подери…

«ты сам не хотел видеть меня, ива-чан. ты никогда меня не понимал и тогда бы не понял».

тоору мнет эти слова во рту, но ничего не говорит. ивазуми ляпнул лишнего сгоряча и сам осознает это.

он сам понимает насколько неосуществимо было его предложение.

тоору смотрит на мелькающие голые пейзажи пустоши, убегающую под колеса дорогу, и густые, как сахарная вата, тучи. как клокочущая линия моря постепенно успокаивается и становится меньше. хаджиме очень тёплый, поэтому даже не страшно. капли капают на тонированное стекло шлема мешая обзору, но он и сам не может ничего разглядеть из-за собственных слёз.

— спасибо, ива-чан.

хаджиме дышит тяжело и очень устало, наверное, действительно испугался и сорвался с места. его руки в перчатках слишком сильно сжимают руль, и ойкаве очень-очень-очень стыдно перед ним. он хватается за тело крепко, словно боится вновь остаться один, и ничего больше не говорит.

«это всего лишь раз».

«такого больше не повторится».

«дай мне ебанную скидку, хаджиме, дай мне поблажку».

— никогда, тоору, никогда.

ойкава чувствует себя слабым и очень хрупким, он устал и ему пора полезать в кармашек.

вряд ли ивазуми сам верит в то, что он говорит.

ойкава — ошибка и недочёт, и ему просто хотелось бы стереть себя полностью.

знать бы только зачем.

(и когда они возвращаются, на часах далеко заполночь. мама выбежала из дома,как только услышала шум колёс на повороте — лицо её, ранее немного полное и рыхлое, стало совсем жёлтым и воспаленным, как у чахоточной. тоору видел испуганные рожицы близнецов из их комнаты, видел повторяющиеся узор на заборе, видел все затяжки на кофте ивазуми, но не видел маминых глаз.

тоору боялся, что эти два агата окажутся разбитыми им самим.

мама долго кричала, лупила его ладонями. слезы капали редко, словно падающие звезды.

ивазуми мнется на своём скутере как дебил, делает вид, что его тут нет и что ничего не слышит, но ждёт, до последнего ждёт. чтобы навалять ему сверху? чтобы посмеяться и поучить жизни? чтобы попросить ойкаву не обнадеживаться и дать понять, что это был разовый случай?

звезды такие яркие.

ойкава очень жалеет, что за всю жизнь так и не выучил ни одного созвездия.

отец выплыл незаметно, просочился из-за калитки, как тень, спустя десять минут. он лишь взял маму за локоть сухощавыми пальцами и ни сказал не слова. на нем были старперские круглые очки, которые он носит для чтения, и тяжёлые тапочки из персидского меха. все это делало отца похожим на акулу — старую, беззубую рифовую акулу, израненную всем чем можно. он не может никого убить, он не хочет ни с кем схватки — папа просто хочет покоя.

всю свою жизнь он старался как мог, он просто хотел выжить, чтобы жить могли уже дети.

папа пробивался, но двери не открылись.

и вот стоят они, два маленьких серых человечка, с поседевшими головами, заплаканными и впервые старыми лицами. тоору — не лучшее, чего они могли пожелать. он не образцовый сын, не добросовестный ученик и не порядочный гражданин.

он — все, что есть в мире, и одновременно ничего выдающегося.

тоору дышит рвано и через раз, словно что-то липкое налито у него в груди.

отец говорит:

— эй, это ничего. мы что-нибудь придумаем.

отец говорит:

— спасибо, хаджиме. мы втроём будем обязаны тебе.

отец говорит:

— долго не стойте. сыро.

мама плачет и у неё дрожат лишь плечи. отец придерживает её, шепчет что-то на ухо. они не смотрят друг на друга. мама рассеянно кивает, осматривая все глазами, словно не может что-то найти. а потом они вдвоём так же утекают в щель, словно их никогда тут и не было. оставляя тоору наедине с таинством ночи.

ойкава плачет коротко и тихо, как ребёнок или бог. слезы его хрустят осколками под ногами. ойкавы не существует: ни в семье, ни в доме, ни вне, ни во вселенной. ему надо о многом подумать. многое рассудить относительно себя, своих жизненных выводов, амбиций, возможностей, и относительно других людей, их чувств и мнений. но сейчас он просто стоит — маяк, который не светит, — мочит подошву кед на влажной щебенке и плачет тихо-тихо.

мир никогда не замыкался от ойкавы тоору, это, скорее, он никогда не пускал мир к себе.

«уезжай же ты, придурок, уедь, пожалуйста».

— эй, — у ива-чана голос сбившийся, немного хриплый, будто он только проснулся, — я…

и на этом задушевный монолог прерывается. ойкава на него не смотрит, ойкава его знать не знает, он просто хочет пойти домой. он хочет смыть с себя сегодняшний день и лечь спать, проспать пару суток, а потом уже… разбираться с этим.

он хочет, чтобы ивазуми уехал.

ойкава по своей вине позволил ему лишнего, впустил в свое тайное и сокровенное — в том, что ивазуми участвовать не должен был, потому что они друг другу никто. ива-чан увидел слишком много лишнего: он помог ему, он забрал его из глуши и привёл домой, но другом он ему не стал и не станет.

— посмотри на меня, тоору.

ойкава оборачивается нехотя и заторможенно, хрустя щебенкой при повороте стоп. и вот, между ними примерно два метра, ойкава ни на шаг не сдвинется ближе. он не хочет его слушать, он не хочет его видеть, он ничего не хочет ему говорить и доказывать. ива-чан пытается заглянуть ему в глаза, но с такого расстояния не выходит, поэтому ему приходится подняться. у тоору зашевелились желваки под кожей.

хаджиме пытается подойти, а ойкава поджимает губы. кажется, ещё немного и он кинется на него с кулаками.

— я-

— ты мне ничего не должен.

он не хочет это слушать и участвовать в этом тоже не хочет. глаза у ойкавы ядовитые и очень злые, а у хаджиме как-будто надтреснувшие.

взгляд. касание. взгляд. промах.
взгляд.

ранен.

у ойкавы колени дрожат. то ли от злости, то ли от всепоглощающего ужаса.

— пожалуйста, не говори так.

— ты меня просишь?

хаджиме целится ему блестящими зрачками куда-то в лоб.

— да.

убит.

тоору не заметил, как тот подошёл почти вплотную, и не заметил, как сам нашел его ледяные пальцы, и-

всё.

оборона пала. бастилия сдалась революционерам.

и ойкаву сгребают в объятия, так же, как комкают бумажку — без усилий и одной рукой. он раскисает и внезапно становится очень слабым, маленьким человеком в маленьком мире. от хаджиме пахнет дезодорантом и дорожной пылью, он кладёт своей широкой ладонью пустую ойкавину головешку себе на плечо. мир замирает и дышать становится будто легче.

может быть, ойкава даже почти счастлив.

— можно мы перенесём диалог об этом на попозже?

тоору мычит что-то похожее на знак согласия в чужую кожанку и хаджиме кивает сам себе, в подтверждение своих мыслей. ойкава похож на упавшую со стены гирлянду, его оказывается слишком много даже для двух рук. он трогает чужие ледяные пальцы, подушечки и суставы. и все не так плохо.

в родительской комнате гасят свет.)

***

mac miller — thats on me

так заканчивается октябрь. следом, кончается ноябрь.

диалог так и не состоялся.

ойкава больше не обманывает себя. он ничего не ждёт и больше ни во что не верит. он больше не поверит ни единому его слову.

ойкава блокирует его номер.

спустя неделю после его неудавшегося побега, отец неловко взлохматил его волосы и так же неловко пригрозил, что если он хочет учиться в ниттайдае*, то ему нужно прямо сейчас вскочить и готовиться к экзаменам! отец говорил это торопливо и чуть ли не истерично, а потом точно так же неловко сбежал из дома, оправдываясь срочным вызовом на работе.

«приступ, что ли?»

и так проходит октябрь, следом, кончается осень.

они с отцом вечерами решают домашку: папа помогает с физикой и правописанием, сдаёт за него долги по изобразительному искусству. он говорит, что если тоору плохо сдаст экзамены, то даже рекомендация тренера не снизит стоимости обучения. у тоору краснеют щеки и блестят глаза. он говорит, что сдаст итоговое тестирование с самым высоким показателем.

морщины дотягиваются до висков, когда отец улыбается.

— итак, тут через проекции на оси выводи сумму сил.. да-да, так а потом… — маленькие круглые очки вечно скатываются с крутого папиного носа, — а потом делаешь систему и выводишь формулу. что там надо? частоту вращения шарика по оси, хе-е! — отец улыбается смешной улыбкой на бок, и лицо его словно делится на две части, — проще простого, давай.

ойкава прилежно учится и лучше усваивает материал, чем раньше. его средний балл стал выше, хоть математика не исправляется даже слезными мольбами о пересдаче. отец хвалит его чаще, и хищные скулы его не кажутся уж такими холодными и свирепыми.

отец просит его поверить, что он именно тот сын, которого они хотели. тоору думает, что все равно не поверит, но каждый раз сбегает от диалога, унося с собой непрошенные слезы.

как-то вечером они сидят на кухне вдвоём, ибо у мамы чаще отекают ноги под вечер. она меньше времени проводит на ногах и больше старается отдыхать — гравитация даёт о себе знать.

— пап, а ты правда любишь то, что ты делаешь?

ястребиные глаза упираются в тоору поверх акульих очков. отец улыбается как-то невесело, той улыбкой, словно твою тяжёлую думу смогли уместить в коротенькую строчку.

— стерпится-слюбится, — отец пожимает крутыми плечами, — когда только начинал работать было невыносимо. пришлось устраиваться сразу со школы. старик правда выгнал меня из дому, когда я заявил, что хочу стать художником, — выражение его лица, обычно нервного и насмешливого, сменилось улыбкой ребёнка, — представляешь, я хотел разрисовывать машины и строить на этом капитал. ха-а-а… время было.

тоору видит перед собой эту кроткую улыбку, почти как у ребёнка, на обычно крутом лице и что-то внутри у него надрывается.

— дед сильно ругался?

отец кособочит наглой и безумно молодецкой ухмылкой куда-то влево, и как будто ему уже чуть ли не шестой десяток, а всего лишь смешные семнадцать. тоору смотрит на апогей мирского самодовольства на папином лице и понимает почему мама влюбилась в него когда-то.

— ещё как, — отец смеётся колокольчиком, — мы тогда очень сильно поссорились. дед у тебя был порох: вся жизнь у него по порядку и моя жизнь у него тоже была по порядку. и он был убеждён, что не существовало такого обстоятельства, которое могло бы этот идеальный порядок испортить, — он собирает сухими одрябшими руками всякие бумажки и тетрадки, — а когда такое обстоятельство появилось — вещи за дверь и на все четыре стороны.

отец улыбается своим воспоминаниям, далёким и как будто не его. улыбается какой-то великой тайне, которая теперь есть только у него одного, хотя улыбаться тут и нечему.

— мы годами не виделись, даже десятилетиями. когда я приехал в родной город, спустя лет двенадцать, как уехал, чтобы позвать его на свадьбу — он меня даже в дом не впустил. и с мамой знакомиться тоже не собирался. сказал только, что когда внуки будут, чтоб я их привёз, – отец опять начинал заливаться трелью, а тоору отчего-то опять захотелось плакать, — «внуков пущу, а тебя — нет». ха-ха-ха! чудак был старик, чудак. зато в тебе бы он души не чаял, клянусь,— тоору тоже смеётся и улыбается, только улыбка его какая-то рассеянная, почти натянутая. сам отец сделался до той степени задумчивости, когда собеседник уже не интересует — он уже ведёт беседу наедине с собой, — он бы тебя больше жизни любил, жалко не дожил всего полгода. удивительно добрый он был человек, славный и суровый, каким его все знали: пьянства и плутовства не терпел никакого, в карты не играл, гостей не жаловал — а сами все тянулись. всю жизнь я так и не мог понять — все-таки его любили его или боялись? свирепел только быстро, поколачивал… маму не бил никогда, а так пусть и далее поколачивал бы… нет, удивительный он был человек, а главное чистый, как бог.

и опять всегда фамильярная и вальяжная фигурка отца, закоренело уверенного в своей правоте заранее, страстного спорщика, состоявшегося карьериста, сделалась маленькой. сейчас за столом сидел сорок лет назад как мальчик, со своими мечтами и амбициями, так и не способный полюбить отца, но способный полюбить весь мир. тело его сделалось ещё более сухим и тонким, как кленовый листик, невеселые тени закрались у его глаз.

тоору тогда впервые задумался о том, каково хоронить своих.

— я тебе однажды все расскажу, и про маму — твою маленькую толстую бабушку, и про младшего брата. ты знал, что у меня был младший брат, только он рано умер? сначала брат, а потом через годик и мама, — внезапно потухли ястребиные глаза, — да.. да! я все тебе расскажу, но не сейчас. гхм-гхм… да, не сейчас, не время.

он посмотрел на часы.

лицо его обрело все его годы обратно, даже в двойном объёме — морщины и многолетняя усталость забрали все его очарование к себе назад.

отец улыбнулся той неприятной улыбкой, когда он улыбался только ртом, а глаза оставались все так же холодны и безжизненны.

да, время ещё не пришло. отец сам не готов рассказать все это.

— не опоздай на тренировку, тоору.

***

the retuses —vasabi burn

(01:23) открой окно через 10 минут

(01:23) Давай, ты же всё равно не спишь

(01:24) что

(01:25) кто это блять

(01:25) Ты прекрасно знаешь кто тэо

(01:27) я заблокировал твой номер

(01:27) Вот именно поэтому мне пришлось создать новый

(01:28) Открой окно

(01:31) иваизуми убейся я НЕ собираюсь открывать тебе окно

(01:34) я готовлюсь к тесту не пиши мне

(01:35) я просто позвоню в полицию

ойкава заплывший и лохматый — король стаканного города, смотрел дораму примерно десять часов подряд и сейчас мало соображает, что происходит, и кто к нему собирается придти. за окном скулит ветер и роняет с неба редкую перхоть — первый снег первого декабря. ойкава ничего не понимает. он трет свое осунувшееся лицо потными ладонями, раз десять перечитывает эту несчастную переписку.

«я просто вызову копов».

вероятно, иваизуми вернулся с очередного свидания,или ему просто стало скучно, или ещё какая бог весть идиотская причина — да ойкава вертел всю эту причинно-следственную связь на всех уровнях и под всеми углами. нет, нет ему до него дела. тусклое мерцание экрана все равно режет воспаленные глаза.

ты ведь так ждал этого. отчего же ты не радуешься?

ойкава отравился, не пошёл ни в школу, ни на тренировку, и весь день блевал и плакал, потому что он опять отравился, потому что ему сутками звонят подозрительно знакомо-незнакомые номера, которые он вынужден постоянно блокировать, потому что он говорит маме, что с «хаджиме-куном» ему лучше не видеться, потому что это — невыносимая и бесконечно тупая шутка. он ведёт себя грубо последний месяц, потому что иваизуми ведёт себя как кусок говна последние месяца три.

да блевал, ссал, клал он на все это с высокой колокольни.

(1:42) прекрати это

(1:42) я не хочу тебя видеть

(1:43) ты не попадешь в дом

тоору просто хочет, чтобы он оставил его в покое.

поебывал свою тощую пигалицу со змеиным лицом. не искал с ним встречи. не звонил. не извинялся. не знал.

сейчас конец второго семестра и он правда готовился к тесту. у ойкавы уставший желудок, уставшие колени, уставшее сердце. он боится, что однажды его сердце устанет так сильно, что больше не сможет выносить его дурацкие переживания. оно упадёт в его уставший желудок, который даже его переварить толком не сможет, и тоору будет долго рвать — рвать своими прожилками, своими чувствами.

что-то громко падает на металлическую черепицу.

— какого хрена…

он подходит к окну и видит ива-чана, который висит на его карнизе, и это словно вырезанная сцена из какого-нибудь очередного «сна акиры куросавы». ойкава смотрит на него через окно и думает,что это какой-то приход от десятой кружки кофе подряд, побочка от антибиотиков, его нелепая галлюцинация и так далее. черта с два он откроет ему. иваизуми молчит какое-то время, вися на высоте двух этажей, и смотрит на ойкаву через стекло. тоору думает,что хочет прищемить окном ему пальцы. ивазуми висит ровно, не колышется, и со стороны это выглядит очень уморительно, однако потом он хмурится и говорит что-то вроде «да ладно».

ойкава всегда сдаётся. перед хаджиме по-крайней мере точно. он открывает окно, почти дёргает ставни вниз, но хаджиме слишком явно просчитывает его намерения и почти свешивается внутрь комнаты.

тоору смотрит на него зверем, забившись в дальний угол.

— это ты стучал по крыше?

хаджиме забирается, подтягиваясь на подоконнике, как на турнике. он в домашнем худи и спортивных штанах, хотя на улице уже декабрь. ойкава сидит в углу, не в силах сдвинуться с места. ему тяжело дышать, словно это хаджиме успел прищемить окном его грудную клетку. лицо его бледно-белое, почти безжизненное, только судорожно раскрываются крылья носа.

он ждал того, что ива-чан опять будет у него дома, что они опять будут вдвоём ночью, примерно несколько месяцев, а сейчас ему никак. он ничего не чувствует,кроме нарастающей ярости. ойкава хотел оказать услугу и себе, и иваизуми — разобраться в своей голове и, хотя бы сутки не сопровождать ревностным скулежом. он не знает, зачем иваизуми пришёл, что он ему скажет. тоору следит за каждым его движением из своего угла и надеется, что все закончится быстро и безболезненно, как убийство лошадей выстрелом в лоб.

— я сказал тебе открыть окно, а ты этого не сделал. пришлось забираться через крышу.

он не смотрит в его глаза.

ивазуми лез к нему по крыше, но смелости взглянуть в глаза так и не набрался.

«ромео недоделанный».

— хаджиме.

голос у ойкавы сипит и проседает, а эти полгода высосали из него все соки. он хочет, чтобы иваизуми ушёл и желательно, не возвращался. он хочет плакать, но это позже.

он хочет, чтобы его не существовало.

— зачем ты пришёл?

в темноте лицо у ива-чана более хищное и настороженное. лампа со стола бросает тень на скулы и линию челюсти, отчего они выглядит слишком острыми. иваизуми прислонился спиной к окну и посмотрел на ойкаву как-то оценивающе. так выглядывают из кустов, пока ждут как капкан защемит медведю лапу.

как заяц угодит в тиски.

как выстрел, раздавшийся из пистолета, вспугнет стаю птиц.

— хочу кое-что попробовать.

неслыханная, мать вашу, наглость.

— да как ты смеешь смеяться надо мной? — ойкава подрывается и хватает его за ворот футболки, — как ты, сукин сын, смеешь смеяться надо мной? ты пришёл сюда шутить со мной? отвечай, я спрашиваю! — тоору тряс его, что есть сил, свесив наполовину с подоконника, — я был честен с тобой всё это время, и я уважал тебя достаточно, не для того, чтобы выслушивать это. — он бьёт рукой ему в грудь с каждым словом сильнее и сильнее, из-за чего иваизуми приходится хвататься за подоконник, лишь бы не полететь со второго этажа.

— бога ради, тоору, перестань орать, — иваизуми отталкивает его в плечо, но ойкава хватается тонкими пальцами-удавками лишь прочнее, — я пришёл поговорить.

— за кого ты меня принимаешь? — скользкие ледяные пальцы-удавки ползут к чужой гортани, — сначала ты отказывался от моего «люблю», потом ты видеть не хотел моих слез, а сейчас что? хочешь видеть как я умираю? зачем ты пришёл? — лицо у тоору, изуродованное злостью, отчаянием и вскипающей яростью, пугало. ивазуми чувствовал, как тяжело ему становится дышать и удерживать себя в окне, — да я сам убью тебя.

хаджиме не может говорить, он не может дышать. чёрные круги расплываются под глазами. ойкава давит его гортань, пытается вправить кадык. руки у него не дрожат.

ивазуми страшно.

— хаджиме.

голос у ойкавы выцветший.

хватка с горла пропадает, кислород ударяет в голову. ойкава рушится на кровать, как хлипкий подушечный город.

ивазуми еле удерживает равновесие, пытаясь не вы кашлять лёгкие. он на него не смотрит.

— у тебя минута, чтобы я не выкинул тебя в окно.

иваизуми нервно выдыхает, скатывается вниз к полу и трёт покрасневшее горло. он зарывается в волосы руками, делая свою отвратительную прическу ещё хуже.он ни сказал не слова,. поэтому тишина бьёт цокотом каблуков об кафель. хаджиме дышит шумно и тяжело, обнимая себя за колени. от этого вида у ойкавы нещадно ноет сердце. разговор обещает быть интересным.

— я… на хоккайдо я буквально выращивал арбузы и играл в волейбол, и за спиной не оставил ничего, кроме пары бывших девушек и плантации. когда я окончательно перебрался в сендай, в сейдзё, наверное… я слишком был возбужден от всего происходящего? — ива-чан теребит шнурки своего капюшона и смотрит куда-то вниз, на кадыке красуются свежие кровоподтеки от пальцев, — ты иногда сбиваешь с ног, дуракава. у меня никогда не было настолько близкого человека за восемнадцать лет, а тут появился ты, весь такой,— хаджиме показывает масштабы какой-то неописуемой фигуры судорожным взмахом руки, и ойкава очень жалеет, что не может перевести это в слова, — и сделал что-то невозможное. нереальное. ты ослепил меня, ойкава, и в тот же месяц я подумал, что не смогу тебя потерять.

— оу.

вздох получается жалким, почти всхлип, как у ребёнка.

«оставаться одному вновь — очень страшно. ты был слишком ослепительный и в то же время абсолютно ненадёжный. я не хотел разбить себе сердце».

«но случайно разбил его тебе».

«прости».

хаджиме смотрит на него отчаянно-испытующе и, наверное, их способность понимать друг друга настолько точно в первый же месяц напугала его до чёртиков. никто не хочет быть брошенным или обманутым. ойкава понимает. ойкава обижался, но всегда понимал, что им движет. ивазуми выдыхает, словно сняв груз с плеч.

— я не думал, что это намеренный обман, потому что ты не способен на такую низость, но… я думал, что ты смеёшься надо мной.

— никогда, — тоору хрипит пыльными лёгкими.

ивазуми улыбается ему пристыженным мальчиком, и в очередной раз какая-то тугая нить в ойкаве надрывается.

— мой отец слишком консервативных правил. знаешь, типичный трудяга-фермер, прокопавшийся в земле всю жизнь, — усмешка трогает уголок его рта и он задирает голову в потолок, — когда деловой партнёр подтвердил с ним соглашение о поставках, отец слег в обморок от хорошей новости. старик всё ещё думает, что я женюсь на дочке его партнера по бизнесу, и тогда дела пойдут у всей семьи в гору… — хаджиме смотрит на звезды сквозь бетонный потолок, нервно выдыхая воздух из лёгких, — я бы ни за что не посмел тебя прятать от кого-то, тоору, — от этих слов сердце ойкавы стучит быстрее, чем должно было, — но...разочаровать их я тоже не могу.

ивазуми помнит. он помнит, когда привёз ойкаву обратно домой после неудавшегося «побега», помнит лица его родителей. ойкава-сан действительно выглядела постаревшей на лет пять, а у его отца был седой висок. никто не хочет быть разочарованием родителей. никто не хочет лгать или прятаться.

«что хуже: когда сын сбегает из дома или когда он — гей?»

— наверное, когда все вместе.

видимо, ойкава сказал это вслух. он определённо собрал в себе всё самое лучшее.

— канаде хорошая девушка, но я её не люблю. она знает, что я её не люблю, а я знаю, что она не любит меня тоже, — за окном плачет вьюга, надрывается, — просто… так вышло. она просто оказалась в нужное время в нужном месте и взяла меня в оборот, так как нужно было ей. я её не осуждаю, я знаю, какое у неё доброе сердце.

— зачем она устроила сцену тогда?

ива-чан делается пристыженным.

— ей тоже было обидно, тоору. я негласно втянул её в это, хотя и слова ей не сказал, но она как-то сама все поняла. по взгляду, может, а может ещё почему-то. я очень сильно обидел и её тоже, — ойкава смотрит на хаджиме, почти полумертвого, и чувствует, как из сердца его вытекает что-то чёрное, злобное и жестокое.

никто не виноват, и им всем тяжело от того, что некого обвинить.

— хаджиме.

тоору приподнимается на локтях и глаза у него очень-очень воспаленные.

— ты понимаешь, что теперь я тебя не отпущу?

— не отпустишь, — иваизуми легко соглашается и мягко кивает головой.

— сделай что-нибудь.

иваизуми осторожно поднимается с пола. наверное, у него затекли ноги и руки, он просидел так около пятнадцати минут. шаги очень аккуратные, нерешительные. ойкава чувствует на себе испытующий взгляд зелёных глаз и поднимается с кровати.

они стоят, два дурака, между ними метр, глубиной в ржаное поле. иваизуми не ответил ни на один его вопрос — ни «куда деваются утки в центральном парке, когда пруд замерзает?», ни «что случается с мечтами, когда мечтатели умирают?». он подходит медленно, крадётся, как кошка. у него обжигающие руки, когда ива-чан кладёт их на плечи, на талию, на щеки. ойкава сам дышит через раз, но он руку даёт на отсечение — иваизуми всегда бы ловил его над пропастью. вновь и вновь.

дыхание мягкое, пахнет малиной и мятой. от хаджиме пахнет домашними благовониями, зубной пастой, маминой выпечкой, и чем-то до боли близким. ему приходится привстать, чтобы дотянуться до ойкавы, и это просто контрольный в голову.

ойкава в каждый новый омут прыгает с головой. омут же целует его мягко, сладко и на удивление слишком хорошо. ойкава мнет чужое худи, дышит попеременно, это все слишком бьёт ему в голову. иваизуми держит руки на его сонной артерии, лижет рот, целует щеки, веки, каждую костяшку ойкавиных мозолистых рук.

«любить хаджиме — видеть лес и представлять его в огне».

— теперь всё будет хорошо.

может быть, ойкава плачет.

— да, все будет хорошо.

если и плачет, то совсем немного.

Мама теряет близнецов, «необычные» имена сочетаются, чтобы соответствовать имени покойной бабушки татуировщика — Love What Matters

«Мне 39 лет, и мой путь был долгим. Когда мне исполнилось 36 лет, я все еще был одинок и еще не нашел спутника жизни. Моя мечта всегда была простой: стать мамой. Я не хотела жертвовать тем, чтобы стать мамой, потому что еще не нашла мужа.

Предоставлено Хизер Боуман

В 2015 году я обнаружила, что у меня низкий запас яиц.Мой эндокринолог-репродуктолог сказал мне: «Если вы хотите иметь детей, вы должны сделать это как можно скорее». Из-за проблем со здоровьем я ждала до января 2017 года, чтобы забеременеть.

За это время я изучила доноров, выбрала одного и подготовилась к своему одиночному путешествию к материнству. Но мне это не удалось. В феврале 2017 года, всего через 6 недель после первой беременности, у меня случился выкидыш. К счастью, через несколько месяцев я забеременела двойней!

Сказать, что я был шокирован, напуган и воодушевлен, было бы преуменьшением.Как я собиралась заботиться о двух младенцах одновременно, как мать-одиночка? В то же время я был так взволнован, что у меня будет двое прекрасных детей. Я обратился ко всему в моей жизни лицом к лицу, и это не могло быть иначе.

Хотя моя семья волновалась по тем же причинам, они знали, что если кто-нибудь справится с этим, так это я. Через 14 недель я получил более захватывающие новости. «У тебя есть мальчик И девочка!» — подумал я, «По одному. Как прекрасно! »

Однако на 16 неделе я начал чувствовать схватки.Я то и дело истекал кровью, и, честно говоря, не знал, что со мной не так. Итак, я поехала в больницу, где на УЗИ увидела двух своих младенцев, выглядящих совершенно нормально. Мой акушер осмотрел меня дальше и сказал: «У вас дилатация. Вы, должно быть, были в родах ».

Мне было очень больно, но мне никогда не приходило в голову, что у меня были настоящие роды. Я не мог поверить в то, что мне говорили. Это был внетелесный опыт. Разве мои дети не выжили? У меня не было много времени, чтобы все это осмыслить.Через несколько минут меня перевели в отдел труда и развития, где вскоре после этого я родила своего сына Бьюкенена. Три часа спустя моя дочь Леонор «Нори» Боуман появилась на свет безжизненной.

Оба были идеально сформированы. У них было 10 пальцев рук и ног, глаза, носы, рты. Я чувствовал неописуемую боль, страдания и опустошение. Несмотря на травму, я все еще не была готова отказаться от того, чтобы стать матерью. В тот же вечер в отчаянии я спросил своего акушера, можем ли мы начать снова.Мне пришлось продолжать двигаться вперед, пока мои часы фертильности не перестали тикать.

Несмотря на мою настойчивость, горевать о близнецах было одним из самых сложных дел, которые мне приходилось когда-либо делать.

Двигаться вперед, надеясь на новую и быструю беременность, одновременно горевать было трудно. Я все время беспокоился, что это будет мой последний шанс, и я не смогу иметь детей. Мысль о том, что меня спросят: «У вас есть дети?» Даже в более поздний период жизни, тоже была не из приятных.

Технически я была мамой.Только не живым детям. Я решил, что каждый раз, когда меня спрашивают, я расскажу немного своей истории. И вот, меня снова и снова спрашивали, есть ли у меня дети. Рассказ о моей истории очень помог мне.

Примерно через две недели после родов Бьюкенена и Леонор я смотрел по телевизору фильм Тайлера Генри Hollywood Medium . Я не мог не думать, что мне нужен знак, что-то от моих младенцев, чтобы я знал, что с ними все в порядке. Мне так хотелось сказать им, как мне жаль, что мое тело подвело их.На следующий день я решил, что мне нужно сделать татуировки с их следами.

Мы с мамой пошли в местный тату-салон и ждали следующего доступного художника. После 20-минутного ожидания и 5 человек все еще впереди меня назвали по имени. Я отдал татуировщику карточки с руками и следами. На обратной стороне каждой карты были свои имена. Он взял карточки и сказал: «Мне нужно время, чтобы проследить следы». Они были такими маленькими, и он хотел убедиться, что он их усовершенствовал. Он понимал, насколько это важно для меня.

Итак, мы вернулись в зал ожидания. Примерно через 20 минут мне стало интересно, почему так долго. Внезапно он появился из-за спины, явно дрожа и плача. Я начал беспокоиться, что мои следы не могут быть оставлены. Вместо этого он сел и сказал мне: «Мне очень жаль, что это заняло так много времени. Я не хочу, чтобы ты считал меня сумасшедшим. Мне просто нужно было на мгновение осознать это. Я даже жене позвонил ».

Озадаченный, я спросил его: «Что случилось?» Когда он перевернул карточки, он увидел имена моих младенцев.Леонор и Бьюкенен. «Мою бабушку звали Леонор Бьюкенен. Она прошла. Я посмотрел на него с полным шоком и полным недоверием. Это были два самых необычных имени, но у его бабушки были оба!

Это был мой знак, знамение с небес, что с моими детьми все в порядке, и я поступаю правильно. Этот момент дал мне такое спокойствие относительно движения вперед. Я знал, что ради них я должен продолжать пытаться ради них.

Предоставлено Хизер Боуман

Когда мне вернулись отчеты о патологии, я узнал, что причиной моих преждевременных родов была инфекция.Но этого ответа для меня было недостаточно. Мое чутье подсказывало мне, что происходит кое-что еще. Итак, я решила вернуться к своему репродуктивному эндокринологу за дополнительными ответами. Он сказал мне: «Ты ни за что не потерял своих детей».

Он провел всевозможные тесты и выяснил, что я была частью 1% женского населения с пороком развития матки, называемым единорогой маткой. Только половина моей матки сформировалась в утробе матери. Обычно при этом у вас есть только одна почка, один яичник, одна маточная труба, рудиментарный рог и половина матки.Этот диагноз был для меня пугающим, но мой референт был абсолютно уверен, что я все еще смогу вынашивать ребенка до срока. Итак, я продолжил свой путь.

Поступая так, я нашла несколько удивительных групп поддержки для других женщин с этим заболеванием. Я смогла задать вопросы и увидеть ТАКОЕ много историй успеха, которые полностью восстановили мою надежду стать мамой. В течение следующего года я 4 раза пыталась забеременеть с помощью ВМИ, но все попытки потерпели неудачу. «Тебе нужно начать пробовать ЭКО», — сказал мне мой RE.Мне приближалось 39, и я не мог больше ждать. Если бы я это сделал, я мог бы потерять свой шанс иметь собственных детей.

В мае 2018 года я отправился в путь ЭКО. В общем, это было не так уж и страшно. Худшей частью всего процесса были занятия по ориентации. Я вышла из класса, плача, думая, что у меня нет возможности сделать это. Это было слишком подавляюще. Если бы у меня не было потрясающей страховки на моей новой работе, которая оплачивала ЭКО, я бы, возможно, не справился с этим.

Тот факт, что моя новая работа касалась ЭКО и декретного отпуска, было одним из первых благословений и знаков того, что я на правильном пути.Я начал принимать лекарства в мае, извлечение яйцеклеток через несколько недель и перенос 2 эмбрионов 24 июня. Им удалось получить 5 яиц, 4 оплодотворенных, 2 перенесенных и 1 замороженных. Из-за моего возраста мой RE был непреклонен в том, что мы переносим 2 эмбриона, так как я бы лучше заменил один, чтобы приклеить.

Мои шансы как застрять, так и родить близнецов были менее 5%. Две недели спустя я получил этот прекрасный ПОЗИТИВ. Я была беременна, и мне сделали анализы крови, чтобы это подтвердить! Я продолжала молиться, чтобы это был один ребенок, чтобы у меня были лучшие шансы двигаться вперед.Я был до смерти напуган, когда услышал слово БЛИЗНЕЦЫ на 6-недельном УЗИ.

Первые две недели они обнаружили два мешочка, но только одно сердцебиение. Доктора были уверены, что ребенок не выживет. «Это может быть только один», — сказали они мне. Как только я начал осмысливать это, я вернулся для дополнительных тестов через 8 недель. «Есть два сильных сердцебиения», — сказали они мне. Итак, я снова смирилась с близнецами. На этот раз я собирался сделать это!

Когда позже меня перевели в новую бригаду врачей, они продолжали предлагать мне «уменьшить ребенка» и что они ничего не могут сделать, чтобы помочь мне или предотвратить потерю.ОДИН, я никогда не собирался сводить ребенка, если у меня не было другого выбора. ВТОРОЙ, в моих группах поддержки было так много женщин с историями успеха. Я решила взять дело в свои руки и найти врача, у которого был опыт и уверенность в том, что я смогу донести этих детей до здоровых родов.

Благодаря этим группам поддержки я встретил женщину, которая также жила в Сент-Луисе, которая знала хорошего специалиста по моему делу. Я немедленно позвонил ему, и мне ТАК повезло, что меня добавили в качестве пациента.Тем временем другие врачи попросили меня провести генетическое тестирование. Я узнала, что оба моих ребенка были генетически совершенными, и у меня снова были мальчик и девочка!

До этого момента мое беспокойство было чрезмерным. Я думал, что с каждой болью, спазмом или спазмом что-то пошло не так. Я не мог получить никакого облегчения, тем более что слышал столько негатива от предыдущих врачей. Когда я вошел в кабинет доктора Пола, первое, что он сказал мне, это то, что я абсолютно могу это сделать.«Все причины, по которым вы не любили своих прежних врачей, и есть точные причины, по которым я начал свою собственную практику». Он верил в нестандартность и делал все, чтобы рожать здесь безопасно, здоровыми и доношенными.

С любезного разрешения Хизер Боумен

После встречи с ним мое беспокойство постепенно утихло. Еще немного после операции на серкляже. Еще немного, когда я начал делать ежедневные уколы из-за обнаруженного им нарушения свертываемости крови. Как раз когда моя надежда была на рекордно высоком уровне, я вошла на 17-недельное УЗИ, чтобы узнать, что у моего сына нет сердцебиения.

Мой сын всегда был сильным с самого начала. Они неделями не могли найти сердцебиение моей дочери. Если бы я «уменьшил» более слабого ребенка, у меня в этот момент не было бы сердцебиения. Я благодарю Бога каждый день за то, что прислушиваюсь к своей интуиции. Я знал, что она сильный маленький боец.

Я был опустошен, узнав, что моего сына больше нет с нами. Я знал, что мне придется нести его, пока я не родила дочь. Мое беспокойство снова стало нарастать. Я так боялась, что это как-то повлияет на мою дочь.Каждую неделю я ходила на УЗИ, ожидая худшего и надеясь на лучшее. Я сделал для себя небольшие вехи и старался делать вещи час за часом, день за днем. Мне пришлось разделить свое горе, чтобы каждый день сохранять позитивное отношение к дочери.

Любезно предоставлено Хизер Боуман

Я отказалась что-либо покупать, открывать детскую, планировать детский сад и позволять людям выливать меня в душ. Каждый раз, когда я планировал будущее, мне казалось, что вот-вот случится что-то плохое, как будто я сглазил его. Но день за днем, душ за душем, медленно обустраивая детскую, я все больше привыкал к вещам и реальности ее прибытия.

За три недели до запланированного кесарева сечения у меня начали проявляться симптомы преэклампсии, и меня положили в больницу. При артериальном давлении 191/98, моя дата кесарева сечения продолжала увеличиваться. Мне сделали стероидные уколы, чтобы ускорить развитие ее легких, и, наконец, почти через 2 недели после пребывания в больнице, мой врач сказал, что пора.

Лети и Джеймс прибыли через кесарево сечение в 36 недель вечером 12 февраля 2019 года, вес 5 фунтов 11 унций. Слышать ее плач было самым большим облегчением за всю мою жизнь.Моя мать была со мной в операционной и постоянно говорила мне, насколько она идеальна. Она привела ее ко мне, и я не мог поверить, что смотрю на самого совершенного ангела, который когда-либо существовал.

С любезного разрешения Хизер Боумен

У нее на лбу были 2 родинки, похожие на следы. Для меня это печать ее брата. Его маленькая заметка о том, что он наблюдает за ней и всегда будет с ней.

Любезно предоставлено Jessica Young Photography (@jessicayoungphotog)

Больничный капеллан также был в операционной и разговаривал со мной о Джеймсе и о том, что она сделает все, что в ее силах, чтобы сфотографировать его и привезти ко мне позже тем же вечером.Сладкие крики Лети помогали справиться с его утратой, пока через несколько часов его не привели в палату для выздоровления. В моей голове вспыхнул поток эмоций и воспоминаний о Баки и Нори. Слезы не переставали течь.

К сожалению, она не смогла получить фотографии, потому что он испортился с одной стороны и был полностью плоским. Я хотел почтить его память, как и других моих близнецов, и вытатуировать его следы на моем запястье рядом с его братьями и сестрами, но не смог. Но я должен увидеть его, прикоснуться к нему и попрощаться.Я знал, что мне нужно снова сосредоточиться на моей прекрасной дочери, и мое горе по нему еще не закончилось. Я знал, что должен как-то уважать Джеймса.

Через друга я связался с фотографом по имени Джессика. Я был очень взволнован, когда задокументировал приход Лети в этот мир. Я рассказал Джессике свою историю, и она ответила ей по электронной почте: «У меня есть замечательная идея, как почтить память Джеймса».

Честно говоря, я не особо задумывался над ее идеей. Когда я приехал и увидел то, что она настраивала, я потерял это.Она поставила Лети на свое место и не могла перестать смотреть туда, где был бы ее брат, если бы он выжил. Я не мог не чувствовать, что он лежал прямо здесь, давая ей понять, что он присутствовал и всегда будет с ней. Она бесчисленное количество раз улыбалась, глядя в его сторону.

С любезного разрешения Jessica Young Photography (@jessicayoungphotog)

Это фото означает для меня весь мир. Я буду дорожить им вечно. Не могу дождаться, чтобы рассказать Лети историю о том, как она появилась. Я не могу дождаться, когда она вырастет, чтобы сказать ей, что ее сестра и братья летают над ней, наблюдая за ней днем ​​и ночью.”

Любезно предоставлено фотографом Джессики Янг (@jessicayoungphotog)

Этот рассказ был отправлен в Love What Matters Хизер Боуман из Сент-Луиса, штат Миссури. Отправьте свою собственную историю здесь , и не забудьте подпишитесь на нашу бесплатную рассылку новостей по электронной почте для наших лучших историй.

Подробнее от сильных женщин, преодолевших утрату:

«Я не могу его так видеть, мама. Отвези меня домой. Я положила голову ему на грудь и рыдала. «Чейз, я так тебя люблю.»:« Жизнь изменила »жизнь жены с тех пор, как муж внезапно умер во сне

«Это были однояйцевые близнецы, прожившие вместе всю жизнь. Она держала сестру на руках. «Пожалуйста, Кортни, не оставляй меня!» Предупреждений не было ».

«Она испустила глубокий мучительный вопль. «Я хочу вернуть свою младшую сестру!» — воскликнула она. В тот момент они впервые увидели, как мама развалилась ».

Дай надежду тем, кто борется. ПОДЕЛИТЬСЯ этой историей на Facebook с семьей и друзьями.

Как самый смертоносный серийный убийца Америки оставался незамеченным на протяжении более 40 лет

Сэмюэл Литтл остановил свою машину в уединенном месте недалеко от шоссе 27 недалеко от Майами и заглушил двигатель. Вскоре Мэри Бросли оседлала его колени. Он начал играть с ее ожерельем.

Он встретил ее в соседнем баре, пропивая последние часы 1970 года. Она была хрупкой, уязвимой женщиной, ростом около 5 футов 4 дюйма, страдающей анорексией, едва ли 80 фунтов. Кончик ее левого мизинца отсутствовал, он был отрезан в результате несчастного случая на кухне, и она хромала после операции на бедре.

Бросли сказала, что оставила несколько любовников и двоих детей в Массачусетсе после бесконечных споров по поводу ее пьянства. Отстраненная от своей семьи, изо всех сил пытаясь выжить, она была из тех женщин, которые могли исчезнуть с лица Земли, не привлекая особого внимания.

Литтл восхищалась тем, как лунный свет освещал ее бледное горло.

«У меня были желания. Сильное желание… задушить ее », — рассказывал он позже полиции. — Думаю, я просто вышел из-под контроля.

Власти считают, что Мэри Бросли, мать двоих детей из Массачусетса, стала первой жертвой убийства Сэмюэля Литтла. (Получено The Washington Post)

К Новому году 1971 года 33-летняя Мэри Бросли стала первой известной жертвой человека, признанного самым плодовитым серийным убийцей в истории США. За более чем 700 часов видеозаписей интервью с полицией, которые начались в мае 2018 года, Литтл, которой сейчас 80, признался в убийстве 93 человек, практически все из них женщины, в кровавой неистовстве, охватившей 19 штатов и более 30 лет.

Одаренный художник с невероятно точной памятью, Литтл создал реалистичные рисунки десятков своих жертв. И с пылом старика, вспоминающего подвиги своей юности, он предоставил полиции точные сведения об их убийствах, неизменно совершаемых путем удушения.

По всей стране полиция потратила более двух лет, используя эту информацию, чтобы возобновить расследование нераскрытых дел и попытаться закрыть семьи, которые десятилетиями ждали, чтобы узнать, что случилось с пропавшей матерью, сестрой, чья подозрительная смерть так и не умерла. объяснил.

«Если бы Литтл не признался… тогда ничего из этого не было бы раскрыто», — сказала Анджела Уильямсон, сотрудник Министерства юстиции, которая работала над этим делом. По ее словам, федеральные следователи считают, что его признания «достоверны на 100 процентов».

На данный момент официальные лица заявляют, что идентифицировали более 50 жертв. Другие случаи остаются в подвешенном состоянии либо потому, что полиции не удалось найти убийство при обстоятельствах, соответствующих описанию Литтла, либо потому, что жертвой является невостребованная «Джейн Доу».

ФБР просило общественность о помощи, но отказалось предоставить материалы дела Литтла, заявив, что каждое расследование убийства проводится местными властями. Чтобы заполнить пробелы, The Washington Post собрала и проанализировала тысячи страниц материалов правоохранительных органов и судебных заседаний, в том числе полную криминальную историю, собранную в начале 2000-х годов, и провела интервью с десятками сотрудников полиции, прокуроров, адвокатов и родственников Литтла. жертвы. The Post также просмотрела видео- и аудиозаписи признаний Литтла.

Возникает портрет фрагментированной и безразличной системы уголовного правосудия, которая позволяла мужчине совершать убийства, не опасаясь возмездия, преднамеренно преследуя маргиналов общества — потребителей наркотиков, секс-работников и беглецов, чьи смерти либо остались незамеченными, либо мало повлияли на них. возмущение. Во многих случаях власти не могли идентифицировать их как жертв убийств или проводили лишь поверхностное расследование.

Хотя Бросли был белым, по крайней мере 68 жертв Литтла были черными, согласно официальным сообщениям, новостным сообщениям и признаниям Литтла.По крайней мере трое были латиноамериканцами и один коренным американцем. У некоторых были психические расстройства. По крайней мере, одна из них была трансгендерной женщиной.

Во время интервью со следователями в Огайо, полученного The Post, Литтл с тревогой назвал своих жертв сочными фруктами, которыми он может наслаждаться без наказания.

«Иногда я возвращался в тот же город и срывал себе еще один виноград. Сколько у вас здесь винограда на лозе? » он сказал. Он хвастался, что избегает «людей, по которым будет сразу же не хватать.Например, он сказал: «Я не собираюсь идти туда, в Белый квартал, и выбирать маленькую девочку-подростка».

Эта стратегия в сочетании с тактикой, оставляющей мало вещественных доказательств, была очень эффективной. Сотрудники полиции признают, что подавляющее большинство убийств, приписываемых Литтлу, никогда бы не было раскрыто без его добровольного признания.

«Если бы эти женщины были богатыми, белыми, светскими женщинами, это была бы величайшая история в истории Соединенных Штатов.Но он охотился не на это, — сказал криминолог Скотт Бонн, много писавший о серийных убийцах.

Литтл, которого также звали Сэмюэл Макдауэлл, не ответил на письма от The Post с просьбой об интервью. Он находится в тюрьме штата Калифорния, отбывая несколько пожизненных заключений. Достижения в области ДНК-технологий и рост числа «нераскрытых» подразделений в конечном итоге привели к его аресту и осуждению в 2014 году. К тому времени убийства уже давно прекратились; он сказал, что его последняя жертва умерла в Тупело, мисс., in 2005.

Но десятилетия безнаказанности Литтла подчеркивают тревожную правду о системе уголовного правосудия США: убийство можно избежать, если убивать людей, чьи жизни уже обесценены обществом.

«Может ли это повториться сегодня?» сказал Брэд Гарретт, бывший агент ФБР, который работал над некоторыми из самых громких дел бюро. «Ответ, конечно, да».

Сэмюэл Литтл, которому тогда 72 года, предстает перед Верховным судом Лос-Анджелеса в марте 2013 года. Он начал сознаваться в конце жизни, только после того, как его отправили в тюрьму за три убийства в Лос-Анджелесе.(Damian Dovarganes / AP)

Раннее начало

Сэмюэл Литтл родился 7 июня 1940 года в Рейнольдсе, штат Джорджия, небольшом городке примерно в 100 милях к югу от Атланты. у него возникло желание кого-нибудь задушить. К пятому классу он был одержим учительницей, которая терла себе шею в классе, и фантазировал об убийстве маленькой веснушчатой ​​девочки, которую он знал.

В то время Литтл жил у родственников на северо-востоке Огайо. Он сказал журналистке Джиллиан Лорен, что его мать-подросток бросила его в младенчестве.Официальные лица Джорджии отказались выдать свидетельство о рождении Литтла, поэтому подробности его рождения не могут быть подтверждены.

В 13 лет Литтла поймали на краже велосипеда, как он сказал, и отправили в промышленную школу для мальчиков в Огайо, согласно отчету, опубликованному некоммерческой организацией Ohio History Connection. Два года спустя он был арестован в Омахе за кражу со взломом, согласно копии его криминального прошлого. Через год после этого его обвинили во взломе мебельного магазина в Лорейне, штат Огайо, и отправили в центр заключения для несовершеннолетних на два года.

Так началась преступная жизнь, которая в конечном итоге будет включать десятки арестов в городах по всей стране: Нападение в Денвере. Выманивание проститутки в Бейкерсфилде, Калифорния. Кража в Филадельфии, DUI в Лос-Анджелесе и кража в магазинах в Фениксе.

Иногда его держали взаперти на месяцы или даже годы. Иногда он опровергал обвинения, выигрывал оправдательные приговоры в нападении с применением оружия в Майами и вооруженном ограблении в пригороде Кливленда. Но он всегда возвращался к жизни, полной убийств и бесцельного блуждания, поддерживаемой воровством в магазинах и случайными случайными заработками.

К 1976 году Литтл содержался в тюрьме округа Дейд, штат Флорида, по обвинениям, включая воровство в крупном размере и сопротивление аресту. Получив разрешение нарисовать огромную фреску на стене тюрьмы с такими историческими фигурами, как Бетси Росс, Сидящий Бык и Бенджамин Баннекер, он был представлен репортером ныне не существующей газеты Miami News.

Затем Литтл сказал репортеру, что начал рисовать, находясь в тюрьме в Балтиморе. Там, по его словам, он писал портреты Мартина Лютера Кинга-младшего.а затем — губернатор Мэриленда Марвин Мандель.

«Я с нетерпением жду того дня, когда смогу выйти и открыть студию на пляже», — сказал он. «В следующий раз, когда я уйду, либо сделай это, либо умру».

Литтл сказал репортеру, что его сажали в тюрьму 16 раз, хотя записи показывают, что в то время было больше 34; статья появилась под заголовком «16 раз неудачник обнаруживает себя».

К тому времени, согласно его недавним признаниям, Литтл уже убил более дюжины женщин.

Пропущенные признаки

Мэри Бросли была мертва в течение трех недель, когда однажды воскресным днем ​​мужчина и его 15-летний сын во время охоты наткнулись на тело в неглубокой могиле.Мертвая женщина, одетая в разноцветное платье, нижнее белье и металлическое ожерелье, была разложена до неузнаваемости и не имела никаких документов. Полиция проверила остатки ее отпечатков пальцев, но не нашла совпадений.

Власти застряли, не зная, кто эта женщина и как она умерла. Судмедэксперт неверно подсчитал, что ей было от 50 до 60 лет и она лежала в земле около двух месяцев.

Удушение почти всегда оставляет физические признаки, такие как синяки, уколы подкожного кровотечения на лице или переломы подъязычной кости шеи, — сказал Гэри Уоттс, президент Международной ассоциации коронеров и медицинских экспертов.Но Уоттс и другие эксперты отметили, что это вещественное доказательство со временем тает и что Литтл убивал свои жертвы при обстоятельствах, которые, вероятно, оставят меньше контрольных следов.

Например, человеку, страдающему от наркотиков или алкоголя, легче задохнуться; У молодых людей более гибкие подъязычные кости и щитовидный хрящ, что снижает вероятность перелома.

Фотография без даты из расследования смерти Мэри Бросли, которая была признана подозрительной, но изначально не считалась убийством.(Получено The Washington Post)

В случае с Бросли, ее тело лежало разлагающимся в течение нескольких недель, прежде чем было обнаружено, позволяя физическим признакам разложиться. К тому времени, когда они ее нашли, полиция Майами даже не была уверена, что их Джейн Доу убили. Уровень алкоголя в крови женщины был настолько высок — от 0,29 до 0,37 — возможно, она просто упала замертво. Полиция сочла смерть подозрительной, но не назвала это убийством, несмотря на то, что кто-то закопал тело.

Так было среди подтвержденных и вероятных жертв Литтла.В некоторых случаях непризнание того, что убийство было совершено, приводило к сокращенным уголовным расследованиям.

«В таком случае у вас есть детективы, которые занимаются множеством дел, а эта женщина — секс-работница или бездомная. Нет ничего, что могло бы связать ее с кем-то конкретным », — сказал Гарретт, бывший агент ФБР. «Вы делаете предварительную работу, снимаете отпечатки пальцев и ДНК. И есть детективы, которые делают больше. … Но тебе вроде как должно повезти ».

В 1974 году Марта Каннингем, 34-летняя чернокожая женщина, исчезла в Ноксвилле, штат Теннеси.По словам ее сестры, Джесси Лейн Даунс, она собиралась на новогоднюю церковную службу. Когда они нашли ее тело, полиция сообщила местным репортерам, что оно было покрыто синяками; вскрытие показало, что ее сумочка и украшения отсутствовали, что ее чулки и нижнее белье были стянуты до бедер, а ее платье и комбинезон были задраны.

Тем не менее вскрытие не обнаружило «очевидной причины смерти». Отметив историю изъятий Каннингема, местные власти сообщили Knoxville News-Sentinel, что смерть, по всей видимости, наступила от естественных причин.

Мэри Бросли была найдена разрушенной до неузнаваемости с разноцветным платьем, нижним бельем и металлическим ожерельем. (Получено The Washington Post)

Мэри Бросли была найдена разложившейся до неузнаваемости в разноцветном платье, нижнем белье и металлическом ожерелье. (Получено The Washington Post)

В 1977 году Мэри Энн Дженкинс, 22-летняя чернокожая женщина, была найдена обнаженной, но из-за украшений; официальные лица в Иллинойсе ошибочно пришли к выводу, что она погибла в результате удара молнии.

А в 1994 году власти в Пайн-Блафф, штат Арканзас.нашла обнаженное тело 26-летней Джоланды Джонс, чернокожей матери двоих детей, в пустом доме с трубкой для крэка под бедром. Судмедэксперты не обнаружили явных признаков травмы, но обнаружили в ее крови кокаин. Ее смерть была признана передозировкой.

Спустя годы ФБР уведомило местную полицию о том, что Литтл признался в убийстве женщины в Пайн-Блафф. Полиция заявила, что он создал картину женщины, похожую на Джонса, и предложил детали, которые, казалось, соответствовали случаю Джонса.

«Это было так, как будто он был там с нами», когда было найдено тело Джонса, — сказал Терри Хопсон, бывший заместитель начальника полиции, который был на месте происшествия.

Спустя четверть века после ее смерти полиция Пайн-Блафф передала дело Джонса местной прокуратуре.

Неизвестное дело

Бросли все еще была Джейн Доу, когда она официально стала жертвой убийства в 1982 году. Джозеф Дэвис, главный судмедэксперт в Майами, открыл ее дело во время обычного обзора нераскрытых дел. По словам полиции, то, как она была частично похоронена, побудило его пересмотреть способ смерти; он был изменен с «неопределенного» на «убийство».

Полиция до сих пор почти ничего не знала о жертве.Она оказалась «женщиной-алкоголичкой с двумя старыми травмами, задушенной, убитой и похороненной», — написал Дэвис в записке для полиции. «Можно рассмотреть седан« подвесного »типа».

Прошло еще тридцать пять лет, прежде чем следователь из отдела судебно-медицинской экспертизы, специалист по неопознанным останкам, взял дело.

Исследователь Бриттни МакЛорин внесла описание тела в национальную базу данных о пропавших без вести лицах, созданную около десяти лет назад. МакЛорин быстро обнаружил сообщение о пропавшей женщине из Массачусетса, которая потеряла часть мизинца и имела медицинский имплант в бедре — точно так же, как неопознанное тело.Говорят, что у женщины, Мэри Бросли, от природы каштановые волосы, которые она иногда красила в светлый цвет — еще одно совпадение.

Маклаурин связался со специалистом-стоматологом, который сравнил зубы на теле с записями стоматолога Бросли. Затем Маклаурин позвонила в полицию, чтобы сказать, что она опознала их Джейн Доу.

Чтобы найти убийцу Бросли, понадобится еще год.

В мае 2018 года детективу Майами-Дейд Дэвиду Дании позвонил Джеймс Холланд, техасский рейнджер, расследующий дело серийного убийцы, который признался в удушении женщин в Южной Флориде.Детективы Майами прочесали свои архивы на предмет нераскрытых случаев утопления и удушения, остановившись на двух, которые, казалось, соответствовали профилю Литтла: одна была белая, умственно отсталая секс-работница по имени Анджела Чапман, умершая в 1976 году. Другой был Бросли.

Литтл, который тогда содержался в окружной тюрьме в Северном Техасе, согласился встретиться с Данией в обмен на обещание не использовать свои признания для вынесения смертного приговора. Дания наконец взяла интервью у Литтла в октябре 2018 года.

По его словам, это было дезориентирующее событие.Вместо агрессивных допросов Литтлу требовалось терпение. Дания научилась слушать его рассказы, не отвлекаясь, «смеяться над всеми его маленькими шутками», позволяя своим воспоминаниям постепенно разворачиваться.

Литтл начался с Чепмен, которому было 25 лет, когда он сказал, что занимался с ней сексом, выгнал ее в Эверглейдс и попытался утопить.

«Он вытащил ее из воды после того, как она потеряла сознание, и вернул на берег», — сказал Дания. «Когда она проснулась, он душил ее [снова] и убил.

Затем Литтл упомянул еще одно убийство: свое самое первое. Он сказал, что встретил женщину в баре в Норт-Майами-Бич, блондинку, которая прихрамывала. Он сказал, что она сказала ему, что приехала из Массачусетса и сбежала. Он сказал, что отвез ее в уединенное место, задушил и похоронил в неглубокой могиле.

Сыщики показали Литтлу фотографию Мэри Бросли.

Да, сказал он. Это ее.

Вопрос без ответа

Дэррил Бросли давно задавался вопросом о матери, которая исчезла, когда он был ребенком.Когда-то она была способной ученицей, и она пережила длинную череду жестоких мужчин. Один подобрал ее во время драки и так сильно повалил, что ей потребовалась операция на бедре. Другой был отцом Дэррила. Он вспоминает, как его отец бросил стакан в голову матери.

Его мать оказалась разведенной алкоголичкой, вынужденной отдать Дэррила и его младшую сестру на воспитание. В конце концов, их приняла двоюродная бабушка. Последняя фотография матери, которую Дэррил сделал во время его первого причастия: она появилась с новым мужчиной на буксире, а затем исчезла из жизни сына навсегда.

В конце концов, Дэррил начал рассказывать людям, что его мать погибла в автокатастрофе. Но ему нравилось представлять, что она только что убежала в новую жизнь, может быть, вышла замуж за миллионера.

В прошлом году ему довелось узнать наверняка. Его тетя позвонила, сказав, что у нее есть новости.

Дэррил сначала не мог решить, хочет ли он это услышать. В конце концов, он перезвонил.

Тетя сказала, что его мать была убита во Флориде, что ее тело нашли охотники. Тетя сказала, что полиция считала убийцу мужчиной, которого она встретила в баре.Его мать действительно была мертва все эти годы.

Дэррил повесил трубку и заплакал.

Несколько месяцев спустя местный репортер сказал ему, что его мать могла стать жертвой серийного убийцы. Впервые Дэррил услышал имя Сэмюэл Литтл.

Вскоре история была повсюду. Десятки полицейских управлений допрашивали Литтла, утверждая, что его признания помогли раскрыть дела об убийствах, которые были давным-давно. В октябре 2019 года ФБР идентифицировало Литтла как самого известного серийного убийцу в США.S. история с 93 признанными жертвами, больше, чем Тед Банди и Джеффри Дамер вместе взятые. Бывшая девушка написала Дэррилу, что видела убийцу его матери по телевизору.

Дэррил, которому 59 лет и все еще живет недалеко от Бостона, знает, что у полиции было меньше инструментов, когда его мать была убита. Он также знает, что его мать была легкой добычей. Но он сказал, что до сих пор не может понять, как Литтлу было позволено убивать уязвимых людей снова и снова — по словам Литтла, еще 92 раза.

«Трудно вообразить.Я имею в виду, как это кому-то сходит с рук? Временное или иное? »

«Господи, — сказал он, — я даже не могу смириться с этим числом».

Джули Тейт внесла свой вклад в этот отчет.

Чтобы связаться с авторами с информацией о Сэмюэле Литтле, отправьте нам электронное письмо по адресу [email protected] .

Об этой истории

Рассказ редактировал Лори Монтгомери. Редактирование копий Майком Сирелли. Дизайн и разработка Lucio Villa.Редактирование фотографий Ник Киркпатрик. Управление проектом Юлия Витковская.

Неудачные совпадения по усыновлению: насколько часто? Насколько дорого? Как выжить

Получение звонка о том, что будущая мама выбрала вас в качестве родителя своего ребенка через усыновление, является эквивалентом положительного теста на беременность для приемных родителей. Наконец-то сбываются ваши мечты о родительстве! К сожалению, звонок, сообщающий вам, что брак по усыновлению провалился и что родители отказались от усыновления, часто воспринимается как выкидыш.

Конечно, есть различия: в результате выкидыша ребенок умирает, а в случае неудачного усыновления ребенок жив и здоров. Только мечты приемных родителей умерли, а мечты другой мамы (биологической мамы) сбываются. Приемные родители знают (или должны знать), что совпадение по усыновлению не означает, что ребенок принадлежит им, но действительно трудно не начать мечтать, планировать и надеяться, когда вы слышите слово «совпадение».

Малоизвестный секрет для тех, кто за пределами мира усыновления, заключается в том, что не все совпадения усыновления заканчиваются усыновлением.Внутренний процесс усыновления младенцев совсем не прост, но типичный сценарий выглядит следующим образом:

1. Потенциальные приемные родители обращаются в агентство по усыновлению или к поверенному по усыновлению с просьбой об усыновлении.
2. Они завершают домашнее исследование и готовят профиль / портфолио / папку приемной семьи с фотографиями и информацией, которую они хотят, чтобы будущие родители узнали о них.
3. Будущие родители просматривают различные профили приемных семей и выбирают приемных родителей, которых, по их мнению, они хотели бы воспитать своего ребенка.Этот процесс идентификации / отбора часто называют «согласованием усыновления». Будущие родители НЕ отказались от своих родительских прав в настоящее время и могут сделать это только после рождения ребенка.
4. Предполагаемые приемные родители и будущие родители часто общаются и встречаются во время беременности. Приемные родители часто оплачивают расходы будущих родителей, которые разрешены законодательством штата, в котором проживают мама и потенциальные приемные родители. Типы расходов, которые законно оплачивать, значительно различаются в зависимости от штата.Приемные родители также могут оплачивать консультации будущих родителей, чтобы помочь им понять, что у них есть.
5. Младенец родился. Часто приемные родители могут поделиться своим опытом родов в больнице.
6. Будущие родители принимают окончательное решение о том, продолжать ли усыновление и отказываться от своих родительских прав. В каждом штате США действуют разные законы о минимальном количестве времени, в течение которого родители должны ждать, прежде чем они смогут принять это решение. Во многих штатах часто есть дополнительное время, на которое биологические родители могут изменить свое мнение после отказа от родительских прав.

Еще один малоизвестный секрет заключается в том, что в случае неудачной попытки усыновления приемные родители могут потерять все деньги, которые они заплатили.

О неудачных совпадениях по усыновлению известно немного, потому что никто не отслеживает. Единственные, кто знает о неудачном совпадении, — это будущие родители, приемные родители и агентство по усыновлению или поверенный. Чтобы получить лучшую картину, агентство «Создание семьи» провело два опроса с разницей в два года среди нашей обширной аудитории приемных родителей и провело опросы по электронной почте и интервью с несколькими агентствами по усыновлению и адвокатом по усыновлению.

Создание семейных опросов о неудачных попытках усыновления

Мы задали следующие вопросы приемным родителям (не все респонденты ответили на все вопросы):

Если у вас была неудачная попытка усыновления:

• Было ли совпадение усыновления неудачным (т. Е. Будущий родитель передумал) до или после рождения?
• В каком триместре беременности или после родов вы были сопоставлены с будущим родителем?
• Сколько денег вы «потеряли» в неудачном матче?
• Удалось ли вам впоследствии успешно завершить усыновление?

1. Усыновление провалилось до или после рождения?

До рождения: 30

После рождения: 33

После того, как ребенок оказался в доме приемной семьи: 4

2. В каком триместре беременности или после родов вы совпадали с будущим родителем?

1 ^-й триместр: 5

2 триместр: 19

3 ^рд триместр: 25

После рождения: 7

3. Сколько денег вы «потеряли» в неудачном матче?

4. a) нет: 17
   b) менее 1000 долларов США: 9
   c) от 1000 до 5000 долларов США: 17
   d) более 5000 долларов США (сколько?): 16 (Не все ответили, указав сумму, но вот образец те, которые сделали: 6 тысяч, 7 тысяч, 8 тысяч, 9 тысяч, 9 тысяч, 10 тысяч, 10 тысяч, 11 тысяч, 12 тысяч, 12 тысяч, 15 тысяч, 16 тысяч, 23 тысяч, 30 тысяч долларов.)

Почти все респонденты смогли успешно адаптироваться после неудачного совпадения, а некоторые все еще находились в процессе, но ожидают успеха.

Комментарии некоторых респондентов опроса.

«У нас было 3 неудачных усыновления с одним и тем же поверенным по усыновлению, и мы чувствуем, что она была частью проблемы — не мошенничество, основанное на определении, НО она охотилась на отчаянии. Ей было все равно, кто с кем подходит и почему усыновление не удалось. И ее не волновало, насколько нелепы были большинство расходов биологической матери.Мы удочерили семью в прекрасном агентстве! »

«Между успешным усыновлением у нас было два неудачных матча. С одним из неудачных мы сопоставили примерно за 4 месяца до срока родов. Это была напряженная и изматывающая ситуация. Примерно за месяц до рождения ребенка это не удалось. Я бы сказал, что эта ситуация казалась самой серьезной из всех, но в итоге не вышло. Другой наш провал был эмоциональным мошенником, так что это не в счет, но было неприятно «.

«У нас были и неудачные матчи, и успешные усыновления.Неудачное совпадение № 1, совпадающее за 1 неделю до родов, не выполнено через 7 дней после рождения. Первое усыновление произошло за 8 недель до рождения. Неудачное совпадение № 2 совпадало за 5 месяцев до родов, не совпадало за 2 месяца до родов. Второе усыновление произошло за 3 недели до рождения ».

«Мы не только потеряли возможность иметь ребенка, но также потеряли очень много денег (расходы на мать и гонорары адвокатов — около 30 000 долларов). Мы «знали», что деньги находятся под угрозой, но не чувствовали, что у нас есть выбор — как будто нас держат в заложниках.Я слышал в радиопостановке «Создание семьи», чтобы тратить только то, что вам удобно терять, но это трудно сделать, если вам подобрали совпадение ».

Интервью с агентствами по усыновлению и адвокатами по усыновлению

Мы опросили несколько агентств по усыновлению и адвокатов, чтобы узнать, насколько часто и насколько дорого обходятся несостоявшиеся матчи по усыновлению для приемных родителей. Вот несколько комментариев:

У меня нет соответствия, поэтому я вижу это со стороны приемного родителя (AP), но у меня редко есть AP, у которых нет хотя бы одного неудачного потенциального принятия после сопоставления.Некоторые проходят через 2 или более, поэтому я бы сказал, что по крайней мере 50% совпадений по усыновлению терпят неудачу, и будущая мама решает стать родителем. Конечно, в наши дни гораздо больше мошенничества (например, EM никогда не намеревался размещать, но рассчитывал, чтобы оплатить расходы. Это трудно подтвердить, если вы не обнаружите, что регистрация ребенка была сделана одновременно с принятием денег на расходы или узнав о детском душе. или обнаруживают, что они работают с несколькими семьями.) Подготовка потенциальных приемных родителей к неудавшимся усыновлениям имеет решающее значение и помогает им понять, только потому, что будущая мама выбирает родителя, это не афера, даже если она принимает деньги.

Я бы сказал, что за последние 5 лет я вижу все больше и больше неудачных матчей и все больше и больше потерянных денег. Если раньше агентства несли риск по расходам будущей матери (он был включен в комиссию агентства), то теперь это потенциальные приемные родители (ЛПВП). Будущие приемные родители оплачивают агентское вознаграждение плюс любые расходы. Также я вижу, что все больше агентств взимают комиссию каждый раз, когда раньше было более обычным взимать одну комиссию до совпадения. Агентства переложили финансовый риск.

Потерянные деньги на расходы биологической матери обычно составляют от 3000 до 5000 долларов, НО, поскольку сейчас очень много усыновлений происходит за пределами штата, обычно есть другой адвокат и / или агентство, которое также было нанято и получило зарплату от 2000 до 8000 долларов.Так много неудачных усыновлений обходятся где-то между 6000 и 10 000 долларов. В общем, сегодня для потенциальных приемных родителей намного больше риска.

Очень сложно сказать, в каком проценте усыновлений, когда приемные родители совпадают до родов с будущей матерью, будущая женщина (или новая мама) передумает и не завершит усыновление. Если размещение происходит очень рано, а биологическая мать не является твердо установленной в ее плане усыновления, это не менее 50%, если не больше.Среди биологических мам, которые продемонстрировали приверженность своему плану, это составляет около 25-30%, и я вижу больше неудач, когда биологическая мама получала консультации только по телефону (а не лично) и / или никогда не встречалась с ними. приемные родители.

Примерно 7% наших биологических матерей, у которых есть семья, в конечном итоге выбирают родителя вместо плана усыновления. (Эта статистика не включает женщин, которые решили стать родителями по сравнению с планом усыновления до того, как будет заключен брак).Одна из вероятных причин, по которой наши проценты могут быть ниже, чем у других, заключается в том, что наша фирма обычно подбирает будущих родителей с перспективными приемными родителями на 8-м месяце беременности.

В нашей фирме наши клиенты не теряют деньги, если подборка по усыновлению не удалась. Деньги, которые тратятся на будущую маму, которая выбирает родителя, поступают из нашего фонда биологической матери, в который все клиенты вносят свой вклад один раз в нашем активном списке.

В общем, наш процент колеблется от года к году, от примерно 60% успеха до 93% успеха.Под успехом я подразумеваю, что размещение прошло по плану. Это означает, что в некоторые годы изменили свое мнение до 40%, а в другие годы только 7% изменили свое мнение. Я не видел ни рифмы, ни причины для этого, но мы рассчитываем это каждый год. В прошлом году мы были на 73% размещены, 27% — на срыв. Это все время меняется.

Сколько они проигрывают в случае неудачного матча, зависит от ситуации — я не думаю, что на этот вопрос есть какой-либо общий ответ — мне сказали, что некоторые агентства действуют иначе, чем мы, с точки зрения сборов и расходов, но наша система что они платят часть агентского вознаграждения при подборе, и это не подлежит возмещению.Если будущая мама передумает, мы пытаемся найти им другое место работы и сократить им плату, и ОБЫЧНО мы можем это сделать, но не всегда. Таким образом, эта часть гонорара плюс расходы биологической матери могут составлять от 6000 до 15000 долларов, в зависимости от того, когда будущая мама передумает.

Важно понимать, что неудачная попытка усыновления воспринимается потенциальными приемными родителями и агентством по усыновлению или адвокатом только как отказ .Для матери, решившей оставить ребенка, это решение, скорее всего, будет успешным. Возможно, она нашла поддержку, в которой она нуждается, чтобы быть родителями, возможно, отец ребенка вернулся на сцену, или, может быть, она просто решила найти способ заставить это работать.

Во всех штатах незаконно прекращение женщинами родительских прав и передача ребенка на усыновление до его рождения. Она может строить планы на это и даже может принять денежную поддержку от потенциальных приемных родителей (в зависимости от штата, в котором она живет) до рождения, но у нее все еще есть полное право изменить свое решение до тех пор, пока не появятся роды и не назначено установленное законом время. срок истек.

Не существует универсального признака того, что будущая мама решит стать родителями, а не поместить своего ребенка. В ходе обсуждения с профессионалами в области усыновления и приемными родителями мы выявили следующие признаки риска усыновления.

1. Снова отключились отношения с отцом ее ребенка. Она может принять решение об усыновлении в период «выключения», но передумать, когда они вернутся в «режим».
2. Родная бабушка (особенно мать будущей женщины) не поддерживает усыновление.
3. Не рассказала о своих планах усыновления семье или биологическому отцу.
4. Не пользуется консультациями или не получала их. (Мы твердо убеждены в том, что для будущей женщины и, в конечном счете, для ребенка и приемных родителей всегда в лучших интересах, чтобы она получила объективную консультацию хорошего качества при принятии этого решения.)
5. Младший возраст. Может не иметь представления о реальности одиноких родителей.
6. бросает среднюю школу или не заинтересован в послесреднем образовании или обучении.
7. Матч заключен на ранних сроках беременности.
8. Не подсказывает в ее ответах на запрос информации агентства по усыновлению или адвоката по усыновлению.
9. Разговоры с агентством по усыновлению или поверенным по усыновлению сосредоточены больше на том, «Что я могу получить», а не на «Как мне найти лучшую семью для моего ребенка».
10. Не строит планов относительно продолжения своей жизни после усыновления. Если она не планирует продолжать свою жизнь без ребенка после усыновления, она может быть не уверена, что она переживает усыновление.
11. Ребенок должен родиться между Днем Благодарения и концом декабря. Сезон отпусков — это эмоциональное и семейное время года, поэтому ей может быть труднее найти место для усыновления, если ребенок родился в это время.
12. Похоже, она слишком уверена и уверена в своем решении. Если она кажется отрепетированной или написанной по сценарию, скорее всего, так оно и есть.

D.G., член группы поддержки «Создание семьи» в Facebook, поделился следующими советами о том, как пережить горе неудачной попытки усыновления.(предоставлено с ее разрешения)

Года 4 назад мой третий матч провалился в больнице. В течение нескольких дней после того, как мама решила стать родителями, я сосредоточил все свое внимание на том, чтобы помочь ей получить то, что ей нужно, и убедиться, что она настроена. Потом я полетел домой и развалился. Я не вставал с постели и не ел пару дней, и, если бы мой лучший друг не утащил меня обратно в этот мир, я не уверен, что бы со мной случилось. Она привела меня к психотерапевту, который пинал и кричал, но этот терапевт был моей второй спасительной милостью.Она дала мне невероятные советы и стратегии выживания.

Сначала она посоветовала мне перестать думать о большой картине, потому что она слишком ошеломляющая. Если я буду продолжать думать «когда я когда-нибудь буду в порядке?» Мне предстояло нелегко. Вместо этого она посоветовала сосредоточиться на небольших отрезках времени, которые я могу контролировать. Что мне нужно делать в этот час — может быть, это было приготовить кофе, принять душ или получить почту… для начала, одно или два дела в час. Управляемые задачи. Примерно через неделю я мог заниматься утром, днем ​​и вечером, затем днем, в конце концов, я мог планировать недели.Это было не быстро. Прошло несколько месяцев, но со временем я снова почувствовал себя нормально.

Я также попробовала новое хобби — хотя научиться вязать было полным провалом, это было чем-то, чем я мог заняться в свободное от работы время.

Начать (или вернуться) к рутине. Устраивайте определенную работу или мероприятие на каждый день. Для меня это были такие вещи, как часы The Bachelor в понедельник, терапия во вторник, встреча Starbucks с другом в среду, уборка кухни в четверг, попробовать новый рецепт мультиварки в пятницу, мытье полотенец в субботу и поздний завтрак в воскресенье. .Это дало мне цель или что-то, чего я ожидал каждый день.

Вела радостный календарь. Возьмите большой настольный календарь и каждый день записывайте в квадрате то, что сделало вас счастливым или за что вы благодарны. В действительно тяжелые дни вернитесь и прочтите некоторые из тех радостных моментов.

В какой-то момент вы узнаете, готовы ли вы попробовать еще раз или прекратить попытки. А пока позаботьтесь о себе.

С неудачным согласованием усыновления очень трудно справиться. Да, это не настоящая смерть ребенка, это смерть во сне, и предсмертные сны оставляют шрамы.Даже если мы полностью согласны с тем, что совпадение не означает, что этот ребенок наш, все равно будет больно, когда этот факт будет возвращен домой.

Одна из причин, по которой неудавшееся совпадение трудно справиться, заключается в том, что другие либо не понимают боли приемного родителя, либо не понимают, как это могло случиться. Такое непонимание ставит приемного родителя в положение, когда ему постоянно приходится объяснять или просто скрывать тот факт, что они были почти родителями.

Один из лучших советов, который мы можем дать, — позволить себе почувствовать боль.Не умаляйте его, потому что ребенок на самом деле не был вашим, или потому, что вы не должны были оправдывать свои надежды, или потому что … Это настоящая потеря, и у вас есть полное право грустить.

Вот несколько советов от тех, кто был на вашем месте:

• Не торопитесь, чтобы скорбеть, и позвольте своему народу позаботиться о вас.
• Моя любимая поговорка: «Когда одна дверь закрывается, другая открывается». Но друг прислал мне цитату, которая делает еще один шаг вперед — забавно, но правдиво: «Когда одна дверь закрывается, другая открывается; Желаю, чтобы в коридорах не было так страшно ».
• Хотя я грустен и разочарован по себе, это никогда не было «моим» ребенком, и я не могу не испытывать за нее радость. Я знаю, что значит родить и уйти с пустыми руками … и хотя есть аргументы в обоих направлениях относительно того, какая утрата является более легкой (смерть или усыновление), это не та боль, с которой должна столкнуться мать.
• Любовь друг к другу, это больно обоим партнерам. Будьте рядом друг с другом, что бы это ни значило для вас. Также найдите время, чтобы наполнить себя тем, что поддерживает здоровье вашего тела и разума.После того, как я оплакивал наше неудавшееся усыновление, я решил, что лучше чем заняться. Я взял на работу больше клиентов, что также помогло компенсировать расходы, связанные с неудачным усыновлением.
• Ведите дневник благодарности! Много дней я сосредотачивался на очень простых вещах, за которые был благодарен, но я всегда пытался найти что-нибудь, даже самое маленькое, что было бы хорошо в этот день.
• Первый матч мы полностью оправдали наши надежды… Большое время, поэтому я был так полностью опустошен. Но вы знаете, что? Я бы ни на что не променял.Потому что все эти 24 часа я была будущей мамой… со всеми сопутствующими ей радостями и волнениями. Не обманывайте себя из-за радости, которую может принести ожидание, беспокоясь о «а что, если» (что, я знаю, легче сказать, чем сделать).
• Мы знали, что будем раздавлены, если брак сорвется, но будущие родители никогда не поправятся, если сделают неправильный выбор. Когда мы действительно это осознали, мы получили свободу любить и не беспокоиться.
• Я пережил 5 неудачных попыток усыновления детей в домашних условиях, прежде чем окончательно сдался.Принято из Китая через год. УРА!
• Я говорю потенциальным приемным родителям, пожалуйста, не предполагайте, что брак закончится усыновлением, пожалуйста, уважайте будущую маму и тот факт, что это ее ребенок и выбор, который изменит многие жизни. Быть возбужденным — это нормально, но будьте также готовы. И если она все же решит стать родителем, вы можете грустить и разочаровываться… но, пожалуйста, не говорите об этом EM / маме. Независимо от того, как долго вы были подобраны, независимо от того, насколько глубокими и личными были ваши разговоры, независимо от того, насколько близки вы стали….это все еще ее ребенок, и она все еще испытывает сильнейшую душевную боль ».

Были ли у вас неудачные попытки усыновления? Чем вы можете посоветовать другим, переживающим этот опыт?

Молодая жертва убийства помогает раскрыть ее собственное дело почти 40 лет спустя

[Эта история ранее транслировалась 7 ноября 2020 г. Она была обновлена ​​7 августа 2021 г.]

Рано утром 20 декабря 1979 г. , тело 18-летней Мишель Мартинко было найдено в ее машине на стоянке торгового центра в Сидар-Рапидс, штат Айова.Она получила несколько ножевых ранений. Это убийство ставило следователей в тупик на протяжении нескольких поколений. Корреспондент CBS News Джейми Юккас рассказывает о неумолимых поисках решения одного из самых запутанных дел Айовы и о том, как Мишель Мартинко, возможно, помогла им раскрыть собственное убийство.

УЖАСНАЯ СЦЕНА

Незадолго до Рождества 1979 года каждый полицейский в Сидар-Рапидс, штат Айова, был вызван для работы над ужасным убийством на стоянке торгового центра Westdale Mall, включая ныне вышедшего на пенсию детектива Харви Денлингера.

Харви Денлингер : Я никогда не видел, чтобы кто-то наносил столько ударов ножом. … Нечто подобное здесь не было слышно ..

Поездка в торговый центр оказалась для Мишель Мартинко смертельной. Она получила 29 ножевых ранений в своей машине. «Этот человек подкрался к Мишель, открыл дверь … и забрался внутрь», — сказал Дет. Мэтт Денлингер.

Роб Райли

Мишель Мартинко, 18-летняя старшеклассница, была найдена зарезанной на переднем сиденье своей машины.Ее убийца был неизвестен, что сбило с толку поколения следователей.

Харви Денлингер: Мы не могли ничего придумать… и мы просто продолжали работать.

Джейми Юккас : Сколько вам было лет?

Дет. Мэтт Денлингер : Мне было 5 лет.

Джейми Юккас : Вы помните этот случай?

Дет. Мэтт Денлингер : Нет, не с детства.

Мэтт — сын Харви.

Дет.Мэтт Денлингер : Но каждый год 19 декабря… в местных новостях появлялся фрагмент о Мишель Мартинко… Так что было действительно трудно не заметить серьезность этого.

НОВОСТИ 2006 ГОДА: Мишель Мартинко была светлоглазой блондинкой… 27 лет назад ее жизнь оборвалась…

Десятилетия спустя Мэтт — теперь сам детектив — присоединился к расследованию убийства Мишель Мартинко 36 лет спустя. его отец начал заниматься тем же делом.

Дет.Мэтт Денлингер : Разве не было бы чего, если бы я нашел нашего подозреваемого, а мой отец все еще жив?

И пока он копался в толстых файлах, сын пошел к отцу, чтобы помочь ему разобраться во всем этом.

Дет. Мэтт Денлингер : Я хотел, чтобы кто-нибудь поговорил об этом, и я хотел, чтобы кто-то действительно это понимал.

Преступление ошеломило этот небольшой город с населением 110 000 человек.

Трейси Прайс : Это нас до чертиков напугало.

Трейси Прайс ходила в среднюю школу и пела в хоре с Мишель.

Трейси Прайс : Меня просто ударило кирпичом… Почему? [качает головой]

Майк Уайрик [качает головой]: Это был просто шок.

Майк Уайрик встречался с Мишель в старшей школе и говорит, что ее убийство разрушило общеамериканский имидж города.

Майк Уайрик : Если это могло случиться и человека не поймали, могло случиться что угодно.

Джанель Стоунбрейкер — старшая сестра Мишель, она на 12 лет старше. Мишель была цветочницей на своей свадьбе.Она и ее муж Джон говорят, что ничто не могло подготовить их к ужасным новостям, которые они получили на следующее утро после убийства Мишель.

Джанель Стоунбрейк r: Мы просто обнялись и не могли поверить, что она ушла. … Мой отец был очень стоически настроен по этому поводу, но он был зол. Моя мать была просто несчастна [эмоциональна].

Это был сокрушительный удар для родителей, которые уже так много пережили с Мишель.

Джанет Мартинко перенесла пять выкидышей, и ей было 44 года, когда родилась Мишель.

Джанель Стоунбрейкер : Это было здорово, я имею в виду, это было просто так захватывающе, когда родилась моя сестра… и она была «чудо-младенцем».

Когда Мишель было 12 лет, ей поставили диагноз сколиоз, искривление позвоночника. Ей пришлось носить бандаж, который переходил от шеи к бедрам.

Джанель Стоунбрейк r: Она чувствовала себя совсем другой, очень застенчивой. Она не могла двигаться, как другие дети, так что это был тяжелый период.

Но в 14 лет она смогла сбросить скобу, и затем, по словам Джанель, для Мишель все изменилось.

Джанель Стоунбрейк r: Фарра Фосетт была с волосами, а у моей сестры всегда были длинные светлые волосы. Итак, она подумала: «Хорошо, я могу сделать прическу».

Джон Стоунбрейк r: Мишель блаженно не подозревала о том внимании, которое ей уделяли мужчины.

Она привлекла внимание Энди Зайделя, который в свои 16 лет был на год старше Мишель.

Гейл Доусон : Мы познакомились с ним на роликах.

Подруга Мишель Гейл Доусон помнит его.

Гейл Доусон : Знаете, там был этот кричащий парень со спортивной машиной.

Мишель и Энди были вместе два года, а затем расстались. Друзья говорят, что она не хотела быть в преданных отношениях — и Энди, очевидно, не слишком хорошо это воспринял.

Джон Стоунбрейк r: После того, как они расстались, он хотел знать каждое ее движение, с кем она встречается, почему она встречается с этим конкретным человеком. Он поговорит с ее друзьями … он просто не уйдет.

Энди Зайдель и Мишель Мартинко на фотографии с выпускного вечера 1978 года встречались за два года до разрыва.Роб Райли

Полиция узнала, что Энди в ту роковую ночь столкнулся с Мишель в торговом центре. Привезли на допрос.

Джейми Юккас : У него было алиби?

Дет. Мэтт Денлингер : У Энди было алиби — Энди был дома вскоре после закрытия торгового центра… и его мама предоставила алиби. Проблема с алиби Энди в том, что мамы много говорят, чтобы защитить своих детей.

Гейл Доусон : Каждый мужчина, который знал ее, был подозреваемым, которого они должны были очистить.

Джейми Юккас : Вы, должно быть, были подозреваемым?

Майк Уайрик : Я был.

Майк Вайрик тоже был допрошен. И хотя он был более чем в 100 милях от колледжа, когда была убита Мишель, полиция знала, что он тоже встречался с ней.

Майк Уайрик k: Все это было немного устрашающе. Это было сложно. Это было страшно.

Майк говорит, что полиция с ним жестко обращалась.

Майк Уайрик : В какой-то момент они подумали, что я им не все рассказываю, и выложили передо мной фотографии с места преступления. И это было больно.

Майка никогда не считали серьезным подозреваемым, потому что он не был в Сидар-Рапидс во время убийства — а Энди был. А поведение Энди на похоронах Мишель только усилило подозрения многих людей в отношении него.

Гейл Доусон : Он был почти в гробу. Он был таким эмоциональным.Он обнял ее и просто рыдал… он сказал мне: «Я должен знать, кого она любила, когда умерла… Любила ли она меня или Майка? Кого она любила, когда умерла? »

Но у полиции не было веских доказательств, указывающих на Энди Зайделя. Он покинул Сидар-Рапидс вскоре после окончания школы и присоединился к военно-морскому флоту.

Гейл Доусон : Многие из нас были убеждены, что он убил ее.

Джон Стоунбрейкер : Я думал, что его арест и обвинение — лишь вопрос времени.

Джанель Стоунбрейкер : Больше никого не было. Другого подозреваемого действительно не было.

КРОВЬ УБИЙЦА СЛЕВА СЗАДИ

Пока полиция проводила расследование в отношении ближайших к Мишель Мартинко потенциальных подозреваемых, они также изучали возможность того, что Мишель могла быть убита за пределами торгового центра незнакомцем.

Трейси Прайс : Она была там, и она искала пальто, которое ее мама надела для нее на Рождество, и она собиралась расплатиться.

У Мишель было 186 долларов, чтобы заплатить за пальто, но в конце концов она решила, что она ей не нужна. Трейси Прайс столкнулся с ней в торговом центре той ночью и предупредил ее, когда увидел, что она держит деньги.

Трейси Прайс : «Убери это», ты знаешь… «не выкладывай деньги здесь, среди всех».

Трейси узнала только позже, что Мишель в ту ночь немного волновалась.

Трейси Прайс : Она нервничала, собираясь пойти в торговый центр одна, и что она сказала кому-то, что ей кажется, что за ней следят.

Джейми Юккас : Вы не заметили, что кто-то наблюдает за ней, уделяя ей пристальное внимание?

Трейси Прайс : У меня никогда не было такого чувства.

Мишель в темноте направилась к своей машине.

Джейми Юккас : Итак, она припарковалась довольно далеко.

Дет. Мэтт Денлингер : Да, она припарковалась здесь. … Я думаю, что она садится, я думаю, она сама включила эту машину и прогревала ее, чтобы согреть окна … и я думаю, что в тот момент, прежде чем она завела машину и уехала, он у двери, хлопает он открывается, толкает ее и забирается внутрь.

Мишель Мартинко была найдена зарезанной в автомобиле своей семьи на парковке Westdale Mall.

Департамент полиции Сидар-Рапидс

Джейми Юккас : Похоже на ограбление?

Дет. Мэтт Денлингер : На первый взгляд это выглядело бы как ограбление, но деньги у нее были при себе, их не забрали. У нее была сумка с некоторыми вещами, которые она купила на заднем сиденье, их не взяли.

Джейми Юккас : Итак, это сексуальное насилие?

Дет. Мэтт Денлингер : Это вполне могло быть планом.

Хотя вскрытие показало, что она не подвергалась сексуальному насилию, Мишель имела защитные срезанные раны на руках и теле.

Дет. Мэтт Денлингер : Вы должны предположить, что практически любой мотив, о котором вы можете подумать, был возможен, и что Мишель решила, что она не позволит этому случиться. Она боролась.

Какими бы ни были мотивы, нападавший был подготовлен.

Дет. Мэтт Денлингер, : Они обнаружили вмятины от резиновых перчаток на внешней стороне автомобиля в грязи. Они нашли их в машине в крови … было ясно, что человек пытался скрыть свою личность.

У следователей не было ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, ни улик. Хотя у них было залитое кровью место преступления, до технологии ДНК еще оставались годы.

Дет. Мэтт Денлингер : Это разочаровывает — к 1986 году это дело лежит на льду, он такой холодный… Никто не может придумать, что еще делать в этот момент.

Семья Мишель была еще более разочарована.

Джанель Стоунбрейкер : Казалось, что на всех посмотрели.

Джон Стоунбрейкер : Мы думали, что чемодан практически мертв в воде.

Потребовалось бы почти два десятилетия, но дело снова ожило. В 2005 году руководил детектив Дуг Ларисон. По совпадению, он ходил в среднюю школу с Мишель. Хотя они не были близки, ее убийство глубоко повлияло на него.

Джейми Юккас : Значит, вы думали об этом с 18 лет — как решить эту проблему.

Дет. Дуг Ларисон : Верно. … Я чувствовал ответственность перед одноклассниками за раскрытие этого дела.

За годы, прошедшие после убийства Мишель, ДНК превратилась в инструмент судебной экспертизы.

Дет. Дуг Ларисон : Изменения в технологиях, изменения в науке. … Итак, я хотел продолжить и продвинуть дело вперед.

И Ларисон именно это и сделала.Он читал досье Мишель, когда обнаружил, что незадолго до этого другой детектив отправил на тестирование соскобы крови, обнаруженные на рычаге переключения передач автомобиля. Но никто не уточнил результаты.

Соскобы крови, обнаруженные на рычаге переключения передач автомобиля Мишель Мартинко, были позже отправлены на тестирование, и результаты показали, что в них присутствует мужская ДНК.

Департамент полиции Сидар-Рапидс

Джейми Юккас : И он просто остается в файле, пока кто-нибудь его не найдет?

Дет.Дуг Ларисон : И это может затеряться в файле.

Джейми Юккас :… и пока кто-нибудь не сядет и не прочитает файл, они скажут: «Ого, у нас есть ДНК».

Дет. Дуг Ларисон : Эти разные следователи не обязательно общаются друг с другом.

Но Ларисон нашел тот лабораторный отчет, и он показал, что не только у переключателя передач есть ДНК, но и мужская ДНК.

Дет. Дуг Ларисон : Вероятно, он порезался, и вот так его ДНК и его кровь смешались с ее кровью в переключателе переключения передач.

Затем Ларисон отправила платье Мишель, которое было надежно спрятано в шкафчике для вещественных доказательств, в лабораторию для дальнейшего тестирования.

Джейми Юккас : Что они нашли?

Дет. Дуг Ларисон : Пятно крови на ее платье с полным мужским профилем ДНК. И это соответствовало мужскому ДНК, нанесенному на селектор переключения передач.

Фотографии улик по делу об убийстве Мишель Мартинко

18 фотографий

Ларисон обнаружил важную улику.

Дет. Дуг Ларисон : Я думаю, это просто здравый смысл, что это, вероятно, ваш убийца прямо здесь.

Детективы работали в лаборатории. Теперь все, что им было нужно, — это подозреваемый.

Дет. Мэтт Денлингер : Мы знаем, что нам нужен только один человек. Нам просто нужно, чтобы нам повезло. Вы знаете — пусть солнце светит нам хотя бы один день, когда мы найдем одного человека, который соответствует этому.

Но это займет много дней — более десяти лет. И это была не удача — это были копы, которые не уходили, пока наконец не остановились на одном очень удивительном подозреваемом.

Джанель Стоунбрейк r: Итак, мы — о мальчик, вот оно — мы наконец дошли до проводов по этому поводу.

В ПОИСКАХ ПОДОЗРЕНИЯ

В самом сердце Америки, для таких друзей, как Трейси Прайс, которые видели Мишель Мартинко последней ночью своей жизни, для бывшего парня Майка Вайрика и для близкой подруги Гейл Доусон убийца Мишель оставил след во всех их жизни. жизни.

Трейси Прайс : Каждую годовщину она проходит через вашу голову.

Майк Вайрик: Мы все в какой-то мере были жертвами.

Джейми Юккас : Ваша невиновность украдена.

Майк Уайрик : Да, именно так.

Гэйл Доусон : Затем возник страх … Ты напуган. Вы боитесь ходить куда-нибудь.

«Она была поразительной … просто умный, добрый, приятный человек», — сказал школьный товарищ Майк Уайрик о Мишель Мартинко.

Роб Райли

Убийца исчез.Но к 2005 году исследователи обратились к чему-то новому: науке и мужскому профилю ДНК на платье Мишель и ДНК крови на переключателе передач ее автомобиля.

Джейми Юккас : Было бы справедливо сказать, что вы нашли иголку в стоге сена?

Дет. Дуг Ларисон : Я думаю, что в этом случае много иголок в стогах сена.

Для ведущего следователя Дуга Ларисона старые доказательства внезапно обрели новый потенциал. Он отправил образцы крови в CODIS, общенациональную базу данных ДНК, собранных у арестованных преступников.Если у убийцы Мишель был предыдущий рекорд…

Дет. Дуг Ларисон :… CODIS даст нам хит и расскажет, кто соответствует профилю.

Джейми Юккас : Итак, вы отправляете его в CODIS, и что происходит?

Дет. Дуг Ларисон : Ну, у нас никогда не было хита.

Это был тупик. ДНК платья и машины Мишель не совпадала ни с кем в огромном правительственном файле.

Дет. Дуг Ларисон : Итак, теперь у нас была работа.

Начиная с определения местонахождения всех людей, с которыми первоначально беседовали копы Сидар-Рапидс.

Дет. Дуг Ларисон : Мы собрали образцы ДНК более чем у 100 разных людей.

Копам пришлось убедить их пройти тест ДНК.

Дет. Дуг Ларисон : Это заняло много времени.

Были протестированы Майк Вайрик и Трейси Прайс; оба оказались отрицательными. На вершине списка Ларисон был старый парень Мишель, Энди Зайдель.

Дет.Дуг Ларисон : Думаю, он был, вероятно, главным подозреваемым с самого начала этого дела.

Энди Зайдель прожил 27 лет, многие жители его родного города считали его убийцей.

Дет. Дуг Ларисон : Я сказал: «Послушай, Энди, если ты дашь нам свою ДНК, и она не совпадает. Тогда ты исключен. Ты очищен». … Он добровольно сдал свою ДНК, и его исключили.

Но тот, кто покончил с жизнью Мишель, оставил другой, но прочный след в Энди.Родители Мишель умерли до того, как тест ДНК оправдал его. Скорее всего, они пошли к своим могилам, полагая, что Энди был убийцей их дочери.

Джанель Стоунбрейкер : Мне это очень плохо.

Джон Стоунбрейкер : Энди сам был жертвой, потому что… на Энди указывало много пальцев.

Ларисон двинулся дальше — одноклассники, друзья, семья — в поисках совпадения с мужской ДНК.

Джейми Юккас : Итак, вы делаете сотню человек.Что возвращается?

Дет. Дуг Ларисон : Все выбыли. Нет совпадений.

Для детектива Дуга Ларисона это были 10 лет разочарований.

Дет. Дуг Ларисон : Я как бы выгорел. Итак, я пошел к своим руководителям и сказал: «Я думаю, вам нужно найти кого-нибудь, кто заменит меня в этом деле». … И тогда вошел Мэтт.

Детективы Мэтт Денлингер и Дуг Ларисон были полны решимости найти убийцу Мишель Мартинко.Новости CBS

Мэтт Денлингер, сын Харви, второе поколение — ищет убийцу Мишель. В 2015 году он стал ведущим детективом.

Факты не изменились. Но технология ДНК снова продвинулась дальше, открывая заманчивые возможности.

Дет. Мэтт Денлингер : У нас есть профиль ДНК. Как мы можем получить от него дополнительную информацию? Можем ли мы узнать цвет глаз, цвет волос, расу?

Денлингер добрался до компании Parabon NanoLabs в Вирджинии через всю страну.

Дет. Мэтт Денлингер : И они сказали: «Да, мы знаем, что вы пытаетесь сделать. И знаете что? Мы можем сделать снимок потенциального подозреваемого по этому образцу ДНК».

Джейми Юккас : Вы думали, что это возможно?

Дет. Мэтт Денлингер : Нет, нет. У меня не было хорошего представления, что это возможно. Это звучало немного по-фантастическому. … Но я был готов попробовать. Надо было что-то делать.

Портрет поразил. Парабон назвал технику «Снимок».«Это сделало лицо фантома.

Дет. Мэтт Денлингер : Из этого мы узнали, что наш подозреваемый, вероятно, был белым мужчиной, светлыми волосами, голубыми глазами. Итак, у нас была пресс-конференция.

Следователи сузили генетику подозреваемого, но они не знали его возраста и не имели представления о том, как он носил волосы. Поэтому были созданы разные эскизы, каждый с разным видом.

Следователи сузили генетику подозреваемого, но они не знали, сколько ему лет и как он носил волосы.Parabon NanoLabs

Город, жаждущий справедливости, искал в своей памяти совпадение.

Джейми Юккас : Тебе часто звонят с чаевыми?

Дет. Мэтт Денлингер : У нас сотни.

Джейми Юккас : Любая из них удалась?

Дет. Мэтт Денлингер : Это каждый голубоглазый светловолосый парень, который когда-либо ходил по земле и ступал ногой в Айове.

Джейми Юккас : Вы просто запутались?

Дет. Мэтт Денлингер : Я действительно был сбит с толку. … И я не знал, куда идти дальше.

Ответ пришел из печально известного, но совершенно не имеющего отношения к делу случая: так называемого «убийцы из Голден Стэйт» в Калифорнии. Джозеф ДеАнджело был арестован в 2018 году по обвинению в многолетнем серийном убийстве и изнасиловании.

Дет. Мэтт Денлингер : Это были большие новости. Тогда это были большие национальные новости … Я прочитал статью, в которой говорилось о генетической генеалогии.

Джейми Юккас : И вы пошли на «лото».

Дет. Мэтт Денлингер : Я пошел на «лото». Ага.

Генетическая генеалогия — диаграмма ДНК, от одного члена семьи к другому — генеалогическое древо ДНК. Парабон был готов проверить ту же самую ДНК еще раз.

Дет. Мэтт Денлингер : Они сказали… мы будем использовать образец, который вы нам уже предоставили, для снимков снимков. Я сказал: «Давайте сделаем это».

Parabon провела поиск в общедоступной национальной базе данных GEDmatch о людях, которые добровольно предоставили свою ДНК, чтобы отследить свои личные родословные.

Дет. Мэтт Денлингер : И в июле 2018 года мы получили от них отчет. Они сказали: «Хорошие новости. Мы нашли родственника вашего убийцы».

Дет. Мэтт Денлингер : Брэнди Дженнингс — наша девушка в Ванкувере, штат Вашингтон.

Джейми Юккас : Она троюродная сестра, которую когда-то убрали.

Дет. Мэтт Денлингер : Совершенно верно.

Брэнди Дженнингс, офис-менеджер и мать-одиночка, приходилась дальним родственником мужчине, чья ДНК была обнаружена на окровавленном платье и машине Мишель.

Джейми Юккас : Итак, вы начнете с нее.

Дет. Мэтт Денлингер : Начни с нее.

Дет, Мэтт Денлингер, вместе с корреспондентом CBS News Джейми Юккасом, потратили месяцы на построение генеалогического древа Брэнди Дженнингс, используя генеалогические записи, записи о рождении и записи надгробий.

Новости CBS

Денлингер потратила месяцы на построение генеалогического древа Брэнди вплоть до ее прапрапрадедов.

Дет. Мэтт Денлиндж r: Мы использовали генеалогические записи, записи о рождении, записи надгробий, все, что мы могли найти в Интернете, все, что мы могли найти, чтобы заполнить кучу этих неизвестных.

По мере того, как все больше кровных родственников Брэнди Дженнингс предоставляли свои ДНК, возникала генетическая загадка. И детектив снова обратился к Парабону.

Дет. Мэтт Денлингер : И они перенастроили все и сказали: послушайте, мы думаем, ваши лучшие шансы — эти три брата, которые живут в Айове.

Три брата. Все из Айовы. Вероятно, все они имеют ДНК крови, найденной в машине Мишель Мартинко. 38-летний след вел прямо домой.

Дет. Мэтт Денлингер, : Двадцать минут отсюда. Я был очень взволнован этим.

ОБНУЛЕНИЕ В

К октябрю 2018 года кропотливые поиски предков детектива Мэтта Денлингера сузили число подозреваемых до трех братьев из Айовы, и все они были живы.

Дет. Мэтт Денлингер: Мы немедленно начали исследование этих трех братьев.Это были Дональд Бернс, Кеннет Бернс и… Джерри Бернс

.

Братья Бернс. Слева направо: Кеннет, Джерри и Дональд.

Дон Бернс

Денлингер и его команда разработали план. Они собирали образцы ДНК у братьев, чтобы убедиться, что они совпадают, и делали это без их ведома.

Джейми Юккас: Вы думаете, что один из них подозреваемый, вы не можете сказать никому из троих.

Дет.Мэтт Денлингер : Я не только не могу сказать ничего из трех, но я был осторожен с тем, кому я рассказывал в целом. … Айова — не самый большой штат в союзе. И мало ли кто знает кто.

Они последовали за одним братом на обед и схватили его солому; для второго из его мусора была собрана зубная щетка. А потом третий брат, Джерри…

Дет. Мэтт Денлингер : Мы поехали в Манчестер. И мы уже установили некий шаблон или несколько мест, чтобы попытаться его найти.

Через пару часов он заметил Джерри Бернса в пиццерии.

Дет. Мэтт Денлингер : Он выпил не менее двух газированных напитков из стакана с трубочкой.

Образцы всех трех братьев были отправлены в лабораторию. Дон и Кеннет не подходили друг другу, но результаты показали, что Джерри Бернс был точным совпадением. Для Денлингера послание было ясным.

Дет. Мэтт Денлингер : Я определенно потерял дар речи. Я сегодня почти потерял дар речи, думая об этом.

ДНК Джерри Бернса точно соответствовала ДНК на месте преступления. Здесь изображены Парабоновый снимок и молодой Джерри Бернс.

Parabon NanoLabs / Роб Райли

Оказывается, Парабонский набросок подозреваемого был очень похож на молодого Джерри Бернса. Но Бернс не был очевидным подозреваемым.

Дет. Мэтт Денлингер : Мы не находим … связи с Мишель.Никакой связи с этой машиной.

Еще более загадочно то, что резюме Джерри Бернса было полной противоположностью хладнокровного убийцы. Он не имел судимости и даже был уважаемым бизнесменом с женой и тремя детьми. Денлингер выбрал конкретный день, чтобы взять интервью у Бернса в его офисе: 19 декабря 2018 года — ровно через 39 лет после убийства Мишель.

Дет. Мэтт Денлингер : Я хотел сбить его с толку. Я хотел поднять этот вопрос во время интервью и посмотреть, повлияет ли это на него.

DET. МЭТТ ДЕНЛИНГЕР: Привет, как ты сегодня? Джерри, меня зовут Мэтт из полицейского управления Сидар-Рапидс.

Используя скрытую камеру внутри кофейной кружки, Денлингер попытался получить признание.

DET. МЭТТ ДЕНЛИНГЕР: На самом деле у нас есть ваша ДНК на месте преступления, и поэтому мы знаем, что вы были там в ту ночь, когда это произошло. … Как мы можем получить вашу ДНК на месте преступления, Джерри?

ДЖЕРРИ БЕРНС: Не знаю.

Но Джерри признал, что он был в торговом центре со своей семьей в прошлом.

DET. МЭТТ ДЕНЛИНГЕР: Вы ходили в торговый центр Westdale?

ДЖЕРРИ БЕРНС: О да. Конечно, мы пошли в торговый центр Westdale.

19 декабря 2018 года, через 39 лет после убийства Мишель, Det. Денлингер взял интервью у Бернса в его офисе. Денлингер записал его с помощью камеры, которая была спрятана внутри кофейной кружки. Бернс отрицал свою причастность к убийству Мишель.

Прокурор Ник Мэйбэнкс / Департамент полиции Сидар-Рапидс

Хотя Джерри не мог вспомнить, когда он был в торговом центре, Денлингер продолжал давить на него.

DET. МЭТТ ДЕНЛИНГЕР: Джерри, что случилось той ночью?

ДЖЕРРИ БЕРНС: Не знаю.

Несмотря на отрицание Бернса, ДНК было достаточно, чтобы арестовать его за убийство Мишель Мартинко.

На обратном пути в Сидар-Рапидс камера снова работала — на этот раз в полицейской машине, и Денлингер считает, что Джерри предложил кое-что откровенное.

Дет. Мэтт Денлингер : Ну, он сказал кое-что … о блокировке вещей — о травмирующих событиях.

DET. МЭТТ ДЕНЛИНГЕР [на заднем сиденье полицейской машины]: Как вы думаете, возможно ли это, и вы ничего из этого не помните?

ДЖЕРРИ БЕРНС [на заднем сиденье полицейской машины]: Я уверен, что что-то в этом роде было бы… Можно заблокировать… вы блокируете вещи из своих воспоминаний.

Джейми Юккас : Вы детектив по расследованию убийств. Ваша интуиция вам что-то подсказывает. Что говорит твоя интуиция?

Дет. Мэтт Денлингер : Моя интуиция подсказывала мне, как только он отказался отрицать это или дать мне правдоподобное объяснение, что у нас был правильный парень.

Для сестры Мишель, Джанель, новости о совпадении ДНК и аресте означали надежду и день, когда она и ее муж Джон думали, что никогда не наступит.

Джанель и Джон Стоунбрейкер были в восторге от новости о совпадении ДНК. «Мы действительно потеряли надежду, мы действительно потеряли», — сказала Джанель.

Новости CBS

Джанель Стоунбрейкер : Мы просто кричали и кричали, мы просто разговаривали и разговаривали.Мы были так взволнованы.

Но для семьи Бернс все это стало полным шоком. Дочь Джерри Дженнифер и его брат Дон не могли поверить, что человек, которого они знают и любят, когда-либо способен на такой ужасный поступок.

Дженнифер Бернс : Мы не поверили. Это не может быть наш папа.

Дональд Бернс : Он не мог этого сделать. Просто не было возможности. Он всегда был рядом со своей семьей.

Леон Шпион : Обстоятельства сделали это крайне маловероятным с нашей точки зрения.Во-первых, между Джерри и Мишель Мартинко не было никакой связи. Никто.

Леон Спайс — поверенный Джерри Бернса. Он считает, что поведение его клиента во время допроса в полиции не было необычным.

Леон Шпион : Я призываю любого предсказать, как тот отреагирует, не говоря уже о том, чтобы быть пойманным на ровном месте со следователем, пытающимся приписать его к ужасному, ужасному преступлению. … Он не совершал этого убийства.

В феврале 2020 года обвиняемый в убийстве Мишель Мартинко предстал перед судом более чем через четыре десятилетия после ее убийства.Из-за ажиотажа вокруг дела в Сидар-Рапидс судья вынес решение о переносе места проведения в Давенпорт, штат Айова, в часе езды.

НИК МЭЙБЕНКС [в суде]: Доказательства покажут, что Мишель Мартинко была убита той ночью обвиняемым Джерри Бернсом.

Прокурор Ник Мэйбэнкс почувствовал тяжесть своего родного города на своих плечах.

Ник Мэйбэнкс : Это дело пристальное внимание. … На этой истории выросли поколения.

И поколение, пережившее ужас и подозрения.Несколько друзей Мишель были вызваны для дачи показаний, в том числе бывший парень Мишель и когда-то главный подозреваемый Энди Зайдель, который говорит, что они с Мишель были в хороших отношениях, когда видели друг друга в последний раз.

ЭНДИ ЗЕЙДЕЛ [в суде]: У нас не было причин для плохого расставания… Мы просто как бы разошлись, когда мы стали взрослыми.

Также позвонили Майку Вайрику, и ему пришлось заново пережить убийство Мишель.

Майк Уайрик : Это испытание было тяжелым для меня.… Потому что многие из нас вернули все это в фокус так, как это не было в центре внимания с тех самых ранних дней.

С самого начала обвинение столкнулось с рядом препятствий. Дело и доказательства были давным-давно.

Ник Мэйбэнкс : Попробуйте взять 40 лет исследований и сжать их в историю.

И многое в этом подозреваемом не имело смысла.

Джейми Юккас : Что тебе нравится? У вас есть подозреваемый, у которого нет криминального прошлого, о котором нам известно, и это ужасное преступление, которое выглядит очень личным.У тебя нет истории.

Ник Мэйбэнкс : Я не знаю. Ага. И после того, как он дал интервью, у нас тоже не было особой истории.

История, которую семья Бернс считает проблемной с самого начала.

Дочь Джерри Дженнифер и его брат Дон не могли поверить, что человек, которого они знают и любят, когда-либо способен на такой ужасный поступок.

Новости CBS

Дженнифер Бернс : Они хотели объяснить, как его ДНК попала туда.Ну, а откуда ему это знать 40 лет назад? Знаешь, я не могу вспомнить, что делал на прошлой неделе каждый день.

Джейми Юккас : Итак, можно ли сказать, что Джерри убил Мишель?

Дон Бернс : Я бы сказал, что это так. Это абсолютно не могло произойти.

Дженнифер Бернс : Я не думаю, что мой отец мог это сделать каким-либо образом.

Обвинение опиралось на одно важное доказательство: ДНК Джерри Бернса.

Ник Мэйбэнкс : У нас есть наука; у нас есть парень. … Есть один шанс из 100 миллиардов, что это может быть кто-то другой. В мире всего 8 миллиардов человек или около того.

Но Леон Спис утверждает, что доказательства ДНК не являются надежными.

Леон Спайс : Есть много неправильных представлений о ДНК… Это не серебряная пуля, которую часто изображают правоохранительные органы.

ЛЮБОПЫТНЫЕ КОММЕНТАРИИ

Когда дело штата было закрыто, у прокурора Ника Мэйбэнкса была последняя карта для игры.Он вызвал нового свидетеля, Майкла Эллисона, наркомана, который подружился с Джерри Бернсом в тюрьме.

МАЙКЛ АЛЛИСОН: Я спросил его напрямую — я спросил его: «Джерри, ты совершил преступление», и он сказал: «Я не могу говорить об этом».

Но Бернс сказал кое-что любопытное.

МАЙКЛ АЛЛИСОН: Он чувствует, что независимо от того, что произойдет в его деле, он выиграет, потому что у него была возможность быть там со своей семьей все эти годы.

Эллисон сказал, что Джерри позже сделал еще один комментарий, когда они играли в карты, которые так его беспокоили, что он вызвался дать показания.

МАЙКЛ АЛЛИСОН: Он сказал мне, что если я буду продолжать избивать его в пинохле, «ему придется отвести меня в торговый центр». … Мне это было противно.

В своей версии защиты Леон Спис вызывает только одного свидетеля — доктора Майкла Спенса, молекулярного биолога. Он говорит, что, хотя нет никаких сомнений в том, что ДНК в машине Мишель принадлежала Джерри Бернсу, другое дело, как она попала туда.

LEON SPIES: Доктор Спенс, правдоподобное объяснение того, что ДНК Джерри могла появиться в результате передачи?

DR.МАЙКЛ СПЕНС: Да, это вполне возможно.

Леон Шпион : Каждый раз, когда вы вступаете в контакт с чем-то, вы теряете ДНК, вы оставляете свой биологический след.

Леон Спайс : Она была в торговом центре перед тем, как ее убили, торговом центре, который использовала семья Бернс … она села с другом в фуд-корте — фуд-корте, который Джерри Бернс и его семья могут сидели в.

Тело Мишель Мартинко было найдено на переднем сиденье автомобиля.Она получила 29 ножевых ранений.

Департамент полиции Сидар-Рапидс

Но как ДНК Джерри оказалась на переключении передач Бьюика? Брат Джерри Дон Бернс считает, что этому может быть невинное объяснение.

Дон Бернс : Он работал в дилерском центре, который продавал автомобили Buick. … Так что есть вероятность, что если записи покажут, что эта машина прошла через этот дилерский центр, его ДНК может быть в этой машине.

Но Дет. Мэтт Денлингер на это не верит.

Дет. Мэтт Денлингер : Мой вопрос к ним был бы таков: платье тоже было отправлено в автосалон? … Это мир фантазий… здравый смысл говорит, что это не так.

Джейми Юккас : Невозможно.

Дет. Мэтт Денлингер : Невозможно.

В своих последних аргументах прокурор Мэйбэнкс говорит присяжным, что ДНК Джерри Бернса попала в эту машину только одним способом.

НИК МЭЙБЕНКС: На этом платье не было шанса постороннего загрязнения.Мы знаем, как это произошло, и знаем, кто это сделал.

В своем заключительном аргументе Шпион нападает на честность расследования.

LEON SPIES: Вы можете принимать во внимание не только доказательства, но также отсутствие или отсутствие доказательств, представленных обвинением.

И он говорит присяжным рассмотреть, насколько маловероятно, что такой человек, как Джерри, мог совершить подобное преступление.

LEON SPIES: По сценарию штата, Джерри Бернс, женатый мужчина с двумя маленькими детьми дома, уезжает, едет ночью в Сидар-Рапидс, штат Айова, оставив жену и детей, вооруженный ножом, вооружившись резиновыми перчатками, идет в торговый центр Westdale Mall на случай, если он встретит Мишель Мартинко, решает убить ее … а затем уезжает и уезжает домой…. забрызганный кровью … предположительно с ножевым ранением в руке … это сценарий, в который правительство хочет, чтобы вы поверили.

Жюри начинает обсуждение в понедельник днем. Нервы на пределе.

Джанель Стоунбрейкер : Я не думала о хлопковом данке … все, что нужно, — это один присяжный, чтобы составить присяжное.

Но всего через три часа…

Джон Стоунбрейкер : Я сказал — «у нас есть вердикт!» Мы вбегаем в здание суда, садимся [имитирует тяжелое дыхание] и ждем.

СУДЬЯ [зачитывает приговор]: Мы, присяжные, признаем обвиняемого Джерри Линн Бернс виновным в убийстве первой степени.

Виновен. В зале было тихо.

Джанель Стоунбрейкер : Мы почти не могли дышать… это было просто потрясающе, это было потрясающе.

Джанель Стоунбрейкер : Мы знали, насколько тихо было со стороны Джерри, и что никакой реакции не последовало.

Дженнифер Бернс: Несправедливо.

Дон Бернс : Я бы сказал, я был ошеломлен.Вердикт был вынесен так быстро. Я не знаю, нашли ли присяжные время, чтобы изучить факты.

Джейми Юккас : Что вы чувствуете в этот момент?

Дет. Мэтт Денлингер : Чрезвычайное облегчение… тяжесть мира теперь была с моих плеч.

Детектив Мэтт Денлингер помог закрыть дело, которое его отец Харви расследовал несколько десятилетий назад.

Новости CBS

Харви Денлингер, следователь, который участвовал в начале дела 40 лет назад, видел, как его сын помог его положить конец.

Харви Денлингер : Я чертовски горжусь им.

Дет. Мэтт Денлингер : Я действительно горжусь тем, что получил ответ, в то время как он все еще может его оценить.

Джейми Юккас : Сегодня он сказал, как гордится тобой.

Дет. Мэтт Денлингер : Да, хорошо — [слезы] — мы сделаем перерыв.

Наконец-то появился ответ на вопрос, который так долго преследовал Сидар-Рапидс. Но остается нерешенным вопрос: была ли Мишель Мартинко единственной жертвой Джерри?

ДЖЕРРИ БЕРНС: Я только что видел кое-что о Джоди Хьюзентруит…

В своем интервью Денлингеру Бернс случайно упомянул имя Джоди Хьюзентруйт.Она была светловолосой телеведущей, похищенной возле ее машины на стоянке в 1995 году и так и не найденной. Она работала в Мейсон-Сити, штат Айова, в двух часах езды от места, где жил Бернс, хотя нет никаких доказательств того, что он ее знал.

Свидетельские фото исчезновения Джоди Хуйсентруит

26 фотографий

Джейми Юккас : Вы подозреваете, что Джерри Бернс был причастен к другим преступлениям?

Дет.Мэтт Денлиндж r: Я не знаю ответа на этот вопрос… мое чутье подсказывает мне, что, вероятно, есть что-то еще.

Полиция Мейсон-Сити не раскрывает, расследуют ли они дело Бернса по делу об исчезновении Хуйсентрута, и его ДНК не связана с какими-либо другими делами. Но в случае с Мишель Мартинко она сыграла уникальную роль в раскрытии своего убийцы.

Джанель Стоунбрейкер : Она так упорно боролась, что заставила убийцу порезаться, он оставил его ДНК … и таким образом Мишель помогла раскрыть собственное убийство.

Четыре десятилетия после смерти Мишель ее друзья, семья и поколения следователей собираются, чтобы отпраздновать ее память.

Ник Мэйбэнкс [на собрании]: Это дело не только о ее смерти, но и о ее жизни.

Гейл Доусо n: Ник Мэйбэнкс сформулировал это лучше всего, я имею в виду, он сказал: «Дело не в том, как она умерла, а в том, как она жила».

Трейси Прайс : Вы не можете не задаться вопросом, куда бы ее завела жизнь?

Мишель Мартинко

Роб Райли

Ее имя навсегда останется в местной истории как часть самого страшного преступления в Сидар-Рапидс.

Джейми Юккас : вы проработали прокурором 20 лет. Это самое масштабное дело, которое у вас когда-либо было?

Ник Мэйбэнкс : Да… в каждом случае вы хотите справедливости… но такой случай за столько лет затронул так много людей, что никогда не будет другого подобного.

Джерри Бернс приговорен к пожизненному заключению без права досрочного освобождения.

Он настаивает, что не убивал Мишель Мартинко.

Продюсеры Алек Сиркен, Джейми Штольц и Мэтью Голдфарб.Линкольн Фарр — разработчик. Кен Блюм, Дорин Шехтер и Мишель Харрис — редакторы. Лурдес Агиар — старший продюсер. Нэнси Крамер — исполнительный редактор. Джуди Тайгард — исполнительный продюсер.

Джейми Юккас

Джейми Юккас — корреспондент CBS News из Лос-Анджелеса.

В финале «

Squid Game» появляется странная надежда на сезон 2

Международный хит Netflix « Squid Game » — потрясающие часы.В корейской драме о смертельном матче легко запоем, с прекрасным темпом, заставляющим эпизоды сливаться друг с другом, но переварить ее жестокие идеи о способности человечества к убийствам намного сложнее. В соревновании, вдохновленном сериалом Battle Royale , игроки либо убивают, либо погибают, чтобы получить шанс выплатить огромные долги. Нет никакого авторитарного государства, заставляющего их совершать убийства; эти отчаявшиеся люди вызвались добровольцами, рискуя своей жизнью примерно на 38 миллионов долларов США.

Стоит задуматься, что миллионы людей во всем мире вынесли из главного гуманистического послания самого популярного международного релиза Netflix за всю историю. Но какой бы мрачной ни была серия, несмотря на особенно человеконенавистнический поворот в ее финале, « Squid Game » заканчивается надеждой на то, что люди все еще могут спасти друг друга.

[ Ред. примечание: Впереди обширные финальные спойлеры для Squid Game .]

Сериал «Игра» — шесть раундов соревнований, основанных на популярных детских играх, где исключение означает быструю казнь — заканчивается тем, что разведенный игрок Сон Ги Хун (Ли Чжон Чжэ) борется насмерть против своего друга детства, опального банкира Чо Санга. -у (Пак Хэ Су).Ги-хун впал в бедность после катастрофы на своей старой работе, из-за которой он занял губительную сумму денег у ростовщиков. Но, несмотря на его моральную слабость в отношении азартных игр и обещаний, которые он не может сдержать, он с добрым сердцем становится моральным центром сериала. После победы над Сан Ву он пытается закончить Игру — вместо того, чтобы позволить Сан Ву умереть, он готов позволить им обоим уйти без гроша в кармане.

Фото: Netflix через Polygon

Но Сан-Ву отказывается встретиться с адом, ожидающим его, если он вернется к своей прежней жизни без огромной денежной прибыли, на которую он надеялся.Он смертельно ударил себя ножом в шею, оставив Ги-хуна забрать весь выигрыш. Ги-хун возвращается в Сеул с миллиардами корейских вон на дебетовой карте. Вернувшись домой, он обнаруживает, что его пожилая мать, медицинское обслуживание которой он пытался оплачивать, умерла, когда он был на Играх.

Хотя зрители уже видели большинство махинаций игры к финалу, они не узнают о мотивах VIP Game Masters, пока не узнает Ги-хун. На обратном пути в Сеул фронтмен (Ли Бён Хун) говорит Ги Хуну, что Игра — это просто развлечение для до неприличия богатых зрителей.Он сравнивает это с игрой самого Ги-хуна: «Вы делаете ставку на лошадей. Здесь то же самое, но мы делаем ставку на людей. Вы наши лошади, — говорит он.

В привычной манере K-драмы финал быстро разворачивается. Через год после окончания игры Ги-хун живет как нищий, отказываясь тратить свой выигрыш из-за своей вины. Более глубокое объяснение сериала и разрешение его морального конфликта наконец приходит, когда его вызывают на встречу с основателем Игры. Этим человеком оказывается О Иль-нам, старик, с которым Ги-хун подружился во время Игры.Несмотря на свою скромную внешность, у него столько денег, что он больше не испытывает радости ни от чего, кроме самых экстремальных, экстравагантных зрелищ. Он основал Игру для своих столь же недовольных сверстников, которые стали VIP-персонами, которые видят в игроках аватары, шахматные фигуры, которыми можно передвигаться и которыми можно манипулировать. После многих лет наблюдения Иль-нам действительно столкнулся со смертельной опухолью мозга, о которой он рассказал Ги-хуну, поэтому он решил войти в игру. «Я знаю, что мне не так весело смотреть, как играть», — говорит он.

Даже финальная сцена Иль-нама — это игра, в которой он играет с жизнью человека.Когда приходит Ги-хун, прикованный к постели старший указывает на человека, потерявшего сознание на улице внизу. Он объясняет, что мужчина недавно упал, возможно, в пьяном виде. Снег упал на его тело. Вместо того чтобы послать кого-нибудь забрать этого человека, Иль-нам наблюдает за ним с высоты его рассказов, полагая, что никто не поможет человеку, которого он считает «этим отвратительным, вонючим пьяным, маленьким мусором». В свои последние минуты он делает ставку с Ги-хун, поможет ли кто-нибудь.

Фото: Netflix через Polygon

Ги-хун, самый гуманный человек в сериале, не считая упавшего игрока Али, принимает пари, настаивая на том, что кто-то остановится ради павшего.Короткая игра разыгрывается в длинной сцене с 30 минутами шоу-реальности, пока Иль-нам объясняет Игру, в то время как Ги-хун попеременно смотрит в окно и смотрит на часы. Эти два человека — полюса шоу: один считает, что люди по своей сути хорошие, а другой — что люди по своей сути злые.

Конечно, не все так просто. Злые люди, совершаемые в « Squid Game », иногда усиливаются, когда персонажи охотно убивают друг друга, но в других случаях это просто принимает форму апатии к чужим страданиям.Добрые люди могут просто вмешаться, чтобы уберечь человека от смерти. В этом шоу, где 455 участников (плюс Хван Джун Хо, полицейский, который пытался расследовать Игру) были убиты из-за богатства, власти и развлечений, притча о человеке, упавшем на снегу, указывает на главную тему шоу. : Стоит ли жить в этом испорченном мире, содержащем столько монстров, боли?

Ги-хун также побеждает в этой игре, когда патрульные останавливаются, чтобы обратиться к упавшему человеку в последнюю секунду, ровно в полночь.Но и Иль-нам вроде бы побеждает; он умирает до прибытия тех офицеров. Иль-нам умирает, все еще не веря в ценность человечества, но Ги-хун живет с небольшой надеждой на то, что люди будут работать, чтобы спасти друг друга. Это конец с нюансами, расположенный в серой зоне, как и остальная часть шоу.

Но Ги-хун принимает данное ему заверение и бежит с ним. Он сдержал свое обещание, данное Кан Сэ Бёку (Хоён Чон) и Сан У, отдав оставшимся позади членам семьи половину своего выигрыша.Он даже начинает квест, чтобы закрыть саму Игру, в драматической финальной сцене, которая открывает возможность для второго сезона (хотя сценарист и режиссер Хван Дон Хёк говорит, что у него нет никаких планов в ближайшее время). относительно позитивный финал, сфокусированный на надежде, вместо того, чтобы оставлять публику сидеть со всей этой кровью, травмами и отчаянием.

Squid Game «Смертельная схватка» — это громкая, красочная, захватывающая поверхность, привлекающая внимание миллионов зрителей. Но по сути, сериал — это пример человеческих взаимоотношений.Даже компоненты, которые делают шоу уникальным в жанре «королевской битвы» — участники-добровольцы и денежный приз — не так важны, как связи персонажей друг с другом. После того, как игроки вошли в игру, у них все еще есть возможность просто уйти, но они в основном игнорируют эту свободу от эпизода 3 до финала. И деньги ничего не меняют; Хотя Ги-хун побеждает и становится богатым, это не делает его лучшим мужчиной или лучшим отцом для дочери, о которой он заботится, но которой пренебрегает.

Эти новые вращения помогают сохранить свежесть знакомой истории, но что делает шоу завораживающим, так это то, как оно фокусируется на хрупкой близости и моментах доверия между игроками, которые могут либо исчезнуть в мгновение ока при изменении обстоятельств, либо побудить человека сделать это. отказаться от 38 миллионов долларов. Поэтому неудивительно, что финальные повороты шоу будут сосредоточены на последствиях этих отношений, а не на попытках сосредоточиться на полном крахе игровой системы или катарсической, кровавой смерти богатых VIP-персон, стоящих за этим.Хотя в финале, в котором Ги-хун свергает Игру, может быть катарсис, реалистичность более тонкой нити надежды в сериале более актуальна и более трогательна.

Фото: Netflix через Polygon

Предлагая альянс Игроку 067, упрямой, замкнутой карманнице Сэ-Бёк, Ги-хун удивляется, когда говорит, что недостаточно доверяет людям, чтобы общаться с ними. «Вы не доверяете людям, потому что они заслуживают доверия», — говорит он ей.«Это потому, что тебе больше не на что опереться». Он излагает важную идею сериала: люди принципиально нуждаются друг в друге, потому что им нужно во что-то верить.

Когда сам Ги-хун на год теряет способность доверять человечеству, он опустошен. Он начинает восстанавливать его только тогда, когда спасается заснеженный человек. Эта надежда проходит через предысторию Squid Game , когда игроки обращаются друг к другу — когда Али спасает жизнь Ги-хуна, не ожидая награды, когда Ги-хун спрашивает имена всех игроков или когда Сае -бёк и Джи Ён немного болтают перед тем, как сыграть на шариках.Даже для людей, пытающихся выжить в аду — будь то метафора Игры или реальный мир — история предполагает, что у людей есть шанс немного изменить мир, оказавшись рядом друг с другом. Налаживание связей не может сделать все лучше, но это единственный реальный способ выжить.

Squid Game в настоящее время транслируется на Netflix.

В «Любовном матче» Сильвии Таунсенд Уорнер

Это мистер Пилкингтон привел Тизардс в Хэллоуби.Он встретил их, тихую пару, в Карнаке, куда он отправился на школьные пасхальные каникулы, чтобы посмотреть на монолиты. После двух-трех встреч в кафе они пригласили его в арендованное им шале. Был холодный и влажный день, и в очаге потрескивали сосновые шишки. «Мы собираем их во время прогулок», — сказала мисс Тизард. «Это экономика. И это дает нам объект ». Эти слова и формальная хладнокровие ее манеры сделали ее похожей на француженку. Впоследствии он узнал, что Тизарды были семьей Нормандских островов и провели детство в Джерси.Родословная, проявившаяся в быстрой походке и прямолинейной осанке мисс Тизард, смуглой коже и компактных предложениях, не проявлялась в ее брате. Его светлые волосы, его красное лицо, его нерешительные замечания, его неуверенные движения — как будто всем остальным он извинялся за жесткую ногу — были полностью английскими. Он не должен, подумал мистер Пилкингтон, слоняться по Франции. Он уже сделал для Франции более чем достаточно. Это было в 1923 году, и Пилкингтон, стремясь сохранить беспристрастность историка, тем не менее был заражен нынешним настроением неприязни к французам.

Погода по-прежнему холодная и влажная; Гранитные проспекты были похожи друг на друга. Ум мистера Пилкингтона все больше погружался в мысли о возможности, желательности, позитивном долге спасти этого милого парня Тизарда от тратить свои дни в изгнании. Он засыпал его намеками, предложениями, тактичными расспросами. Он обнаружил, что деньги не являются препятствием для возвращения. Тизард, бедняга, должно быть, находится под каблуком у сестры. И все же именно от сестры он получил свой первый простой ответ.«Джастин бы хандрил, если бы ему нечего было делать». Пилкингтон не стал говорить о сборе сосновых шишек как о достойном занятии всей жизнью. Как будто она прочитала его мысли, она продолжила: «Есть разница между бездельничанием в чужой стране и бездельничанием в своей собственной». В этот момент Тизард, хромая, вошел в комнату с реками, ощетинившимися из его корзины для покупок. «Началось», — с сожалением сказал он. «La Jeune France прибыла. Я только что видел двух молодых людей в розовых брюках с цепочками на шее, которые едут по городу на ослах.Мистер Пилкингтон спросил, цирк ли это. Мисс Тизард объяснила, что это новое поколение, которое до конца лета превратит Карнак в бедлам. «Конечно, в Англии тоже есть что-то подобное, — заметил мистер Пилкингтон. «Но только на юге. В Хэллоуби нас это не беспокоит ». Когда он говорил, он осознавал, что играет хорошую карту; затем безмерность козыря, который он держал, обрушилась на него. Он был слишком взволнован, чтобы говорить. Пригласив их пообедать в свой отель на следующую ночь, он ушел.

К следующему вечеру прибыло еще больше представителей La Jeune France, которые собрались возле отеля, импровизировав балет корриды в честь святого Корнли, покровителя скота и приходской церкви. Наблюдая за взглядом Тизарда, стоически перенесшего смущение, мистер Пилкингтон объявил, что получил удар; человек, который почти обещал стать хранителем военного музея Билби, написал, что не может занять эту должность. «Он не сказал почему. Но я знаю почему. Хэллоуби слишком тихий для него.’

«Но я думал, что в Хэллоуби есть домны, забастовки и все такое», — сказал Тизард.

«Это Hallowby juxta Mare, — ответил мистер Пилкингтон. «Мы — Старый Хэллоуби. Очень тихо; тоже довольно старый. Школа была основана в 1623 году. Этим летом у нас будет скромное трехсотлетие. Вот почему меня так расстраивает то, что Дальсовер не берет на себя кураторство. Я надеялся, что в музее будет все в порядке. Было бы кое-что посетить, если бы во время Торжеств пошел дождь.Он позволил паузу.

Тизард, глядя на зубочистки, спросил: «Это влажный климат?»

Но мистер Пилкингтон был директором небольшой государственной школы, занимал руководящую должность. Как будто пауза не состоялась, повысив голос, перекрывая бой быков, он рассказал, как за пятьдесят лет до этого Дэвенпорт Билби, болезненный сын богача, во время урока о битве при Миндене проснулся от воинской славы и начал собирать полковые пуговицы. Пуговицы, значки, пики, мушкеты и штыки, кейсы и шлемы, депеши, вырезки из газет, камни с европейских полей сражений, песок из пустынных кампаний — его глупая коллекция превратилась в дело всей жизни преданного эксцентрика и, как иногда бывает в таких коллекциях, стала ценной. и авторитетный, хотя никогда должным образом не каталогизирован.Два года назад он умер, завещав коллекцию своей старой школе с достаточным фондом на содержание и зарплатой куратора.

«Я бы хотел, чтобы вы подумали о том, чтобы стать нашим куратором», — сказал г-н Пилкингтон. «Я уверен, что вам это понравится. Билби хотел армейца. Трех раз в неделю будет вполне достаточно ».

Тизард переместил глазурь с зубочисток на горчичную банку. «Я не военнослужащий, — сказал он. «Я только что дрался. Знаешь, это не одно и то же ».

Мисс Тизард воскликнула: «Нет! Вовсе нет »и сменил тему.

Но позже в тот же вечер она сказала своему брату: «Когда мы будем там, мы не должны будем часто его видеть. Это возможно ».

«Хочешь домой, Селия?»

«Думаю, нам пора. Мы оба были рождены для трезвой, обычной, платящей налоги жизни, и если …

«Voici Noël!» Пели проходящие голоса. ‘Voici Noël! Voici Noël, petits enfants! ‘

Она собрала подергивающиеся руки и сложила их на коленях. «Когда-то мы были молодыми хулиганами», — успокаивающе сказал он.

Две недели спустя они были гостями мистера Пилкингтона в Хэллоуби. Список пустующих домов был составлен секретарем мисс Робсон. Все подходили по-разному; каждый по очереди был осмотрен мисс Тизард и отклонен. Г-н Пилкингтон был обижен тем, что его предложение о должности должно танцевать посещаемость с точки зрения кладовой или наличия декоративной плитки. Мисс Тизард разочаровала его; он полагался на ее поддержку. Теперь это была нерешительная Тизард, которая, казалось, была склонна пустить корни, в то время как она порхала из одного подходящего места жительства в другое, и, как он сказал секретарю, казалось, ожидала невозможного.Тем не менее, когда она поселилась так категорично, как королева, о доме, который она выбрала, на самом деле нечего было сказать. Квадратный приземистый дом в викторианском стиле, Ньютон-Лодж был одним из самых уродливых домов в Хэллоуби; хотя высокая окружающая стена с зеленой дверью в ней скрывала от прохожих все безобразие, ее громадные трубы возвещали о том, что было внизу. Он даже не был удачно расположен. Он находился в обветшавшей части города, на некотором расстоянии от школьных зданий и бывшей гимназии — тоже викторианской — которая была передана коллекции Билби.Но после того, как дом был выбран, переданы полномочия куратора и сделан переезд. Джастин Тизард, спасенный от бессмысленных дней в изгнании — хотя и слишком поздно для празднования трехсотлетия — начал свои обязанности куратора, уничтожив некоторое количество паутины и отправив за мытьем окон.

Все летние каникулы он работал, сортируя вещи в кучи, разделяя кучи на более мелкие. Должно быть, исполнители Билби дали карт-бланш упаковщикам, которые действовали по принципу заполнения всем, что попадалось под руку, а распаковщики сделали лишь немного больше, чем вывалили вещи и рассыпали их с надписями «НЕ БЕСПОКОИТЬ».Самая большая куча состояла из предметов, которые он не мог объяснить, но по непонятной причине она уменьшалась, пока не настал день, когда он смог осмотреться в чистоте. Честолюбие овладело им. Чистоты недостаточно; никто не смотрит дважды на чистоту. Также должен быть парад и хвастовство. Покупал стенды, витрины, манекены для лучшей формы. Заметив в конюшне ветхого деревянного коня, он купил и его; в ловушке, прижатой худшей стороной к стене и с кавалерийским манекеном верхом, он производил великолепный вид.Он расчесывал перья, вытряхивал медвежьи шкуры, полировал кобуры и приклады, смазывал поликулверин, просеивал песок пустыни. На этом этапе пришла его сестра, чтобы отполировать его, починить, отремонтировать, пришить свободные пуговицы. Из них двоих она больше чувствовала сами экспонаты, обесцвеченную славу и кровопролитие, которые они представляли. Ему нравилась сторона домохозяйки. Иногда, слыша, как он прерывается в свисте довольного разума, она отрывала глаза от своей работы и смотрела на него с неверием и благодарностью.

В начале осеннего семестра мистер Пилкингтон нашел время посетить музей. Он не ожидал многого и пришел подготовленными речами с поздравлениями и ободрениями. Они умерли на его губах, когда он увидел трансформацию. Вместо этого он спросил, сколько стоят витрины, манекены и лошадь, и какая часть средств на содержание остается после всех этих расходов. Он не мог придраться; для этого не было причин. Он был рад видеть, что Тизард так хорошо утвердился в качестве хозяина в собственном доме.Возможно, ему также было приятно, что не было повода придраться. Хотя внешне Тизар из Карнака не изменился, он, похоже, был обвинен в новом содержании — в чем-то упорно безрассудном, скрывающемся под легким поведением, с настороженностью за неуверенностью. Но это, как размышлял г-н Пилкингтон, вполне могло быть объяснено поразительными нововведениями в музее. Он оставался там дольше, чем хотел, и только после ухода вспомнил, что не сказал, как он был рад, что Тизард принял кураторство.Это нужно исправить; он не хотел обескураживать молодого человека, который так усердно и так эффективно работал, а также он должен был заставить вспомнить, что Тизард на самом деле был молодым человеком — моложе тридцати. Почему-то о нем не думали как о молодом человеке.

Джастин Тизард, недавно ставший капитаном пехотного полка, ушел в отпуск после битвы на Сомме. Его сестра встретила поезд в Виктории. На платформе вышло несколько голубей, и он наблюдал за ними, когда к нему подошла странная женщина в черном, коснулась его плеча и сказала: «Джастин!» Как будто Селия требовала потерянный багаж, подумал он. .Ее ждало такси, и они поехали к ней в квартиру. Она спросила о его здоровье, о его путешествии; затем она поздравила его с капитанством. «Практические причины», — сказал он. «Моя привычка не убиваться. Рано или поздно они должны были это заметить ». После этого они замолчали. Он смотрел в окно на такие чистые улицы и людей, которые так заняты своими делами. «Это же новый плакат Боврила, не так ли?» — спросил он. Ее ответ пришел так медленно, что он даже не понял, да или нет.

В любом случае, ее квартира была новой. Она была в нем только после повторного замужества их матери. Это было очень много лестничных пролетов, и она говорила о переезде куда-нибудь с лифтом, теперь, когда наследие Тима сделало ее богатой женщиной. В комнате пахло лаком и цветами. На полу лежал светлый коврик, а над ним чернели юбки Селии. Для жениха она была одета в черное. Весть о его смерти дошла до нее в той же комнате, когда она все еще сортировала книги и развешивала картины.Оглядев комнату, но все еще не глядя на Селию, он увидел фотографию Тима на ее столе. Она видела его взгляд, и ее взгляд проследил за ним. «Бедный Тим!» — сказали они оба одновременно, и их голос связал их тембром. «Говорят, его мгновенно убили», — продолжила она. «Я надеюсь, что это правда, хотя, полагаю, они всегда так говорят».

«Я уверен, что это так», — ответил он. Он знал, что Тим разлетелся на куски. Сострадание позволило взглянуть на нее. Одетая в черное и воспринимая это новое окружение, она казалась зрелой и достойной, не считая своего фактического трехлетнего стажа.Впервые в жизни он увидел ее не как сестру, а как личность. Но он не мог долго смотреть на нее. В поле его зрения мелькнуло смутное пятно — бульон из грязи и пламени, безумных неизвестных лиц и извивающихся внутренностей. Когда она показала ему его спальню, она ступила по грязи, которая вздымалась вместе с телами людей, погруженных в нее. Она задернула шторы. Там была кровать с перевернутыми простынями, а прикроватная лампа освещала подушку безмятежным немигающим светом. «Постель!» — воскликнул он, и в его голосе стихла спонтанность.«Замечательно видеть кровать!»

«А это ванная. У меня все спланировано. Прежде всего необходимо принять ванну, полежать и отмокнуть в ней. А потом надень эту пижаму и халат, и мы будем ужинать ».

Предоставленный самому себе, он был сильно болен. Дрожа от усталости, он сел в ванну с горячим запахом и тщательно, как ребенок, вымыл колени. Снаружи был шум Лондона.

Пижама была шелковая, халат простеганный и обвивал его как ласка.В гостиной была Селия, все еще незнакомка, но теперь уже чужая без шляпы. Стол, сверкающий серебром и хрусталем, копченый лосось, бутылка шампанского. Все было так, как она планировала для Тима… О, бедная Селия!

Они обсуждали повторный брак своей матери. Решение было принято очень внезапно и казалось необъяснимым. Хотя они воздерживались от многого, их комментарии подразумевали, что ее единственная причина, по которой она вышла замуж за мясного короля из Аргентины, заключалась в том, чтобы сбежать из Англии и войны.«Там он был в одиннадцать утра с гвоздикой — на фут короче, чем она», — сказала Селия, описывая возвращение из ЗАГСа.

«В таком случае он должен быть ростом четыре фута три дюйма».

«Он ровно четыре фута три дюйма. Я подобрался и измерил его ».

Это заявление, сказанное ее невозмутимым голосом, показалось ему безмерно смешным, таким же смешным, как детская шутка. Они весело засмеялись, и после этого их вечер прошел почти естественно.

Обернувшись после своего неукрашенного братского «Спокойной ночи, Селия», он воскликнул: «Но где ты спишь?»

«Здесь.Прежде чем он успел возразить, она продолжила: «Диван мне подходит. Для вас это будет слишком коротко ».

Он рассказал ей, как спокойно он спал однажды ночью в тылу, положив голову на мешок с гвоздями.

«Совершенно верно! Вот почему сегодня вы будете спать как следует. В постели.

Она слышала, как он ложился в постель, слышала, как выключилась лампа. Почти сразу она услышала, как его дыхание перешло в сон. Затем, через несколько минут, он начал говорить во сне.

Возможно, стеснение — бесчестие быть подслушивателем, подглядыванием — возможно, просто малодушным ужасом заставило ее постараться не слушать.Она начала читать, и когда она обнаружила, что это невозможно, она повторяла стихи, которые выучила в школе, а когда это не помогало, она полировала серебряную пачку сигарет. Но голос Джастина был повышен, перегородка была тонкой, и жуткие откровения продолжались и продолжались. Она не могла убежать от них. Ее, новобранца, затащили в бой.

Утром она думала, что не сможет смотреть ему в глаза. Но он был весел, и она тоже. Она объяснила, что вышла из столовой, когда он был в отпуске; им нечего было делать, кроме как веселиться.Они решили испытать новые впечатления и поднялись на памятник. «Если он хочет бросить себя, — подумала она, — я его не остановлю». Они смотрели на Лондон сверху вниз; на изгибе Темзы, судоходство, оживленные зажигалки. Они выяснили, сколько городских церквей они могли бы определить по своим шпилям. Они говорили о Пеписе. Джастин сказал, что она будет удивлена, сколько парней носят с собой копию Дневника, и она спросила, отскакивают ли пули и от Пеписа, который носит в нагрудном кармане. Так что они довольно успешно завязали беседу.А потом, когда они решили прогуляться по Уайтчепел-Хай-стрит и пообедать в ларьке, многие люди поглядывали на них с добротой и сентиментальностью, и старушка похлопала Селию по спине, говоря: «Да благословит тебя Бог, дорогая». ! Разве это не здорово, что он дома? »

Уайтчепел был хорошей идеей. Толпа людей несла на себе некоторую тяжесть самосознания; ветер, дующий вверх по реке, и гудение корабельных сирен заставили их почувствовать, что они находятся в каком-то чужом порту захода и прогуливаются, пока не пришло время снова сесть на борт.Он меньше осознавал, что она стала для него чужой, и на мгновение она смогла забыть ужасного незнакомца, который всю ночь бредил в ее постели.

Они пообедали в ресторане и пошли в мюзик-холл. В ту ночь ему потребовалось больше времени, чтобы заснуть. Она позволила себе надежду, когда он снова заговорил. Три Джастина соревновались, отталкивая друг друга: холодный внимательный наблюдатель, униженный ребенок, дьявол, хвастающийся в аду. Время от времени их изгонял узнаваемый Джастин, бесконечно бормотавший себе под нос: «Вот меч для Жабы, вот меч для Крысы, вот меч для Крота, вот меч для Барсука.Повторение из той библии их детства застряло на слове «Крыса». «Понял!» И он снова ушел.

На следующий день они пошли в зоопарк. Зоопарк был не таким эффективным, как Уайтчепел. Чувствовал щипок, животные выглядели потрепанными и подавленными, многие клетки были пусты. От двух бессонных ночей у Селии опухли ноги. Было больно ходить, было больно стоять. Она задавалась вопросом, как долго она сможет продолжать в том же духе, это притворство «Да благословит тебя Бог, дорогая» на чудесный отпуск. День накапливал часы, как брашпиль.Нагрузка стала тяжелее; брашпиль прогнулся под ним, но завелся. Он лег спать, как обычно: «Спокойной ночи, Селия». Как обычно, она разделась и надела эту насмешливую ночную рубашку, завернулась в гагачий пух и легла ждать под улыбающимся взглядом фотографии Тима. Она чувствовала, что становится ледяной, она не могла вспомнить, заводила ли она часы, не могла вспомнить, какое развлечение она запланировала на завтра, шла по Ричмондскому мосту в метель, когда она заметила, что он начал снова.Она заметила. До этого дошло. Две ночи заместительной терпимости того, что вытерпели, что вытерпели, и дальше будет терпеть отмененное поколение, так утомили ее, что теперь она не чувствовала ни ужаса, ни отчаяния, а лишь горького согласия. Джастин продолжал читать свои Розарий, да здравствует дьявол, а во Франции пушки продолжали стрелять, и грязь высыхала в пыль и снова проваливалась в грязь. Люди спускались в Кент, чтобы послушать шум выстрелов: люди в Кенте говорили, что привыкли к нему, больше его не слышат.Ощущение ледяного холода пронзило ее живот, пригвоздив ее ко сну.

Какой-то крик, какой-то возглас (она не могла потом вспомнить, что это было) разбудили ее. Прежде чем она поняла, что делает, она оказалась в соседней комнате, пытаясь разбудить человека, который так неподвижно лежал в ее постели, которым, если бы она могла его разбудить, был бы Джастин, ее брат Джастин. «О, бедный Джастин, мой бедный Джастин!» Бросившись на кровать, она обняла его, приподняла его голову, чтобы лечь ей на грудь, поцеловала его дрожащие губы.«Вот, вот!» Она почувствовала, как он расслабился, проснулся, потащил ее к себе. Они устремились в бегство от любви, как голодный скот на весеннее пастбище.

Когда в комнату вошел свет, они немного разошлись и посмотрели друг на друга.

«Теперь мы сделали это», — сказал он; и, услышав новую ноту в его голосе, она ответила: «Хорошая вещь, не правда ли?»

Их освобождение не оставило им выбора. Через несколько часов они даже не удивились. Они были связаны на всю жизнь, вот и все — на считанные дни, так что они извлекли из этого максимум пользы.В конце его отпуска они расстались в восторге, он был уверен, что идет на смерть, а она в том, что она родит его ребенка, которому она посвятит остаток своего существования.

Чуть позже она узнала, что не беременна.

В начале нового года Джастин, все еще участвовавший в этой легендарной и к настоящему времени довольно нелепой очарованной жизни, был сделан мажором. В апреле он был ранен в ногу. «Не о чем беспокоиться», — написал он; «Всего несколько осколков. Я лежу в постели и умиротворен, как подушечка для булавок.Позже она узнала, что его перевели в больницу на окраине Лондона. Один из осколков остался незамеченным, а в ране образовалась газовая гангрена.

«

« Я стану опорой », — подумал он. Неприлично заниматься любовью с колышущейся ногой; даже его сестре. Когда Селию показали в костюме Селии, он был измучен раздражением и вел себя безупречно: одетый во все зеленые листья, ходил как императрица и пахнул восхитительно. На мгновение зеленая Селия была почти такой же чужой, как Селия в черном.Когда она поцеловала его, он обнаружил, что она дрожит с головы до ног. «Вот, вот, — сказал он, похлопывая ее. Все еще держа его за руку, она обратилась к очаровательной медсестре Пейнтер. Медсестра Пейнтер была за сестер. Они не доставляли столько хлопот, не расстраивали пациента, как возлюбленные или жены, — и вам не нужно было все время торчать, готовясь прогнать их. Когда на следующий день пришла Селия, медсестра Пейнтер поздравила ее с тем, что она сделала майору бесконечную пользу. Было много гноя; ей нравилось видеть много гноя.

Они продолжали приносить удовлетворение; когда Джастин выписался из больницы с коленом, которое всегда было жестким и время от времени причиняло ему боль, медсестра Пейнтер получила одобрение. Сестра была именно тем, чего он хотел — не было бы глупого волнения; а так как мисс Тизард была немного старше майора, то, если бы ее потребовали, была бы сдерживающая рука. Если бы медсестра Пейнтер знала, что скрывается за этим удовлетворительным соглашением, вероятно, ее одобрение не было бы серьезно отозвано.Казалось, война будет длиться вечно; Лучшее, на что можно было надеяться, — это тупик. Картошку нельзя было достать, честности больше не было, везде была ненависть и путаница. Если джентльмен и леди могли набраться духа, чтобы любить и быть счастливыми — что ж, удачи им!

Джастин и Селия отправились в Оксфордшир, где они сравнили стрекоз на Windrush со стрекозами на Evenlode. Позже они уехали во Францию.

Красоту нельзя обмануть. Никогда больше Джастин не видел, чтобы Селия дрожала от красоты, как в тот день, когда она пришла к нему в больницу.Но он продолжал думать, что у нее очаровательное лицо и самые забавные брови в мире. Искренне и преступно любя друг друга, они прилагали все усилия, чтобы счастливо жить вместе и уберечь свое счастье от травм, причиненных им самим или извне. Им было бы трудно быть кем-либо, кроме незаметных, или быть принятым за что-то, кроме брата и сестры — типа брата и сестры, о которых говорят: «Ей будет довольно трудно, когда он женится». Их отношения, столь очевидно очевидные для публики, были одинаково удобны в личной жизни, поскольку они делали их необычайно интуитивно понятными в отношении чувств друг друга.Воспитанные к одному стандарту поведения, используя один и тот же словарный запас, они не чувствовали необходимости производить друг на друга впечатление, и вряд ли они были поражены симпатиями и антипатиями друг друга. Даже сам факт вспоминания той же лисой копии «Швейцарской семьи Робинзонов» со слезой на изображении удава был обнадеживающим фактором. В течение первых лет во Франции они чувствовали, что хотели бы иметь ребенка — или ради счастья других должны иметь ребенка — и обсуждали возможности ребенка, отданного кормилице, изучения французского языка как его родной речи, и затем его усыновили послевоенной сиротой, так как было уже слишком поздно для него оставаться военным сиротой.Но как бы ни датировался ребенок, он почти наверняка объявит, что он унаследовал нос дедушки Тизарда, и, поскольку плодотворный инцест считается даже хуже, чем бесплодный, они разумно отказались от этой идеи; хотя и жалею об этом.

Как ни странно, поселившись в Хэллоуби, они больше не сожалели об этом. У них был дом в Англии, положение и дела. У Джастина был музей Билби; У Селии было домашнее хозяйство. В Хэллоуби нельзя было прогуляться в ресторан или принести домой пудинги от кондитера, филе телятины, заплетенное сеткой в ​​подкладки мясником.Селии приходилось серьезно готовить, и вскоре она обнаружила, что, если она хочет готовить стоящую пищу, ей тоже нужно ходить по магазинам. Это было как раз то, что было необходимо для их тишины и покоя, поскольку ежедневные покупки в магазинах избавили от множества повторяющихся объяснений, что они с Джастином не могут позволить себе держать в доме прислугу, но должны довольствоваться тем, что миссис Магтуэйт приезжает через три дня. в неделю, а по пятницам работать садовником. Конечно, это вызвало у нее определенное количество соболезнований и изумления со стороны школьных жен, но, поскольку они, как и миссис Магтуэйт, приходили сюда только во второй половине дня, она могла смириться с этим.Вскоре они стали приходить более экономно; поскольку, как указал Джастин, бедность — самое прочное из всех убежищ, поскольку люди чувствуют, что это довольно печально, и вскоре не думают об этом, в то время как ее первое намерение объяснить это с тех пор, как ее тетя Дина проснулась посреди ночь, чтобы увидеть разгневанную кухарку, стоящую над ней с топором для мяса, которую она нервничала из-за слуг, спящих под одной крышей, только спровоцировала бы сплетни, догадки и настойчивые рекомендации поваров без страсти. Джастин был дальновиднее Селии.Она всегда знала, что делать или говорить в данный момент. Он мог смотреть вперед, предвидеть опасности и принимать меры, чтобы уклоняться от них.

Они не видели мистера Пилкингтона так часто, как предполагали, и сотрудники не спешили встречаться с еще одним из питомцев Пилкингтона. Селия испугалась; если вы не заводите друзей, вы становитесь странным. Она решила, что они должны иногда ходить в церковь, хотя и не слишком часто и не с большим энтузиазмом, так как тогда было бы странно, что они не приняли причастия.Несомненно, очень много злобных прихожан приняли Таинство, и рубрика запрещает его только «открытым и отъявленным злым печеням», которых они не собирались быть; но она видела, что Джастин проявляет неуверенность в чести, поэтому она не стала возражать против этого аргумента. Неподалеку находился симпатичный душный St Cuthbert’s из смолистой сосны, и через разумные промежутки времени они приходили туда на вечер, возобновляя тем самым еще одну детскую связь: удовольствие спешить домой холодным вечером, чтобы съесть печеный картофель, горячий из духовки.В каком возрасте мистер Гиллеспи по церковному поведению Джастина догадался, что он вист, — так и не удалось разгадать загадку. Но он это угадал. Он едва спас зонтик Селии от того, чтобы вылететь наизнанку, заметив: «Вы новички, не так ли? Ты не знаешь восточного ветра на этом углу », — прежде чем он сказал Джастину: « Ты случайно не играешь в вист? » После смерти Колина Колбека он, мисс Колбек и Кэнон Пендарвес отчаянно нуждались в четвертом игроке.Кэнон Пендарвес устраивал званые обеды с небольшой музыкой после них. Селия, увлеченная выступлением и вспомнив, как Бекки Шарп ухаживала за леди Стайн, спев религиозные песни Моцарта, села за пианино и сыграла «Свисток Кармен», одну из немногих вещей, которые она знала наизусть. Этот дерзкий антикварный подход обрадовал каноника, который держал ее рядом с собой до конца вечера, рассказывая о том, как он однажды попытался устроить исполнение песнопения Таллиса из сорока частей.

Тизарды больше не были чудаками.Все их новые друзья были значительно старше их; у людей среднего возраста было больше совести по поводу войны, и они были готовы подружиться с майором-инвалидом и его преданной девичьей сестрой. Со временем сотрудники прогуливали свои предубеждения против Pilkington Pets и сочли пару Тизардов приятной, хотя и немного скучной.

Вернувшись из своих трезвых шуток, Джастин и Селия, находящиеся в безопасности в своей кирпичной стене, отбросили сорняки среднего возраста, смеялись, болтали и целовались с усиленным восторгом от своего скандального иммунитета от обвинений.Они были образцовой парой, самой респектабельной парой в Хэллоуби, шагая рука об руку по безжалостному пути к царству туманов. Они сами начали устраивать небольшие званые обеды. Завели мопса и белого кота. Во время своего пятого лета в Хэллоуби они устроили вечеринку в музее Билби. Это лихое событие чуть не зашло их слишком далеко. Это был такой успех, что их умоляли делать это ежегодно; а Селия была такой веселой, а ее платье настолько модным, что ее считали опасной женщиной.От них ждали еще одной вечеринки, нужно было устроить еще одну. Но это был совсем другой план: вечеринка для детей и родителей с кукольным спектаклем, проходившая в церковной комнате Святого Катберта, с Кэнон Пендарвесом, выступающим от имени фонда «Спасите детей», и коллекцию, которую забрали у дверей. Сборник получился виртуозным. Это поставило Тизардов на их место в качестве юных фанатов — чему Джастин, со своей стороны, был благодарен. Он попал туда немного преждевременно, возможно, когда ему было за тридцать, но именно здесь он намеревался закончить свои дни.

Он увлекался садоводством и серьезно относился к садоводству, проводя анализ почвы Ньютон-Лодж — слишком кислой, как он подозревал, — покупал фосфаты, калий, известь и каинит, обрабатывал разные участки разными смесями и отмечал результаты в книге. Он не умел копать, но хромал и скашивал лужайку, дрессировал плетистые розы и ставил дельфиниумы. В укрытии стены великолепно жили дельфиниумы. Каждый год он добавлял новые сорта, и когда первоначальную границу уже нельзя было удлинить, была вырыта параллельная грядка с травяной дорожкой между ними.Каждый летний вечер он ходил туда, наблюдая, как различные блюзы уходят, одни уходят в темноту, другие бледнеют, когда сгущающиеся сумерки овладевают ими, в то время как белый кот порхал вокруг его шага, как мотылек. Поскольку нельзя быть полностью эгоистичным, время от времени он приглашал пару избранных детей к чаю, отрезал каждому из них длинное копье из дельфиниума (правда, отрезая только те, которые проходили мимо) и заставлял их играть в рыцарские поединки. газон. Большинство из них только били, но два маленьких Семпла, дети школьного капеллана, боролись с системой, укладывая свои удары и целясь друг другу в лицо.Даже когда они переросли рыцарские турниры, они все равно приходили в Ньютон-Лодж, охотились на улиток, брали книги, помогали ему взвешивать основной шлак, обращаясь к нему «Джастин».

«Мэри — это ровно столько же лет, сколько было бы нашему ребенку», — заметила Селия после одного из таких визитов. Увидев, как он вздрогнул от этих слов, она продолжила: «Когда ты вернулся, чтобы быть убитым, я была совершенно уверена, что у меня будет ребенок».

«Я бы не потерпел, если бы меня звали Джастин».

«Возможно, тебе придется. В наши дни это яркие молодые создания с пеленок.’

К этому времени мода на то, чтобы быть Ярким Молодым Существом, достигла даже Хэллоуби, его лодыжки по пути стали довольно грязными и мускулистыми. Селии не походило на предпочтение артикля худшего качества, и Джастин удивился, насколько она терпима к англизированности Jeune France, когда первоначальное движение так рассердило ее. Он надеялся, что она не смягчается; мягкость — не пища любви. Однако в Селии действовал совершенно противоположный процесс. В Карнаке, даже когда он принимал Пилкингтона как выход из положения, превознесение жизни вопреки социальным запретам и увлекательные маневры, как будто бы жить в соответствии с ними, были достаточным стимулом; она не пощадила менее серьезных мятежников.Но в течение последних нескольких лет ощущение того, что месяц за месяцем погружается в покорность Хэллоуби, поедая ее полезный лотос, как капусту, подчиняясь невнимательности привычки — и осознавая, что если она упустит подчинение, упущение будет исправлено общим убеждением. что Джастин Тизард, хоть и никоим образом не возбуждающий, всегда был таким милым и имел сестру, посвятившую ему свою жизнь, такую ​​милую для них обоих и т. д. и т. д. хоть и неуклюже, но пробудила в ней приверженность.Поскольку она не могла потрясти Хэллоуби до основания, ей нравилось видеть, как эти молодые существа пытаются это сделать, и пожелала им удачи. Время от времени она даже подходила к ним, заручилась их доверием, давала понять, что на их стороне. Они приняли, доверились, снисходили — и бросили ее.

Когда кто-то таким образом возвращается на свое место, он обнаруживает, что он вырос из этого и является несоответствующим. Селия осознала, насколько сильно она не любила общество Hallowby. Школьники вызывали у нее тошноту своей осторожной культурой и беззаботной сердечностью.Коренные жители были терпимее, потому что менее претенциозны; но они ей надоели. Церковь, от посещающих епископов до корнетистов Армии Спасения, ненавидела ее лицемерие. Только в самом убогом квартале Хэлоуби — на Эдна-роуд, Гладстон-Террас и Гас-лейн — она ​​могла найти кого-нибудь, кого можно было бы полюбить. Мистер Ньюби, торговец рыбой, в зловонном логове; старая миссис Фо среди желтых кочанов и помятых яблок; Бакалейщик мистер Раби не мог позволить себе покупать новые акции, потому что у него не хватало духу взыскать деньги, которые ему причитали более бедные клиенты, а у него не было никого, кроме самых бедных, — эти люди были хорошими.Вероятно, только благодаря своей доброте они выжили и давно не перерезали себе горло в отчаянии. Селия начала делать покупки на Газовом переулке. Это не увенчалось успехом. Как бы она ни любила мистера Ньюби, она любила Джастина больше, и, когда сушеная пикша вызвала у него пищевое отравление, ей пришлось отказаться от этой привычки, поскольку кошка все равно не прикасалась к рыбе Ньюби. Эти обескураживающие события заставили ее еще больше не полюбить респектабельный Хэллоуби. Она хотела сбросить это, как кто-то, ворчающийся в лихорадке, хочет сбросить одеяло.

Началась депрессия. Увеличение числа клиентов г-на Раби заставило его уйти из бизнеса: он обанкротился и закрыл магазин. Группы безработных из Hallowby juxta Mare появлялись в Gas Land и Edna Road и пели на углах улиц, потому что несчастья всегда прибегали к помощи бедных кварталов. Люди начали беспокоиться о своих инвестициях и сократить подписку на такие примеры явной расточительности, как Общество камерной музыки. Эксперты по питанию написали в ежедневные газеты, указав на расточительность жарки и объяснив, как, покупая более дешевые куски мяса и готовя их намного дольше, матери семей, получающих пособие по пособию, смогут обеспечить полноценное адекватное питание.Непростая доброжелательность и тлеющая обида Селии нашли выход. Так же стремительно, как она бросилась в кровать Джастина, она бросилась на работу по оказанию помощи в Hallowby juxta Mare. Совершенно неопытная в оказании помощи, она взорвалась там, как новая звезда. Ее планы были настолько возмутительными, что люди, находящиеся у власти, даже не считали их достойными оспаривания; ей предоставили возможность учиться на собственном опыте, и она максимально использовала это ценное разрешение. Одним из ее ранних безобразий было то, что она поставила ревю, сочиненное и исполненное местными талантами.Местные таланты прибегли к экспромту, и когда стало известно, какого ущерба репутации местных жителей можно ожидать, все захотели услышать, что можно сказать обо всех остальных, и Селия смогла поднять цену за вход, которая составляла шесть пенсов, до минимума. целых полгинеи за лучшие места. Ее поступки превратились в шутку; Вы никогда не знали, что эта женщина не будет делать дальше. Разве она не убедила Wilson & Beck нанять мужчин, которых они отключили, потому что теперь, когда половина фабрики простаивает, настал момент провести генеральную уборку? Селия работала до мозга костей и, вероятно, принесла немалую пользу, но ее огромная услуга Hallowby juxta Mare заключалась в том, что она заставляла безработных интересоваться их тяжелым положением, а не притупляться им, так что к ней приходили помощники из числа самих безработных. .Если ее доброта не произвела на нее такого глубокого впечатления, как идеализированная доброта мистера Ньюби и миссис Фоу, то их аргументы произвели на нее впечатление; она стала политической, и к 1936 году она участвовала в демонстрациях коммунистов, пела:

Двадцать пять лет голода и войны

И они называют это славным Юбилеем.

Inland Hallowby тоже с нетерпением ждали юбилея. В школе репетировали урезанную версию «Короля Артура» Перселла, а Мэри Семпл, вернувшаяся домой после окончания школы, приехала на колеснице, чтобы спеть «Прекраснейший остров».Должны были быть народные танцы скаутов и гидов, чай для стариков, костюмированное шествие; и чтобы отметить это событие, мистер Харви, Дж. П., один из руководителей школы, подарил музею Билби пару бриджей из оленьей кожи, которые носил герцог Веллингтон на поле Талавера. «Ожидается, что я произнесу речь о них», — простонал Джастин. «Я думаю, что найду заместителя и уеду на день».

Селия ухватилась за это. «Мы оба уйдем. Не только на день, но и на две недели.Мы поедем в Джерси, потому что вы должны присутствовать на праздновании Юбилея на своем родном острове — семейный долг. Представитель одной из старейших семей. И если мы обнаружим, что там происходит такая же суета, мы можем перебраться во Францию ​​на лодке Эскудье и отказаться от всего этого. Это надежно, идеально. Единственное, что нужно сделать, чтобы сделать его идеально идеальным, — это прожить месяц. Джастин, это ответ. Она действительно чувствовала, что это был ответ. Некоторое время Джастин казался расстроенным и потерявшим чувство юмора.Боясь, что он заболел, она сказала себе, что он устарел и знала, что им пренебрегли. Эскапада все уладит. Сражение с Талаверой велось не напрасно. Но она не могла заставить его согласиться. Она все еще уговаривала, когда пришло первое письмо. Он был напечатан и размещен в Hallowby. Оно было без подписи и начиналось «Ведьма».

Прочитав то, что последовало за этим, Селия попыталась удержать первое впечатление, что писатель — это какой-то человек из Hallowby juxta Mare. «Вы думаете, что сидите красиво, не так ли? Вы думаете, что вас никто не узнал.«Она нажила там много врагов; это должно исходить от одного из них. Несколько раз ее обвиняли в хищении средств. Да, именно так: «… и держи его так крепко». Но почему он? Как будто на тонкой странице лежали две буквы — письмо, которое она собиралась прочесть, и письмо, лежащее под ней и проглядывающее сквозь нее. Это было письмо о ее отношениях с Джастином, которое она разорвала на куски и бросила в корзину для бумаг, когда он спускался к завтраку.

Она с трудом сдерживала нетерпение снова достать кусочки, наклеить их на подложку, убедиться.Ничто никогда не бывает таким, каким было вначале; письмо было злее, но и слабее. Это показалось ей дилетантством.

Письмо, пришедшее через два дня, было столь же мерзким, но лучше составленным; писатель, должно быть, приложил руку к этому. Третий был положительно элегантным. К сожалению, не было и намека на спрос на деньги за тишину. Если бы это было так, Селия могла бы вызвать полицию, которая создала бы те ритуальные источники, в которые так бесхитростно ходят шантажисты — во всяком случае, шантажисты, о которых пишут в газетах.Но письма не шантажировали, даже не угрожали. Они заявили, что то, что знал писатель, было общеизвестным. После двух писем, одно вслед за другим, которые насмехались над Селией за уродливость, стареющую и сексуальную нелепость — письма, которые разорвали ее самообладание и заставили ее плакать от унижения — писатель вернулся к теме общеизвестного и пришел к выводу с пометкой «Вам может быть интересно услышать, что следующие знают все о ваших отвратительных выступлениях» и списком из полдюжины имен Хэллоуби.Дальше буквы лаконично перечисляли еще имена. С самого начала Селия решила держать все это при себе и по-прежнему придерживалась этого решения; но она надеялась, что не заговорит во сне. Шансов на это было меньше, так как она почти совсем не спала.

Было воскресное утро, и они с Джастином поливали пылью, когда Джастин сказал: «Кот, что ты скрываешь?» Она так сильно впрыснула мадам Альфред Каррьер, что струя наклонила розу, вышла за нее и затопила малиновку.Джастин взял у нее шприц и повторил вопрос.

Посмотрев на него, она увидела, что его лицо искажено горем. «Нет, нет, ничего подобного», — воскликнула она. «Я в полном порядке. Просто какой-то придурок с перьями … »

Прочитав письма, он задумчиво сказал: «Я бы хотел свернуть этой суке шею».

«Да, это какая-то женщина, не так ли? Я был уверен в этом ».

«Та или другая женщина? Это Мэри Семпл.

«Эта симпатичная маленькая Мэри Семпл?»

— Эта хорошенькая Мэри Семпл.Дайте мне письма, я скоро улажу ее. Он посмотрел на часы. «Нет, я еще не могу ее уладить. Она по-прежнему будет в церкви ».

«Но я не понимаю почему».

«Да, правда».

«Джастин! Ты продолжал с Мэри Семпл? »

«Нет, я бы так не сказал. У нее белые ресницы. Но с тех пор, как она вернулась домой, Мэри Семпл делала все возможное, чтобы продолжать со мной. Понимаете, я был в Билби, как бык на костре. Сейчас к этому месту никто не подходит; Я был в ее власти.И она споткнулась и говорила о былых временах, рассказывала мне о своих маленьких проблемах, сеяла мне стихи, жалела меня за мою тяжелую судьбу. Я пытался ее успокоить, я пытался уменьшить его. Но она была склонна к изнасилованию, и однажды утром я потерял всякое терпение, сказал ей, что она надоела мне, и что, если она придет снова, я вылью над ней пожарное ведро. Она плакала и плакала, и я не обращал внимания, а когда наступила тишина, я осторожно оглянулся, и она ушла. И примерно через день, — он посмотрел на исправленное письмо, — да, через пару дней она усадила ее и вытащила его на вас.’

«Но Джастин — откуда она узнала о нас?»

— Полагаю, нет огня без дыма. Осмелюсь сказать, что она слышала, как ее родители по пути подбадривали друг друга христианскими догадками. Во всяком случае, сегодня на таких полезных знаниях воспитывают детей ».

«Нет огня без дыма», — повторила она. «А как насчет тех списков?»

«Скорее всего, приложите, чтобы ваша плоть ползла. Даже если они и знают, они не были проинформированы на публичном собрании. Уважаемые люди слишком настороженно относятся к клевете и клевете, чтобы поднять свой респектабельный голос индивидуально.Это похоже на тот мотет, о котором говорил Пендарвес, когда ему никогда не удавалось собрать их всех сразу. У людей необычайные амбиции! Представьте, что хотите услышать, как сорок певцов одновременно выкрикивают разные мелодии ».

«Это возможно. Был спектакль в Ньюкасле — к тому времени он уже умер. Но, Джастин …

«Достаточно, Селия. Я собираюсь поселить Мэри Семпл ».

«Как вам удастся увидеть ее одну?»

«Я войду в жилище ее отца.Остальное сделает Мэри ».

Жестокость этих последних слов испугала ее. Она не слышала этой ноты в его голосе с тех пор, как он вскрикнул во сне. Она смотрела, как он хромает из комнаты, как если бы она наблюдала за неизмеримым незнакомцем. Мгновение спустя он снова появился, взял ее руку и поцеловал. «Не волнуйся, Кот. Если будет нужно, мы полетим по стране ».

Какая бы опасность ни была впереди, она дрожала от мысли об избежавшей опасности. Если бы она продолжала скрывать эти письма — а она считала это своим правом и долгом — между ней и Джастином был бы вбит клин, ушибая ткань их любви, незримо раскалывая их, как это делает клин льда. в живом дереве.И, таким образом, скандал, связанный с их инцестом, застал бы их без спонтанной реакции и отвлек бы на открытие того, как долго она присвоила себе то, что волновало их обоих. «Здесь и сейчас, — воскликнула она, — я перестаю быть старшей сестрой, которая знает лучше всех». Джастин, направляясь к Семплам, бормотал себе под нос: «Черт возьми, почему она не могла сказать? мне рано? Если бы она была, все бы к этому моменту было кончено ». Ему не приходило в голову винить себя в отсутствии открытости.Селии это тоже не пришло в голову. Важно было постоянство Джастина, а не его верность, а это его личное дело.

Когда он снова появился, умылся, причесался и был готов к обеду, и сказал ей, что больше не будет billets-doux от Мэри, она из чисто тактического любопытства спросила: «Тебе пришлось ее подкупить?» И как он это сделал. не ответив сразу, она продолжила спрашивать: «Хотите креветок в горшках или маллигатони? Есть и то, и другое ».

Им не нужно было летать по стране.Мэри Семпл избавилась от остальных своих чувств, поссорившись со всеми в ролях Короля Артура и спев « Прекраснейший остров » с такой злобой, что ее слушатели почувствовали, что их кровь холодеет, и впоследствии заметили, что страх сцены заставил ее петь фальшиво. . Люди, перечисленные Мэри как знающие, проявили к Тизардам не больший интерес, чем раньше. Торговцы продолжали поставлять. Ни один холод не был повернут. Но в то воскресное утро баланс между Джастином и Селией изменился и больше не вернулся к прежнему положению.Они оба знали об этом, поэтому ни один из них не упомянул об этом, хотя поначалу отречение Селии заставляло ее настаивать на том, чтобы Джастин знал лучше, принял решение, утвердил свою власть. Джастин утверждал свой авторитет, зная, какое решение можно отложить до того момента, когда отпадет необходимость их принимать. Хотя он не испытывал неприязни к ответственности, он не собирался быть ее рабом. Отречение Селии также высвободило элементы в ее характере, которые до тех пор были записаны ее привычкой к здравому смыслу и эффективности.Она стала немного легкомысленной, забывчивой и робкой. Она читала романы перед обедом, отказалась от всякого общественного сознания насчет зануд, потерянных счетов, приняла вторую порцию ризотто и картофельного пюре и начала полнеть. Она потеряла апломб в качестве водителя и попала в одну или две небольшие аварии. Она открыла для себя прелести того, что ее нужно забрать на каникулы, чтобы взбодриться. Миссис Магтуэйт, наблюдая за всем этим, знала, что это Перемена, и сочувствовала бедному мистеру Тизарду; Не следовало ожидать, что брату придется иметь дело с Переменой.Время от времени Джастин и Селия обсуждали уехать из Хэллоуби и переехать жить где-нибудь вдали от климата восточного побережья и восточного ветра на углу у Святого Катберта, но они откладывали переезд, потому что двое животных состарились, были настроены. по-своему, и были бы счастливее умереть в собственном доме. Мопс умер незадолго до мюнхенского кризиса, кот дожил до войны.

То же самое и мистер Пилкингтон, скончавшийся от переутомления за два месяца до первого налета на Хэллоуби-Юкста-Маре, оправдал свое настойчивое требование построить бомбоубежище под школьными игровыми площадками.Этот первый налет был сосредоточен на металлургическом заводе и причинил значительный ущерб. Весь следующий день Хэллоуби внутри страны слышал рычание взрывчатых веществ. Во втором рейде оборона была лучше организована. Вражеские бомбардировщики были отброшены от цели прежде, чем они смогли завершить свою миссию. Двое были сброшены в море. Третий, свернув вглубь суши, сбросил оставшиеся бомбы на Хэллоуби и его окрестности. Один упал на Газ-лейн, другой через дорогу от Ньютон-Лодж. Взрыв обрушил крышу и выбил дымовую трубу.Спасатели, поворачивая туда и сюда свет своих факелов, отмечая обычное несоответствие между убитыми и невредимыми, камин задутым, портрет улыбается над ним, проследовали по следу из кирпичей и щебня наверх и в спальню, дверь которой наклонен от его петель. Их встретил холодный воздух; посмотрев вверх, они увидели небо. Пол был засыпан щебнем; куски сломанной кладки, комья кирпичной кладки, торчали из нее, как камни на берегу. Темная тварь притаилась к очагу и была частью дымовой трубы, и поток сланцев упал на кровать, раздавив два лежавших там тела.

Дрожащий свет факелов блуждал по зрелищу. Наступила тишина. Они заговорили, молодой Фо. «Он, должно быть, пришел утешить ее. Это мое мнение ». Остальные согласились. Молча они распутали Джастина и Селию и завернули их в отдельные брезентовые простыни. Ни слова о том, что они обнаружили, не вышло. Гипотеза Фо была принята следователем и стала правдой.

«Любовный матч» из серии Незнакомец с сумкой: и другие истории Сильвии Таунсенд Уорнер.Авторское право © Поместье Сильвии Таунсенд Уорнер. Перепечатано с разрешения поместья Сильвии Таунсенд Уорнер.

Эпизод 87 | История Лизы и Брэди — Мама и сын обсуждают свой прошлый опыт рака

Этот выпуск спонсируется SmileMakers. Используйте код ONCALL20, чтобы получить 20% скидку на заказ наклеек для улыбки, игрушек, принадлежностей для пациентов и многого другого!

Я связался с одним из сегодняшних гостей, Брэди, через нашу общую альма-матер, Университет штата Пенсильвания.Он боролся с раком не один, а дважды, и он согласился выступить на подкасте со своей матерью Лизой. Для меня большая честь иметь их обоих на шоу, чтобы поделиться своим опытом и продолжать распространять информацию об этой ужасной болезни в течение Месяца осведомленности о детском раке.

В этом выпуске мы говорим о…

[2:35] Семья Лизы и Брэди

У Брэди есть старший брат и младший брат. Его родители в разводе, а его мать снова вышла замуж, и Лиза делится, что вся семья объединяется ради Брэди, несмотря ни на что.У него много людей, которые его любят, и Брейди им за это благодарен.

[3:30] Диагноз Брэди: рак

Апрель 2005 года для Лизы выглядит как несколько жизней назад. Восьмилетний Брэди и его старший брат Райан играли со своим баскетбольным кольцом в подвале, и Райан повалил Брэди на землю, ударившись лицом о керамическую плитку. Его лицо начало немного опухать, и врач посоветовал следить за сотрясением мозга.

В последующие недели Брэди приходил домой из школы и плакал от ужасных головных болей.Отек на лице не уменьшился, головные боли не прошли. Лиза снова позвонила доктору, потому что у Брейди поднялась температура. Опять же, врач не смог определить что-либо, что было не так. В следующий раз, когда Брэди пришел домой с головной болью, Лиза позвонила на другую встречу. Они хотели перенести его на другой день, и Лиза привела его в офис, чтобы немедленно его увидеть. Она защищала своего ребенка, потому что знала, что что-то не так.

У них был стрептококковый тест, и у Брейди положительный результат.Его также отправили в ЛОР, чтобы убедиться, что у него нет моно или чего-то еще, потому что он устал и вял. ЛОР заказал полный анализ крови. На следующий день она позвонила Лизе и сказала, что у Брэди лейкемия. Она посоветовала Лизе отвезти его к Херши или Джонсу Хопкинсу для дальнейшего тестирования, и тогда они смогут определить, что это за тип, и план действий.

[9:05] Чувствовать себя беспомощной как мать

Это были, конечно, совершенно неожиданные и разрушительные новости.Брэди был здоровым ребенком, и внезапно он заболел раком. Время остановилось, и Лиза почувствовала себя беспомощной. Как мать, вы хотите исправить все для своего ребенка; ты хочешь сделать все лучше. В этом случае делать ничего нельзя.

Лиза не могла связать лейкемию с раком. По ее мнению, лейкемия звучит лучше, чем рак. Она быстро отвезла его в медицинский центр, за которым последовал вихрь анализов и анализа крови. «Как будто мир всех остальных продолжал существовать, но наш мир полностью остановился», — объясняет Лиза.

[12:03] Воспоминания Брэди, связанные с его диагнозом

Брэди признает, что его мама пыталась защитить его, и поэтому есть части истории его диагноза, которые он только сейчас выясняет. Однако он помнит, как его мама плакала на кухне. Она сказала ему, что он собирается пойти в медицинский центр Херши, и он знал, что что-то не так. Будучи оптимистичным и позитивным ребенком, Брэди думал, что они поедут в Херши, а затем поедут в Техас на гонки NASCAR, как и планировалось.Мало ли он знал, что когда он попадет в больницу, он пробудет там 23 дня.

Хотя это был «момент невинности», по словам Брэди, он также много знал о том, что происходило. Он советует родителям учитывать, что их дети воспринимают больше, чем они могут подумать. Когда ему сказали, что у него рак, он спросил, не потеряет ли он волосы.

[16:15] Лечение рака как пациент и как родитель

По словам Брэди, во время лечения он жаловался на две вещи: уколы аспарагиназы ПЭГ в бедра и пентамидин.Спинальная пункция, аспирация костного мозга или химиотерапия? Без проблем. Это были две вещи, которые причиняли ему наибольший дискомфорт. Оглядываясь назад, Брэди признает, что не понимал в полной мере своего обращения. Он сделал то, что должен был сделать, чтобы пережить это, и его семья пыталась поддерживать его в хорошем настроении. Они также могли бы воспользоваться услугами, предлагаемыми больницей, такими как игровая комната и игры в бинго. Он не всегда осознавал, насколько нетипичен его опыт по сравнению с другими людьми.

Для Лизы было нелегко вынести столько времени в больнице. Она не знала, будет ли Брэди жить или умереть, и у нее было еще двое детей, о которых нужно было подумать. Это был трудный баланс, и годы спустя она узнала больше об их перспективах за это время. Пару лет спустя учитель английского языка его старшего брата показал ей написанную им статью о том, как он винил себя в том, что Брэди заболел раком. Они играли вместе до травмы, которая стала первой в этой длинной череде визитов к врачам.Нечто подобное влияет на всю семью, но также легко растеряться, когда вы ухаживаете за больным ребенком. Однако его старший брат тоже страдал, потому что винил себя в том, что его брат заболел.

Лиза также отмечает, что Брэди не нужно было смотреть, как ему делают спинномозговую пункцию или аспирацию кости, но ей это удалось. Она сделала бы все, чтобы занять его место, и это было почти как внетелесный опыт, наблюдая за этими серьезными медицинскими процедурами, выполняемыми над вашим ребенком.Однако она чувствовала себя счастливой, что такой преданный персонал заботился о Брейди. Доверие было ключом, и они никогда не позволяли себе думать, что Брэди не станет лучше. Все это было средством для достижения цели.

[24:50] Выводы Брэди о себе и своих отношениях с мамой

Брэди чувствует себя очень близким со своей семьей, поскольку они сплотились и вселили надежду в такой трудный опыт. Они час за часом проводили вместе в больнице, находя разные вещи, чтобы рассмешить их.Он и его мама смотрели Остина Пауэрса, и, будучи восьмилетним Брэди, не понимал всех отрывков из фильма, но это заставляло его смеяться.

Брэди снова стало плохо, когда ему было четырнадцать. Он только начал свой первый год в старшей школе, где играл в университетской команде по гольфу. Его товарищи по команде заболели, и Брэди задавался вопросом, как он не заболел, учитывая его ослабленную иммунную систему. Однажды он сидел на уроке биологии и заметил, что плохо себя чувствует.На следующий день у него поднялась температура, и его мать не разрешила ему пойти на футбольный матч в пятницу вечером. В то воскресенье он почувствовал резкую боль в плече. Его онколог попросила его прийти на обследование, потому что она думала, что у меня пневмония.

На той подъезде, делится Брэди, они, вероятно, знали, что должно было случиться, но не хотели в это верить. Когда его онколог сказал им, что рак вернулся, Брэди вспоминает, как закрыл глаза и молился.Он только что приложил все усилия, чтобы поправиться, и теперь ему снова придется с этим справиться.

[29:54] Связь между медицинскими работниками Брэди и его семьей

Через пять лет после постановки диагноза Брэди вернулся в больницу из-за рецидива. Он заметил, что они поместили его в одну и ту же комнату, и что у него была одна и та же медсестра. В этом было некоторое утешение, но они все еще не знали, чего ожидать. У него были некоторые побочные эффекты от первого курса лечения, которые могли осложнить любое лечение в будущем.В конце концов, Брэди вспоминает, что он и его семья были мотивированы друг для друга и подталкивали друг друга, чтобы оставаться позитивными.

Лиза вспоминает онколога Брэди как «электростанцию». Она была устрашающей, и было невероятно встретить ее во время той первой ураганной поездки в медицинский центр со всеми документами и тестами. Во время лечения Брэди она и остальные сотрудники относились к ним как к семье. Они обращались с ним, как с членами своей семьи.

[32:40] Пересадка костного мозга Брейди

Обычным протоколом было бы, чтобы Брэди получил радиацию, а затем пересадку костного мозга.Его онколог вышел за рамки стандартного и стал искать альтернативное лечение для него. Она предоставила Брэди и его семье всю информацию, которую могла, а затем позволила им решить. Они прошли предложенный ею курс лечения — трансплантацию костного мозга без облучения.

У Брэди два брата, и Лиза надеялась, что его старший брат подойдет ему. Однако идеально подходил его младший брат. В феврале 2011 года Брэди сделали пересадку. Этот опыт мог бы составить целый другой эпизод подкаста, но Брэди смог выздороветь без дальнейших рецидивов на данный момент.

[36:53] Как Брэди поддерживает другие семьи, страдающие от рака у детей

Целью Брэди было всегда отдавать что угодно. Однако ему потребовалось 16 лет, чтобы решить некоторые проблемы, связанные с его раком. Он обратился к психологу, который рассмотрел вопрос о вине выживших, и это облегчило ему взаимодействие с пациентами и их семьями. Теперь он лучше понимает чувства, которые возникли вокруг того, почему он выжил, а другие — нет, и почему он давил на себя, чтобы представлять всех, кто не выжил.

Поскольку это месяц осведомленности о детском раке, Брэди в последнее время много размышляет. Его рак определенно во многом повлиял на его жизнь. Скорее всего, он не сможет иметь детей из-за химиотерапии и других методов лечения. Во время первого раунда рака у него сломались кости лодыжки, когда он выходил из продуктового магазина, и ему пришлось заново учиться ходить в течение следующих шести месяцев. У него увеличенная селезенка и фиброз печени, поэтому он не может употреблять алкоголь.

Да, эти методы лечения помогли Брэди выжить, но у рака есть долгосрочные побочные эффекты.Это подталкивает его к желанию делать больше, потому что мы до сих пор не знаем, почему заболеваемость раком у детей продолжает расти. Брэди также сосредотачивается на ситуациях, которые могут измениться, например, на предотвращении того, чтобы братья и сестры терпели такую ​​боль, и на том, чтобы дети действительно понимали, что происходит. Именно на этой цели Брэди сосредотачивается в рамках своих профессиональных и академических интересов, рассматривая детскую литературу и другие средства массовой информации, чтобы двигаться вперед и позволить всем людям действительно понять полную картину детского рака.

[41:59] Несколько любимых вещей Брэди

Брэди любит готовить и печь и считает себя большим гурманом. Он занимается спортом и играет в гольф. Брэди также гордится тремя областями: семья, друзья и образование. Он дает всю силу и славу Богу за то, что он довел их до этой точки. Он и Лиза пишут каждое утро, и он также почти каждый день разговаривает со своими братьями и сестрами. Его жених и другие важные люди в его жизни продолжают поддерживать его. Образование имеет огромное значение для Брэди, потому что оно всегда было постоянным.Это поддерживало его, потому что это помогло ему вылечиться, что бы ни происходило. Если бы он смог сохранить свое образование на одном уровне с остальными учениками своего класса, он чувствовал, что будет хорошо справляться и с лечением. Брэди получил степень бакалавра и почти получил степень магистра.

[44:42] Чему дети Лизы научили ее о жизни

Самое главное для Лизы — это то, что ее семья вместе. Они провели много праздников и дней рождения в больнице, и праздновать друг с другом было очень здорово.Самый большой подарок для Лизы — это то, что она не только любит своих детей, но и любит их. Они вдохновляют ее и приносят в мир столько любви.

Лиза советует членам своей семьи, а также другим всегда уходить на положительной ноте. Не оставляйте друг друга в ярости. Всегда говори, что я люблю тебя, и обнимаю друг друга на прощание. Ваша жизнь может измениться в одно мгновение, и нам не гарантировано время — но у всех нас есть сейчас.

ПОДКЛЮЧИТЬСЯ К BRADY:

Твиттер: твиттер.com / bradyluu

Instagram: instagram.com/bradyluu

LinkedIn: linkedin.com/in/bradychristopherlucas

Слышали? Мобильное приложение Child Life On Call для родителей, детей и их опекунов будет доступно в 2022 году. Зарегистрируйтесь, чтобы быть в курсе

Child Life On Call — это сообщество родителей и профессионалов, которые делятся идеями, историями и ресурсами, чтобы помочь ВАМ сориентироваться в уникальном опыте своего ребенка. Мы даем вам стратегии, чтобы поддержать себя и свою семью в жизненных трудностях.Мы так рады, что вы здесь.

«Детская жизнь по вызову» | Instagram | Facebook | Twitter

.